государства

и беды России полученным от ШШ института где спор­ные вопросы решались в кулачных боях. Из века в век шло накопление нерешенных проблем. Процесс из­менений протекал мучительно, оставляя в сохранности прежние социальные силы и тенденции, возрождающие кризисные яв­ления. Так, попытки создания в XVII в. представительных ор­ганов в политике вылились в камуфляж абсолютизма, а в эко­номике — в закрепощении крестьян.

Крепостное право имело развращающие и разлагающие для страны последствия. Уже после его отмены Ключевский дал достаточно грустный прогноз: «...пройдет, быть может, еще це­лое столетие, пока наша жизнь и мысль освободится от следов этого гнета».

В условиях самодержавного правления и дворянского гос­подства государство задавило народ, его труд и жизнь. «Госу­дарственные требования, донельзя напрягая народные силы, не поднимали их, а только истощали». «Государство пухло, а на­род хирел». Историк подчеркивал, что прогресс шел на костях народа. «Привычка расправляться без суда и следствия была особенно наболевшим недугом государственного организма, от которого хотели излечить власть возможно радикальнее».

Антимонархические и антидворянские взгляды Ключевс­кого проявились в характеристиках культурно-психологичес­кого облика дворянства, который в ряде случаев историк на­рочито доводил до гротеска.

«Когда надломились политические скрепы Поиск спасения общественного порядка, оставались еще крепкие связи националы! ые и религиозные: они и спасали общество» в период смуты. Московский народ выработал особую форму политического пропята: люди, ко­торые не могли ужиться с существующим порядком, не восста­вали против него, а выходили из него, «брели розно», бежали из

государства. В обществе проснулась (под влиянием произвола Грозного) смутная и робкая потребность в законном обеспече­нии лица и имущества от усмотрения и настроения власти.

Обращаясь к личности, Ключевский пытал­ О личности ся подойти к характеристике народа, его ду­ховности и этики. Инициатива историческо­го движения принадлежит личности. Индивидуальность ума и талант Ключевский относил к области исторического изуче­ния. Но личность исторична и представляет первостепенную силу в «людском общежитии»; личность, имеющая несчастье стать вне союза, теряется для истории. Личности присущи все свойства социального. Она является носительницей нравствен­ности и культуры. Особое значение для чередующихся поко­лений имеет воспитание, которое создает историческое преем-. ство материального и духовного достояния.

Русских правителей XVIII в. Ключевский Петр Великий делил на две категории. К «необычным» он,относил Петра Великого, а к «случай-

ным» — всех остальных.

Познакомившись с Западной Европой, Петр навсегда ос­тался под обаянием ее промышленных успехов. Осматривая фабрики в Париже, Петр особенно пленился шпалерной и гобеленовой и захотел основать такую же в Петербурге. «Ни за кем из своих Петр не ухаживал так, как за заграничными мастерами: по инструкции Мануфактур-коллегии в случае, если иноземный мастер захочет выехать за границу до кон­трактного срока, производилось строгое расследование, не было ли ему какого стеснения, не обидел ли его кто-нибудь, и хотя бы он не выразил прямо недовольства, а только пока­зал вид недовольного, предписывалось жестоко наказывать виновных».

По мнению Ключевского, Петр руководствовался сообра­жением необходимости разработки природных богатств, ко­торые «должно вести само государство принудительными ме­рами». «Он сравнивал свой народ с детьми: без понуждения от учителя сами за азбуку не сядут и сперва досадуют, а как выучатся, благодарят». Но «от большой стройки всегда ос­тается много сора, и в торопливой работе Петра пропадало много добра».

С именем Петра Ключевский связывал перелом во внешней политике: «С поворота на этот притязательный путь государство стало обходиться народу в несколько раз дороже прежнего». Со-

словная разверстка специальных повинностей стала еще тя­желее, чем была в XVII В. Ключевский считал, что «Петр стал преобраюшггелем как-то невзначай, как будто нехотя, поне­воле. Война привела его и до конца жизни толкала к рефор­мам». Цйддварнтельной никакой программы реформ или про­думанной политики у него не было. Тем ш менее Ключевский считал Петра «не должником, а кредитором будущего» на том основании, что он создал то, что получило развитие позднее: «Так мирятся с бурной весенней грозой, которая, ломая веко­вые деревья, освежает воздух и своим ливнем помогает всхо­дам нового посева».

