Глава 24. Надо же было Синтии Фаррадей выбрать именно сегодняшний день для того

Надо же было Синтии Фаррадей выбрать именно сегодняшний день для того, чтобы съездить на реку Хокинг! Из-за статьи в «Таймс», из-за того, что она оплакивала Рассела?

Ратлидж негромко выругался, оглядывая лужайку и край болота.

Куда она подевалась?

И где Моррисон?

Он ждал, заставляя себя соображать. Думалось ему с трудом; к тому же в его голове неистовствовал Хэмиш.

Если он ошибался насчет Моррисона, если тот бежал, пока еще было можно, Синтия в безопасности.

Если же его подозрения оказались верными, то… неужели Синтия Фаррадей уже мертва? Застрелена или зарезана — не имеет значения. Застав ее здесь, Моррисон непременно убьет ее, как убил остальных. Ратлидж понимал, что должен все выяснить и только потом — действовать.

Если Моррисон по-прежнему караулит его в доме, катер для него очень кстати. Он уйдет на нем, когда все будет кончено… или попробует бежать, если что-то пойдет не так. Если бензина хватит, Моррисон без труда доберется на катере до Франции или высадится где-нибудь дальше на побережье, пройдет устье Темзы и окажется в Кенте.

Где Моррисон и Синтия? В доме?

В сходных обстоятельствах сам Ратлидж ждал бы именно там. Забраться в дом можно только через террасу или разбив окно, взломав замок, что еще сложнее, и спугнув таким образом будущую жертву. Если Моррисон нашел патроны, он, скорее всего, поджидает его в комнате, выходящей на террасу. Там отличный обзор, и вся лужайка простреливается.

Еще он может караулить в хозяйской спальне, на втором этаже. Окна спальни выходят на реку. Со второго этажа отлично просматривается вся лужайка и край болота.

Если сам Моррисон будет ранен первым выстрелом, бежать он уже не сможет. Но в револьвере остался всего один патрон!

Ратлидж почувствовал прилив адреналина, как на поле боя, когда он вылезал из окопа. Он прекрасно понимал, что его ждет, и знал, что шанс выжить невелик. Но пока он не знает, где Синтия Фаррадей и жива ли она, у него связаны руки.

Делать нечего; остается выйти на открытое пространство и бросить вызов Моррисону.

Ратлидж сделал первый шаг, как вдруг услышал голоса. Кто-то вышел на террасу. Он быстро спрятался за угол и постарался вжаться в стену.

Он услышал голос Синтии Фаррадей:

— Но я не хочу сидеть на этом стуле. Принесите мне другой.

Значит, она жива — и убийца использует ее как приманку… или как животное-вожака, ведущее стадо на убой. Ратлидж не сдвинулся с места.

— Будете сидеть, где сказано. Пока он не умрет, я вас не убью. Во всяком случае, так я собирался поступить. Предупреждаю, если доведете меня, я могу и не выдержать.

— Он не придет. Вы сами сказали, что он повез раненых в больницу. Он не уедет оттуда, пока не убедится, что они живы. Ведь они — его свидетели, как вы не понимаете?

— Он не из тех, кто оставит пленника привязанным дольше, чем это необходимо. Сегодня жарко. Он вспомнит, что у меня нет воды. В доме душно… Он вернется и поймет, что я сбежал. Тогда Ратлидж приедет сюда. Он отлично меня понимает. Но я понимаю его еще лучше. Он погибнет, спасая вас. Погодите, и сами увидите. Мне достаточно лишь сказать: «Покажитесь, и я оставлю ее в живых». Он выйдет, вы пойдете к катеру, как я вам приказал. Ратлидж не знает, что я вывел мотор из строя. Он увидит, что вы уходите, повернется и посмотрит, как вы садитесь в катер. И тогда я убью его. Все очень просто.

После паузы Синтия сказала:

— Вы не сможете следить одновременно за нами обоими. Я умею плавать; я могу выпрыгнуть из катера. На болоте вы меня ни за что не найдете.

— Когда-нибудь я вернусь за вами. Как вернулся за Джастином Фаулером. Запомните мои слова! А когда я вернусь, вы не знаете. Жизнь научила меня терпению. То же самое уже испытал на себе Рассел.

— Это вы убили миссис Рассел?

— О да. Мне пришлось действовать скрытно, поэтому я перерезал ей горло, а потом привязал к ней камень. Если я не ошибаюсь, она до сих пор лежит где-то на дне реки. Важно, чтобы вы меня поняли. Куда бы вы ни уехали, я вас все равно найду. Рано или поздно… Или сейчас.

