Личные предпочтения; Сехун/Лухань, бонус.

От автора: я писала это так долго, как могла. началось писаться ещё в декабре, но автор - предводитель лиги слоупоков, так что дописалось только сейчас. прошу пардона, у тех кто ждал и просил -_- enjoy

***

Сехун мог сколько угодно комплексовать по поводу своей улыбки и голоса, но в действительности ему было грех жаловаться на свою внешность. Он был высоким, статным и белокожим, и знакомые часто говорили, что он очень привлекательный. В школе у него даже были поклонницы и поклонники. Поэтому он раздражался, когда люди, с досадой цокая языком, говорили ему, как им жаль, что он не альфа. Он всё никак не мог понять, почему природа оказалась так к нему строга и, наделив прекрасными внешними данными, сделала бетой. Поразмыслив, он пришёл к выводу, что ему просто чего-то не хватило. Недостаточно лидерских качеств и красноречия, нет выдающегося ума, силы или особенных способностей к чему-либо.

Острым, чувствительным нюхом он, как и все беты, похвастаться не мог, поэтому его жизнь была лишена той особенной, сумасшедшей романтики, присутствующей в отношениях между альфами и омегами. Красивая внешность, вводящая некоторых в заблуждение, и дружба с Чонином были составляющими его популярности. Все его пассии были бетами, хотя в большинстве своём миниатюрные и миловидные омеги-парни нравились ему больше.

- Давай побыстрее, нам ещё Ёля нужно подвести, - проворчал Минсок, настойчиво постучав в дверь ванной.

- Да, я сейчас, - Сехун снова глянул в зеркало над раковиной и откинул чёлку со лба рукой. Высветленные волосы с розоватым оттенком вызывали ассоциации с зефиром, по поводу чего Сехун тяжко вздыхал уже который час.

Они вышли из подъезда, укутанные в тёплые куртки и шерстяные шарфы, и, очистив от снега боковые зеркала минсоковского старого хетчбэка, отправились в аэропорт. Недалеко от станции метро они подобрали порядком озябшего, но неизменно весёлого Чанёля, который собирался улететь на Рождество с Бэкхёном в Европу и сейчас ехал за билетами. Декабрь этой зимой выдался на удивление морозный, и в предрождественскую неделю каждый день с неба сыпались мелкие снежинки, постепенно застилая город снегом. По радио играла уютная рождественская песенка, а Сехун в задумчивости кусал заусенцы на пальцах.

Рейс немного задерживался, и им пришлось подождать. Минсок всё никак не мог решить, нужно ли рисовать для Луханя табличку, но, в конце концов, заставил сделать это Сехуна.

- Мы должны забрать этого засранца отсюда прежде, чем он подумает, что встретил любовь своей жизни в аэропорту.

- Может, разработать план-перехват? – Чанёль уже держал свои билеты.

- Тогда нам потребуется подкрепление и гончие, - Минсок усмехнулся, вглядываясь в электронное табло.

Спустя некоторое время начали заходить прибывшие из Китая, и среди них наконец был и Лухань. Сехун увидел парня, одетого в беспредельно узкие джинсы, яркую куртку и серую шапку с помпоном и от внезапно накатившего волнения сдвинул брови, напустив на себя нелепо серьёзный вид. В первый раз Сехун увидел Луханя прошлым летом. Тогда у китайца были светло-каштановые волосы, и он удостоил бету холодным и оценивающим взглядом, но, несмотря на это, Сехуну показалось, что прекрасный ангел спустился к нему с небес. Их общение в сумме не продлилось и получаса, потому что шустрый Лухань тогда умудрился найти себе какого-то парня и всё время пропадал с ним, чтобы осенью без обид и сожалений снова вернуться в Китай.
Сехун поднял табличку с именем повыше, чтобы её было легче заметить.

- Гэгэ! – светясь радостью, Лухань подбежал к ним, удерживая за лямки большой подпрыгивающий рюкзак за спиной.

Он от души обнял Минсока и задержался цепким взглядом на Чанёле.

- О, он на тебя похож, - шепнул Сехуну Ёль, пока Лухань раскачивал в своих объятиях старшего и хватал его за щёки. - И волосы, смотри.

Из-под серой шапки торчали обесцвеченные пряди, обрамляя до невозможности милое личико с улыбающимися глазами. Сехуну всё ещё казалось, что перед ним небесное создание. Отпустив, наконец, Мина, Лухань принялся тараторить что-то по-китайски, пока Минсок представлял ему своих друзей. Интерес к Чанёлю в глазах китайца погас, стоило им поклониться друг другу и пожать руки. Сехун едва успел вытереть вспотевшую ладонь о край куртки, чтобы протянуть руку и тоже представиться. Лухань сухо поприветствовал его и снова продолжил говорить с Минсоком по-китайски, а звук его нежного голоса и ощущение недолгого рукопожатия заставили Сехуна почувствовать, будто в груди распустились цветочки.

