Подготовка и состав сил

И британская 8–я Армия, и германская Танковая армия «Африка» одновременно проводили переформирование перед грядущей битвой. Англичанам делать это было гораздо труднее, потому что им приходилось в корне менять свои взгляды на методы ведения войны. Британская тактическая доктрина, созданная в 20–х и 30–х годах, была построена вокруг простой идеи. «Пехотные» танки помогают пехоте прорвать сильно укрепленную вражескую линию фронта, как это происходило в годы Первой Мировой войны. Затем, после того как фронт прорван, начинается преследование противника, но уже «крейсерскими» танками. Это привело к созданию двух принципиально различных классов танков: пехотных и крейсерских. Но что было гораздо более важно и опасно — Королевский Танковый Корпус превратился в отдельную армию внутри армии. Танкисты считали себя элитой, которой предстоит сражаться исключительно с германскими танками. Принципиальная порочность этой доктрины заключалась в том, что Роммель имел свои собственные взгляды на ведение боя, и немцы отнюдь не собирались давать англичанам возможность сражаться только против германских танков. Лис пустыни и его подчиненные оказались умными и хорошо подготовленными командирами, которые наладили взаимодействие различных родов войск. Так как немецкие танки ни в чем не превосходили британские, немецкое командование намеревалось использовать танки, пехоту, артиллерию, противотанковые пушки в тесном взаимодействии, чтобы они могли защищать друг друга. Немецкие генералы особенно любили использовать танки против пехоты и небронированных автомобилей противника, а свои противотанковые пушки направляли против британских танков. Английские танки в принципе не могли действовать подобным образом, так как они имели только бронебойные снаряды. Зато танки Роммеля имели и бронебойные, и фугасные снаряды, которые они использовали для расстрела британской пехоты и грузовиков. Борьбу с английскими танками они обычно оставляли своей противотанковой артиллерии.

Расчеты противотанковых орудий Роммеля были самыми настоящими героями войны в пустыне. Именно они принесли своему командиру много блестящих побед. Эти подразделения были исключительно хорошо обучены и мобильны, отличались высоким боевым духом. Впрочем, как и весь Африканский корпус. Они безгранично верили в себя и своих командиров, а их тактика стояла на несколько порядков выше тактики союзников. Немцы выдвигали свои противотанковые пушки прямо на линию фронта, и часто они наступали впереди танков. Сами немцы называли их panzerjager — «охотники за танками». Благодаря слою колеблющегося горячего воздуха над землей, даже самое большое орудие было очень трудно заметить с дистанции более 50 ярдов. Очертания объекта казались размытыми, он уменьшался в размерах, словно наблюдатель смотрел не в окуляры, а в объективы бинокля. Это позволяло немцам действовать гораздо более свободно, чем в Европе, и они уничтожали танк за танком. Зато англичане использовали свои противотанковые пушки почти исключительно как оборонительное оружие, в основном для поддержки пехоты.

Кроме того, немецкие противотанковые пушки были заметно лучше английских. Стандартное германское 50–мм противотанковое орудие Pak 38 имело большую дальность стрельбы и почти вдвое более высокую бронепробиваемость, чем стандартная британская 2–фунтовка. Немецкий снаряд весил 4,5 фунта — в два раза больше английского. Весной Роммель получил некоторое количество трофейных русских 76–мм противотанковых орудий, которые стреляли 15–фунтовыми снарядами. Ничего подобного англичане не имели, и эти орудия могли уничтожить любой танк союзников. Англичане иногда использовали в роли противотанкового орудия 25–фунтовую пушку. Хотя она не была приспособлена для таких дел, ее 15–фунтовый бронебойный снаряд при определенных обстоятельствах мог быть очень опасным. Англичане также имели 6–фунтовые (57–мм) противотанковые орудия, которые стреляли снарядами весом 6,25 фунта. Однако они еще только начали прибывать в пустыню, и их расчеты состояли из плохо обученных новобранцев.

