Богатство

Вся философия дхармического искусства состоит в том, что ты не пытаешься быть художником, а просто подходишь к объектам, как они есть, и тогда послание проявляется автоматически.

Учение не должно быть исключительно устным. Оно очень визуально, или наглядно. Например, такой материал, как фильм, вместо обращения людей в тибетскую версию буддизма может предоставить любому любознательному или имеющему в уме вопросы человеку девственную территорию, не загрязнённую общепринятой или превращённой в систему духовностью. Надеюсь, пробуждённые люди, сомневающиеся в собственном фундаментальном здравомыслии, найдут иной способ взглянуть на свои неврозы, не стремясь просто получить очередное «решение своих проблем».

Вся философия дхармического искусства состоит в том, что ты не пытаешься быть художником, а просто подходишь к объектам как они есть, и тогда послание проявляется автоматически. Это сродни японскому искусству цветочной композиции. Не пытайся быть художником: просто отсекай определённые веточки и палочки, которые кажутся выбивающимися из потока. Затем ты помещаешь веточки в подходящий контейнер, под ними – цветы, и это автоматически становится цельным ландшафтом. Подобным образом, когда ты видишь картину великого художника, она не выглядит, как будто её кто-то взял и написал. Кажется, будто она возникла сама по себе. Нет совершенно никакого разрыва, никаких трещин – это одно совершенное целое.

Творческий процесс сродни медитации. Ты очень, очень долго работаешь с одной техникой, и в конце концов техника отпадает. Есть постоянная дисциплина и непрерывность, упрямство. Ты готов с ней взаимодействовать, даже если объект тебя отвергает, или свет не тот, или ещё что-то не так. Ты всё равно продолжаешь и делаешь.

Я хотел бы создать фильм таким образом, чтобы в нём участвовала и зрительская аудитория. Для этого нам необходимо будет много пространства, скорости и насыщенности. Эти три принципа, если между ними установлена правильная взаимосвязь, похоже, работают таким образом, что аудитория начинает участвовать в презентации. Наблюдая за экраном, зрители чувствуют, что они порождают каждое видение, а не пассивно впитывают некий готовый продукт. Необходимо пространство для вопроса, а не потребление всего в готовом виде, в темпе строчащего пулемёта. Аудитория должна принимать участие в процессе. Чтобы это произошло, самым важным является пространство – пространство и безмолвие. Тогда начинаешь гораздо больше ценить объекты. Вполне возможно, мы можем создать слишком много пространства, что сначала окажется не особо популярным. Никто не скажет: «Ух ты, как замечательно!» Поначалу это может показаться непривычным. Но потом, когда зрители переключат передачу и увидят это во второй раз, на следующей неделе, в следующем месяце, это будет по-другому.

Когда люди идут в кино, они идут туда потому, что им хочется перемен. Им хочется увидеть что-то ещё кроме привычных сцен мытья посуды, работы в офисе и всего остального. Это автоматически означает, что им необходимо пространство. Поэтому, если кино подаёт пространство, каким бы раздражающим оно ни было, оно будет стоить того, чтобы его смотреть. Зрители не выйдут напряжёнными; они выйдут расслабленными. Они прошли через всю ситуацию ожидания увидеть что-то, а затем действительно что-то увидели. Они прошли через процесс массажа глаз. Это вызов как для аудитории, так и для кинематографистов и похоже на бегство от китайцев через Гималаи.

Сказано, что в практике маха-ати глаза – один из самых важных «выходов». В сущности, их называют «врата джняны», высшей мудрости. Поэтому визуальные эффекты в своём воздействии на ум наиболее важны. Вообще аудитория приходит посмотреть фильм с определёнными ожиданиями. Когда зрители начинают чувствовать, что не увидят того, чего ждали, ситуация становится несколько удушающей. Но на самой грани ситуации, когда ничего вообще не происходит, что-то всё-таки происходит – что-то совершенно другое, не то, что ты ожидал увидеть.