XVIII в. не стал предметом самостоятельного изучения Клю­чевского. И он позволил себе карикатурность в средствах изоб­ражения. «Русские цари — не механики при машине, а огород­ные чучела для хищных птиц». «Наши цари были полезны, как грозные боги, небесполезны и как огородные чучела». Он счи­тал недостойными преемников и преемниц Петра Великого, писал о вырождении правителей, начиная с сыновей Павла I.

Екатерину II Ключевский называл «послед- Екатерина II ней случайностью на русском престоле».

Характеризуя эту эпоху, он практически про­игнорировал явления «духовной культуры». Основным фак­том эпохи Екатерины II Ключевский считал заявление в Ма­нифесте от 6 июля 1762 г. о том, что самодержавное самовластие есть зло, пагубное для государства, требующее узды. Ею могут быть законы, которые бы указывали всем государственным учреждениям пределы их законности. Так, по Ключевскому, в государственной жизни России впервые было «возвещено» «начало законности».

Он подчеркивал «худое» происхождение Екатерины II — из Северо-Западной Германии, где «немецкий феодализм донаши­вал тогда сам себя», маленькие женихи искали больших невест, а бедные невесты тосковали по богатым женихам, наследники и наследницы дожидались вакантных престолов. Ключевский пи­сал: «Такие вкусы воспитывали политических космополитов, ко­торые думали не о родине, а о карьере и для которых родина была везде, где удавалась карьера». «Вот почему этот мелкокняжеский мирок получил в XVIII в. немаловажное международное значе­ние». «Мир уже привыкал видеть в мелком княжье головы, кото­рых ждали чужие короны, оставшиеся без своих голов».

Не лучше обстояло дело и с воспитанием Екатерины II: «Ро­дители не отягощали ее своими воспитательными заботами».

За всякий промах она была приучена ждать материнских по­щечин. Невеста по матери приходилась троюродной сестрой своему жениху. От приезда Екатерины II в Россию ничего хо­рошего ждать не приходилось: «Окутанные глубокой тайной, под чужим именем, точно собравшись на недоброе дело, мать с дочерью спешно пустились в Россию...» «Тотчас по приезде к Екатерине приставили учителей Закона Божия, русского язы­ка и танцев — это были три основных предмета высшего обра­зования при национально-православном и танцевальном дво­ре Елизаветы».

Ключевский дал нелестную оценку Екатерине II: «Она боль­ше дорожила вниманием современников, чем мнением потомства, за то и ее при жизни ценили выше, чем стали ценить после смер­ти. Как она сама была вся созданием рассудка без всякого учас­тия сердца, так и в ее деятельности больше эффекта, блеска, чем величия, чтобы ее самое помнили дольше, чем ее деяния».

В течение всей жизни Ключевский оставал- Мысли ^ся человеком 60-х гг. XIX в., как бы мы сей-

о будущем час сказали «шестидесятником». Он считал себя человеком XIX в. и говорил, что в XX в., который своим не считал, попал по ошибке. Знание русской истории не прибавляло историку оптимизма. У него были мрач­ные предчувствия относительно будущего. В январе 1905 г. Клю­чевский записал о Николае II: «Это последний царь, Алексей царствовать не будет». Историк понимал, что для России ре­волюция обернется катастрофой. Предсказав в 1901 г. то, что династия будет изгнана, «вымрет раньше, чем перестанет быть нужной», Ключевский писал: «В этом ее счастье и несчастье ее народа, России, притом повторное. Ей еще раз грозит бесцар­ствие, смутное время».

Крах государственности не был единственной угрозой для России. Всему миру угрожал рост милитаризма: «Пролог XX ве­ка — пороховой завод. Эпилог — барак Красного Креста». «Впредь будут воевать не армии, а учебники химии и лабора­тории, а армии будут нужны только для того, чтобы было, кого убивать по законам химии снарядами лабораторий».

Ключевский оставил глубокий след в истории отечественной науки и культуры. И дело не только в формальном признании научным сообществом его заслуг (в 1900 г. Ключевский стал ака­демиком, в 1908 г. почетным членом по разряду изящной словес­ности), что самому Ключевскому было важно. Его учениками были А.А. Кизеветтер, М.К. Любавский, М.М. Богословский,

П.Н. Милюков, М.Н. Покровский, А. Юшков. Ключевского читали Н.С. Лесков, А.П, Чехов, А. Блок. Он оказал глубокое влияние на современников и потомков.

Дата добавления: 2015-08-13