- Говори по-корейски, всё в порядке, - Минсок покосился на своих друзей, всё это время глуповато, но приветливо улыбавшихся в попытках разобрать китайскую речь.

- Ах, ну да, - Лухань улыбнулся и продолжил, но всё-таки понизил голос, - Вот. Не уверен, будет ли он искать меня в Корее или нет. И надо бы деньги побыстрее поменять, ну ты понимаешь.

- Ну-ну, понимаю, я же всегда так делаю, - Минсок саркастически хохотнул. - Надеюсь, он тебя хоть чуть-чуть любит и не захочет достать из-под земли.

К тому времени, когда они разобрались с делами в аэропорту и сели в машину, Сехун смог достаточно налюбоваться Луханем и даже поймал пару раз на себе его взгляд. По дороге домой Минсок убавил громкость на магнитоле, потому что его друг снова начал болтать. Он говорил на китайском, и это не беспокоило Сехуна, пока он не заметил, что Чанёль рядом с ним на заднем сиденье давно спит в наушниках.

...

Лухань остановился у Минсока и на этот раз не стал снимать номер в гостинице. Мин объяснил это тем, что китайцу захотелось компании и халявной еды. На самом деле, Сехун внутренне ликовал, потому что они с Минсоком жили в смежных квартирах, на одной лестничной площадке, и это означало, что, приходя в гости к хёну, он мог увидеть и красавчика-китайца. Сехун не мог никак вспомнить, кого ему напоминает Лухань, но ему очень хотелось сблизиться и подружиться с ним. И через пару дней соседства он узнал, что Лухань часто и подолгу ругается матом на китайском, курит у подъезда, очень любит смотреть футбол и подпевает корейской попсе, врубив погромче. И не без огорчения заметил, что китаец не очень охотно идёт с ним на контакт и, похоже, даже не запомнил правильно его имя. А Сехун уже начал представлять, что если бы они были настоящими соседями, то Лухань мог бы заходить к нему за сахаром среди ночи, например. Ну, или просто, с предложением выпить.

И Сехун бы даже загадал такое желание на Рождество.

Сегодня был сочельник. Минсок прикрепил светящуюся гирлянду к оконной раме вторым кусочком скотча и спрыгнул со стула. Лухань в который раз раздражённо пробубнил что-то, пряча телефон в карман, и воткнул вилку в розетку.

- Вроде нормально горит, - Мин окинул взглядом окно и стоящую в углу, по-сиротски украшенную ёлку и вздохнул, обращаясь к Луханю. – Не смотри на меня, будто ты моя собака, которую я жестоко кидаю в приюте, Лу. Мне действительно жаль, но всё было решено ещё до того, как ты прилетел. Нет, ну правда жаль, прости.

Минсок склонил голову набок, с максимально искренним сожалением смотря на недовольного Луханя.

- Да ладно, я не злюсь ведь, - Хань нахмурил красивые брови. – Просто надо было сказать раньше, я бы что-нибудь тоже придумал. Давно ведь не виделись. Чувствую себя брошенным.

Всё дело в том, что Минсок собирался встречать Рождество со своей девушкой и её родителями и сейчас уже собирался уезжать, оставляя Луханя без своей компании, на которую тот рассчитывал. Сехуну тоже было немного грустно из-за того, что они все не соберутся в это Рождество вместе. Чанёль и Бэкхён улетели в Европу и уже активно загружали в сеть гигабайты фотографий себя, аэропорта, местной еды и улиц. Чонин вместе с Кёнсу поехал знакомиться с родителями омеги. Чунмёна Сехун и вовсе давно не видел.

- Ты тоже не будешь совсем один, - Минсок накинул серый пиджак и пригладил виски. – Может, вам вместе с Сехуном собраться? У тебя вроде нет никаких планов на сегодня?

Минсок повернулся к младшему с вопросом. Осознание перспективы провести праздник вдвоём с Луханем заставило Сехуна замереть, поднеся стакан с водой к губам, и невнятно пробормотать утверждение. Он тут же представил смущённого Луханя, стоящего вместе с ним под омелой. В ответ Мину Лухань только фыркнул, сложив руки на груди, и прислонился спиной к стене. Такая реакция старшего немного огорчила Сехуна.

- Я бы попросил вас присмотреть друг за другом, если это вообще возможно, - Минсок крутился у зеркала, разглядывая свой тщательно выбритый подбородок, - В самом деле, я будто мамочка. Не смей предлагать ему ничего, Лухань. Ты понял, что я имею в виду. И не кури в квартире, руки оторву. Сехунни, не позволяй ему напиваться и теряться из вида.

