Иванов С.М., спецреселенец

(Новосибирская область)

ДОБРОЕ ИМЯ ОТЦА

Мой отец, Манджиев Иван Оджигаевич, на фронт не призывался. Он работал председателем колхоза и остался по брони как мобилизованный для выполнения решений Государственного Комитета Обороны. Колхоз имени Ворошилова Уланхольского района поставлял в фонд обороны рыбу и продукты животноводства.

Помню, что отец постоянно ездил к рыбакам на Каспий, возвращался только через несколько дней. Объезжал и животноводов, стоянки которых были разбросаны по степи. Дома мы видели его редко.

Из имеющихся в семье документов знаю, что колхоз не только значительно перевыполнял установленные государственные планы, но был лучшем в районе. Например, по итогам работы за девять месяцев 1943 года план был выполнен почти на 135 процентов. Поэтому отца в числе других передовиков народного хозяйства представили к награждению орденом Трудового Красного Знамени.

А 28 декабря ранним утром явились к нам военные, отец еще был дома. Выслушав их, он очень расстроился. Потом он объяснил маме, что пришли нас выселять, так как калмыков считают предателями. Родители были ошеломлены таким обвинением, не могли даже поверить этому.

Отец был человеком решительным, поэтому взял себя в руки и быстро собрал семью в дорогу. А было нас шестеро: бабушка Кокра, родители и трое детей от пяти до двенадцати лет: Борис, я и Шура. Вспоминая тот день, мама всегда благодарила бога, что папа накануне не уехал на море или в степь. Случись иначе, еще неизвестно, как бы пережили мы трудную дорогу и неизвестно, нашел бы нас в Сибири отец. Он был с нами, и мы были ограждены им от многих бед. Даже после смерти отца его имя помогало нашей семье благополучно пережить многие трудности. Об этом и сибиряках, поддерживавших нас, я и хочу рассказать.

Нас привезли в колхоз «Профинтерн» Искитимского района Новосибирской области. Это было многоотраслевое хозяйство, производившее зерно, овощи. Занималось оно и разведением свиней, крупного рогатого скота, пчел. Были две крупные полеводческие бригады. Для обработки зерна построен был большой механизированный ток. Так что дел в колхозе хватало, и все трудоспособные калмыки имели работу.

Пошел работать разнорабочим и наш отец. То, что до выселения он был председателем передового колхоза, здесь в расчет не принимали. И он сам никакой должности не просил, только добросовестно трудился там, куда посылали. Но его организаторские способности были замечены руководством колхоза и оценены. А поскольку он оставался членом партии, решили рекомендовать его на должность заведующего магазином сельпо, который часто стоял закрытым. В райпо кандидатуру отца поддержали, и он принял магазин. Здесь отец в короткий срок разобрался в причинах частных перебоев в работе магазина, скудного ассортимента товаров. Одним словом, постарался максимально учесть нужды населения, и вскоре дело пошло на лад. Перемены, которые произошли в магазине, тут же сказались на отношении к нему сельчан. Они перестали по всякой надобности отрываться от работы и ездить в районный центр. К отцу стали относиться с еще большим уважением, и руководство колхоза решило вернуть его в хозяйство.

В колхозе создали своего рода отдел снабжения и отца назначили ответственным за этот участок. В многоотраслевом хозяйстве дел здесь было много. К тому же нужно было не только суметь предусмотреть нужды каждой отрасли, достать все необходимое, но и наладить с людьми деловые отношения без осложнений, конфликтов.

Спустя некоторое время его ввели в состав членов правления колхоза. Если учесть, что именно на заседаниях правления всегда обсуждаются все принципиальные вопросы, вырабатывается общая позиция, а потом выносится на общее собрание, то, вне всякого сомнения, ему доверяли в колхозе. Больше того, его избрали председателем ревизионной комиссии. И это несмотря на то, что он был спецпереселенец.

В 1947 году его неожиданно вызвали в район. День прошел, а отца все нет. Мать стала волноваться. По слухам, которые ходили среди калмыков, в разных местах мужчин-калмыков беспричинно арестовывали и отправляли в тюрьму. Поэтому от этого вызова в район мать ничего хорошего не ждала, а с приближением ночи и вовсе расстроилась. А отец не возвращался домой. Поэтому всю ночь и часть следующего дня мать не находила себе места. Успокоилась она только после того, как выслушала рассказ вернувшегося из райцентра отца.

А пригласили его к первому секретарю райкома партии Ивану Степановичу Густову. После обстоятельной беседы, Иван Степанович предложил ему должность председателя колхоза имени Ворошилова. От неожиданности отец разволновался. Он еще больше смутился, когда первый секретарь напомнил: «Иван Оджигаевич, вы ведь и на родине были председателем колхоза имени Ворошилова. Так что все, как прежде».

