Выбор себе невесты за одну красоту или богатство

Невеста, которую отыскивал себе благочестивый Товил, была не только красна, но и умна (Тов.6,12). «Товил полюбил ее и душа его крепко прилепилась к ней» (Тов.6,18). Это было прежде, чем он увидел ее. На чем же утверждайся его выбор? На таких отзывах как о невесте так и об отце ее, что род ее доб­рый, благочестивый (законники). Таким образ. Товия, отыскивая себе подругу жизни, обратил свое внимание более всего на ум ее, т.е. на умственные ее действия, и на самый род ре, или на благочестие отца. Таков-то должен быть выбор и каждым невесты, равно как и невестою жениха. Но выбирать невесту за одну только красоту лица или за одно приданое,—не видим ни одного благоприятствующего примера или текста в Священного Писания. (Священное Писание—в сотый раз скажем—есть непогрешимый для нас учи­тель и первый, вечный благодетель наш на всех путях нашей жизни, во всех обстоятельствах и переменах ее). В нем мы встречаем только общее предостережение, чтоб «по наружности не судить о человеке», чтоб и не хвалить никого за красоту и не презирать кого либо за ли­цо (Сир.11,2): пчела вот малейшее творение, а плод ее первый между сластями. Другое предостережете, уже относящееся прямо до красоты замужней женщины, следовательно и выбираемой в замужество, находим в Св. Писании такого рода, что пленяться женскою красотою и похотствовать на красоту жены не следует (Сир.25,23). Правда, говорится там и о красоте телесной, как о качестве, пленяющем всю душу человека; но при этом рядом поставляются другие необходимые качества жены: «доброта, кротость (Сир.38,24-25) и благоразумие (Смр.26,16). А относительно приданого сказано, что берущий себе жену полагает основание своему обогащению, т.е. умная жена сама по себе несет приданое, входя в дом, как хозяйка, которой дотоле не было в доме, как по­мощница мужу в хозяйственных трудах его (Сир.38,26). Затем, в слове Божием уже прямо выражается, что богатство женино (и не такое, которое бы впоследствии по случайно­му наследству пришло, а с браком в виде приданого принесенное) производить и гнев и. стыд (Сир.25,24). Христианину стыд здесь можно чувствовать еще при одном воспоминании об обычае, существующем на сей раз у неверующих язычников, именно: «прежде женитьбы платить за жену». У язычников дорого ценится невеста, так что нужно выплачивать за нее оброк (калым), будто за вещь какую: а у христиан в таком случае жених дорожит собой до того, что дозволяет как бы покупать себя (за первой женой: иной берет деньги, и за второй—если овдовеет—также ищет капитала). Да; основывать прочность и счастье брака на этих только внешних подпорах: кра­соте, высоком положении и богатстве—величайшая ошибка и вина против таинства брака. Эти подпоры для брака хрупкие, преходящие. Войдем в подробность.

