Природа и прогулки

Мне нравилась тамошняя природа. Деревья имели густой тёмно зелёный цвет, воздух был насыщен ароматом моря, цветов и хвойных лесов – целебный воздух для всяческих курортников. Если пойти по берегу вдаль, где уже люди встречаются редко, то в крутых каменистых долинах, спускаются к морю колючие кустарники: забираться сквозь них на прибрежные горы – словно лезть через колючую проволоку. Однако, и в таких долинах, по которым струились тощие ручейки, нам встречались спрятанные палатки туристов-дикарей. Я им немножко завидовал: их жизнь строга и сурова, как у робинзонов. Вокруг почти не встретишь людей, и только общение с вечным, бескрайним морем заполняет их дни…

Хороши на море даже пасмурные и дождливые дни. Уходит жара, появляется свежесть. Воздух теплый, как молоко. Дождь барабанит по крышам, по чистому асфальту бегут ручьи, а пляж пустеет. Не много найдётся любителей плавать в дождь. Но я пробовал – это здорово!

Как-то по-особому уютно и тепло кажется в воде. Не хочется вылазить на сушу – зачем? Ведь и там мокро! Дождь смывает с тебя морскую соль, пока идёшь до навеса, к синим топчанам, к своей одежде. Под ногами звонко гляцает потемневшая от дождя галька. Море прибоем задаёт ритм. Оно кажется серым и суровым. Однажды, на пути домой нас накрыл ливень. Мы бежали до подъезда, но это было бесполезно – вымокли насквозь. Я вспоминал, как годом раньше я ходил на гору Теренкур с мамой и тётей Надей. С нами тогда ходила девочка Оля – дочка соседей. Гора Теренкур возвышается над Архипкой лесистыми склонами, и на ней проложена тропа здоровья. Курортники не спеша, поднимаются серпантинной дорожкой до вершины, любуются сквозь заросли панорамой посёлка и моря, и так же не спеша, спускаются. Мы же спускались бегом, так как ливень не располагал к прогулкам. Небо было почти чёрное, а дома внизу высветились, будто их побелили. Как мы бежали тогда по лужам!

Магия!

Однажды дядя Алик, Владик и Андрей уехали в соседний городок – то ли Сочи, то ли Геленджик. Оля – та самая дочка соседей, пригласила меня потусоваться у неё дома. Там собралась компания местных подростков примерно моего возраста. Не помню, о чём мы там беседовали, наверное, о всяких таинственных случаях, привидениях, гаданиях. За окнами чёрнел южный вечер, взрослых нет – они ушли в кино. А мы сидели на диване и разговаривали. Тут одна девчонка говорит: «А можно вес человека уменьшить так, что мы его на пальцах поднимем!»

- Как? – мы все заинтригованы.

И вот, мы выполняем все её инструкции по части того, КАК это должно быть. Один мальчик ложится на стол. Свет выключается. Все встают по краям вокруг него и подсовывают под его тело указательные пальцы. Далее троекратно произносится заклинание: «Мать, чертей покинув, умерла!» И, с последним словом, мы дружно поднимаем нашего друга на пальцах! При этом нам всем очевидно, что без такого заклинания мы, всей толпой, поднять его на пальцах мы просто не смогли бы! Потом мы, по очереди, все ложимся на стол, и у всех остальных этот удивительный опыт удаётся. Спустя месяца два, в школе, я рассказал на перемене об этом удивительном опыте своим одноклассникам. Все загорелись идеей повторить его. И вот, на стул был посажен один мальчик, его окружила толпа одноклассников, пальцы были подсунуты под стул, и на весь класс троекратно прогремело: «Мать, чертей покинув, умерла!» Затем, под восторженный крик школьников, – надо же, колдовство действует! – мы подняли его на пальцах и понесли-понесли-понесли! Вынесли в коридор – в классе не разгуляешься толпой. В коридоре мы и поставили стул, а на нём наш герой – «лётчик-испытатель!» Завуч, проходя по коридору, сперва лишилась дара речи, ну, а потом, как полагается, включила все свои децибелы.

Однажды солнечным утром мы направились не на море, как всегда, а в противоположную сторону. Мы решили погулять по лесистой долине, откуда дядя Алик начинает свои охотничьи походы. Арта прыгала среди цветов, гоняясь за бабочками, а мы шли среди спокойствия трав и тишины – гудели только шмели, пролетая над ухом. Я любил срывать соцветия клевера и выпивать из множества мелких его цветочков нектар. Именно на юге клевер имеет сладкий и сочный нектар, капля которого, попав на язык впечатывается в память, как ощущение юга, южных трав и цветов. Мы гуляли по долине всей нашей замечательной компанией: баба Галя, дядя Алик, тётя Тамара, маленькая Аня, с неизменно загипсованной рукой, Владик, Андрей и я. И это было здорово! Когда я снова был в Архипке, через 4 года, то эта долина уже превратилась в огромный кемпинг, и никакой тишины и природы там почувствовать не удалось.

