Голоса из преисподней

Кстати, о мистике. Героине романа Софи в какой-то момент кажется, что с ней общается погибший дедушка.

Her grandfather’s voice had called out from beyond with chilling precision. [Она так и похолодела от того, как ясно ей послышался голос покойного деда. – Перевод мой – Д.Е. ]

Она вздрогнула: казалось, голос деда доносится до неё из преисподней.

Выражение from beyond значит «из загробного, потустороннего мира». А преисподняя по-русски – это то же самое, что ад, обиталище грешников. Итак, в русском переводе любящая внучка, видимо, настолько не сомневается в грешности своего умершего накануне деда, что поселила его сразу к чертям в кипяток.

Христиане всех стран, объединяйтесь!

Начнём с религиозной тематики. Вот показательный отрывок из романа и анализируемого перевода:

As the prophesied Messiah, Jesus toppled kings, inspired millions, and founded new philosophies. As a descendant of the lines of King Solomon and King David, Jesus possessed a rightful claim to the throne of the King of the Jews. Understandably, His life was recorded by thousands of followersacross the land.

Как и было предсказано Мессией, Иисус свергал царей, вдохновлял миллионы людей, явился родоначальником новых философий. Потомок царя Соломона и царя Давида, Иисус имел полное право претендовать на трон властителя евреев. Его жизнь была описана тысячами последователей по всему миру, что и понятно.

Здесь выделены те отрезки текста, которые оказались или неверно истолкованы, или неверно названы в переводе. Так, эпитет Иисуса Христа – the prophesied Messiah (Мессия, чей приход был предсказан пророками) трансформировался в упоминание о некоем ином мессии-предсказателе. Кто бы это мог быть? И нужно ли объяснять, что никакого другого мессии, кроме Иисуса, в христианстве нет и быть не может?

Ещё один устойчивый эпитет Христа – King of the Jews – превращён во «властителя евреев», что мало похоже на библейскую формулу Царь Иудейский, необходимую в данном случае. Будь эта формула известна переводчику, она, возможно, помогла бы ему избежать ещё одной ошибки в конце этого абзаца: Иудея, контекстуально обозначенная в оригинале как the land (страна), расширилась в переводе до масштабов всего мира (будучи, вероятно, истолкована как «суша»).

Впрочем, я не могу утверждать, что все историко-религиоведческие накладки русского перевода связаны с незнанием терминов. В разделе данной статьи, озаглавленном «Налетай, в Ватикане подешевело», приводился страдающий искажениями и отсебятиной перевод рассуждения о церковных таинствах и обрядах. Несмотря на неточности, название одного из таинств – communion – было верно передано там по-русски словом причастие. И тем не менее в другом месте перевода тому же самому религиозному обряду крупно не повезло – он превратился в призыв к объединению всех христиан:

Jesus passed a single chalice of wine, just as modern Christians do at communion. [Иисус дал всем отпить вина из одной чаши, и именно так поступают современные христиане во время причастия. – Перевод мой – Д.Е. ]

Христос передавал из рук в руки один-единственный сосуд с вином, как бы подчеркивая тем самым, что все христиане должны объединиться.

Небрежность? Невнимательность? Трудно сказать.