Красота телесная есть природный дар, а не что-либо приобретенное личным трудом или зависимое от чело­века; следовательно, как избыток ее не составляет добродетели, так и отсутствие ее—не порок. Затем (будем го­ворить только о женской красоте), не вводят ли какое-то слепое счастье в жизнь человеческую на сей раз те лю­ди, которые за красоту лишь выбирают себе невест? Вышла девица красивою от природы или особенно спо­собна прибавить себе искусственной красоты, и значит она счастлива, будет непременно за мужем. Чем же виноваты прочие девицы, не обладающие красотой, равно как и родители их, на которых лежит естественная забота пристроить их к замужеству? Рассудите справед­ливые женихи, имеющие у себя и сестер невест! Но кра­сота женщины увядает с деторождением или же случай­но — от болезни, наконец—вообще с годами. Что же заменит ее, если жених на нее только обращал свое внимание при женитьбе, если не задавал себе вопросов о родителях и воспитании невесты, не заботился насколько можно познакомиться с невестою, словом— бросился толь­ко на красоту, только половые качества и прелести поставлял первым достоинством в своей невесте? Истинным счастьем, истинною находкою для него назовем, если его невеста с красивою наружностью будет соединять умственные качества, а особенно, христианское воспитание и преждевременное ознакомление в духе же христианском с важностью супружеских обязанностей, о котором, к сожалению, и при большом образовании редкие родители за­ботятся для своих дочерей. Но если всего этого не бу­дет,—что же тогда? В таком случае ослепление отчасти есть. Тогда явится позднее раскаяние за выбор и меньшим злом в супружеской жизни последует холодность, а большим—раздор и неприятности. Таким образом, жених сам себя обманывает и карает за пристрастный выбор подруги себе. Но, по правде говоря, при красивой-то на­ружности невесты всего скорей он встретит в ней недостаток внутренней, нравственной красоты. Что тут при­чиною? Причина та же: выбор женихами невест за одну красоту. Когда в невесте более всего ценится красота (отсюда первый вопросы «какова, красива ли»?), тогда и невеста первым достоинством поставляет в себе —быть или только казаться красивою. А от этого естественно она занимается пустотой, располагается к тщеславию, о красо­те же душевной нисколько не заботится. Отсюда всевозможные ее заботы быть на вид красавицей, молодой (т.е. от­сюда-то происходят разные умыванья мылом и натирание мастями, убивается время на прически, на приготовление нарядов, занимают девиц только обновы, весь разговор их при встрече с другими о платьях). Отсюда желание невесты, особенно молодой, чтоб и жених смотрел на нее, как на игрушку (К такой мере привлечь мужские глаза—только с иною, доброю целью — прибегла некогда в Юдифь. Пред тем, как пойти к военачальнику Олоферну и быть для него орудием казни Божией, Юдифь—благочестивая вдова—вымыла свое тело, красиво расчесала свои волосы, облила себя благовониями, надела лучшие одежды, украсилась цепочками, браслетами и перстнями. И воины Олоферна, тем более сам Олоферн, были поражены ее красотой (4 Цар.10,3—5)). Таким образом, гибель выходит даже и обоюдная: женихи ищут только красоты в невестах, а невесты стараются лишь показаться красивыми, о других же качествах, умственных и нравственных, и за­боты не имеют. Но для женского пола гибель, очевидно гораздо большая; потому что можно ли удержать за собой красоту, когда она будет увядать? легко ли приобрести себе вдруг душевные прекрасные качества, даже прийти к мысли о приобретении их, если раньше не было заботы о том? Нет; одна только христианская нравственность, бла­годетельная для человека во всех отношениях, спасает женский пол от этой жалкой погибели. Чем же?—тем, что, не осуждая совсем заботы о приличии и даже о вкусе в одеждах (1Тим.2,9), христиансий закон в то же время поставляет главным предметом женской заботливости красоту души: «не внешнее плетение волос..., но сокровенный сердца человек» (1Петр.3,3); «чтоб также и жены… украшали себя… добрыми делами» (1Тим.2,9). Дело, зна­чит, начинается с того, чтоб быть приятным Богу. По­лагаются иные нравственные начала, могущие гораздо твер­же расположить к женскому лицу. И действительно, кра­сота телесная делается как-то обыкновенною оттого, что каждый день на глазах: а красота души,—скромность, нежность чувств, терпеливость, целомудренность, простота и теплота веры, усердие к молитв и церкви,—все это как бы обновляется с каждым днем, более и более занимает в женщине и постороннее лицо, а тем более ее мужа, если только муж не будет до крайности расстроенным в образе своих мыслей и жизни. Первая красота изменяется и упадает, а последняя не знает никаких перемен. (Лучше в красоте телесной обращать внимание на приличность и приятность вида (грацию), на ясное ли­це (Сир.13,31) —которые возбуждают сочувствие и бывают выражением доброй души: эти черты дольше не изглаживаются).

