Произвол царских чиновников и местных феодалов

Вступив на территорию Восточного Кавказа, царизм стал всецело опираться на ханов и беков и через посредство их проводить жесткую политику.

Царские генералы, пользуясь услугами местной аристократии, принуждали горцев выполнять работы, связанные со строительством крепостей и других военных объектов. Кроме того, по первому требованию царских властей горцы обязаны были выставлять подводы и лошадей для перевозки различных грузов. "Этот вид повинностей, чрезвычайно отягощавший народ, стал источником дохода для ханов и беков. То небольшое вознаграждение, которое население должно было получить за свой труд и транспорт от правительства, присваивалось ханами и беками" [8].

"Подати и повинности, отбываемые жителями, — говорится в официальном документе, — были чрезвычайно разнообразны, и к тому же эти повинности неслись жителями так различно, что приведение их к общей цифре и деление их подымно приведет к ошибочности относительно налогов на каждое селение отдельно" [21].

"Местные аристократы, чувствуя свои руки совершенно свободными, действовали очертя голову, руководствуясь единственно кровожадным деспотизмом, животными побуждениями и неутомимою жаждою к стяжанию богатств. Всякого рода насилия, взятки и поборы, а в случае сопротивления открытый грабеж, нередко сопровождавшийся убийством, составляли ежедневные заботы восточно-кавказских владетелей; похищение отличавшихся красотою девушек, хотя бы они и были объявленные невесты; похищение их из родительских домов, иногда из дома мужа, еще не успевшего увидеться со свою молодой женой; наконец увод их в ханские гаремы открытою силою было дело самым обыкновенным" [22].

Характеризуя деятельность карабахского военноокружного начальника княза Мадатова, ревизовавшие Закавказье в конце 20-х — начале 30-х годов сенаторы П.Кутайсов и Е.Мечников писали, что он "употреблял во зло сделанную ему правительством доверенность, отбирая для себя самовольно чужую собственность, употребляя жителей в собственные услуги без платы, составлял от имени других фальшивые бумаги и был мстителен до степени разрушения могильных памятников" [4].

Для содержания разбухшего военного аппарата были введены в Прикаспийском крае чрезвычайно большие подати, которые тяжким бременем ложились на плечи горцев. Так, например, по всему Прикаспийскому краю сумма податей на 1841 год составляла вместе с недоимками 1.061.630 руб. серебром [23].

Подати с населения собирались не только деньгами, но и натурой (хлеб, ячмень, сено, масло, яйца). Зная о таком беззаконии, правительство не только не принимало мер к прекращению произвола, но само позаботилось о его усугублении. Так, например, министр финансов предписал: "Все сборы по завоеванным областям и городам, как те, кои уже известны и введены в общий счет по расписанию о доходах, так и те, кои сверх того открыты, управители могут, равно как и самые остатки сих сборов от прежних лет, с казенной экспедицией хранящиеся, причислить к общим своим доходам" [23].

В лезгинских джамаатах незыблемой новой общественных отношений являлась частная собственность на землю и скот. Это отразилось в адатах южнодагестанских обществ. "Кто подожжет… дом, саманник хлебные скирды, сено и т.д. или вырубит деревья в чужом саду, — говорится в адатах — тот должен заплатить убытки, нанесенные хозяйству. За воровство вещей и другого имущества, как-то: лошадей, коров и т.д — из дома или с поля с виновного взыскивается вдвое против стоимости украденной вещи и муштулук — деньги, употребленные хозяином уворованной вещи на разыскивание ее [17].

"Колониальные порядки, установившиеся царской администрацией, вызывали отпор среди горцев. На это царизм отвечал карательными мерами. Жестокости по отношению к местному населению были доведены до крайней степени при главнокомандующем русской армией на Кавказе генерала А.Ермолове, назначенном в 1816 году. Где бы ни проходил Ермолов со своими войсками, он чинил кровавую расправу, разрушал или предавал огню целые аулы" [17].

Народ волновался и отказывался платить непосильные налоги, но царское командование в целях устрашения местных жителей организовало карательные экспедиции в горы [8].