Сехун послушно кивнул, а Лухань закатил глаза и потянулся за пачкой сигарет на столике.
Минсок наконец надел пальто, и они втроём вышли из квартиры. Сехун отправился к себе, а Лухань последовал за Минсоком к лифту. Час был обеденный, и ещё полдня и весь вечер были впереди. Сехун уселся в кресло, думая о том, что заняться ему совершенно нечем. Ещё не поздно было позвонить каким-нибудь приятелям и навязаться в их компанию, но в глубине души он надеялся на рождественский ужин с ангелом в свитере с оленями. Раздумывая о том, нужно ли ему самому постучаться в соседскую дверь или лучше этого не делать, Сехун просидел несколько томительных часов перед монитором ноутбука. Наконец, когда на часах было без четверти девять, а за стенкой стихла музыка, Сехуну это занятие надоело, и он решил действовать быстро и, насколько он мог, решительно. Стоило ему дойти до двери, как раздалась оглушительная трель дверного звонка, заставившая парня вскрикнуть от испуга. Он поспешил отпереть и, о, святые небеса услышали его, потому что на пороге стоял Лухань.

- Не ори на меня, испугал, – китаец окинул Сехуна взглядом, комично округлив глаза. – В общем, я тут подумал, что возьму тебя с собой, - он продолжил. - Ты же ведь не возражаешь, да? Так что через пятнадцать минут жду тебя у подъезда. Вперёд.

Лухань выдержал паузу, кивнул, развернулся и скрылся за дверью соседней квартиры. Сехуну понадобилась минута, чтобы выйти из прострации и приняться собираться.

Через семь минут Сехун уже стоял на улице, выдыхая пар и бездумно разглядывая окна соседнего дома. Всю неделю по новостям говорили о том, что в Сеуле побит температурный рекорд и советовали одеваться теплее. И действительно, Сехун не помнил, когда в последний раз на Рождество шёл снег, и температура была на два градуса ниже нуля. Не успел он замёрзнуть, как из подъезда вышел Лухань, одетый не по погоде стильно.

- Славненько, - Хань поёжился от холода и посмотрел по сторонам. – Я подзабыл Сеул, но сегодня ты мне поможешь. Поехали куда-нибудь, где весело.

Сехун моргнул и утвердительно угукнул, продолжая удивляться тому, что в его голове сейчас так пусто, что, кажется, можно услышать, как там свистит зимний ветер.

Они молча побрели по заснеженной улице к остановке, и Лухань то и дело поскальзывался на снегу в своих пижонских туфлях.

- Ну, на какой садиться? Давай быстрее думай, холодно же, - Лухань раздражённо пританцовывал, потирая озябшие ладони.

- Я не знаю, какой нам именно нужен. Хён, ты читай направления тоже, - Сехун проводил взглядом проехавший мимо автобус, виновато поджав нижнюю губу и надеясь, что Хань не станет обижаться на это обращение.

В итоге спустя ещё некоторое время, Лухань, бурча что-то про глупых детей, потащил Сехуна за рукав к первому попавшемуся автобусу. Проездной карты у него ещё не было, поэтому Сехун оплатил поездку за двоих. Сойти на какой-то определённой остановке тоже оказалось проблемой, потому что Сехун просто не знал этот маршрут, да к тому же был до предела взволнован, сидя рядом с Луханем. Больше сил он потратил, чтобы справиться с чувством неловкости и убедить себя, что не должен предаваться девчачьим мечтаниям, потому что он не на свидании.

Наконец они молча сошли с автобуса на какую-то людную улицу. Лухань, за поездку прошерстивший интернет в поисках подходящего заведения, снова схватил Сехуна за рукав куртки и повёл в нужном направлении.

- Если что, ты вроде как со мной и вроде как нет, понял? – Лухань поправил причёску и одним крутым движением поднял воротник пальто вверх. Они остановились возле какого-то клуба, который только начинал свою работу, и очередь ещё не успела собраться. Сехун переварил полученную информацию и двинулся по ступенькам вслед за своим хёном.

Через несколько минут Сехун услышал неприличный китайский Луханя в свою честь.

- Почему ты не сказал мне, что тебе нет двадцати одного, но сказал это контролёру клуба, вот объясни? – Лухань медленно потёр лицо ладонью и поднял недоброжелательный взгляд на младшего.

- Ты же не говорил, куда мы пойдём. И меня не спрашивал, - Сехун принял оборонительную позицию и возмущённо тянул гласные.

- Я – нет. Но зачем ты ему ответил?

- Пошёл бы один, я же не с тобой.

Сехун фыркнул в своё оправдание. Его, вообще-то, обидели недавние слова старшего. Лухань закатил глаза и засунул руки в карманы серого шерстяного пальто.

- Так, ладно. Ищем другой вариант, - Хань поджал уголок рта. – Что тут ещё есть?

В следующий недешёвый клуб Сехуна не пустили из-за неподходящего, слишком простого внешнего вида, хотя Лухань изо всех сил старался очаровать охранника. Не добившись успеха, Хань смерил Сехуна злобным взглядом и вытряхнул сигарету из пачки.

- Ты что, на стройку собирался? – Лухань раздражённо ворчал все те несколько минут, пока дымилась его сигарета. – Или чтобы на лавочке не холодно было спать?

