Гипотеза о секретаре

Все три перечисленные мною группы ученых полагают, что в античные времена при определённых условиях псевдоэпиграфика была приемлемой практикой. С их точки зрения, по этой причине не следует думать о раннехристианских авторах как о лжецах, которые выдавали себя за тех, кем они не были. Но есть и ещё одно направление мысли, которое стоит рассмотреть. Там утверждается, что в ряде случаев то, что выглядит подлогом, на самом деле им не является. Там учёные уже не пытаются на богословских основаниях доказывать, что в древнем христианстве не могло быть такого явления, как подлог. Вместо этого они на исторических основаниях утверждают, что некоторые книги, кажущиеся подлогом, таковыми не являются. По их мнению, реальный автор, который на самом деле был тем, кем он назвался, использовал секретаря, а секретарь писал в другом стиле, нежели сам автор. Иногда настоящий автор мог диктовать секретарю слово за словом. Но в иных случаях он мог отдать секретарю своё письмо в переделку, чтобы улучшить его слог. А в остальных случаях он вообще мог просто поручить секретарю написать за себя письмо, так что его содержание и стиль полностью принадлежали секретарю, хотя само авторство письма оставалось за тем, под чьим именем оно писалось.

Это очень популярная теория; вы встретите ссылки на неё буквально во всех библейских комментариях к девтеропаулинистским и петринистским посланиям. Она объясняет, почему 1 Пет по своему стилю отличается от 2 Пет. Она объясняет, почему взгляды, изложенные в спорном Послании к Ефесянам, так радикально отличаются от изложенных в бесспорном Послании к Римлянам. Практически все проблемы, в связи с которыми нам приходится говорить о подлогах, могли бы быть разрешены, если бы секретари действительно активно привлекались к написанию раннехристианских текстов. Несмотря на популярность теории, я попытаюсь, как и в прежних случаях, показать её несостоятельность.

За последнее время этому вопросу было посвящено несколько книг. Самая полная и наиболее исчерпывающая из них называется «Секретарь в Павловых Посланиях» и принадлежит Е. Рэндольфу Ричардсу [119]. Ричардс делает обозрение всех древних свидетельств о секретарях. Он старательно изучает тексты самого известного римского автора писем – политика и философа Цицерона. Для написания большинства своих писем Цицерон пользовался услугами секретарей. Ричардс рассматривает все другие известные личности империи, о которых известно, что они использовали труд секретарей (например, Брут, Помпей и Марк Аврелий). Он не обходит вниманием ни одну ссылку на секретарей, какую только может найти в сохранившихся на папирусе древних письмах, большинство из которых было найдено в Египте за последнюю сотню лет. И он учитывает сведения о письмах и секретарях, полученные из самих раннехристианских источников. Это полное и очень полезное исследование.

Нет никаких сомнений, что апостол Павел иногда пользовался секретарями. Один из них сам сообщает нам, что послание написано им! В Рим 16:22 мы читаем: «Приветствую вас в Господе и я, Тертий, писавший сие послание». Тертий не имеет в виду, что он был автором письма. Он был писцом, который записывал то, что диктовал ему Павел. Для написания Послания к Галатам также использовался писец, поскольку в самом конце Павел говорит своим читателям: «Посмотрите, какими большими буквами я написал вам своей рукой» (Гал 6:11 – перевод еп. К. Безобразова). Комментаторы согласны в том, что Павел диктовал письмо секретарю, а здесь в конце сделал небольшую приписку самостоятельно. Его почерк был более крупным или потому, что у него была не такая набитая рука, как у секретаря, или из-за слабого зрения, вынуждавшего его писать большими буквами, или же по каким-то иным причинам.

Для всех ли своих посланий использовал Павел секретаря? Этого сказать нельзя. Делали ли секретари свой вклад в содержание письма? На этот вопрос ответить легче. Что бы зачастую ни заявляли исследователи, все имеющиеся свидетельства говорят в пользу отрицательного ответа. То же самое относится к авторам 1 и 2 Пет, а также фактически и ко всем раннехристианским писателям.