Однажды мы ходили на фильм, шедший в кинотеатре санатория. Фильм был французским и назывался «Зануда». На следующий день Владик нарисовал ручкой на листке автомобиль, по его словам, из этого фильма. Машина имела стремительные формы и создавала ощущение мощи и изящества. Ему удалось передать техническое совершенство машины! Лаконичный рисунок, с минимумом теней и штриховки. Я не мог налюбоваться на него. Естественно, что это породило у меня стремление подражать Владику. Но мои рисунки были не столь хороши. Владик терпеливо поправлял меня, разъясняя, как нужно рисовать, штриховать, класть тени. После его уроков я на много лет полюбил рисовать автомобили в самых разных ракурсах, за что меня очень ценили ребята в школе.

Вспоминая Архипку, я вспоминаю все четыре мои поездки туда. Но то, что было в 1975 г. (которое я здесь и описываю), запомнилось мне более всего. Я могу погружаться в память и пребывать там бесконечно - время потеряло свой контроль над этим местом. Я там пребываю всегда. Видимо это лето стало для меня каким-то особым пунктом жизни.

Уезжали мы из Архипки на санаторской «Волге». Это тётя Надя, глав. бух. санатория, постаралась для нашего удобства (спасибо ей!). Синяя старая «Волга» ГАЗ-21 ожидала нас у подъезда.

Баба Галя, Владик, Андрей и я, складывали чемоданы в её вместительный багажник. Ровинковские и тётя Надя вышли нас проводить. Все родственники, которых я знал, являлись для меня кусочком моего дома, чем-то родным. И покидая Архипку, я как бы покидал кусочек своего дома, оставшегося в замечательнейшем месте, куда я бы всегда мечтал вернуться.

Впечатления от обратной дороги – это скорость. Шофёр старой «Волги» гнал её по горной кавказской трассе со скоростью 120 км/ ч. Гнал он и по ровным пригородным трассам Краснодара. Как-то очень быстро промелькнуло и прощание с Краснодаром, с дедушкой и бабушкой. В Свердловск возвращались я и Андрей. Владик направлялся куда-то в другое место. Может, это было связано с его спортивными сборами, тренировками по плаванию – не помню.

И вот опять ночной аэропорт, Ил-18, несущийся по взлётной, огни, сливающиеся в желтую полосу и уходящие вниз. На этот раз я сижу у иллюминатора. Мы летим на север, и ранним утром небо высвечивается разными красками: одна половина неба алая, а другая сумрачная – туда отступает ночь. Я прижимаюсь лбом к леденящему стеклу иллюминатора. Громадные двигатели вращают почти невидимые винты, и на них ложится алый отблеск рассветных облаков. Под крылом внизу темнеют тучи, в них промелькивают молнии – там где-то идёт гроза… Я про себя напеваю «My Sweet Lord» - песню Дж. Харрисона, как гимн легкой и прекрасной жизни, гимн моей юности (ничуть не задумываясь о миллионах других юностей, исковерканных на этой земле нищетой, голодом и войной). По моему плечу стучит Андрей: «Слушай, прекрати мычать! Не мешай спать!». Вот как? А я и не заметил, что пою вслух…

С небес на землю

Но вот наш полёт завершается. Земля нарастает, приближается и, кажется, что мы несёмся всё быстрее и быстрее. Огромная машина, как мячик подпрыгивает, касаясь колёсами бетона.

Самолёт стремительно пронёсся по полосе и затормозил. Винты взревели и умолкли. В салоне стало душно. Мы сошли по трапу ранним свежим утром, и я почувствовал разницу воздуха – уральский воздух был колючим и жёстким, в отличие от южного. Меня утешали лишь ароматы авиационного керосина: всё, что было связано с самолётами, мне было любо и дорого. Люблю аэропорт – дорогу к южному морю, к кораблям, к свободе от школы, к милым далёким родственникам. Я люблю свердловский аэропорт, его здание 50-х годов с башенкой со шпилем (а новое здание – стеклянную коробку, не очень). Я заметил здесь, в аэропорту, как нас стало мало: я, да Андрей – и никто нас, ввиду столь раннего часа, не встречал.

И вот опять скорость – нас несёт такси, новая «Волга». Поля вдоль трассы сливаются в зелёную полосу, подёрнутую дымкой тумана. О, да она весьма скоростная: водитель жмёт на газ, и на спидометре уже 140 км/ ч! Но всё же, мне больше нравится старые «Волги» и я желаю, что бы они не исчезали с наших дорог, радуя глаз изяществом форм. Эта приверженность к старому, что это – я уже становлюсь старым? Но мне всего ещё только 11 лет! Почему, живя в детстве в 70-е годы, мне больше нравились тогда послевоенные и 50-е годы? Ответа я не могу найти и сейчас. Просто, мне кажется, что это время было самым золотым. Но я тогда ещё не жил. А сейчас, оглядываясь назад, я люблю заглянуть в 1975 год, пожить в Архипке, искупаться в море, почитать Детскую Энциклопедию,

погулять со всеми моими родственниками и с Артой, попить ТУ пепси-колу, завести «My Sweet Lord», и вновь стать пареньком, у которого всё ещё впереди.

Сентябрь 26.09.06

Дата добавления: 2015-09-03