Мне все равно, когда вы умрете. Я даже позволю вам выбирать.

— Очень мило с вашей стороны, — с горькой иронией проговорила Синтия.

Снова наступило молчание. На сей раз оно затянулось. Ратлидж прикидывал расстояние и возможную скорость реакции Моррисона.

Он не знал, чем вооружен Моррисон. Два у него дробовика или только один? Гораздо важнее другой вопрос: как поступит Синтия Фаррадей? Можно ли надеяться, что она не будет стоять у него на пути? Нет… скорее всего, она попробует оттолкнуть Моррисона и попадет под перекрестный огонь.

Планировать что-либо не было времени. Не было времени взвешивать все за и против. Как только он выйдет на открытое место, начнется хаос. Он может победить в единственном случае: если попробует уложить Моррисона первым же выстрелом. Последний раз он стрелял два года назад; не дрогнет ли его рука?

«Нельзя полагаться на девчонку. Если Моррисон тебя уложит, она потом тоже долго не проживет. Ты не можешь ее спасти. Даже не думай!» — возразил Хэмиш.

«Только не от моего выстрела!» — ответил ему Ратлидж, понимая, что в чем-то Хэмиш прав. Моррисона надо остановить любым способом. Если он рассчитывает спасти Синтию Фаррадей, ему самому надо остаться в живых.

Достав револьвер, он еще раз осмотрел его. Один выстрел. Вот все, что у него есть. И снова убрал револьвер.

Сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, он вышел из-за угла и очутился на лужайке перед террасой. Синтия Фаррадей ахнула. Моррисон резко развернулся в его сторону.

Времени на раздумья не было, насчет этого Ратлидж оказался прав. Ожидание притупило разум Моррисона. Опасность заострила разум Ратлиджа. Не дожидаясь, пока противник поднимет ружье и прицелится, Ратлидж выхватил револьвер и выстрелил. Моррисон продолжал целиться. Ратлидж понял, что остался без защиты.

Вот палец Моррисона лег на спусковой крючок; Ратлидж сгруппировался, готовясь перекатиться на бок. И вдруг Синтия Фаррадей вскинула руки вверх, и Ратлидж понял, что она собирается сделать.

Вытащив из прически длинную булавку, она вонзила ее Моррисону в бок. Убийца не вскрикнул от боли, зато его палец дернулся раньше времени. Одновременно с выстрелом он сам упал как подкошенный. Пуля пролетела где-то слева от Ратлиджа, но он, не дрогнув, бросился на террасу.

Моррисон умер в тот миг, когда он добежал до него, — пуля угодила ему в голову. В дальнем уголке сознания он слышал, как плачет Синтия Фаррадей; краем глаза он заметил, как она закрыла лицо руками.

Выстрел Ратлиджа попал в цель. Он и сам не понял, как ему удалось не промазать, ведь он почти не целился. И все же он пользовался револьвером всю войну и приучился экономить каждый патрон…

Он не гордился полученными навыками.

Оттолкнув ружье ногой, Ратлидж повернулся к Синтии. Та уронила руки.

— Я хотела, чтобы его повесили! — пронзительно закричала она, глядя на Ратлиджа полными ужаса глазами. — Он ведь уничтожил моих близких! Зачем вы убили его?

Ратлидж потянулся к ней, но она отпрянула, сбежала по ступенькам, бросилась по лужайке к воде. Прыгнула в катер. Поняв, что он не заводится, села и беспомощно посмотрела на него.

Оставив Моррисона, Ратлидж спустился на причал и сказал:

— Если хотите, я отвезу вас в Лондон. Вам кое-что нужно узнать.

— Не желаю ничего слышать! — ответила Синтия, поворачиваясь к нему спиной. — Ну почему катер никак не заводится?!

— Он же вам сказал. Он испортил мотор. Выходите. Его можно будет починить потом. — Ратлидж присел на корточки рядом с катером. — Послушайте меня. Уайат Рассел жив. Извещение о его смерти мы разместили специально, чтобы выманить убийцу.

— Это правда? — Она повернула к нему голову.

— Я отвезу вас к нему. Сейчас он у меня на квартире.

Помолчав немного, Синтия сказала:

— По-моему, более жестокого человека, чем вы, я в жизни не встречала.

— Машина стоит у ворот. Встретимся там. Но мне нужно закончить одно дело.

Он протянул ей руку, но она отшатнулась от него, как от прокаженного. Выпрыгнув из катера, она зашагала к дому. Ратлидж проводил ее до террасы; затем она молча завернула за угол дома, предоставив ему сделать дело, о котором он говорил.

