Читайте также:
|
Махарадж: Какие у вас планы?
В: Я могу выучиться на медсестру или просто выйти замуж и родить детей.
М: Почему вы хотите выйти замуж?
В: Помощь в обретении духовного дома — это высочайшая форма социального служения, о которой я только могу подумать. Но, конечно, жизнь может распорядиться иначе. Я готова ко всему, что может прийти.
М: Что дали вам эти четырнадцать месяцев в Шри Раманашраме? Чем вы отличаетесь от себя до пребывания там?
В: Я больше не боюсь. Я нашла некоторый покой.
М: Какой это покой? Покой обретения того, что вы хотели, или нежелания того, чего у вас нет?
В: Мне кажется, немного того и другого. Это было совсем не легко. Хотя Ашрам — очень спокойное место, внутри я билась в агонии.
М: Когда вы осознаете, что различия между внутренним и внешним существуют только в уме, вы больше не будете бояться.
В: Такие осознания приходят ко мне и уходят. Я ещё не достигла неизменности абсолютной целостности.
М: Хорошо, пока вы в это верите, вы должны продолжать свою садхану, чтобы рассеять ложную идею того, что вы не целостны. Садхана избавляет от наносного. Когда вы осознаете себя как менее чем точку в пространстве и времени, как нечто слишком маленькое, чтобы его разрезать, и слишком мало живущее, чтобы его убивать, тогда и только тогда весь страх исчезнет. Когда вы станете меньше, чем кончик иглы, тогда игла не сможет проткнуть вас — вы проткнёте иглу!
В: Да, так я себя иногда чувствую — необузданной. Тогда я более, чем бесстрашна — я само бесстрашие.
М: Что побудило вас поехать в Ашрам?
В: У меня была несчастная любовь, и я адски страдала. Ни алкоголь, ни наркотики не помогали. Я искала выходи наткнулась на некоторые книги по Йоге. От книги к книге, от одного кусочка информации к другому — я приехала в Раманашрам.
М: Если с вами снова случится такая же трагедия, вы будете так же сильно страдать, учитывая ваше теперешнее состояние ума?
В: Ну нет, я не позволю себе страдать снова. Я лучше убью себя.
М: Значит, вы не боитесь умирать!
В: Я боюсь умирания, но не самой смерти. Процесс умирания представляется мне болезненным и уродливым.
М: Откуда вы знаете? Это не обязательно должно быть так. Это может происходить красиво и спокойно. Если вы знаете, что смерть происходит только с телом, но не с вами, вы просто наблюдаете, как ваше тело спадает, как сброшенное одеяние.
В: Я полностью осознаю, что мой страх смерти вызван опасением, а не знанием.
М: Человеческие существа умирают каждую секунду, страх и агония умирания висят над миром, подобно облаку. Неудивительно, что вы тоже боитесь. Но стоит вам узнать, что умирает только тело, а не непрерывность памяти и не чувство « я есть », отражённое в ней, и вы больше не будете бояться.
В: Хорошо, умрём — увидим.
М: Уделите этому внимание, и увидите, что рождение и смерть являются одним, что жизнь пульсирует между бытием и небытием и что одно нуждается в другом для целостности. Вы рождаетесь, чтобы умирать, и умираете, чтобы рождаться.
В: Разве непривязанность не останавливает этот процесс?
М: С непривязанностью уходит страх, но не факт умирания.
В: Значит, я буду вынуждена родиться снова? Какой ужас!
М: Нет никакого принуждения. Вы получаете то, что хотите. Вы сами строите свои планы и исполняете их.
В: Мы сами приговариваем себя к страданию?
М: Мы растём благодаря исследованию, а чтобы исследовать, нам нужен опыт. Мы склонны повторять то, что не поняли. Если мы чувствительны и разумны, нам не нужно страдать. Боль — это призыв к вниманию и наказание за беспечность. Мудрое и сострадательное действие — единственное лекарство.
В: Именно потому что у меня прибавилось мудрости, я не хочу больше страдать. Что плохого в самоубийстве?
М: Ничего плохого, если оно решит проблему. А что, если не решит? Страдание, вызванное посторонними факторами, -какая-нибудь тяжёлая неизлечимая болезнь или невыносимое несчастье — может служить некоторым оправданием, но если не хватает мудрости и сострадания, самоубийство не поможет. Глупая смерть означает повторно рождённую глупость. Кроме того, существует вопрос кармы. Терпение -обычно самое мудрое поведение.
В: Нужно ли терпеть страдание, даже самое острое и безнадёжное?
М: Терпение — это одно, а безнадёжная агония — другое. Терпение наполнено смыслом и даёт результаты, а агония бесполезна.
В: К чему беспокоиться о карме? Она как-нибудь сама о себе позаботится.
М: Большая часть нашей кармы коллективная. Мы страдаем за грехи других, так же как другие страдают за наши. Человечество едино. Неведение — это факт, который не меняется. Мы могли бы быть гораздо более счастливыми людьми, если бы не наше равнодушие к страданиям других.
