Первая встреча в приемной

Построение отношений начинается с самого первого взаимодействия между ребенком и терапевтом в приемной. Терапевт выходит в приемную в предвкушении волнующих возможностей, которые могут возникнуть в этом новом мире отношений, и встречается, как правило, с озабоченной мамой, которая торопится рассказать ему о своем беспокойстве, связанном с поведением ребенка. Мама хочет изложить терапевту те сведения, которые как она считает, терапевту необходимо знать и, может быть, она даже не раз репетировала свой рассказ дома, так что терапевту сразу же становится известно существо проблемы. Терапевт здоровается с мамой, которая немедленно начинает вводить его в курс дела. Это не слишком подходящее время для того, чтобы терапевт начал активное слушание или проявил терпение и дал родителю выговориться. Когда терапевт разговаривает с мамой, очевидное послание состоит в том, что он считает ее более важным человеком, чем ребенок. Вряд ли можно, рекомендовать начинать таким образом построение значимых отношений с ребенком. Возможно, ребенок уже чувствует себя незначительным человеком, в некотором роде неличностью, потому что эта сцена уже повторялась в его жизни много раз – мама, говорящая о ребенке в третьем лице, как будто его здесь нет.

Возможно, терапевту следует задуматься о том, каково это: все время чувствовать себя придатком, просто прилепленным к кому-то без всякой видимой цели, которого гиганты швыряют туда-сюда. Безусловно, именно такое чувство возникает у некоторых детей: они не важные их не замечают – до тех пор, разумеется, пока они не причиняют этим гигантам беспокойства. Вот тогда на них начинают обращать внимание. Что ж... даже негативное внимание лучше, чем вовсе никакого. Конечно, терапевт не желает поддерживать такую точку зрения ребенка на самого себя. Поэтому он вежливо говорит маме, что сейчас не очень удобное время для того, чтобы обсуждать эти проблемы, потому что они не очень важны, и для того, чтобы внимательно изучить их, требуется время, и оно впоследствии будет для этого выделено специально. Сказав это, терапевт должен: немедленно присесть на корточки и поздороваться с ребенком. Еще удобнее для терапевта, войдя в приемную коротко и вежливо поприветствовать родителей, сразу же опуститься на корточки, установить зрительный контакт с ребенком, тепло ему улыбнуться н заговорить с ним, не давая родителям возможности пуститься в объяснения. В этот момент ребенок – самый важный человек во всем здании. И терапевт находится здесь для того, чтобы построить отношения с этой значительной маленькой личностью и сообщить ребенку, что он важен. Поэтому терапевт не станет обсуждать ребенка с кем-то в его присутствии.

После краткого объяснения с ребенком терапевт может сказать: «А теперь мы можем пойти в игровую комнату. Мама подождет тебя, и когда мы вернемся, она будет здесь. Затем терапевт должен встать, тем самым, подтверждая визуально то, что было сказано словами. Не следует говорить: «Хочешь пойти в игровую комнату?» – это только означало бы напрашиваться на неприятности, если ребенок настроен скептически или агрессивно. Кроме того, ребенку как бы предлагается выбор, хотя на самом деле это не имеется в виду. Если ребенок и в самом деле не хочет идти в игровую комнату, с этим лучше всего справиться в пределах игровой комнаты, где ребенок может наиболее полно выразить свои желания с помощью тех материалов, которые окажутся у него под рукой. Вне игровой комнаты присутствие родителей или других наблюдателей может помешать проявлению реакции ребенка или вызвать реакции, которые в другом случае не возникали бы. Ребенку не следует предлагать вопросы или возможности выбора, с которыми лучше не иметь дела. Сказав, что мама будет ждать в приемной и ребенок найдет ее там, когда вернется, терапевт успокоит ребенка. Терапевт также всегда должен помнить, что ребенок отправится в путь с человеком, которого совсем не знает, в совершенно не известное место и за тем, что в, восприятии ребенка может означать «навсегда».

