Иностранные художники о Масленице.

Масленичная неделя - пора гуляний, праздников и веселья. Заигрыш, лакомки, разгул, тещины вечёрки, золовкины посиделки, проводы Масленицы - вот неполный перечень насыщенной событиями масленичной недели. В обычаях этой веселой недели черпают свое вдохновение и художники, запечатлевая самые яркие ее моменты.

М. В. Добужинский точно определил место масленицы среди петербургских праздников: «Самым веселым временем в Петербурге была Масленица и балаганы. Петербург на целую «мясопустную неделю» преображался и опрощался».

Неудивительно, что многие художники стремились запечатлеть празднование масленицы в своих произведениях. Спустя два века их работы ценны для нас не только своими художественными достоинствами. Сегодня они являются бесценными историческими документами, позволяющими воочию представить себе «чудо чудное, диво дивное» - петербургскую масленицу XIX столетия.

Гравюра была единственным тиражным искусством того времени, поэтому гравированные листы, в отличие от картин и акварелей, всегда были рассчитаны на более массового зрителя. Нередко они распространялись по подписке и, кроме всего прочего, играли роль своеобразных новостных выпусков, сообщавших жителям всей России подробности столичной жизни. А значит и петербургскую масленицу Россия видела именно такой, какой её изображали в гравюре.

По этим же причинам для этого вида искусства была характерна большая точность, документальность изображения.

Одними из первых к изображению русской масленицы на рубеже XVIII – XIX веков обратились иностранные художники. Большинство из них не жили в России постоянно, но, активно путешествуя по стране, зарисовывали, а по возвращении на родину или в русскую столицу гравировали бытовые сцены, обряды и костюмы местных жителей. Для них народные игры и забавы были своеобразной русской экзотикой или этнографическими зарисовками. Как правило, для гравюр этого круга присущ крупный план, выделение отдельных персонажей, подробный рассказ о праздничных увеселениях и особенностях устройства развлекательных сооружений. Так М. Ф. Дамам-Дамартре (1763-1827) изображает катальные горы – зрелище для иностранцев непривычное – «удивляли и сами горы и то, что их строили на льду, надолго и прочно покрывавшем Неву» (О. Власова). Кроме того, и само по себе катание с гор, по свидетельству датского путешественника П. фон Хавина, побывавшего в России в 1730-е годы, «чужеземным наблюдателям казалось более опасным, нежели веселым». А изображенные на первом плане гравюры М.Ф. Дамам-Дамартре глыбы льда в еще большей степени призваны подчеркивать лютость знаменитого русского мороза и диковатую мощь русской природы.

Чуть позже, около 1820-х годов, к теме масленицы обращаются и русские художники. Новый подход к её изображению можно заметить в произведении Карла Петровича Беггрова, которое хоть и было создано по оригиналу Карла Сабата – осевшего в России немецкого художника, но, тем не менее, носит уже совсем другой характер, свободный от иноземного «отчуждения» от незнакомого события. Панорамность, монументальность композиции Беггрова указывает на отход от чисто этнографического «описания быта и обычаев». Пристальное внимание к различным особенностям масленичных гуляний, точность в передаче костюма, архитектуры и прочих особенностей праздничной сцены выдает заинтересованность, любовное отношение художника к предмету изображения.

Третья четверть XIX века была эпохой либеральных реформ и демократических настроений в русском обществе. Поэтому часто в гравюрах, изображающих масленицу, подчеркивался демократичный характер масленичного веселья – ведь в праздничной толпе можно было увидеть представителей всех сословий объединенных общим настроением. Вот как описывал масленичное гулянье В. В. Стасов: «Весь Петербург гуляет и улыбается на морозе при Розовых отблесках зимнего солнца. Тут и франт в pince-nez, и оборванные мальчишки; упаренные в своих салопах купчихи и балаганные актеры в плохих трико, дующие на морозе в дымящийся стакан чая чиновники, любующиеся на паяцев, и молодцы в поддевках, ловко достающие гривну из кармана; мастеровые, толсто хохочущее мужичье и дамочки в шикарных шляпах, солдаты и продавцы орехов и стручков». «Слиянием сословий» называл масленичную толпу и М. В. Добужинский. В эту эпоху в сценах масленичных гуляний главным становится все народное, самобытное. Основным предметом изображения становятся теперь не ледяные горы, но балаганы с их цветастыми вывесками и горланистыми зазывалами. Праздничная толпа на гравюрах этого времени перестает быть единой неразличимой массой – в ней мы легко заметим будку раешника или фигуру сбитенщика, зевак и попрошаек, франтов и подгулявших ремесленников, военных, купчих, детей и т.п.

В жанре бытового портрета теперь запечатлевается не только облик сбитенщиков, блинников и прочих уличных торговцев, но и специфических масленичных персонажей – балаганного деда, паяца, раешника и т. п.

Рассматривая работы этого периода, отдельно следует сказать о масленице в творчестве Василия Федоровича (Георга Вильгельма) Тимма (1820 – 1895). Дело не только в том, что среди известных нам художников ему принадлежит наибольшее число гравированных изображений петербургской масленицы и отдельных её персонажей. Его лист «Масленица», созданный в феврале 1858 г. для «Русского художественного листка» стал «визитной карточкой» самого мастера и, если так можно выразиться, главным изображением петербургской масленицы во всем русском искусстве. Великая заслуга В. Ф. Тимма в том, что он, умело сочетая живую зарисовку с натуры с тонким художественным обобщением, смог создать ставший впоследствии хрестоматийным образ народного праздника, донести до нас его неповторимую атмосферу и наиболее выразительные особенности.

К концу XIX века число гравюр, изображающих празднование масленицы в Петербурге резко сокращается. Не в последнюю очередь это было обусловлено изменениями в характере её проведения – балаганы и горы, попавшие в ведение «Попечительства о народной трезвости», переносятся из центра города на Семеновский плац (ныне – площадь перед ТЮЗом), а впоследствии и вовсе на дальние окраины. Кроме того, сама публика начинает терять интерес к традиционным забавам – им на смену приходят профессиональный цирк, кинематограф, и т.п. Всплеск интереса к изображению масленицы возникает в начале XX века в среде мир искусников, однако он носит уже несколько ностальгический и идеализирующий характер – широкая петербургская масленица осталась в прошлом, и художникам остается только воскрешать её в своих произведениях.

Дата добавления: 2015-08-21