Новый терминатор Когда доходит до компьютерных терминов, то тут в русском переводе полная катастрофа. Чего стоит следующий пассаж: For your own security, if the computer does not recognize your account number, this system will automatically shut down. “ Fonction terminée,” Sophie said, frowning. В случае отказа компьютера принять номер вашего счета в целях вашей же безопасности система автоматически блокируется. – Да тут у них функциональный терминатор, – хмурясь, заметила Софи. Так и представляю себе Арнольда Шварценеггера в знаменитой роли робота-терминатора. Камнем преткновения стало, вероятно, и то, что Софи повторила на французском языке сообщение, появившееся на экране монитора. Сообщение это означает: «Операция прекращена». Как они ёрзали на могилах Среди моих специализаций в лингвистике – теория и практика передачи собственных имён, поэтому я никак не могу пройти мимо многочисленных искажений имён и названий в русском переводе романа Брауна. Так, Seracini (Серачини) превратился в «Серазини», Legaludec (Легалюдек) – в «Легалудек», St. Thurial (Сен-Тюрьяль) – в «Сен-Туриал». Знаменитый французский художник XVII века Жорж де ла Тур (Georges de la Tour), картины которого висят и в российских музеях, обангличанился и стал «Джорджем». Как мы видим, ошибки допущены в основном в именах из третьих языков – французского, итальянского, немецкого. Но не избежали ущерба и английские имена. Один из главных персонажей книги – Leigh Teabing (Ли Тибинг) – перекрещён в переводе в «Лью Тибинга». Перечисленным персонажам и объектам ещё повезло: они пусть и на глазок, но хоть как-то названы в русском переводе. А многие просто-напросто выброшены. Например, в романе упоминается город, где находится могила Вагнера – “Wagner’s tomb in Bayreuth, Germany”. Этот баварский город знаменит ещё и тем, что в нём по инициативе Рихарда Вагнера был создан театр и основан ежегодный музыкальный фестиваль. Название звучит по-немецки как «Байройт», но в русской музыковедческой традиции закрепилось в форме Байрейт. В переводе же в этом месте читаем: «могила Вагнера находится в Германии». Очень точное указание, ничего не скажешь. Та же участь постигла и другие известные города – французские Амьен и Шартр, а заодно с ними и английский Кентербери: Designed in the style of the great cathedrals of Amiens, Chartres and Canterbury, Westminster Abbey is considered neither cathedral nor parish church. Построенное в стиле других величественных соборов Европы, Вестминстерское аббатство не считается ни кафедральным собором, ни просто церковью для прихожан. Благодаря «методу» выбрасывания из перевода трудных для передачи имён получилось, будто и другие величественные соборы Европы построены в одном стиле с Вестминстерским аббатством. Это очевидная бессмыслица. Раз уж мы упомянули Вестминстерское аббатство, процитирую фрагмент перевода, из которого можно заключить, что там происходят странные радения каких-то фанатиков: Лэнгдон увидел нескольких человек, стоявших на четвереньках. Он знал, что подобные сцены в Уголке поэтов не редкость, и все равнопозы этих людей неприятно поразили его. Ёрзают, как полотеры, только вместо обычного пола под плитами тела усопших. Думаю, что данный фрагмент задаёт русскому читателю загадку, не предусмотренную Дэном Брауном, – несмотря на то, что в примечании к русскому переводу поясняется: Уголок поэтов – это «часть Вестминстерского аббатства, где похоронены... известные поэты и писатели». Так, хорошо. Но что же это за маньяки, которые «ёрзают, как полотёры» над телами усопших писателей, принимая при этом неприятные взору позы? Боюсь, эту загадку невозможно решить, не заглянув в оригинальный текст. А там сказано: Langdon saw several people crawling on their hands and knees. This prostrate pilgrimage was a common occurrence in Poet’s Corner, although it was far less holy than it appeared. Tourists doing grave rubbings. Последняя фраза этого отрывка является ключевой для его понимания, но она оказалась выброшенной из перевода. Tourists doing grave rubbings – это туристы, снимающие копии с каменной резьбы (или барельефов) надгробных плит методом притирания. Вспомните, вы наверняка в школьные годы пользовались этим методом: когда на монетку накладывается листок бумаги и заштриховывается мягким карандашом, на листке проступает точная копия рисунка монеты. Можно было бы привести ещё много примеров ошибок и несуразиц, которые подстерегают читателя русского перевода «Кода да Винчи». Однако рецензия и без того получилась длинновата, так что тут я, пожалуй, остановлюсь и попробую резюмировать своё общее впечатление от этой переводческой работы. Нет, несмотря на все огрехи, я не стану однозначно ставить ей «двойку»: встречаются переводы намного хуже, а здесь, как я уже говорил, текст читабелен, с грамматикой всё в порядке, лексическая палитра отнюдь не бедна. Однако из-за многочисленных смысловых и терминологических искажений рецензируемый перевод ассоциируется у меня с автомобилем «Жигули», только что сошедшим с конвейера: ездить-то он кое-как ездит, но болты и гайки в нём не довинчены, и разумный автовладелец обязательно отправит его на «инструментальную доводку». Вот и этот перевод явно не довинчен – он требует огромного объёма доводки в виде тщательного редактирования. Кстати, о конвейере. Может быть, это слово кое-что объясняет?

