Грешница перед судом Иисуса

Книжники же и фарисеи, желая найти что-нибудь к обвинению Его (Ин. 8, 6), привели к Нему в храм женщину, застигнутую при самом совершении ею прелюбодеяния, и, поставив ее пред Ним, посреди расступившегося народа, сказали: «Учитель! эта женщина взята в самом действии прелюбодеяния. Вот свидетели тому. А Моисей в законе заповедал нам побивать таких камнями. Ты что скажешь? (Ин. 8, 4—5). Как нам поступить? Побить ее камнями или отпустить?»

Предлагая такой вопрос, книжники и фарисеи были уверены, что как утвердительным, так и отрицательным ответом на него Иисус даст им повод к обвинению Его. Если Он скажет — побейте ее камнями, как повелел вам Моисей, — то Его можно будет обвинить перед римским правителем Иудеи, так как римские уголовные законы, действовавшие во всех подчиненных Римской империи странах, не допускали смертной казни за прелюбодеяние; да и самое произнесение смертных приговоров было отнято от местных еврейских судов и синедриона. Если же Он скажет — отпустите ее, — то Его можно будет обвинить в нарушении Закона Моисея. Словом, они спрашивали: кому надо повиноваться — римскому императору или Моисею?

Задав такой вопрос, книжники и фарисеи, нагло смотрели на Иисуса, как на поставленного ими в безвыходное, по их мнению, положение. Но Он, наклонившись низко, писал перстом на земле, не обращая на них внимания (Ин. 8, 6). Молчание Иисуса раздражало обвинителей, и они продолжали спрашивать Его, то есть много раз повторяли свой вопрос, а Он все молчал и продолжал писать пальцем на песке.

Наконец, Иисус, подняв голову и посмотрев на нетерпеливых обвинителей, сказал: кто из вас без греха, первый брось на нее камень. И не желая даже видеть, какое впечатление произвели Его слова на коварных врагов Его, опять наклонился низко и писал на земле.

Слова Иисуса произвели потрясающее впечатление на всех. Как стрелою, они пробили заскорузлую совесть книжников и фарисеев и заставили их вспомнить свои грехи; они стояли в безмолвии, руки их опустились, взоры потупились; они, быть может, впервые почувствовали стыд и, обличаемые совестью, стали тихо один за другим, расходиться и скрылись все. По-видимому, и народ последовал за ними, так как, по сказанию Евангелиста, остался один Иисус и женщина, стоящая посреди (Ин. 8, 9).

Книжники и фарисеи, приведшие грешницу в храм к Иисусу, не имели права судить ее и приговаривать к установленному в римских законах наказанию, так как не были судьями, не составляли суда как государственного установления. Они привели грешницу в храм с намерением уличить Иисуса в нарушении закона — или римского, или Моисеева; к самой же грешнице отнеслись с глубоким презрением и обнаружили свое жестокосердие: они выставили ее на позорище, злословили, осуждали ее, забыв свои грехи и противопоставляя ее нравственному падению свою мнимую праведность; они, вероятно, произносили при этом, хотя и не во всеуслышание, свою обычную молитву: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики и прелюбодеи (Лк. 18, 11—12).

Вот почему Иисус, вместо прямого ответа на их вопрос, заставил их совесть заговорить и сказать им: может ли человек упрекать ближнего своего в грехе, когда и сам грешен? Может ли осуждать другого человек, сам достойный осуждения? Кто из вас без греха, сказал Христос, первый брось на нее камень! Никто не бросил камня в грешницу; все, как горделивые книжники и фарисеи, так и бесхитростный народ, все вынуждены были признать себя грешными, все со стыдом удалились.

Иисус пощадил удалившихся и даже не посмотрел на них, а когда храм опустел, то обратился к грешнице, стоявшей неподвижно посреди храма, с вопросом: женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя?

Женщина эта имела полную возможность выйти незаметно с народом из храма и скрыться, но она осталась, она не посмела уйти; она понимала теперь, что, куда бы ни бежала, не скрыться ей никогда от Того, Кому ведомы даже и помышления людей. В сознании своей греховности готовая, быть может, броситься к ногам Судьи и в раскаянии просить прощения, она, однако, должна была чувствовать, какая неизмеримая пропасть лежит между нею и безгрешным Христом, и, вероятно, поэтому, стояла неподвижно, не смея даже взглянуть на Него. Лишь кроткий вопрос Иисуса вывел ее из томительного оцепенения, и она ответила: никто, Господи.

И Я не осуждаю тебя; иди и впредь не греши (Ин. 8, 11).

Господь не осудил грешницу потому, что пришел не судить, но спасать погибающих грешников. Пришел Он исполнить волю Отца Небесного; воля же Отца — никого не погубить, но всех спасти.

Дата добавления: 2015-08-13