Если даже 76–мм трофейное орудие было грозой для танков союзников, то 88–мм орудие вообще стало чем—то невообразимым. Это орудие было создано фирмой «Крупп» в 1916 году как зенитная пушка. Модель 1940 года тоже считалась зениткой и использовалась в такой роли. Эти орудия были не столь мобильны, как 50–мм, однако их дальность стрельбы была значительно выше. 88–мм орудие посылало свой 21–фунтовый снаряд на дистанцию 2 мили с исключительной точностью. Например, в бою под Сиди—Омаром в ноябре 1941 года британский танковый полк потерял 48 из 52 танков. Все они были уничтожены 88–мм орудиями. Ни один из британских танков даже не сумел подойти достаточно близко, чтобы обстрелять немецкие пушки. История 9–го королевы уланского полка пишет:

«Прямое попадание (из 88–мм орудия) напоминало удар огромной кувалды по танку. Снаряд пробивал аккуратное круглое отверстие диаметром около 4 дюймов, в башню врывался вихрь раскаленных докрасна осколков. Такое попадание обычно означало смерть… До самого конца войны 88–мм орудия оставались нашим самым опасным врагом…»

Германские 88–мм орудия имели один серьезный недостаток. Все—таки они проектировались как зенитные, а не как противотанковые орудия. Поэтому они были исключительно уязвимы для вражеской артиллерии, но командиры союзников (особенно командиры танковых частей) слишком поздно осознали это. Да и вообще, взаимодействие между британскими танками и артиллерией было ничуть не лучше, чем между британскими танками и противотанковыми пушками.[22]

У англичан имелось нечто подобное — 3,7–дюймовое тяжелое зенитное орудие. Оно имело калибр 94 мм и могло быть таким же эффективным средством борьбы с танками, как немецкое 88–мм. Однако высшие британские офицеры не позволяли использовать эти орудия в качестве противотанковых — к огромному разочарованию младших командиров и генерала сэра Фредерика Пайла, который в годы войны возглавлял Командование ПВО. Сам бывший танкист, он не раз пытался убедить военное министерство и правительство использовать 8,7–дюймовые зенитки в качестве противотанковых пушек. Но, по совершенно непонятным причинам, его никто не желал слушать.

* * *

Тем временем Окинлеку приходилось бороться с собственными подчиненными. Командиры танковых частей, вроде генерала сэра Мэйтланда Уилсона (позднее фельдмаршала лорда Уилсона), командующего 9–й Армией в Палестине и Трансиордании,[23]имели свое собственное мнение относительно способов использования танков. Окинлек был убежден в необходимости наладить взаимодействие всех родов войск, этому его научил печальный исход зимней кампании 1941–42 годов. Он полагал, что состав британских бронетанковых дивизий будет более сбалансирован, если в них сократить число танков и увеличить численность пехоты — как в немецких танковых дивизиях. Он решил, что в будущем бронетанковая дивизия должна, как правило, состоять из одной бронетанковой бригадной группы и одной моторизованной бригадной группы. В бронетанковую бригадную группу входили 3 танковых полка, 1 моторизованный батальон, сводный полк полевой/противотанковой артиллерии. Моторизованная бригадная группа должна была состоять из 3 моторизованных батальонов и полка полевой/ противотанковой артиллерии. Кроме того, обе бригадные группы должны были иметь легкие зенитные орудия, инженерные части, обычные тыловые службы. Окинлек надеялся таким способом добиться взаимодействия между британскими танками, пехотой и артиллерией. Он также реорганизовал британскую пехотную дивизию. По его приказу она должна была состоять из 3 пехотных бригадных групп, в каждую из которых входили 3 пехотных батальона, полк полевой/противотанковой артиллерии и другие подразделения (зенитные, саперы и так далее).

Изменения должны были коснуться и малых подразделений. Полки полевой и конной артиллерии (которая давно использовала грузовики, а не лошадей) должны были состоять из 3 батарей по восемь 25–фунтовых пушек каждая и 1 батареи из 16 зенитных пушек. Моторизованный батальон теперь должен был состоять из 3 моторизованных рот, противотанковой роты из 16 пушек. Пехотный батальон должен был иметь штабную роту, 3 пехотные роты и роту поддержки (минометный взвод, взвод транспортеров «Брен» и противотанковый взвод из 8 орудий). Реорганизация Окинлека еще не была завершена на 100 процентов, когда Роммель начал новое наступление на Тобрук.