А теперь Вам предлагается написать рецензию на перевод отрывка произведения Дж.Р. Толкиена «Властелин колец», выполненный Н.Григорьевой. Следуйте схеме составления переводческой рецензии (Рецензия должна быть выполнена письменно на отдельном листе).

A Knife in the Dark.

The story ended. The hobbits moved and stretched. “Look!” said Merry. “The moon is rising: it must be getting late”. The others looked up. Even as they did so, they saw on the top of the hill something small and dark against the glimmer of the morning. It was perhaps only a large stone or jutting rock shown up by the pale light. Sam and Merry got up and walked away from the fire. Frodo and Pippin remained seated in silence. Strider was watching the moonlight on the hill intently. All seemed quiet and still, but Frodo felt a cold dread creeping over his heart, now that Strider was no longer speaking. He huddled closer to the fire.

At that moment Sam came running back from the edge of the dell. “I don’t know what it is,” he said, “but I suddenly felt afraid. I wouldn’t go outside this dell for any money; I felt that something was creeping up the slope.” “Did you see anything?” asked Frodo, springing to his feet. “No, sir. I saw nothing, but I didn’t stop to look.” “I saw something,” said Merry; “or I thought I did – away westwards where the moonlight was falling on the flats beyond the shadow of the hill-tops, I thought there were two or three black shapes. They seemed to be moving this way.” “Keep close to the fire, with your faces outward!” cried Strider. “Get some of the longer sticks ready in your hands!”

For a breathless time they sat there, silent and alert, with their backs turned to the wood-fire, each gazing into the shadows that encircled them. Nothing happened. There was no sound or movement in the night. Frodo stirred, feeling that he must break the silence: he longed to shout out loud. “Hush!” whispered Strider. “What’s that?” gasped Pippin at the same moment.

Over the lip of the little dell, on the side away from the hill, they felt, rather than saw, a shadow rise, one shadow or more than one. They strained their eyes, and the shadows seemed to grow. Soon there could be no doubt: three or four tall black figures were standing there on the slope, looking down on them. So black were they that they seemed like black holes in the deep shade behind them. Frodo thought that he heard a faint hiss as of venomous breath and felt a thin piercing chill. Then the shapes slowly advanced.

Terror over came Pippin and Merry, and they threw themselves flat on the ground. Sam shrank to Frodo’s side. Frodo was hardly less terrified than his companions; he was quaking as if he was bitter cold, but his terror was swallowed up in a sudden temptation to put on the Ring. The desire to do this laid hold of him, and he could think of nothing else. He did not forget the Barrow, nor the message of Gandalf; but something seemed to be compelling him to disregard all warnings, and he longed to yield. Not with the hope of escape, or of doing anything, either good or bad: he simply felt that he must take the Ring and put it on his finger. He could not speak. He felt Sam looking at him, as if he knew that his master was in some great trouble, but he could not turn towards him. He shut his eyes and struggled for a while; but resistance became unbearable, and at last he slowly drew out the chain, and slipped the Ring on the forefinger of his left hand.

Immediately, though everything else remained as before, dim and dark, the shapes became terribly clear. He was able to see beneath their black wrappings. There were five tall figures: two standing on the lip of the dell, three advancing. In their white faces burned keen and merciless eyes; under their mantles were long grey robes; upon their grey hairs were helms of silver; in their haggard hands were swords of steel. Their eyes fell on him and pierced him, as they rushed towards him. Desperate, he drew his own sword, and it seemed to him that it flickered red, as if it was a firebrand. Two of the figures halted. The third was taller than the others: his hair was long and gleaming and on his helm was a crown. In one hand he held a long sword, and in the other a knife; both the knife and the hand that held it glowed with a pale light. He sprang forward and bore down on Frodo. At that moment Frodo threw himself forward on the ground, and he heard himself crying aloud: O Elbereth! Gilthoniel! At the same time he struck at the feet of his enemy. A shrill cry rang out in the night; and he felt a pain like a dart of poisoned ice pierce his left shoulder. Even as he swooned he caught, as through a swirling mist, a glimpse of Strider leaping out of the darkness with a flaming brand of wood in either hand. With a last effort, dropping his sword, Frodo slipped the Ring from his finger and closed his right hand tight upon it.