В своём исследовании Ричардс говорит, что было четыре основных варианта использования секретарей для написания писем. По большей части секретарь просто писал под диктовку автора, довольно неспешно, по слогам; впрочем, автор мог говорить и с обычной скоростью, и работа секретаря больше походила на стенографию, а иногда это было нечто среднее. В других случаях автор поручал секретарю исправить грамматику и улучшить стиль текста, который автор надиктовал или записал сам. Иногда, как считает Ричардс, секретарь вносил в письмо собственные идеи и мысли и становился как бы соавтором. А порою, говорит Ричардс, секретарь вообще полностью сочинял письмо от имени автора, так что даже если автор потом подписывал письмо сам, все слова и мысли принадлежали секретарю.

Если бы секретари часто или эпизодически делали свою работу двумя последними способами, то разные письма одного «автора» весьма различались бы между собой не только по стилю, но и по содержанию. Но есть ли подтверждения тому, что это было так?

Нет сомнений в первом из описанных Ричардсом вариантов. Есть огромное количество свидетельств, с которыми можно ознакомиться в работе Ричардса, что авторы часто диктовали письма вместо того, чтобы писать их самим. В этих случаях автор действительно был автором. Пусть сам он не касался пером папируса, но изложенные на нём мысли – его мысли, слова – его слова, а грамматика – его грамматика. Здесь никаких проблем нет.

А вот со следующими тремя категориями проблемы возникают. Одна весьма серьёзная проблема заключена в характере свидетельств. Практически все они исходят от авторов, которые были очень и очень богаты, могущественны и исключительно образованны. Они составляли высший свет, культурную элиту общества: императоры, консулы и сенаторы. Ключевой вопрос в том, насколько их пример может быть соотнесён с представителями низших классов – более скромно образованными, которые хотя и были на голову выше большинства современников, но всё же гораздо ниже какого-нибудь Цицерона или Марка Аврелия. Сохранившиеся на папирусах частные письма, написанные не элитой общества, а простыми людьми, не дают нам никаких сведений об этих трёх категориях.

Другая проблема касается природы тех «писем», которые мы рассматриваем. Большинство писем греко-римского мира писались кратко и по существу. Они занимали одну страницу или даже меньше. Они были очень ограничены по содержанию. Обычно автор представлялся, указывал адресата, приносил за него краткое благодарение богам, сообщал свои новости или высказывал просьбу, затем подписывался. Раз-два – и готово.

Причина, по которой это является для нас «проблемой», заключается в том, что раннехристианские послания, которые мы рассматриваем – например, Еф или 1 Пет, – совсем на них не похожи. Они представляют собой длинные трактаты, касающиеся важных и сложных тем и оформленные в виде писем. Они обладают стилистическими особенностями древних писем: указаны имена автора и получателей, есть благодарение, основной текст и заключение. Но в отличие от типичных писем, они гораздо масштабнее, например, в своих богословских разъяснениях, нравственных наставлениях, цитатах из Писания и их интерпретации. Эти новозаветные «письма» больше походят на эссе, облеченные в форму писем. Так что свидетельство кратких стереотипных писем, типичных для греко-римских кругов, совсем не обязательно применимо к «письмам» ранних христиан.

Если иметь в виду эти обстоятельства, то что можно сказать об остальных трёх категориях Ричардса, в которых секретари редактируют письма, выступают их соавторами или вовсе сочиняют их? Да, есть кое-какие сведения, правда, весьма скудные, что секретарям иногда поручалось редактирование писем. Все они относятся к высшим слоям общества Древнего Рима: например, письмо от военачальника Брута и другое от императора Марка Аврелия. Мы не в состоянии определить, была ли эта практика типична или, напротив, выходила за рамки традиции, принятой у сверхбогатой землевладельческой аристократии.

Как признаёт сам Ричардс, свидетельства об оставшихся двух категориях писем практически отсутствуют, по крайней мере, среди приведённых им примеров. Упоминая о возможности соавторства секретаря и самого автора при написании некоторых писем, Ричардс даёт один предположительный пример – письма, написанные Цицероном и его секретарём Тироном. Но позже Ричардс сам сбрасывает это предположение со счетов и поясняет, почему оно, скорее всего, неверно. Примечательно, что это один и единственный пример, который Ричардс приводит перед тем, как заключить: «Теперь очевидно… что секретари использовались в качестве соавторов!» Тяжело понять, что делает пример «очевидным», коль скоро он ничем не подтверждён. Ну, может быть, другие исследователи (или сам Ричардс) когда-нибудь отыщут хоть какое-то положительное свидетельство.