Воспользовавшись этой репликой секретаря, отец стал излагать ему свой взгляд на вопросы, которые придется решать, согласись он принять колхоз. Главным аргументом отказа он выдвинул наличие в колхозе большого зернового клина, овощеводства и всего того, чем он на родине не занимался. Счел нужным сказать и о том, что здесь он не может даже свободно выехать в район. Обязательно нужно письменное разрешение спецкомендатуры.

Все-таки Иван Степанович добился согласия отца на должность заместителя председателя нашего колхоза, чтобы после некоторой, своего рода, стажировки, избрать его председателем другого колхоза. Петр Васильевич Шмаков, председатель нашего колхоза, был на стороне секретаря раикома. А Густов И.С. распорядился, чтобы начальник райотдела милиции Белокуров обеспечил отца необходимым разрешением для беспрепятственного передвижения по району и области. Такие шаги со стороны партийного руководства района, конечно же, были очень смелыми. Через некоторое время его наградили медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг».

Осенью того же года нашу семью постигло горе: умерла бабушка Кокра. Папа был очень расстроен. Он никогда не думал, что ему придется хоронить свою мать так далеко от родных мест, в чужом холодном краю. Не стало ли это одной из причин того, что он очень рано ушел из жизни? Он ведь никогда не жаловался на здоровье, был всегда энергичным и расторопным в любом деле. И тогда, когда был на черной работе, и тогда, когда был руководителем.

Отца всегда радовало, что его сверстники-земляки, бывшие рыбаки – Савгиров Манджи, Тюрбеев Манга и другие, несмотря на трудные условия работы, жизни, суровой сибирский климат, были тоже образцовыми работниками.

В ноябре 1948 года отец скоропостижно умер. Ему было всего сорок один год. Надо ли говорить, какая это была потеря для семьи? Мама, ходившая на сносях, осталась с четырьмя детьми. Вите было два года.

Работала семнадцатилетняя Шура. Через полтора месяца после смерти отца родилась сестренка Валя.

В свои неполные четырнадцать лет я принял взрослое решение: оставил учебу в шестом классе и пошел пастушить. Нужно было зарабатывать для семьи, помогать матери растить моих младших братьев и сестренку.

После смерти отца руководители колхоза не оставили нас без внимания. При отце мы жили приспособленном помещении. Папа не торопился улучшить свои жилищные условия, пока некоторые из земляков еще не получили хорошее жилье. А тут председатель выделил нам освободившееся здание детского сада. Мы его разобрали, перевезли через реку и поставили на новом месте. Получился дом лучше, чем у самого председателя. А помогали мои друзья: Сакка Басангов, Иван Халгаев, Мууджа Мангаев.

Стали опекать и на работе. Перевели прицепщиком в комсомольско - молодежную тракторную бригаду, чтобы я приобщился к технике, овладел ее. Друг отца, Трубицын Иван Павлович, дядя Ваня, работавши бригадиром тракторной бригады, порекомендовал меня на курсы трактористом. На этом я не остановился. Пойдя курсовую подготовку, получил права штурвального на комбайн «Сталинец - 6». За короткий срок освоил всю сельскохозяйственную технику, которая применялась в колхозном производстве. Это здорово помогло мне после возвращения на родину.

Меня приняли в комсомол, стал работать трактористом комсомольско – молодежной бригаде. Мы азартно соревновались за первенство. Постоянно подводили итоги, лучших всегда пропагандировали. Тон задавала в этом наш комсомольский вожак Мария Грищенко, работавшая учетчиком бригады. Позже она стала бухгалтером. Приятно вспоминать своих сверстников, сколько было молодого задора, искреннего дружелюбия в наших отношениях. С Гришей Инджиевым, Гогой Нарановым, Мишей и Митей Чуркиным и, которые тоже росли без отца, погибшего на фронте, и другими ребятами мы жили, как братья. Это был тот счастливый период нашей жизни в Сибири, когда никто из односельчан не смотрел на нас, калмыков, как на людей, преследуемых властью. Наверное, такая обстановка сложилась благодаря тому, что руководители колхоза в этом отношении служили примером для других. К тому же не давали повода смотреть на нас коса и мы сами. Если первые годы каждый из калмыков стремился выжить в тяжелых условиях, то потом появился интерес к достойной жизни, чтобы быть не хуже других.

В годы освоения залежных и целинных земель, борьба за расширение посевов зерновых и увеличения сбора урожая приняла особый размах. И я, как один из победителей в своем районе, стал участником областного слета молодых механизаторов, которых проходил в Новосибирске. Для меня и моих друзей по бригаде, руководителей колхоза, которые всячески поддерживали меня, это было радостное событие. След этот памятен мне не только тем, что я был одним из лучших механизаторов области, удостоился разных наград, премии и других почестей. Тогда я впервые попал в Новосибирский театр оперы и балета и, слушал замечательную оперу Римского – Корсакова «Садко». Я восхищался не только мастерством актеров, но и изумительно красочной декорацией да всей особой театральной обстановкой.