Клинок в ночи.

Рассказ кончился. Хоббиты зашевелились, начали потягиваться. – Луна–то уже высоко, — заметил Мерри. — Поздно, должно быть. Остальные тоже посмотрели вверх. На вершине холма в лунном свете отчетливо был виден не то выступ скалы, не то черный одинокий камень. Сэм с Мерри отошли от огня. Фродо и Пиппин сидели, молча глядя в костер, а Колоброд стоял, пристально вглядываясь во что–то, привлекшее его внимание на вершине. Фродо только взглянул на него и тут же почувствовал поднимающуюся из глубины волну страха. Он придвинулся ближе к огню.

В этот момент из темноты бегом вернулся Сэм. – Я чегой–то испугался вдруг, — задышливо выговорил он: — Там что–то есть. Я теперь ни за какие деньги не отойду никуда. Оно будто сверху наползает… – Что ты видел? — вскочив на ноги, допытывался Фродо. – Да ничего я, сударь, не видел и смотреть не смотрел. – А я вот видел, — сказал, подходя, Мерри, — а может, показалось мне. Там под луной на равнине две не то три черные фигуры. По–моему, они сюда направляются. – Станьте спиной к огню! — скомандовал Колоброд. — Приготовьте ветки, чтобы зажечь.

Затаив дыхание, хоббиты вглядывались во тьму. Долгое время ничего не происходило. Фродо больше не мог сдерживаться. Ему хотелось кричать. – Тише! — словно почувствовав, шепнул Колоброд. – Что там? — выдохнул Пиппин.

Поверх бровки лощины поднялась призрачная тень. Они скорее ощутили, чем увидели ее. Но вот рядом с ней встала вторая, потом третья. Теперь сомнений не было. Три высокие черные фигуры стояли на склоне, глядя на них сверху. Они были чернее ночи, словно дыры мрака в ночной тьме. Фродо показалось, что он слышит звук их дыхания, похожий на змеиный шип. У него похолодело внутри. Фигуры как–то неуловимо приблизились.

От несказанного ужаса Пиппин и Мерри бросились ничком на землю. Сэм кинулся к хозяину. А Фродо била крупная дрожь, словно от леденящего озноба. Но сквозь ужас все настойчивее поднималось в нем желание надеть Кольцо. Оно захватило его, ни о чем другом он уже не думал. Он не забыл ни Упокоища, ни письма Гэндальфа, но сейчас все это отступило, стало неважным и осталось только желание сдаться, уступить. Он не думал о спасении, не думал, плохо или хорошо то, что он собирался сделать, он просто принимал необходимость надеть Кольцо. Язык не слушался. Где–то на границе сознания он чувствовал отчаянный взгляд Сэма, но не мог даже повернуться к нему. Фродо зажмурился, потряс головой, но дальше сопротивляться не было сил. Он медленно потянул цепочку, вытащил Кольцо и надел на указательный палец левой руки.

Все осталось по–прежнему, но черные фигуры вдруг вырисовались перед ним совершенно отчетливо. Теперь он мог рассмотреть их. Пятеро. Двое стоят на кромке лощины. Трое приближаются. Безжалостные глаза горят жутким фосфорическим светом. Под плащами — серые саваны. На пепельных волосах — боевые шлемы. Иссохшие руки сжимают длинные стальные мечи. Вот их взгляды скрестились на тщедушной фигурке, и они двинулись вперед. В отчаянии Фродо вытащил свой меч и… удивился. Клинок рдел алым светом и рассыпал искры, словно головня, выхваченная из костра. Двое остановились. Третий, выше всех ростом, с короной поверх шлема, шагнул вперед. В правой руке он сжимал обнаженный меч, а в левой — кинжал, испускавший мертвенное призрачное сияние. Он бросился к Фродо. Хоббит прянул к земле, услышав собственный сдавленный крик: «О Элберет! Гилтониэль!», и ударил клинком куда–то в ногу противника. Тут же его левое плечо пронзила ледяная боль. Мир начал стремительно поворачиваться, мелькнул Колоброд с двумя пылающими факелами в руках. Выронив меч, последним осмысленным усилием Фродо сдернул Кольцо с пальца и повалился на траву, крепко зажав его в правой руке.

Дата добавления: 2015-08-21