В: Я обнаружила, что стала гораздо более ответственной.
М: Хорошо. Когда вы это говорите, какой образ у вас в уме? Вы сами как ответственная личность в женском теле?
В: Есть тело, есть сострадание и есть память и множество других вещей и отношений. Вместе их можно назвать личностью.
М: Включая идею « я есть »?
В: « Я есть » подобно корзине, в которой содержатся вещи, составляющие личность.
М: Или, скорее, это ива, из прутьев которой сплетена корзина. Когда вы думаете о себе как о женщине, вы имеете в виду, что вы женщина или что ваше тело описывается как женское?
В: Это зависит от моего настроения. Иногда я чувствую себя просто центром осознания.
М: Или океаном осознания. Но бывают ли у вас моменты, когда вы не являетесь ни мужчиной, ни женщиной, ни чем-то случайным, вызванным обстоятельствами и условиями?
В: Да, бывают, но мне неудобно говорить об этом.
М: Намека вполне достаточно. Вам не нужно говорить больше.
В: Мне можно курить в вашем присутствии? Я знаю, что не принято курить в присутствии святых, особенно женщине.
М: Курите, ради бога, никто не будет возражать. Мы понимаем.
В: Мне нужно успокоиться.
М: Такое очень часто случается с американцами и европейцами. После протяжённой садханы они чувствуют переполнение энергией и судорожно ищут ей выход. Они организуют сообщества, становятся учителями Йоги, женятся, пишут книги — всё, кроме того, чтобы оставаться безмолвными и повернуть свою энергию внутрь, к источнику неистощимой силы, и научиться удерживать её под контролем.
В: Я признаюсь, что сейчас мне хочется вернуться и жить очень активной жизнью, потому что я полна энергии.
М: Вы можете делать всё, что вам хочется, если не будете считать себя этим телом и этим умом. Это не столько вопрос фактического отказа от тела и всего, что с ним связано, сколько ясное понимание того, что вы не являетесь телом, чувство отчуждённости, эмоциональной невовлечённости.
В: Я знаю, что вы имеете в виду. Около четырёх лет назад я прошла через период отрицания всего физического. Я не покупала себе одежду, ела только самую простую пищу, спала на голых досках. Значение имеет приятие лишений, а не фактический дискомфорт. Сейчас я понимаю, что лучше всего принимать жизнь такой, какая она приходит, и любить всё, что она предлагает. С благодарным сердцем я приму всё, что придёт ко мне, и использую это наилучшим образом. Если я не могу сделать ничего лучше, чем подарить жизнь и истинную культуру своим детям, — то и этого достаточно; хотя моё сердце открыто для всех детей, я не могу помогать всем.
М: Вы являетесь супругой и матерью только тогда, когда в вас мужское-женское сознание. Когда вы не принимаете себя за тело, тогда семейная жизнь тела, какой бы интенсивной и интересной она ни была, видится как всего лишь игра на экране ума, где свет осознания — единственная реальность.
В: Почему вы настаиваете на осознании как на единственно реальном? Разве объект осознания не столь же реален, пока он существует?
М: Но он не существует! Мимолётная реальность вторична, она зависит от безвременного.
В: Вы имеете в виду непрерывное или постоянное?
М: В существовании не может быть непрерывности. Непрерывность подразумевает тождественность в прошлом, настоящем и будущем. Такая тождественность невозможна, поскольку сами средства отождествления колеблются и меняются. Непрерывность, постоянство — это иллюзии, созданные памятью, не более чем ментальные проекции структуры там, где никакой структуры быть не может. Отбросьте все представления о временном или постоянном, о теле и уме, мужчине и женщине, и что останется? Каково состояние вашего ума, когда все разделения исчезают? Я не говорю об отбрасывании различий, поскольку без них не было бы проявленного.
В: Когда я не разделяю, я счастлива и спокойна. Но как-то происходит, что я снова и снова теряю выдержку и начинаю искать счастья во внешних вещах. Я не понимаю, почему мой внутренний покой нестабилен.
М: Покой в общем-то это тоже состояние ума.
В: За пределами ума находится тишина. О ней ничего не скажешь.
М: Да, любые разговоры о тишине — просто шум.
В: Почему мы продолжаем искать мирского счастья, даже после того как вкусили своё собственное естественное спонтанное счастье?
М: Когда ум занят служением телу, счастье потеряно. Чтобы вновь обрести его, он ищет удовольствия. Стремление быть счастливым правильно, но средства его удержания ошибочны, ненадёжны и разрушительны для истинного счастья.
В: Удовольствие всегда неправильно?
М: Правильное состояние и использование тела и ума чрезвычайно приятно. Неправилен поиск удовольствий. Не пытайтесь сделать себя счастливой, лучше поставьте под вопрос сам поиск счастья. Вы хотите быть счастливой, потому что несчастливы. Выясните, почему вы несчастливы. Из-за того что вы несчастливы, вы ищете счастья в удовольствиях, удовольствия приносят боль, и поэтому вы зовёте их мирскими. Затем вы стремитесь к другим удовольствиям без боли, которые называете божественными. В действительности, удовольствие — это всего лишь отсрочка боли. Счастье является одновременно мирским и неземным, внутри и вне всего, что происходит. Не делайте различий, не разделяйте неразделимое и не отчуждайте себя от жизни.