Сэр Клод надеялся, что эти реформы помогут наладить взаимодействие различных родов войск британской армии, прежде всего — танков с другими войсками. Однако, как мы еще увидим, он мало преуспел. И причиной этого были не организационные проблемы. Главное заключалось в образе мышления командиров и доктрине использования танков, а реформы Окинлека этого не коснулись. Увы, доктрина осталась неизменной еще со времен Первой Мировой войны. В межвоенный период такие теоретики, как генерал—майор Дж. Ф.К. Фуллер и Б.Г. Лиддел—Гарт, создали новую теорию танковой войны. Главным в их идеях было использование мобильных и мощных соединений различных родов войск, во главе которых должны были идти танки. Эти идеи охотно подхватил Гейнц Гудериан, «отец» блицкрига, и его коллеги. Однако Королевский Танковый Корпус не спешил применять на практике положения Фуллера и Лиддел—Гарта. Британские танкисты продолжали считать себя наследниками кавалерии, и действительно, официально они назывались «механизированной кавалерией». Предполагалось, что они будут обеспечивать прикрытие армии, нащупывать слабые места вражеских позиций, вести разведку — то есть все то, что делала кавалерия в эпоху Наполеона и даже раньше. Офицеры КТК вообще считали себя рыцарями средних веков. Рыцари ведут поединки только с рыцарями, и они совсем не должны обращать внимание на каких—то там вооруженных крестьян. В 20–х и 30–х годах эта безумная мысль окончательно укоренилась в головах офицеров КТК, которые вообще не обращали внимания на книги Фуллера и Лиддел—Гарта. Одним из главных апологетов совершенно ошибочной идеи стал решительный и энергичный, но узколобый (когда речь шла о противотанковой ориентации КТК) офицер — генерал—майор сэр Перси Хобарт, который в 1938–39 годах сформировал и подготовил Мобильную Дивизию. Позднее эта часть стала 7–й бронетанковой дивизией, и на всех ее действиях лежал отпечаток личности Хобарта и его идей.[24]

В целом двумя самыми серьезными ошибками англичан были: (1) неправильно понятый опыт Первой Мировой войны, (2) ностальгия по кавалерии. Анализ успешных операций танков в 1917–18 годах привел к убеждению, что единственный способ использования танков — это сопровождение пехоты. Западные теоретики так и не смогли понять, что тактика Первой Мировой войны полностью определялась техническим несовершенством танков, и что масса нововведений и улучшений требует совершенно новой тактики. Гудериан и его начальник штаба полковник Вальтер Неринг это осознали, а вот командование британской армии — нет.

Последствия твердолобости высшего военного командования еще больше усугубила недальновидность гражданских властей. Политики и подавляющее большинство людей по обе стороны Атлантики в то время искренне верили в достижимость вечного мира и потому настаивали на разоружении. В результате военные бюджеты были урезаны до опасного предела и даже более того. В английском военном бюджете просто не было денег на эксперименты, и очень малые суммы выделялись на исследования, новые разработки и проведение учений. В любом случае усилий Окинлека и Уилсона было просто недостаточно, чтобы устранить последствия двух десятилетий ошибок. Успешное наступление О'Коннора против итальянской 10–й Армии еще больше укрепило британских танкистов в их заблуждениях. В ходе этой операции крейсерские и легкие танки 7–й бронетанковой дивизии, впереди которых неслись бронеавтомобили 11–го гусарского полка, обошли, окружили и отрезали неподвижные итальянские гарнизоны, которые потом были уничтожены британской пехотой при поддержке тяжелых тихоходных «Матильд» 7–го королевского танкового полка подполковника P.M. Джеррама. Первые победы Роммеля ни в малейшей степени не поколебали британских военачальников в их заблуждениях. В конце ноября 1941 года командир британской бронетанковой бригады, отправляя бригаду в бой, завершил свою речь перед личным составом так: «Это будет битва танковых командиров. Ни один командир танка не поступит неправильно, если доставит свое орудие как можно ближе к цели». Во время боев на линии Газала положение дел ничуть не отличалось от боев в ходе операции «Крусейдер». Роммель даже не заподозрил, что сражался против объединенных сил. Южноафриканская история войны сухо замечает: «Общий результат (ошибочной концепции) полностью запутал тактическую доктрину, а в результате британские танковые соединения оказались в крайне невыгодном положении, когда им пришлось вступить в бой с умным, хорошо подготовленным противником». Как кисло заметил лорд Уилсон, «чисто танковую» теорию разнесли только практические уроки Роммеля. Но эти уроки оказались болезненными и кровавыми.

* * *

Пока Окинлек переформировывал свои мобильные силы и артиллерию, британские саперы и обычная пехота строили линию Газала, которая стала одним из величайших технических достижений войны. Итальянцы, которые сами были великолепными инженерами, до 1940 года тоже построили в этом районе кое—какие укрепления. Однако они не шли ни в какое сравнение с тем, что соорудили англичане. Была установлена линия густых минных полей протяженностью более 40 миль, от Средиземного моря до Бир—Хакейма. Полковник фон Меллентин заметил, что такого масштаба минных постановок больше не было за все время войны. Англичане установили более миллиона мин. На линии Газала находилось несколько укрепленных пунктов, которые должны были прикрывать минные поля и помешать немцам и итальянцам прорвать их. Обычно такие пункты имели диаметр около 2 миль, и обороняла его бригадная группа.