Когда справедливость восторжествовала, и мы уезжали на родину, сибирские друзья, хотя и радовались за нас, но сокрушались, что нам придётся начинать с нуля. И желали нам удачи. Это я всегда вспоминаю с благодарностью.

1968 году, находясь в командировке в городе Пскове, я узнал, что первым секретарем обкома партии работает Густов И.С.. Позвонив его приемную, я представился и попросил сообщить Ивану Степановичу обо мне. Он ту же мне назначил встречу. В назначенный час меня привезли к нему. Руководители предприятия, где я был в командировке, были поражены, что их первый секретарь, выехавший из Новосибирской области двадцать лет назад, помнит события тех лет и не забыл своих давних знакомых.

Меня же глубоко тронуло еще и другое. Подробно расспросил все о нашей семье, Иван Степанович стал рассказывать об отце его деловых и человеческих качествах, как будто все минувших двадцати лет и не было. Он называл работников районных организаций, предприятии, с которыми у отца были исключительно хорошие отношения. «А с председателем раийсполкома Христолюбовым Петром Михайловичем - сказал Иван Степанович, - а отец крепко дружил». Сам Иван Степанович, как оказалось, в 1948 году выехал на учебу в ВПШ при ЦК КПСС и больше Новосибирскую область не вернулся. Итог моей командировки для нашего предприятия «Калмсельхозтранс» оказался самым благоприятным.

Спустя лет пятнадцать, у меня состоялась еще одна встреча с Иваном Степановичем.

Было это уже в Москве, когда он работал первым заместителем председателя комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Разузнав номер его служебного телефона, я позвонил в его приемную, и, как много лет назад, попросил доложить Ивану Степановичу обо мне. Учитывая его служебное положение, я вовсе не рассчитывал, что мне будет уделено такое внимание, как это было в первый раз. Вопреки моему ожиданию, Иван Степанович через своего секретаря назначил мне время встречи.

И вот я в его приемной. Словами: «Иван Степанович вас ждет, походите» секретарша провожает меня к нему. Я заметно волнуюсь и пытаюсь извиниться. Иван Степанович, крепко пожимает мне руку, предлагает мне поудобнее садится и начинает заинтересованно расспрашивать о моей семье, работе. Он снова вспоминал об отце, и мне было приятно слышать из уст такого человека высокую похвалу: «Отец ваш был исключительно порядочным и честным человеком. Я рад что, ты это тоже понимаешь и ценишь. Добрым именем отца надо дорожить и беречь его».

Мне казалось, что уже пора мне отблагодарить Ивана Степановича и прощаться, как вдруг он спроси: «Как у матери с пенсией? Она должна получать хорошую пенсию». Я ответил, что мать вообще не получает пенсию, так как мы не смогли найти нужные сведения о трудовом стаже. Иван Степанович мне тут же пояснил, какие она имеет права и куда нужно обращаться.

Оказалось, что мать имела право на персональную пенсию местного значения случаю потери кормильца, то есть за отца, умершего в 1948 году. Чтобы восстановить стаж работы отца в соответствующих должностях, нам пришлось писать в разные инстанции почти полтора года. Но, в конце концов, все было подготовлено, и решением Совета министров Калмыцкой АССР матери установили положенную ей пенсию.

Описывая свои встречи с И.С. Густовым, его искренний интерес ко всем членам нашей семье и добрые слова о нашем отце, я думаю о его единомышленниках, бывших руководящих работниках Искитимского района и колхоза «Профинтерн» П.М. Христолюбове, Белоконеве, П.В. Шмакове, И.П. Трубицыне и многих других, которые знали и ценили моего отца. И я благодарю судьбу, что в самые трудные годы сибирской ссылки мы оказались среди таких людей, сердца и души которых были открыты для чужой беды. Это они облегчили нашу беду. Я им обязан тем, что оставшись без отца в подростковом возрасте, не сломался в жизни, а стал мужчиной, помог матери вырастить младших братьев т сестренку.

За тринадцать лет ссыльной жизни я обрел много друзей среди сверстников – сибиряков, у которых тоже было нелегкое детство. И я всегда вспоминаю их с чувством благодарности. Все мы в своих радостях и бедах всегда были рядом.

Сергей Иванов,

Ветеран труда, г. Элиста

На снимке: И.О. Манджиев

(справа) в 1942 году, г. Элиста.

Дата добавления: 2015-08-21