- Когда мы вышли, ты мне ничего по этому поводу не сказал, - хотя Сехуну и было обидно, ругаться с Ханем он не хотел. - А на улице и правда холодно, тебе ли не знать, хён.

Сехун покашлял, пустив клубы пара, и уставился на свои кроссовки. Лухань ядовито посмеялся в ответ и кинул окурок на асфальт.

Они угрюмо прошли мимо нескольких забитых под завязку ресторанчиков и кафешек. Сехун наблюдал за своим хёном, уши которого уже приобрели малиновый оттенок от холода. Он бы отдал Ханю свою вязаную узорчатую шапку, но не знал, как к этому отнесётся старший. Лухань же был занят поисками подходящего заведения, орлиным взором оглядывая обе стороны широкой улицы.
Когда Сехун начал слышать отчётливый стук зубов, он пообещал себе, что ещё чуть-чуть и возьмёт ситуацию в свои руки. Но это оказалось не так-то просто, потому что Лухань рьяно заупрямился и выскочил из небольшой кофейни, куда привёл их Сехун, обозвав её девчачьей.

- Ай, тут есть бары? Где можно просто напиться.

Было уже около одиннадцати, а они до сих пор не нашли пристанища. Лухань всё чаще ругался и дрожал от холода. Не помогли согреться даже рыбные пирожки из уличной палатки, которые купил для них двоих Сехун.

- Вон, хён. Какая-то вывеска, - Сехун на ходу ткнул воздух палочкой от пирожка в направлении неприметной забегаловки через дорогу.

Лухань, от холода всё больше походивший на озверевшего волка, оживился. В его глазах блеснула надежда, и, проглотив пирожок в два счёта и кивнув Сехуну, он стремительно зашагал к переходу. Сехуну ничего не оставалось, как последовать за ним, извинившись перед парочкой, которую Хань неделикатно пихнул локтем.

Это оказался маленький ресторанчик национальной кухни, каких в городе сотни, особенно на окраине. Невысокие столики и циновка на полу; однако тут было тепло и вкусно пахло едой. Хозяева постарались украсить зал к Рождеству, к тому же были свободные места, и у Сехуна от радостной улыбки тут же заболели промёрзшие щёки.

- Хён, тут свободно, останемся? – Сехун не думал, что есть необходимость задавать этот вопрос, однако перевёл взгляд на Луханя.

Хань же, вскинув подбородок и слегка наморщив красивенький нос, придирчиво оглядывал ресторан. К ним уже подошла официантка, радушно приглашая войти и располагаться. Сехун поблагодарил её, скинул куртку, шапку и кроссовки и на этот раз сам схватил кислого Луханя за рукав, и повёл за столик.

- Я в таких местах в Корее давно не был, - Лухань обронил эту фразу, прежде чем уставиться в меню.

Всё время, пока они были вместе, Хань открывал рот, чтобы поругать Сехуна или просто поругаться. Младший надеялся, что тепло и горячая еда повлияют на настроение Луханя положительно, и им удастся согреть вечер приятной дружеской беседой.

- Выбери что-нибудь. Мне всё равно, я закажу то же, что и ты, - Хань, не взглянув, отложил лист меню и начал тереть холодные ладони, устало осматриваясь.

- Да? Эм, тогда, может быть, ттоккук? – Сехун от волнения выпрямился и снова сгорбился, читая меню. - Или лучше мяса?

Сехун мысленно проговаривал весь вечер, что «он не на свидании», и в очереди у палатки с уличной едой ему почти удалось себя убедить, но Лухань только что попросил его заказать еду на двоих, как если бы они… Нет, это не свидание.

- Хён, а как насчёт риса со сладкой картошкой?

- Согласен.

- А самгёпсаль будешь?

- Да.

- Не знаю насчёт закусок…

- Не доводи меня, я тебя специально попросил.

- Да? Хорошо, понял, - Сехун поёрзал на месте. Причина его заторможенного поведения, сидевшая напротив, нервно закатала манжеты рубашки.

За полчаса томительного ожидания, пока на гриле скворчало мясо, а прочие, с напрягом выбранные блюда готовились на кухне, Сехун изучил взглядом всё небольшое помещение ресторана, уловил по новостям из крошечного телевизора сообщение о завтрашнем снегопаде и успел украдкой поглазеть на Луханя. Правда, последнее не осталось всё-таки незамеченным. Однако Сехун в который раз убедился, что Хань настоящий красавец. Он видел много красивых омег, но Лухань казался необыкновенным. Конечно, ангелом он не был, в этом Сехун тоже убедился, но вот только из-за Луханя в животе Сехуна хозяйничали бабочки размером с динозавров. Давненько он такого не чувствовал.

Когда им на стол наконец-то поставили суп и закуски, Сехун чуть не расплакался от счастья. Бабочками в животе сыт не будешь. То есть, это, конечно, хорошо, но на полный желудок им летается легче.