Он внес стулья в зимний сад, накрыл труп Моррисона чехлом от пыли и прикрыл стеклянную дверь. Дробовик и револьвер он забрал с собой.

Поездка в Лондон проходила в напряженном молчании. Один раз им пришлось сделать остановку. Ратлидж заехал в тилберийскую больницу и спросил врача из отделения неотложной помощи, как его раненые.

— Оба вне опасности. Вы уже известили миссис Барбер?

Ратлидж пока ничего не успел сообщить Абигейл. Но ведь и день еще не закончился.

Он попросил разрешения позвонить по единственному в больнице телефону и набрал номер инспектора Робинсона в Колчестере.

Тот собрался идти ужинать.

Ратлидж сказал:

— Ваш убийца лежит на террасе за домом в усадьбе «Берег». — И объяснил, как добраться до нужного места. — Извините. Мне пришлось убить его. Он взял заложницу.

На том конце линии последовала пауза. Потом Робинсон вскричал:

— Говорите, он умер? Черт побери, Ратлидж, я хотел, чтобы его судили!

Ратлидж повесил трубку, потирая больной локоть.

Выходя из больницы, он думал, стоит ли сказать Синтии Фаррадей правду о Джастине Фаулере.

Потом он решил, что не его дело открывать ей глаза. Фаулер сейчас где-то на севере Англии; он начал новую жизнь и успокоился. Ему ничто не угрожает. Лучше, если пока все так и останется.

«Ты должен ему сказать», — напомнил Хэмиш.

Это можно сделать — отправить неподписанное письмо на адрес табачной лавки в Честере.

Когда он завел мотор и сел за руль, сидевшая на переднем сиденье Синтия Фаррадей отвернулась. Услышав, как часы на колокольне пробили час, Ратлидж сообразил, что вернется в Фарнэм лишь после полуночи. После разговора с Абигейл Барбер он еще надеялся заехать в «Берег». Если повезет, он застанет там инспектора Робинсона…

Когда за окнами замелькали знакомые лондонские окраины, Синтия Фаррадей сказала:

— Я должна кое в чем признаться.

— Выкладывайте. Я слушаю.

— В самом начале, когда я приняла вас за адвоката семьи Рассел, вы мне очень понравились. Я нарочно сказала вам, что хочу купить «Берег», чтобы у меня был предлог снова увидеть вас. Потом вы стали следить за мной, и я почувствовала себя польщенной. Решила, что тоже понравилась вам. А вы, оказывается, расследовали убийство и втянули во все меня.

— Вас втянули во все гораздо раньше, чем на сцене появился я, — заметил Ратлидж.

— Вы знали, что он приставил нож к моему горлу, когда схватил меня? Увидев его на пороге, я улыбнулась — подумала, что он присматривает за «Берегом». Узнал, что случилось с Уайатом, и хочет меня утешить. Он сказал, что поранил руку и зашел в дом, надеясь найти какую-нибудь повязку. Я и сама увидела у него на руке кровоподтеки. А когда я отвернулась, чтобы оторвать полосу материи, он вдруг схватил меня, и я почувствовала, как к моей коже прикоснулся холодный металл. Я не знала, чего он хочет, и очень испугалась… А потом он признался, что перерезал горло тете Элизабет. Я понятия не имела, что вы его в чем-то подозреваете, но потом он достал дробовик… Подумать только, приходской священник! Я много лет знала его, доверяла ему — а он сказал, что убьет меня после вас. Я думала, что Уайат любит меня. А он ворвался ко мне в дом, наорал на меня и даже влепил пощечину. По-моему, это вы во всем виноваты… За прошедшие несколько часов я научилась вас ненавидеть.

Ратлидж устало спросил:

— Тогда зачем вы кольнули его булавкой, чтобы не дать выстрелить в меня?

— Затем что я хотела, чтобы его повесили. Я хотела, чтобы он испытал такую же боль, какую причинил нам всем. Джастину, Уайату, тете Элизабет. Мне… — Она сняла шляпу и швырнула ее на заднее сиденье. Ратлиджу показалось, что точно так же она швырнула в него и правду. — Вы показали мне, какими злыми могут быть люди. Теперь я снова никому не могу верить… Даже самой себе. К такому меня не подготовила даже война!

Ратлидж промолчал. Что тут ответишь? Остановившись у своего дома, он жестом велел вышедшей сиделке впустить мисс Фаррадей.

Покончив с одним делом, он стал готовиться к возвращению в Фарнэм. Там ему предстояло испытать на себе гнев еще одной женщины, хотя в том, что Джессапа и Барбера ранили, его вины не было.