В письме Карцева к Барятинскому о Юсуп-хане Кюринском говорится: "Кюринский хан жестокостями своими, непростительным корыстолюбием и разного рода несправедливостями довел народ почти до открытого восстания против себя. Начиная с 1860 года поступали на него к начальнику Южного Дагестана и к самому К.Н.Меликову беспрестанные частные жалобы. Наконец, в прошедшую осень народ открыто и единодушно отказался ему повиноваться, не прибегая еще к оружию, кюринцы выбрали до 200 человек поверенных и отправили в Шуру с жалобой, которая была выражена такими словами: "… за что же нас, никогда не враждовавших против русских, отдали вместо пастухов злому волку, который нас грабит"

Скрытно, — говорится в другом документе, — они ропщут на притеснения и несправедливости шамхала и ропщут на правительство русское, допускающее утеснять народ повинностями, которые и без того же уже отягощали" [24]. "Из сказанного следует, что причины возникновения движения горцев надо искать в социально-политической обстановке, сложившейся на Восточном Кавказе в 20-х годах XIX века" [8].

С борьбой горцев за независимость тесно переплетается вопрос о мюридизме, который получил широкое распространение на Восточном Кавказе. Мусульманский аскетизм оформляется организованно в дервишских орденах. Учение одного из этих орденов, широко известное в Средней Азии, распростанилось под названием накшбандийского тариката. Слово "тарикат" в узком смысле значит "искатель правильного пути", а в смысле общем — "ученик, желающий учиться" [8]. Последователи тариката — "мюриды" должны были беспрекословно повиноваться воле своего учителя. Последнее получило в русской литературе название мюридизм.

Накшбандийский тарикат — это постоянное занятие особенно значительными мотивами, т.е. воспоминанием Аллаха. Накшбанд отвергал показную набожность и обрядность, сорокодневные посты, бродяжничество, нищенство, публичные радения (сама') с музыкой, пением и танцами, громкий (джахр) зикр…

Вступающий в него обязан был прежде вcero беспрекословно повиноваться Корану и последовать пророку Мухаммеду, укрепить свои убеждения, согласно с мнением последователей Пророка, искренне раскаиваться в грехах, потом удовлетворить все обиды, просить прошения у обиженных, строго исполнять шариатские постановления, стараться удалить от себя от всего противного Аллаху и от всех дурных и низких поступков, происходящих от искушений эгоизма, считать все, что делает, для себя обязательным и не оставлять ничего без важной к тому причины, укрощаться хорошими и похвальными нравами, отказаться от лишней еды, от лишнего сна и разговора, не есть ничего непозволительного, постоянно нуждаться в Аллахе, быть довольным судьбою! Кто усвоит себе эти качества, тот дойдет до места присутствия Аллаха [25].

Основной частью практики накшбандийа является тихий зикр (хафи), т.е. мысленное (сердцем) понимание имени Аллаха, в отличие от громкого (джахр, джали,) произносимого вслух. Тихому зикру отдается предпочтение в подавляющем большинстве братств. Традиция накшбандийа считает, что тихому зикру пророк Мухаммед обучил Абу Бакра во время их пребывания в пещере. Громкий же зикр пророк открыл Али, поэтому в ряде общин накшбандийа допускается этот зикр. Другой составной частью обучения накшбандийа является сухба — интимное общение — разговор между наставником и учеником, совершаемое на самом высоком духовном уровне.

Наконец, тесная связь между учителем и учеником раскрывается в практике тавадж-жух — концентрации помыслов каждого из двух партнеров на мысленном образе друг друга, что в начале создает духовный контакт, а затем духовное единство учителя и ученика. Метод психо-физических тренировок накшбандийа был сосредоточен на духовном очищении и полировке-воспитания сердца.

Накшбандийа отрицает аскетизм, все "братья" являются мирянами, которые совершенно необязательно должны быть в обители.

Инициация происходит после прохождения трехмесячного периода искуса — проверки, во время которого мюрид постоянно работает, исполняя самую грязную работу. В день посвящения он, совершив ритуальный обряд омовения, дает клятву верности шейху, покровителю братства и пророку Мухаммеду, после чего получает разъяснение тихого зикра братства, формулу своего личного тихого зикра, набор молитв в определенном порядке для чтения и устраивает угощение для всех присутствующих.