Каждый укрепленный пункт располагал самыми совершенными средствами обороны, включая мины, проволочные заграждения, блиндажи, шумопеленгаторы, пулеметные гнезда, артиллерию, противотанковые пушки и пехотные танки. Каждый укрепленный пункт имел большие запасы продовольствия, воды, боеприпасов и всех видов снабжения. Любой из них мог несколько дней продержаться в условиях полной изоляции. Артиллерийские и пехотные патрули должны были прикрывать промежутки между укрепленными пунктами.

Англичане действительно надеялись вовлечь Роммеля в позиционную войну. Именно к такого рода сражениям они специально готовились и считались в них большими специалистами. Однако Роммель не собирался вспоминать Первую Мировую войну, так как в подобном сражении у него не было шансов на победу. Он готовился к маневренному танковому бою.

В то время в состав британской 8–й Армии входили два корпуса: XIII корпус генерал—лейтенанта Уильяма Г.Э. Готта и XXX корпус генерал—лейтенанта К. Уиллу—оби Г. Норри. XIII корпус должен был удерживать линию Газала и крепость Тобрук. В его состав входила 1–я южноафриканская дивизия генерал—майора Г.Д. Пинаара, которая занимала северный (приморский) фланг линии Газала. Она состояла из 1–й, 2–й и 3–й южноафриканских пехотных бригадных групп. Южнее располагалась 50–я (Нортумберлендская) пехотная дивизия генерал—майора У.Г.К. Рамсдена, которая во второй половине февраля сменила разгромленную 4–ю индийскую пехотную дивизию. Она была сформирована из территориальных войск северной Англии, и ее позиции занимали (с севера на юг) 151–я, 69–я и 150–я пехотные бригадные группы. Южный фланг дивизии находился в Сиди—Муфтахе. 32–я армейская танковая бригада поддерживала 50–ю Нортумберлендскую. XIII корпус Готта также включал в себя 2–ю южноафриканскую дивизию генерал—майора Г.Б. Клоппера. 6–я южноафриканская бригада из ее состава прикрывала побережье между линией Газала и Тобруком, а 4–я южноафриканская и 9–я индийская бригады находились в самом Тобруке. В качестве корпусного резерва Готт имел 5–ю индийскую дивизию, одна бригада которой стояла в Гамбуте, а другая — в Бир—эль—Губи.

В состав XXX корпуса Норри входили британские танковые и мобильные соединения, а также 1–я бригада Свободной Франции.[25]Норри должен был руководить действиями подвижных сил армии и отвечал за удержание позиций в Бир—Хакейме, Найтсбридже, Эль—Адеме и Эль—Губи, которые прикрывали открытый южный фланг 8–й Армии.

Войска Свободной Франции занимали Бир—Хакейм, южный бастион линии Газала, расположенный в 50 милях на юго—запад от Тобрука и примерно в 13 милях на юг от Сиди—Муфтаха, южного фланга XIII корпуса. Эти 13 миль прикрывались глубокими минными полями и подвижными патрулями, но не имели постоянных защитников. Оказалось, что штабы союзников сильно переоценили возможность мин остановить немцев и итальянцев.

Танковые силы XXX корпуса состояли из 2 дивизий. 1–я бронетанковая дивизия генерал—майора Герберта Ламсдена включала в себя 2–ю и 22–ю бронетанковые бригады и 201–ю гвардейскую бригаду (моторизованная бригада, которая занимала укрепленный пункт Найтсбридж). 7–я бронетанковая дивизия генерал—майора Фрэнка У. Мессерви состояла из 4–й бронетанковой, 7–й моторизованной и 3–й индийской моторизованной бригадных групп. В распоряжении Норри находилась 29–я индийская бригадная группа из состава 5–й индийской дивизии, которая была распределена вдоль открытого южного фланга от Бир—Хакейма до Бир—эль—Губи.

В резерве 8–я Армия имела 5–ю индийскую дивизию генерал—майора Гарольда Р. Бриггса, которая состояла из 10–й индийской бригадной группы и 2–й бригады Свободной Франции. В нее также входило «Денкол» — соединение коммандос самых разных национальностей: южноафриканцы, французы, ливийские арабы, англичане. Кроме того, в ближайшее время ожидалось прибытие еще нескольких крупных соединений, в том числе 10–й индийской дивизии (20–я, 21–я и 25–я индийские бригады) из Ирака, 11–й индийской пехотной бригады (из состава 4–й индийской дивизии) и 1–й бронетанковой бригады из Египта. Состав 8–й Армии перед сражением на линии Газала показан в таблице.

Дата добавления: 2015-08-09