Фильм должен делать предложения, намекать, а не кормить информацией. Фактически, не давать информации – это одна из самых лучших вещей, которые можно сделать, чтобы помочь аудитории участвовать в фильме. Когда их накормили, им ничего другого не останется, кроме как выйти из зала. Но если дать слишком мало информации, то, хотя намёки и будут присутствовать, зрителям придётся работать и размышлять над тем, что им дали. Весь этот подход к искусству зиждется на том, чтобы показать всего лишь краешек знания вместо многих слов, хоть это и дало бы людям больше комфорта и защищённости.

Например, если ты учишься у наставника, который обрёл своё понимание благодаря одной лишь информации, этот человек может говорить тебе мудрые вещи, прекрасные вещи, но он не будет знать, что делать с промежутками, с паузами. Он краснеет, или смущается, или перескакивает от истории к истории, суетится между изрекаемыми им мудростями. Но если ты имеешь дело с кем-то абсолютно компетентным, тем, кто на самом деле проживает эту информацию, для кого учение стало частью его существа, тогда никакого смущения не будет. Учение идёт непрерывно, как волны океана. В этом есть бесконечное богатство. Ты много получаешь, но в то же время нет ощущения, будто учитель вывалил на тебя всю информацию. Ты чувствуешь, что недосказанного гораздо больше.

Если ты совершенно уверен в себе, тебе вообще не надо думать об аудитории. Ты просто делаешь своё дело и делаешь его как надо. Ты становишься аудиторией, а твои действия – развлечением. Но это требует изрядной доли мудрости. Когда художник пишет картину за вознаграждение, существует высокая вероятность того, что его картина будет предвзятой и однобокой, так как он знает об аудитории и ему приходится иметь дело с образовательными стандартами этой аудитории. Но если он представляет собственный стиль, не оглядываясь на аудиторию, та отреагирует автоматически, и её утончённость будет развиваться, достигнув в конце концов уровня художника.

Любая форма развлечения, претендующая на высокое звание искусства, не должна работать с аудиторией, как реклама. Попытки угодить аудитории постоянно занижают уровень её утончённости. Вот что неправильно в американской маркетинговой системе. Если ты стремишься всегда угодить аудитории, тебе приходится создавать всё больше и больше автоматических штучек, всё больше и больше пластика. В конце концов людям не надо будет даже выходить из своих комнат, чтобы что-то сделать; они просто нажимают на кнопку, и их развлекают.

Как художники, мы ответственны за повышение умственного уровня аудитории. Может, людям придётся дотягиваться с определённым усилием, но оно того стоит. Тогда вся цивилизация начинает поднимать уровень своей утончённости. Возможно, первая попытка провалится. Может, аудитория будет слишком малочисленна для такой задачи. Но постепенно люди начнут понимать. Собственно, это уже происходило. Если ты правильно к себе относишься, то, поскольку таких, как ты, много, ты становишься катализатором для остального мира. Аудитория собирается вокруг тебя как возле пчелиной матки. Здесь меньше ощущения продажи или чувства, что ты пытаешься людей обхитрить, поэтому они к тебе тянутся.

Что прекрасно в буддизме, мне кажется, так это то, что буддисты не пытаются тебя надуть. Они просто показывают, что у них есть, говорят как есть: хочешь – принимай, не хочешь – не принимай. Если ты пытаешься надуть людей, немедленно заработать денег, это становится проституцией. Когда мы пытаемся удовлетворить текущие требования публики на её нынешнем уровне утончённости, нам постоянно приходится занижать стандарты, тогда как если мы сознательно допустим некоторое сопротивление нашей работе, аудитории придётся прыгать всё выше и выше. Им придётся работать со своим терпением, придётся работать со своей утончённостью, поэтому публика автоматически будет становиться образованнее. Это заговор, но заговор сострадательный.

В этой стране очень пробуждённые люди; они все что-то ищут – и обычно получают то, чего ждут. Но в следующий раз они смогут получить что-то, выходящее за пределы того, к чему они привыкли.

Дата добавления: 2015-08-13