Тарикат, как сказано выше, восходит к пророку Мухаммеду, а его разновидность — накшбанд получил развитие от крупнейшего представителя среднеазиатского суфизма XIV в. Баха ад-дина б. Бурхан ад-дин Мухаммеда ал-Бухари (1318 — 1389).

Начиная с XV в. накшбандийа постепенно превратилась в самое распространенное духовное братство (после ал-кадирийа), функционировавшее на огромной территории от Каира до Суматра и от Поволжья и Северного Кавказа до юга Индии.

"Золотая цепь" накшбандийских шейхов, одна из ветвей которой ведет к Дагестану, насчитывает около 40 крупнейших тарика-тистов, силсила которых восходит к пророку Мухаммеду. Среди них четыре лезгина: Убайдаллах Ахрар (1404 — 1490), Исмаил из Кюрдемира, Хас-Магомед из Ширвана и Магомед-Эфенди из Ярага.

Убайдуллах Ахрар активно и умело вмешивался в междуусобицы Тимуридов и в течение сорока лет был фактически правителем всего Среднеазиатского региона [25].

Магомед-Эфенди подготовил и благословил крупного тарикатиста Джемалетдина из Кумуха, на котором силсила накшбандийского тариката в Дагестане обрывается. Магомед-Эфенди, как увидим ниже, имел прямое отношение и к подготовке Хас-Магомеда из Ширвана.

Известно, что восточнокавказские мюриды разделялись на два разряда: мюридов наибских и мюридов по тарикату. Первые, как порождение газавата, исчезли вместе с газаватом и званием имама. Но мюриды по тарикату существовали и в дальнейшем.

Мюридом по тарикату и мюридом наибским мог сделаться всякий желающий, без различия возраста (с 15 лет) и материального состояния. Желающий получить это звание должен был явиться к известному преподаванием тариката муршиду. Объявив ему желание "искать правильную дорогу", получал указание, какие книги следует читать и на какие места в них нужно обращать особое внимание. Сверх того ему давалось наставление, как должен держать себя человек, желающий идти по стопам пророка и удостоиться блаженства в будущей жизни, отказавшись от приманок настоящей.

Затем будущий мюрид отправлялся домой или же оставался в том селении, где проживал избранный им наставник. С этой минуты он принимал название мюрида и предавался изучению тариката, устраняя от себя всякие житейские заботы.

Мюриды по тарикату пользовались большим уважением среди населения. Причем "учение тариката отнюдь не было опасно для спокойствия народов, оно скорее было способно сохранить мир, нежели возбудить войну, потому что последователи этого учения являлись более монахами, чем воинами. Доказательством этого служат его требования, во всем сходные с монашеским обетом: как можно меньше говорить, ушам и глазам воли не давать, как можно меньше есть и спать и как можно больше молиться богу" [8].

Достигнув "совершенства", человек освобождается от всех уз, соединяющих его с миром. Поэтому в тарикате ни одного слова не говорится про газават. Напротив, он строго предписывает своим последователям удаляться от всего, что напоминает войну; так что мусульманин, выразивший желание принять учение тариката, тем самым заявлял о своем отвращении к войне.

Совсем другого рода человеком был наибский мюрид. Все познания его в книжной мудрости ограничивались чтением Корана, все его достоинства заключались в отсутствии физических недостатков, препятствующих владению оружием. За всю службу при наибе мюрид получал от него все необходимое для существования и участия в войне. Иногда наибы содержали и семью мюрида. У самого Шамиля это было правилом [8]. Наибские мюриды появились при Шамиле — при прежних имамах их не было. Создать этот институт Шамиля побудила необходимость иметь в своем распоряжении верных людей для безотлагательного выполнения мероприятий, связанных с исключительным его положением [8].

В одном из официальных документов царской России точно определена причина беспорядков в покоренных ханствах: "Беспорядки обнаружились не вследствие проповедей Курали-Магомеда (Магомеда Ярагинского), а благодаря грабительствам Аслан-хана Казикумухского и всякого рода жестокостям, которыми он угнетал народ… Не столько тарикат побудил имамов призвать соотечественников к оружию, сколько деспотизм ханов и беков" [8, 22].

Дата добавления: 2015-08-21