Схожая проблема возникает с идеей, что секретари иногда сочиняли письма за других. Действительно, неграмотным людям порой требовалась помощь секретаря-переписчика, чтобы составить акт на землю, брачное свидетельство, товарную квитанцию или какие-то другие документы. И тогда они иногда (но редко) пользовались услугами такого секретаря для написания краткого шаблонного текста. Даже представители высших классов иногда давали секретарю поручение на скорую руку написать кому-то за них стандартное письмо, как это было с Цицероном. Насколько позволяют судить примеры, представленные Ричардсом, так делал только Цицерон и больше никто. Но это совсем разные вещи – набросать короткое стереотипное письмо и написать длинное послание вроде 1 Пет или Еф, которое изобилует деталями, отточенными аргументами, тщательными обоснованиями и тонкими нюансами. Где свидетельства, что сочинение таких писем-эссе когда-либо поручалось секретарям? Насколько мне известно, таких свидетельств нет в принципе.

Ричардсу они тоже неизвестны. Когда Цицерон поручил секретарю побыстрей написать за себя шаблонное письмо так, чтобы оно выглядело как написанное самим Цицероном, то он сделал то, чего, насколько нам известно, в античности не делал больше никто. Как пишет сам Ричардс: «Это наталкивает на вывод, что обман такого рода, инициированный самим автором, был действительно редок и, возможно, ограничивался единственным случаем с Цицероном в определённый момент его жизни» (т. е. когда он был старым, уставшим и ему было лень писать письмо самому) [120].

Что насчёт других секретарей, которые могли бы сочинить письмо (даже не послание-эссе) за другого автора? Опять же, согласно Ричардсу: «Нигде нет указаний, чтобы обычному секретарю поручалось сочинение за автора его письма, тем более, чтобы секретарь осмеливался на это сам». Напротив, «без прямых ссылок на использование секретаря в качестве сочинителя письма это метод использования секретарей, вероятно, не следует даже рассматривать в качестве допустимого варианта» [121]. Таких прямых ссылок, конечно, не существует и в случае с девтеропаулинистскими или петринистскими посланиями.

Мне не известно ни об одном свидетельстве или аналогии, которые позволили бы считать, будто Петр или Павел пользовались услугами секретарей, значительно (или незначительно, если на то пошло) влиявших на содержание посланий. Вот почему при рассмотрении вероятности написания Павлом 1 Тим или Еф, а Петром 1 и 2 Пет важно учитывать не только стилистику, но и содержание посланий. Когда человек утверждает, что он написал письмо, то он и является собственником его содержимого. Иногда послание, приписываемое Павлу, оказывается противоречащим тому, что Павел сказал где-то ещё, как противоречит Послание к Ефесянам взглядам Павла на воскресение, выраженным в Послании к Римлянам. Поскольку содержание писем (по крайней мере, писем-эссе такого рода) исходило не от секретарей, секретарь не может быть ответственным за эту разницу. Соответственно, Павел очевидным образом никак не может быть в ответе за спорные послания. Есть и другой случай, когда не может быть правдоподобно объяснена принадлежность содержимого письма определённому автору. Например, кто бы ни написал 1 Пет, он был высокообразованным грекоязычным христианином, который знал, как использовать греческие риторические приемы, и с талантом и учётом нюансов мог ссылаться на греческий Ветхий Завет. Это не под силу необразованному, неграмотному рыбаку из галилейского захолустья, чьим языком является арамейский, и никак не могло быть сделано даже секретарём, работавшим под его руководством.