Постепенно тепло от еды достигло окоченевших конечностей, и Сехун смог отлепить взгляд от тарелки и немного расслабиться. Лухань такой миленький даже когда сердится и даже когда силится прожевать огромную порцию мяса. Разве что Сехун, будучи на прогулке с Ханем вдвоём, ощущал себя третьим лишним.

- Хён посмотри, тут омела! – Сехун успел сконфузиться ещё до того, как договорил, поздно поняв, что эта неловкая фраза не поможет наладить беседу.

- Замечательно, но будь добр, просто налей выпить.

Веточка омелы с нарядной красной лентой, висевшая над их столиком, не вызвала у Луханя никакого интереса, и он только скептически сморщился.

- А, да-да.

Сехун склонился над столом, старательно разливая соджу по стопкам, и раздумывал о возможности реабилитироваться после провальной попытки завязать разговор. Непринуждённую беседу можно начать с хорошего тоста.

- Хён, - Сехун протянул стаканчик Ханю и поднял свой, подбирая все ускользающие мысли. - Хён, давай выпьем за что-нибудь.

Он бы дал себе ладонью по лбу, если бы руки не были заняты.

- Сегодня Рождество, - заметил Лухань и посмотрел на Сехуна как на безнадёжного дурака, подняв стаканчик в воздух.

- Да… За исполнение желаний и за счастье в следующем году, - Сехун выпалил это как можно более уверенно и с достоинством. – Комбэ, - и едва коснувшись стакана Луханя своим, опрокинул соджу в себя, заливая желание умереть на месте.

После второй бутылки всё почти перестало казаться Сехуну таким ужасным, а вот Лухань был по-прежнему молчаливым и хмурым. Когда он переставал жевать, то копался в телефоне или просил Сехуна разлить спиртное. На этом общение заканчивалось, но младший решил, что он просто плохо старается и слишком много думает.

- Хён, а как тебе в Корее зимой? – мясо на решётке злорадно зашипело, заглушая тихий голос Сехуна.

- Привычно. Там где я живу – похожий климат, и в Корее я бывал часто, - Лухань ответил, не поднимая взгляд с мяса, которое он переворачивал палочками. – На твоей стороне сейчас сгорит.

- Ой, да. Может быть, ещё куда-нибудь… - Сехун принялся спасать подгоравший от недостатка внимания бекон, но слишком усердно, потому что что-то пошло не так, и один кусочек отлетел точно в живот Луханя, прочертив жирную линию на светлой ткани рубашки.

Младший с жаркими извинениями вскочил из-за стола, выдёргивая сразу несколько салфеток, но Лухань остановил его порыв резким жестом и попросил сесть обратно. Сехуну подумалось, что если посчитать, сколько раз за вечер он пожелал себе провалиться сквозь землю, то он должен был быть уже где-нибудь среди пингвинов, дрейфовать на льдине. Ну или где-нибудь в Южной Америке вместе с дикими обезьянами (Сехун не силён в географии). Ему уже хотелось зарыдать от досады, когда он заметил, что плечи Луханя трясутся от смеха. Хань хохотал, сведя брови и прикрывая лицо рукой.

- Ну, теперь уж точно нет, - старший аккуратно убрал кусочек салфеткой и утёр слезинки, проступившие от смеха. Сехун недолго испытывал смятение и стыд, потому что Лухань продолжал улыбаться. Любая дизайнерская рубашка стоит того, чтобы испортить её ради этой заразительной улыбки. Сехуну захотелось поймать её и сохранить в себе.

Они закончили ужин праздничным имбирным печеньем, которое им завернули в коробочку с собой, и согревшиеся снова вышли на холодную ночную улицу, где Ханем было решено возвращаться домой.

Пока они ловили такси, Лухань стал на несколько сантиметров ниже, вжав голову в плечи, чтобы согреть уши воротником. Поэтому всю поездку Сехун потратил на то, чтобы похоронить остатки своей неуверенности и уговорить себя начать действовать.

- Хён, погоди, – они только что снова вышли на заснеженную улицу, и Лухань тут же начал мелко трястись от холода.

- Чего?

- Лу-гэ, у тебя уши красные и ты дрожишь, холодно же, - Сехун стянул свою шапку и, полный решимости, неуклюже нахлобучил её на голову остановившегося Луханя. – И нос тоже красный такой. Как, ну знаешь, как у Рудольфа. Вот.

Расхрабрившись и предусмотрительно сделав шаг в сторону, Сехун тихо рассмеялся, чтобы разрядить смущающую атмосферу, но Лухань медленно поднял шапку с глаз и сердито посмотрел на младшего.

- Что? Ты серьёзно? - Хань как-то возмущённо нахмурил брови, отчего в голове Сехуна началась запоздалая паника, и он был готов обратиться в бегство.

– Нет, в самом деле, – продолжил Лухань, резво возобновив движение по направлению к дому. - Вот почему бы Санте не ездить на собачьих упряжках? Или тюленьих. Медведи тоже сгодятся. Да он мог бы впрячь даже своих эльфов! Почему обязательно эти о-олени? … И спасибо.