Если ребенку все же не хочется идти, терапевт может сказать: «Мамочка, вы можете проводить нас по коридору до игровой комнаты, чтобы Роберт знал, что вы знаете, где находится игровая комната». Роберту можно дать возможность участвовать в этом решении, предоставив ему выбор: идти рядом с мамон или держать ее за руку. Это практически всегда приводит к тому, что ребенок отправляется в игровую комнату, поскольку он не намерен оставаться одни в приемной, в то время как мама отправляется с терапевтом по коридору. Обычно ребенок сразу идет в игровую комнату без родителей. Если этого не происходит, терапевт может попросить маму проводить ребенка. Уже в игровой комнате можно попросить маму посидеть и понаблюдать за ребенком. По мере того, как сеанс продолжается и ребенок расслабляется, терапевт может дать знать родителям, когда удобно покинуть комнату. Родитель в этом случае должен беспрекословно уйти.

Позволять ли родителям входить в игровую комнату, должен решать терапевт. Но терапевт должен иметь в виду, что в игровой комнате ребенку может быть еще труднее разлучиться с матерью, поскольку теперь ребенок уже опробовал свое нежелание как способ добиться того, чтобы родители остались. Как правило, чем дольше родители остаются в игровой комнате, тем труднее становится разлука, как для родителей, так и для ребенка. Терапевт должен понимать, что проблема разлуки иногда может быть более трудной для матери, чем для ребенка, а ребенок, чувствуя это, может реагировать на эмоции родителей. Если проблема в этом, то ее лучше решить у дверей игровой комнаты. Еще один фактор, который следует принимать во внимание – это чувства терапевта. Терапевту может быть более удобно разрешить родителям присутствовать, чем сражаться с ребенком, который не хочет следовать его указаниям. Тем не менее, пока родители находятся в комнате, существует вероятность того, что ребенок не будет чувствовать себя в достаточной безопасности для того, чтобы исследовать какие-то важные для себя области.

Идти ли в терапию – это слишком тяжелая проблема, чтобы с ней мог справиться пятилетний человек.

ПРОСТОЕ ПРАВИЛО Предлагайте ответственность, соизмеримую с возможностью ребенка реагировать соответственно.

Ребенку, у которого гланды воспалены настолько, что он не может глотать, родители не позволят решать, принимать ли лекарства, поскольку, четырехлетний ребенок не созрел еще для того, чтобы справится с такой ответственностью. И восьмилетнему ребенку, у которого сломана нога, тоже не позволят решать, идти ли в больницу. Аналогичным образом, решение относительно необходимости игровой терапии слишком большая ответственность, чтобы можно было доверить ее ребенку. Десятилетнему ребенку, пытавшемуся покончить с собой, мы не можем позволить выбирать, идти ли в терапию. Однако раз попав в игровую комнату, ребенок получает свободу и может сам решать, принимать ли ему участие в этой работе, воспользоваться ли возможностью изменить что-то в себе. Детям можно обеспечить возможности для изменений, но заставить их измениться нельзя. Это решение ребенок должен принять сам.

Ребенку можно позволить выбрать день, когда он будет приходить, или решить, будет ли он приходить в игровую комнату пли в кабинет, но рано или поздно должно наступить время, когда решение должно быть принято. Эмоциональное благополучие ребенка не менее важно, чем его физическое или академическое благополучие. Это то время, когда мужество уверенности сочетается с великим терпением. Решение, которое должно быть принято, принадлежит только родителям и ребенку. Некоторые исследователи считают, что терапевту иногда приходится нести ребенка в игровую комнату на руках. Я не чувствую себя комфортно в этой позиции. В самом крайнем случае ребенка может принести в комнату один из родителей, но физической борьбы всегда следует избегать, насколько это возможно. Впрочем, этот подход мне никогда не доводилось использовать. Но иногда случалось, что мне требовалось двадцать-тридцать минут, чтобы ребенок собрался с духом и решил отправиться в игровую комнату.

Дата добавления: 2015-09-03