О духовном компромиссе.

Отвергающие меч настаивают на том, что путь меча есть неправедный путь. Это верно – в смысле абсолютной нравственной оценки: это неверно – в смысле указания практического исхода. Понятна мечта о том, чтобы для нравственного человека не было неодолимых препятствий в чисто духовном поборении зла, так чтобы он мог остановить и преобразить всякого злодея одним своим взглядом, словом и движением. Эта мечта понятна: она есть отображение двух скрестившихся идей – идеи богоподобия нравственно совершенного человека и идеи всемогущества Божия; она как бы ссылается на то, что истинно добродетельный человек приближается к божественному совершенству, от которого увеличивается его духовное могущество, так что перед этим духовным могуществом злодею становится все труднее устоять. Это – благородная, но наивная мечта. И несостоятельность ее обнаруживается тотчас же, как только ее пытаются превратить в универсальное правило поведения. Эта мечта несостоятельна духовно потому, что обращение и преображение злодея должно быть его личным, самостоятельным актом, пламенем его личной свободы, а не отблеском чужого совершенства; и если бы это могло быть иначе, то он давно уже преобразился бы от дыхания уст Божиих. Эта мечта несостоятельна и исторически: духовная сила праведника имеет свой предел перед лицом сущего злодейства. И казалось бы, что именно христианину не подобало бы переоценивать эту мечту, имея перед глазами образы многого множества святых, замученных необратившимися и непреобразившимися злодеями…

Да, путь силы и меча не есть праведный путь. Но разве есть другой, праведный? Не тот ли путь сентиментального непротивления, который уже раскрыт выше как путь предательства слабых, соучастия со злодеем, «совиновности» с пресекающим и, в довершение, - наивно-лицемерного самодовольства? Конечно, этот путь имеет более «спокойную», более «приличную» внешнюю видимость; но только легкомыслие может не чувствовать, какою ценою оплачены это «спокойствие» и это «приличие»…

Тот, кто перед лицом агрессивного злодейства требует «идеального», по своему совершенству, нравственного исхода и не приемлет никакого иного, тот не разумеет основной жизненной трагедии: она состоит в том, что из этой ситуации нет идеального исхода. Уже простая наличность противолюбовной и противодуховной, ожесточенной воли в душе другого человека делает такой безусловно праведный исход до крайности затруднительным и проблематичным. При наличии зла, изливающегося во внешние злые деяния, именно праведный исход становится мнимым, ложным заданием. Этого исхода нет, и быть не может, ибо дилемма, встающая перед человеком, не оставляет для него места. Оно формирует то великое столкновение между духовным призванием человека и его нравственным совершенством, которое всегда преследует человека в условиях его земной жизни. И это отсутствие нравственно совершенного образа действий перед лицом наступающего злодея необходимо понять и продумать до конца.

При объективном отсутствии праведного исхода самая проблема его оказывается ложною и самое искание его становится безнадежным делом, за безнадежностью которого иногда с успехом укрывается робость. Напротив, мужество и честность требует здесь открытого приятия духовного компромисса.

Компромисс меченосца состоит в том, что он сознательн о и добровольно приемлет волею нравственно неправедный исход как духовно необходимый. Положение его является нравственно-трагичным, и понятно, что выход из него оказывается по плечу только сильным людям. Но сильный человек утверждает свою силу именно тем, что не бежит от конфликта в мнимо- добродетельную пассивность и не закрывает себе глаза на его трагическую природу.

Религиозное приятие своей судьбы есть тот основной героизм, к которому призван каждый из людей; не к приятию судьбы в смысле безволия или фатализма, но к волевому, жизненно-деятельному и религиозно-преданному приятию, которое созерцает жизнь как служение.

Судьба человека в том, чтобы в жизни на земле иметь дело с буйством неуговоримого зла. Уклониться от этой судьбы нельзя; есть только две возможности: или недостойно отвернуться от нее и недостойно изживать ее в слепоте и малодушии; или же достойно принять ее, осмысливая это приятие как служение и оставаясь верным своему призванию.

Человек в действии всегда бывает на той высоте, на которой он подлинно жил до испытующего и проверяющего его душу действия.

Наивно пренебрегать основами своего духовного бытия и думать, что в момент испытания поступки окажутся «как-нибудь» «сами» на высоте.

Наивно таить от себя самого свои подлинные мотивы, побуждения, склонности и страсти и воображать, что «незаметное» - бессильно в душе. Ни один поступок человека не случаен; каждый – есть созревший результат всей его предшествующей жизни, проявление всего его личного уклада. И потому каждый из нас совершает свой поступок не только усилием, фактически его осуществляющим, но и всем процессом своей предшествующей жизни.

Если душа человека чиста, то верен будет и её поступок, несмотря на свое видимое несоответствие законам праведности; и обратно: даже самые праведные поступки нечистой души будут неверны.

Одним словом агрессивным бытием зло выводит праведного человека из его духовного равновесия и не оставляет ему безусловно праведного исхода. Человек, отвечающий силою на агрессивность злодея, не может не выйти из духовного равновесия

Верный и чистый мотив борьбы есть первый залог ее достоинства. Даже тогда, когда борьба будет вестись за себя, за свое имущество или за свои личные права, - человек был бы прав в этой борьбе.

Работа 2. Путь духовного обновления.

Предисловие.

Сомнение, если оно есть, - испытывается остро и мучительно; оно подлинно; оно несомненно; оно есть воля к истине, рожденная любовью и жаждою уверенности. Такое сомнение – духовно; оно уже есть живой дух; и человеку, который так сомневается, духовный опыт уже открыт и доступен.

Итак, эта книга написана для сомневающихся; для тех, в ком живет такое сомнение. Она пытается указать им путь. Не пройти этот путь за них или с ними; а лишь указать. Идти человек может только сам, в своем внутреннем духовном опыте, который неизбежно приведет его и к внешним поступкам; ибо настоящий и зрелый духовный опыт всегда выражается и заканчивается в целостных и творческих делах. Ни жить, ни творить «за других» нельзя. Жить и творить должен каждый сам. И это удается ему тем больше и тем лучше, чем глубже он укоренится в своем собственном, выстраданном и вымоленном духовном опыте…

Эта книга пытается указать только путь. Здесь изложено только то необходимое, путеводное, без чего нельзя начинать, что прежде всего надо довести в себе до очевидности, до полной и окончательной, непоколебимой и не угасающей уверенности; только те основы духовности без которых нельзя начинать самую борьбу за родину. Это первые, фундаментальные вопросы, вопросы бытия, Мало прочесть «о них», прочтя, надо решить их для себя.

«Человек не должен жаловаться на свое время; из этого ничего не выйдет; время плохое, ну что же, на то и человек живет, чтобы сделать его лучше… Начинай же! Только этим ты сделаешь невозможное возможным» (Карлейль.)

Современный мир переживает глубокий кризис - религиозный, духовный и национальный. Из него необходимо найти выход. Этот выход надо каждому найти из нас в самом себе. Надо самому начать быть по – новому.

1932-1935.

Глава первая.

О вере.

Дата добавления: 2015-08-21