Красная вязаная, почти детская шапка с помпоном совсем не подходила к брендовому кашемировому пальто и к блестящим чёрным ботинкам, но Сехун готов был поклясться, что заметил лёгкий румянец на щеках Луханя. Странная реакция Ханя на слова о красном носе завела Сехуна в тупик и заставила его внутренности от испуга проехаться вниз к пяткам и обратно. Однако он не подал виду и просто обрадовался тому, что китаец перестал молчать и не воспротивился его скромной помощи. Несмотря на мороз, внутри Сехуна разлилось тепло и добралось до самых кончиков пальцев.

- Это ничего… - Сехун смущённо улыбнулся и задумчиво заметил. - Мне кажется, оленья упряжка ему больше подходит. Хён, тебе не нравятся олени?

- Ненавижу Бэмби, – крайне мило буркнул в ответ Хань.

- А по-моему, они славные, - Сехун по-доброму рассмеялся. – Точно! Лу-гэ, ты на него…

- О, только не надо. – Лухань выставил вперёд руку, призывая Сехуна замолчать, но младший уж слишком громко думал то, что собирался произнести. – Ай. Пошли уже, а то умру со скуки.

Хань потащил его в круглосуточный магазин в квартале от их дома, и, пока Сехун разглядывал витрину с журналами, китаец купил выпивку и получил на кассе жвачку бесплатно, испытав на продавце действие своей очаровательной улыбки. На этот раз младший проигнорировал омелу, подвешенную над входом. По дороге домой Сехуна обуревали мрачные думы о том, что прекрасный вечер подошёл к концу, и их время закончилось. Он бы хотел попросить прощения за свои косяки, поблагодарить за прогулку, поздравить Ханя с Рождеством ещё раз или хотя бы остановить мгновение. Стряхивая снег с волос вместе с назойливыми мыслями, он смотрел на Луханя, который поднимался впереди него по лестнице, отчего помпон весело подпрыгивал. Взволнованный Сехун замялся возле двери в свою съёмную унылую квартирку и уже собирался попытаться что-то важное сказать или поблагодарить и с грустью проститься, но его опередили.

- Эй, я не собираюсь напиваться в одиночку, - Хань провернул ключ в замке и мотнул головой, носом указывая на дверь. – Я ещё не такой отчаянный. Проходи, давай.

Бессмысленно потоптавшись на месте, Сехун проскользнул в дверной проём, пролепетав что-то. Куцая ёлка, наказанная за своё уродство местом в углу, мигала разноцветными огнями гирлянды, а на низком столике у телевизора лежала раскрытая коробка с половиной пиццы.

- Если хочешь, поешь, - кинул Лухань и, сняв пальто, завернул в ванную.

Притулив пакет с выпивкой к рисоварке на кухонном столе, Сехун расположился на диване, нервно то закатывая, то опуская рукава своей толстовки. Съёмная квартира Минсока была ненамного, но всё-таки больше его собственной крохотной студии, и Сехун бывал здесь очень часто, но сейчас, наедине с Ханем, его охватили беспокойство и волнение. Он по кругу переключал каналы телевизора, не зная, на чём остановиться, и придумывал, о чём он должен говорить с Луханем, и должен ли он озвучить то, что хочется сказать.

- Нашёл что-то интересное? – Лухань вышел из ванной в майке и джинсах и, вытащив пару бутылок, скинул подушку с дивана на пол, и уселся на неё.

Он махнул, приглашая Сехуна тоже сеть рядом, и, протолкнув пробку внутрь бутылки, разлил вино по стеклянным стаканам, протягивая один младшему. Сехун послушно переместился и принял выпивку. На экране выступала какая-то женская группа в ёлочных нарядах в рамках праздничной музыкальной программы, а они продолжали сидеть молча. Лухань задымил сигаретой, а Сехуна не покидало ощущение, что старший что-то выжидает. К тому же оголённые руки и плечи китайца действовали на него смущающее.

- Ну что, выпьем за наступившее Рождество, – внезапно нарушил молчание Лухань, стряхнув пепел в импровизированную пепельницу в виде крышки от коробки пиццы.

Уважительно сгорбившись, Сехун принял тост и сделал глоток. Телевизор работал слишком тихо, чтобы отвлечь на себя всё внимание, и градус смущения Сехуна начал медленно ползти вверх вместе с концентрацией алкоголя в его крови. Лухань вдруг громко чихнул и заговорил.

- Слышал, ты изучаешь актёрское мастерство. У тебя очень… необычное лицо.

- Эм. Да, - Сехун перестал делать вид, что смотрит телевизор и прокашлялся.

- Ну и как успехи? – Лухань спрашивал совершенно незаинтересованным тоном.

- Неплохо, - пару секунд Сехун раздумывал и добавил: - Иногда я подрабатываю моделью.

- Вот как. Но у тебя странный акцент, - заметил в ответ Лухань, будто парируя в споре, и подлил себе вина.