Как я говорил в главе 2, полезно также конкретно пытаться представить себе, каким образом гипотеза о секретаре могла бы объяснить, как Петр мог сам написать 1 Пет. Он не мог продиктовать послание секретарю, потому что был несведущ в греческой технике сочинительства и риторики. Послание не могло быть продиктовано и по-арамейски с тем, чтобы секретарь потом перевёл его на греческий, потому что оно содержит сложные формы изложения и аргументации, которые работают только в греческом варианте и предполагают знание греческой версии Ветхого Завета, а не еврейской, с которой только и мог быть знаком Петр. Не выглядит вероятным и чтобы Петр дал общую суть того, что хотел сказать, а секретарь затем написал за него и от его имени письмо. Во-первых, в этом случае автором письма будет скорее секретарь, нежели Петр, а во-вторых, и это более важно, мы не знаем в Древнем мире ни одной аналогии для такого поступка.

Историкам приходится решать, что вероятнее всего случилось в прошлом. Что вероятнее – сценарий, для которого нет ни одной известной аналогии (Петр просит кого-то написать трактат от своего имени), или сценарий, имеющий многое множество аналогий, поскольку такое происходило постоянно? Подлоги совершались постоянно. Разумеется, это самое лучшее объяснение происшедшего.

То же самое касается посланий с именем Павла, которых он не писал и в которых содержание, а не только стиль, значительно отличается от собственных взглядов Павла. Эти письма не были написаны секретарями. Они были написаны позднейшими христианскими авторами, выдавшими себя за Павла. В итоге гипотеза о секретаре, как бы обещающе она ни выглядела на первый взгляд, просто не в состоянии оправдать подлоги в Новом Завете.

Заключение

Теперь, по окончании первых четырёх глав, можно сделать несколько итоговых выводов. В раннем христианстве существовало большое количество литературных подлогов, часть которых можно найти в Новом Завете. Это действительно подлоги – книги, чьи авторы выдают себя за известных авторитетных людей, хотя на самом деле ими не являются. В наши дни некоторые учёные избегают слова «подлог» и называют эти тексты псевдонимными или псевдоэпиграфичными; чисто технически эти термины являются верными, но при этом они неточны. К псевдонимным текстам относятся сочинения, написанные под литературным псевдонимом, но ни одно из рассмотренных нами произведений не попадает в эту категорию. К псевдоэпиграфичным текстам относятся изначально анонимные произведения, которые впоследствии были ошибочно приписаны хорошо известным авторам. Но тексты, о которых говорили мы, созданы авторами, которые изначально лгали относительно своей идентичности, чтобы обманным путём ввести в заблуждение своих читателей. Технически произведения такого рода называются подлогом.

Следует помнить о некоторых отличиях современного подлога от античного. Самое важное отличие заключается в том, что сейчас подлог расценивается как незаконное действие, которое может привести его совершителя в тюрьму. В Древнем мире не было законов против подобных вещей, так что античные подлоги нельзя расценивать как противозаконные. Но этого отличия недостаточно для того, чтобы мы применяли для обозначения такой практики какой-то другой термин. Например, книги Древнего мира сильно отличались от современных. Они существовали в виде свитков и не производились массово. Тем не менее мы называем их книгами. Подлоги Древнего мира некоторым образом отличались от современных, но всё равно остаются подлогами.

Негативные коннотации этого термина вполне применимы к древнему феномену. Авторы древности называли такие произведения «ложно надписанными», «незаконнорожденными» и «фальшивками». Множественные попытки современных учёных представить практику подлогов в более выгодном свете не выдерживают критики. Наиболее распространённые объяснения, бытующие как среди учёных, так и среди верующих, говорят о традиционности практики в среде философских школ или о посредничестве секретарей, сочинявших тексты за их авторов. Ни одно подобное объяснение не имеет адекватного подтверждения в древних источниках.

Важно помнить, что древние писатели, которые упоминают о подлогах, всегда осуждают их и называют саму практику обманной, неприличной и неправильной. Будем ли мы относиться к подлогам так же, как и древние, зависит от разных причин. Современные последователи Нового Завета склонны извинять авторов, которые ввели своих читателей в заблуждение относительно своей идентичности, например, по той причине, что те обманывали читателей для их же блага. Остальные читатели могут оказаться более готовы признать, что эти авторы нарушали древние этические стандарты и лучше всего описываются тем словом, которое я здесь уже употреблял, – подделыватели.

Дата добавления: 2015-08-09