Равным образом выбирать невесту за один капитал, за большое имение или чтоб войти в дом или ради богатого родства,—и непрочно и предосудительно само по себе. Так, богатство не ответит же за крепкое здоровье, которого между тем нет и которое необходимо для понесения беременности и деторождения, так как эти тягости общи всем, и богатым и бедным женщинам. Богатые или только знатные (женины) родственники то сами обеднеют, то потеряют силу по службе, то умрут,— между тем как жить-то придется с женой. Так, договариваться до брака о деньгах, писать документы или даже в церковь не идти для венчания без того, если не будут выданы деньги,—что же это, как не унижение для брака, который есть таинство и союз дружеский? Не достает сколько-нибудь к денежной сумме, требуемой в приданое, и—жених, уже хорошо ознакомившийся с невестою, готов совсем прекратить сватовство: где же его любовь и сочувствие к невестъе, если он в виду такого побочного препятствия готов оставить свою невесту? невеста ли ему после этого нужна или же дороги только деньги? Потом, как несвойствен­но молодому человеку хотеть жить в чужой счете, средст­вами своих тестев! к чему иному может повести его излишество средств, т.е. и полученных в приданое, и тех, которые своим порядком пойдут ему по должности или по частному какому занятию,—к чему более поведет это излишество, как не к щеголеватой и рассеянной жизни? Но умная, хоть и бедная, жена сумеет хорошо распорядиться и малым состоянием: легкомысленная же и небережливая даже богатство расточит хуже ветра; значит жених здесь ищет меньшее, оставив большее. Как естественны в супружестве и тяжелы мужу попреки со стороны жены, когда она принесет с собой богатое при­даное, когда все в доме, будет от нее! как естественно первенство или только старание взять во всем первенство со стороны такой-то жены (Сир.25,24)! Это значит взять за себя госпожу, а не жену. Самолюбие и суетность жены на этот раз доходят даже до того, что она все считает в доме своим, что и детей, которые воспитываются в заведении средствами ее приданого, она называет только «моими», а не нашими. Но возразят нам: «почему же не воспользо­ваться готовым капиталом или имуществом, которое можно получить за женою»? Речь наша не об этом, а только о требовании за невестою денежного или имущественного при­даного,—о требовании даже и в таком случае, когда отец невесты принужден входить в большие долги. Речь наша об обегательстве умных и благовоспитанных невест и о решимости на брак с такою, которая то лишь имеет достоинство, что единственная наследница богатых роди­телей, и которую иначе жених и не подумал бы никогда сватать. Тем менее речь наша не против пособия новобрачным на первое время их жизни, например, до определения мужа на службу. Но если помимо этого первоначального пособия желают получить за невестою деньги, то и трудно положить пределы желанию.

И так повторяем: только лишь воспитание невесты в христианских правилах и добродетельные качества ее —вот твердые и благонадежные задатки для прочности супружеского счастья! Об этих то задатках прежде и главнее всего и должен позаботиться жених при выборе себе невесты. (Слуга Авраамов по такому вот признаку предположил выбрать невесту для Исаака: «это будет та де­вица, которая, придя к колодцу, поведет с ним привет­ливую речь и окажет ему услугу,—напоит его самого и верблюдов его из своих рук водой» (Быт.24,21.13-14). Предположения были верные: приветливость и услужливость с первого раза показали бы в невесте простоту и доброту души, а ношение ею воды от колодца говорило бы в пользу ее, как способной к хозяйству и готовой на всякий труд. Кроме того, для страннолюбивого дома Авраама доверенный выбирал и невесту расположенную к той же доброде­тели, чтоб она подходила под характер новой для нее семьи, чтоб противоположным характером не внесла в эту семью разлада).—Женихи и невесты! если вы хотите найти взаимное счастье в супружестве,—вот чего ищите друг в друге: «веры и веры в Бога»! К этому еще присоединяйте такие условия счастливого брака: «небольшое расстояние между собой в летах, незначительную разность в умственных способностях, приблизительно одинаковую образованность, одинаковое родопроисхождение и звание (очень важный вопрос!), наконец—и равномерные сред­ства к жизни. Это также существенные условия счастли­вого брака! Резкий недостаток и одного из них, как хотите, скажется на счастье супружеской жизни.

Дата добавления: 2015-08-21