- Это не акцент…

То, что у Сехуна постоянно хмурое выражение лица и едва заметный дефект речи ему говорили иногда и в основном те, кому он не нравился. Неприятное ощущение того, что он сегодня для Луханя как навязанный глупый ребёнок боролось внутри Сехуна с его сильным желанием ещё немного побыть рядом с Ханем. Будто он рождественское чудо и на утро исчезнет. Или, по крайней мере, его хорошее расположение, которое уже начало пропадать, как эскимо в жару.

- А девушка у тебя есть? – скосив на него взгляд, Лухань продолжил.

- Нет, но…

- Парни нравятся, да?

Сехун кивнул и нахмурился, слегка обескураженный таким разговором. А Лухань, кажется, потерял к нему интерес, замолчав и глубоко затянувшись сигаретой.

- Лу-гэ, а почему ты уехал из Китая сейчас? – Сехун крутил в руках полупустой стакан, беспокоясь о правильности выбора своего вопроса. – Хён говорил, что у тебя неприятности.

Лухань усмехнулся.

- Мне там надоело, - помолчав, выдал он и, окинув Сехуна странным взглядом, добавил: – Я в очередной раз поймал своего парня на измене. Поэтому я собрал свои вещи, познакомил его любовников между собой, обналичил его карту и улетел ближайшим рейсом.

Он хохотнул и замолчал, смотря на бутылку, что держал в руках. Сехуну было трудно что-либо ответить, потому что подобных ситуаций с ним не случалось, поэтому он лишь понимающе помычал, взволнованный внезапными откровениями и разговорчивостью Луханя.

- А мой лучший друг нашёл истинную пару, - не очень-то удачное утешение, но Сехуну не нашлось, что ответить, да и алкоголь начал брать своё.

- Да уж, не всем так везёт, - хмыкнул Лухань.

Он пополнил стаканы и открыл ещё одну бутылку вина. Сехун чувствовал, что начинает пьянеть всё сильнее, но лишь сделал звук телевизора громче.

- Хён, я… - попытался младший спустя пару минут молчания, но его перебили.

- Что-то ты вспотел, - констатировал Хань и затушил сигарету.

- Тут жа-жарко, - Сехун забубнил, неловко освобождаясь от толстовки. Под ней оказался белый свитер, и младший с удивлением осознал, отчего же ему так душно.

- Почему ты всё время бормочешь, когда что-то собираешься сказать?

- Ну…

- Ты туго соображаешь, - Лухань, прищурившись, окинул его взглядом, а Сехун не мог понять, почему старший вдруг начал эти нападки.

- Гэ, я хотел сказать, что…

- И это была моя любимая рубашка, - припечатал Хань.

- О, я сожале…

Сехун запнулся. Раздражённый тон Луханя запутывал, и мысли Сехуна не поспевали за словами старшего.

- Ты зря на что-то надеешься.

Сехун почувствовал, как в груди что-то похолодело, потому что Лухань использовал запрещённый приём. Ох, ещё полчаса назад всё было так хорошо, а теперь он умирал от неловкости.

- Хён, я не…

- Я не должен тебе нравиться, - тише обычного заявил Лухань. - И ты пить совсем не умеешь.

- Ну, так и есть… - согласился сбитый с толку Сехун. – А…

- И цвет волос странный. Ты сам красился? – Хань саркастично усмехнулся, отчего Сехун подавился негодованием, раскрыв рот как рыбка. Разве что пузырей не выпустил.

- Гэ! Дай мне сказать то, что теребит меня изнутри! - вышло очень искренне и с жаром, но в ответ Лухань почему-то только прыснул от смеха.

Это было уже выше сил Сехуна, и он набрал в лёгкие побольше воздуха, возмущённо сведя брови. Он всерьёз задумался над тем, что, вероятно, когда он моргает, один Лухань сменяется на другого. Либо его давно подменили, и настоящий Хань сейчас связанный сидит в ванной. Иначе он не мог объяснить поведение старшего. Впрочем, он плохо его знал.

- Гэ, не смейся надо мной, - Ещё немного и Сехун начнёт обижаться. - Я хотел сказать… - он снова вздохнул и притормозил. На языке крутилось множество слов, но Сехун выбрал совсем не те, которые хотел произнести сначала. – Почему не должен?

На экране как нельзя кстати появилась чёрно-белая Мэрилин Монро и начала кокетничать с «I wanna be loved by you». Первые строчки песни насмешливо повисли в воздухе вместе с озвученным вопросом. Лухань перестал хихикать и удивлённо поднял бровь.

- Я знаю, я не очень умный… и поэтому не понимаю, почему ты так ведёшь себя со мной, гэ-гэ, - снова начал Сехун, смотря на Луханя. – До сегодняшнего дня ты ни разу со мной не говорил, а сейчас высказал кучу неприятных слов.

От переизбытка спутанных эмоций к щекам Сехуна хлынула кровь, а сердце заколотилось где-то в горле. Облечь хаотичные мысли в слова ему было трудно, но он старался. Лухань молча смотрел на него.