В: Как хорошо я вас сейчас понимаю! До пребывания в Раманашраме меня всегда грызла совесть, я вечно себя осуждала. Теперь я совершенно расслабилась, полностью приняла себя такой, какая я есть. Когда я вернусь в Штаты, я буду принимать жизнь такой, как она приходит, как милость Бхагавана, и наслаждаться горечью так же, как и сладостью. Это одна из вещей, которым я научилась в Ашраме, — доверять Бхагавану. Раньше я была не такой. Я никому не верила.
М: Доверие к Бхагавану — это доверие к себе. Осознавайте, что что бы ни происходило, происходит с вами, благодаря вам, через вас, что вы создатель, обладатель и разрушитель всего, что воспринимаете, и тогда вы не будете бояться. Лишённая страха, вы не будете несчастны и не будете искать счастья.
В зеркале вашего ума появляются и исчезают всевозможные картины. Зная, что они всецело являются вашими собственными созданиями, наблюдайте, как они тихо приходят и уходят, будьте внимательны, но не взволнованы. Этот подход безмолвного наблюдения является самой основой Йоги. Вы видите картину, но вас на этой картине нет.
В: Я поняла, что мысль о смерти пугает меня, потому что я не хочу рождаться заново. Я знаю, что никто меня не заставляет, но давление неосуществлённых желаний непреодолимо, и я могу просто быть не в состоянии сопротивляться.
М: Вопрос о сопротивлении здесь не возникает. Рожденное и перерождённое не является вами. Пусть оно происходит, просто наблюдайте это.
В: Тогда зачем вообще беспокоиться?
М: Но ведь вы беспокоитесь! И будете беспокоиться, пока эта картина будет мешать вашему чувству истины, любви и красоты. Желание гармонии и покоя неискоренимо. Но когда оно исполняется, беспокойство исчезает, и физическая жизнь лишается усилий и уходит за уровень внимания. Тогда вы не родитесь даже в теле. Быть в теле или без тела — вам будет безразлично. Если у вас нет тела, вас не смогут убить, если у вас нет собственности, вас не смогут ограбить, если у вас нет ума, вас не смогут обмануть. Желаниям и страхам не за что будет зацепиться. Если с вами ничего не может произойти, что ещё имеет значение?
В: Мне почему-то не нравится идея умирания.
М: Это потому что вы ещё молоды. Чем больше вы будете узнавать себя, тем меньше будете бояться. Конечно, агония умирания никогда не выглядит приятно, но умирающий человек редко находится в сознании.
В: Он возвращается в сознание?
М: Это очень похоже на сон. Какое-то время личность не в фокусе, а затем она возвращается.
В: Та же личность?
М: Личность, будучи созданием обстоятельств, всегда меняется вместе с ними, как пламя меняется в зависимости от горючего. Только процесс продолжается и продолжается, создавая время и пространство.
В: Ладно, Бог присмотрит за мной. Я могу оставить всё Ему.
М: Даже вера в Бога — всего лишь стадия на пути. В конечном счёте вы оставляете всё, поскольку приходите к чему-то настолько простому, что нет слов для его описания.
В: Я только начинаю. В начале у меня не было веры, не было доверия, я боялась позволять вещам происходить так, как они происходят. Мир казался мне очень опасным и недружелюбным местом. Сейчас я, по крайней мере, могу говорить о доверии Гуру или вере в Бога. Позвольте мне подрасти. Не торопите меня. Позвольте мне двигаться с моей скоростью.
М: Пожалуйста, двигайтесь, ради бога. Но ведь вы не двигаетесь. Вы увязли в представлениях о мужчине и женщине, старом и молодом, жизни и смерти. Идите вперёд, за пределы. Узнанная вещь — превзойдённая вещь.
В: Сэр, куда бы я ни направилась, люди считают своим долгом указывать мне на мои ошибки и подгонять меня. Я сыта по горло накоплением духовного богатства. Что плохого в моём настоящем, что я должна принести его в жертву будущему, каким бы замечательным оно ни было? Вы говорите, что реальность пребывает в сейчас. Я хочу её. Я не хочу вечно беспокоиться о своём развитии и его будущем. Я не хочу преследовать лучшее. Позвольте мне любить то, что у меня есть.
М: Вы совершенно правы, так и делайте. Только будьте честны — просто любите то, что вы любите, — не гонитесь ни за чем.
В: Я называю это отдаванием себя Гуру.
М: Зачем овеществлять? Отдайте себя самой себе, чьим проявлением является всё.
Дата добавления: 2015-08-21; просмотров: 81 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Прогресс в духовной жизни | | | Махарадж:Да, чудеса возможны. Но должна присутствовать воля к жизни. Без неё чудес не будет. |