Он тронулся с места и почти доехал до угла, когда услышал, что его окликают.

Остановившись, Ратлидж обернулся. Синтия Фаррадей сбежала с крыльца и бросилась за машиной. Когда она поравнялась с ним, Ратлидж увидел, что она раскраснелась и глаза у нее горят.

Ратлидж решил, что она злится. И понял, что еще одного разноса просто не вынесет.

— Прошу вас… Простите… простите меня! — сказала Синтия, запинаясь, и ухватилась рукой за дверцу. — Я была… все было так… вы спасли мне жизнь, а я вас даже не поблагодарила! — Она осеклась, прикусила губу и, понурив голову, медленно зашагала назад.

Он смотрел ей вслед, пока она не вошла в дом и не закрыла за собой дверь.

Эпилог

Выехав из Лондона, Ратлидж вдруг вспомнил о коробках, лежащих на чердаке в доме его сестры. Он так и не сказал о них Синтии Фаррадей. Ничего, расскажет завтра, как только снимет ее показания. Придется втолковать ей, что в коробках хранится единственный экземпляр рукописи третьей и последней книги Уиллета. Пусть сама решает, послать рукопись во Францию или нет. Сам Ратлидж не был до конца уверен в том, что книгу стоит печатать.

По пути он ненадолго заехал в Тилбери; ему сказали, что оба пациента спят. Потом он поехал дальше, к Хокингу. Проехав ворота «Берега», он даже не стал смотреть на дорожку. Не хотелось видеть призраков, которые теперь, должно быть, бродят там. Ратлидж не верил в привидения. И все же не искал встречи с ними.

Он подумал: интересно, откроют ли дом когда-нибудь снова? «Берег» стал свидетелем многих трагических событий, а воспоминания иногда бывают не лучшими спутниками. И все же хотелось верить: если Синтия Фаррадей захочет открыть дом, Уайат Рассел ее послушает. Хотя после того, что она пережила сегодня, возможно, ее любовь к болотам поуменьшится.

Ему не хотелось думать о мертвеце, лежащем на террасе. О нем он будет думать потом. Он должен еще свыкнуться с тем, что застрелил человека. Не врага на фронте, а подозреваемого в убийстве. Он снова припомнил те последние секунды, снова представил каждый свой шаг. В револьвере оставался всего один патрон. Ратлидж должен был стрелять на поражение, он не мог быть уверен в том, что ему удастся обезоружить Моррисона. И все же ему повезло, что он попал. Что совсем не облегчало ему дальнейшую жизнь.

Вдруг он подумал: Уиллет и Моррисон были в чем-то похожи друг на друга. Оба стремились во что бы то ни стало получить то, что им хочется, и оба не заботились о жизни и чувствах окружающих их людей. Уиллет знал, что его вторая и третья книги вызовут гнев всех жителей Фарнэма, и все же написал их, а под конец жизни облегчил душу, сообщив о смерти Фаулера вместо того, чтобы приехать домой и взглянуть в глаза своим родным. Ему было легче умереть в одиночку в Париже.

Проезжая поворот к дому священника и сгоревшему остову старой церкви, Ратлидж думал о Моррисоне. Он мог бы гораздо лучше воспользоваться плодами хорошего образования, которое получил благодаря тому, что его мать шантажировала Фаулера. Он мог даже стать хорошим священником. И все же он предпочел прятаться за своим саном. Он утешал Абигейл Барбер, хотя убил ее брата. Он охотно поверил лжи, которую внушала ему мать, потому что хотел считать себя брошенным ребенком богача, а не сыном обыкновенного вора, который умер в тюрьме.

Впереди показалась дорожка, ведущая к дому Абигейл Барбер. Ратлидж понимал, что сейчас она, должно быть, вне себя от волнения. Хорошо, что он хотя бы может заверить ее, что ее муж и дядя будут жить.

Он одержал небольшую победу…

Ратлидж выключил фары и стал готовиться к предстоящему разговору. Когда он вышел из машины и направился к дому Барберов, Хэмиш сказал: «Забудь ты о своем следствии хотя бы на время. Не цепляйся за него!»

И Ратлидж понял: именно этим он сейчас и занимается. Хочет уцепиться за что-то. Может, ищет отпущения грехов?

Он вспомнил раскрасневшееся лицо Синтии Фаррадей, когда она благодарила его за то, что он спас ее. Да, это то, что нужно.

Он негромко постучал в дверь, услышал быстрые, тревожные шаги хозяйки, и на его душу снизошел покой.

Дата добавления: 2015-09-03