- Вот зачем ты меня вообще позвал? Весь вечер только и говорил мне, что… какой я не такой… - Сехун подчеркнул свои слова экспрессивным всеобъясняющим жестом руки. – Может, я и бета, но это не повод так вот делать или игнорировать меня. И если ты мне нравишься, то я не вижу причины, почему ты не должен мне нравиться, потому что ты мне нравишься, гэ-гэ.

Он замолчал, обдумывая сказанное, потому что он явно что-то упустил. Мир начинал немножечко кружиться, но перед Сехуном стояла важнейшая задача.

- И я обижаюсь, между прочим, хотя мне трудно обижаться, - у Сехуна задёргался глаз, потому что его несло на поворотах, и он уже не вполне понимал, что говорит. Лухань, видимо, тоже, потому что закусил губу, стараясь не ржать. – Ну вот, опять смеёшься надо мной.

Сехун надулся и с грустью посмотрел на пол перед собой, не обращая внимания на тихое хихиканье Луханя. Он представлял себе эту сцену совсем не так, но сейчас ничего с собой поделать не мог. У него скрутило живот то ли от сказанного, то ли от выпитого. Если бы Лухань хоть что-то ему ответил, он бы не чувствовал себя так неуютно. Хотя, Сехун уже пожалел, что вообще хотел разговорить старшего.

- Просто ты бета, и это всё портит. И я терпеть не могу рис со сладкой картошкой, - внезапно заявил Хань.

- Чего? – всё так же хмуро посмотрел в ответ Сехун, пропустив слова Ханя мимо ушей.

- Я сказал, - голос Луханя смягчился, - что предпочитаю избегать сладкую картошку.

Он улыбнулся, с прищуром посмотрев на удручённо кивающего Сехуна.

- Но почему бы не попробовать? – Хань сказал это очень тихо, будто обращаясь к себе, и Сехун снова не услышал и половины сказанного, но это стало не важно, потому что лицо Луханя очень быстро оказалось прямо перед ним и сам Лухань тоже, а его губы - на губах Сехуна. Ладонь Луханя оказалась на щеке Сехуна, а закрытые глаза - напротив его широко распахнутых. То ли на улице, то ли в голове Сехуна завыла сигнальная сирена. Он застыл, будто врос в пол, на котором сидел и беспомощно приподнял руки, не зная, куда их деть. Не обнимать же ими Луханя, стоявшего перед ним на коленях – это казалось диким. Мозг Сехуна отказывался верить в происходящее, хотя слон, топтавшийся внизу его живота из-за того, что Хань осторожно обхватил его нижнюю губу своими, намекал, что всё это происходит взаправду. Ладонь Луханя скользнула на шею и ниже, и он отстранился, вздыхая. Сехуну хотелось завопить, потому что теперь Хань смотрел в его глаза.

- Сегодня мы сидели под омелой, и я подумал… Так что пусть это будет дань традиции, - сказал он своим нежным голосом, с улыбкой в глазах.

- Ага, - на выдохе согласился Сехун, бегая взглядом по лицу Луханя, которое было так близко.

Хань снова медленно склонился к нему, давая время сообразить, и на этот раз Сехун не остался сидеть без дела, отвечая на поцелуй. Когда Лухань переместил руку к кромке его джинсов и подцепил край свитера, чтобы коснуться живота, Сехун почувствовал, как старший улыбается.

- Треники, да? Вот почему ты не мёрз, - Лухан отстранился и залился звонким смехом, касаясь упомянутого предмета одежды. Сехун почувствовал, как от смущения кровь, которая уже успела прилить к более важным в таком деле частям тела, снова хлынула в голову.

- Ну хён, - пробурчал он и тоже улыбнулся.

...

- Что ты с ним сделал? – Минсок приехал позже, чем они ожидали, но оказался наблюдательней, чем они думали. Он не успел даже раздать подарки, как начал отчитывать Луханя.

- Ничего я с ним не делал, - охрипшим голосом ответил Лухань и шмыгнул носом.

- Я вижу, что ничего, - возмутился Минсок, тыкая пальцем на Сехуна с красным пятном на шее.

- Хён, мы не делали ничего плохого, - подтвердил Сехун. – Лу-гэ приболел, а я его грел. Мы просто спали, ничего такого.

Лухань, укутавшийся в одеяло на диване, приложил ладонь к лицу и словно для убедительности закашлялся. Минсок перевёл взгляд на Сехуна, стоявшего у стены с кружкой какао в руках.

- Ты не умеешь врать, Сехун, - горько констатировал Минсок, словно он папаша, а Сехун - его несовершеннолетняя дочь.

- Вот именно, Мин, - Лухань высморкался. - Как будто ты не знаешь его. Расслабься, мы расскажем тебе первому.

Лухань испытующе уставился на него, и Минсоку ничего не оставалось, как плюнуть на это всё и достать запрятанную коробку с подарками.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/1058601

Дата добавления: 2015-09-03