Явление восьмое

Щукина и Кутейкин.

К у т е й к и н (в негодовании). Что же мне теперь делать-то? Как быть? Деньги в долг давать мне никто не желает. Компаньоны мои и друзья, кого не единожды выручал из долговой ямы, теперь сторонятся меня, как от прокаженного. Вот ведь как вышло, Кирьяновна.

Щ у к и н а. Барыш с убытком в одних санях ездят.

К у т е й к и н (падая на колени). Кирьяновна, помоги, не оставь в беде. Дай деньги в долг!

Щ у к и н а. Да тебе, свояк, в долг давать – деньги терять.

К у т е й к и н. Смилуйся, Христа ради! Помиру ведь пойдем! Почто семье моей страдать? Не оставь без помощи! Помоги!

Щ у к и н а (невозмутимо). Раньше тебе, Трифон Касьяныч, нужно было думать о семье. Когда имущество свое закладывал в игорном доме, тогда следовало бы тебе подумать о последствиях, а не теперь. Потянулся за легкими барышами, да распрощался с амбарами.

К у т е й к и н. Дай, Христа ради, деньги в долг. Я ведь знаю, что их у тебя не счесть. Верь мне, отдам я тебе все с полна, что возьму.

Щ у к и н а. Конечно отдашь, куды ты денешься. Сколь те денег-то нужно, горемычный?

К у т е й к и н. Полтораста тысяч!

Щ у к и н а (с удивлением). Однако, братец, аппетит у тебя сурьезный. И не жалко было тебе, дуралею, такие деньжища-то проигрывать? Это ж целое состояние.

К у т е й к и н. Аппетит приходит во время еды, сама знаешь.

Щ у к и н а. Так-то оно так, да токмо мне такие большие деньги горбом достаются, потому и кажную копеечку берегу, и капитал с того имею. А ты деньгам счету не знаешь, да и зарабатывать-то их сроду не умел. Что батюшка-то твой заработал когда-то, теперь ты все прахом пускаешь. У тебя, дурня, в руках богатство было, да через пальцы сплыло. Не хозяйственный ты человек, Трифон Касьяныч. Оттого ты теперь на коленях стоишь тут передо мною и клянчишь деньги.

К у т е й к и н. Чего теперь учить-то меня вздумала, пустое дело. Сделанное уже не воротишь. Лучше деньгами подсобли.

Щукина звонит в колокольчик.

Входит Агафья.

Щ у к и н а. Голубушка, принеси-ка лист чистой бумаги да перо с чернилами. Да поскорее.

Агафья уходит, но быстро возвращается: кладет на столик лист бумаги, перо и чернила. Откланявшись, Агафья уходит.

(Протягивает лист бумаги Кутейкину.) Пиши, голубчик.

К у т е й к и н (взяв бумагу в руки). Что писать?

Щ у к и н а. Расписку, конечно, чего ж еще.

К у т е й к и н. Слову моему купеческому уже не веришь?

Щ у к и н а. Я бумаге верю. Пиши.

К у т е й к и н (обмакнув перо в чернила). Что писать-то?

Щ у к и н а (диктует): «Я, Трифон Касьяныч Кутейкин, обязуюсь выплатить Щукиной Домне Кирьяновне сто пятьдесят тысяч рублей ассигнациями». Написал? Хорошо. Ниже поставь сегодняшнее число, месяц и год. Куды пишешь? Место оставь. Ниже пиши. Вот так. Распишись. Спасибо, голубчик. (Взяв в руки бумагу, просматривает текст.)

К у т е й к и н. А деньги?

Щ у к и н а. Деньги такие я с собою не ношу, должен понимать. (Достает чековую книжку.) Выпишу тебе банковский билет на предъявителя. (Расписывается в книжке и отрывает один лист.) Свои полтораста тысяч получишь в банке.

К у т е й к и н (получив чек, целует руку Щукиной). Богу на тебя молиться буду, спасительница, кормилица ты моя. Выручила. Не оставила в беде.

Щ у к и н а. Полноте, Трифон Касьяныч. Свои люди – сочтемся.

Занавес

Сцена вторая

Богато меблированная комната в доме Щукиной,

освещенная дневным светом.

Дата добавления: 2015-09-03