Рынок рабов

Широкоплечий молодой мужчина с некоторым трудом продвигался в толпе, собравшейся на рынке в этот праздничный день. Без оружия и лат, к которым за семь лет беспрерывной войны он привык, как к продолжению собственного тела, толпа черни не спешила перед ним расступаться. Еще бы, без наплечников иларха(1) он был просто рядовым горожанином, хоть вся его выправка буквально говорила сама за себя: твердый, пружинистый шаг, мощный разворот широких плеч, вкупе с мозолями от меча на ладонях, выдавали в нем опытного воина, закаленного в сотнях сражений. Да и сильные ноги, почти не скрытые коротким хитоном, были расчерчены шрамами. Но наметанный глаз был не у всех, да и что разберешь в такой толчее?

Алкестис(2) сдержал бешеный нрав и заставил себя успокоиться. Плебеи не виноваты ни в его дурном настроении, ни в жаре, ни в том, что… в общем, ему нужен раб. И он решил выбрать его сам, не доверяя этому Плинию – пройдохе, приводившему к нему в дом исключительно томных, пустоголовых, смазливых юнцов, которые спали и видели, чтобы… Раздраженно передернув плечами, воин продолжил свой путь. Если уж совсем честно, то он ненавидел рабские рынки, в какой бы части страны Великого(3) ни оказывался.

Шумно. Как же шумно и душно было здесь на Афинском рынке! Визгливые крики зазывал и торговцев, страстный шепот продажных женщин, крики спорящих и торгующихся, зычные голоса менял и просто встретившихся после недолгой разлуки служанок богатых горожан, отправившихся за продуктами. Разноязычная речь, яркие расцветки хитонов, суета и зной заставляли Алкестиса продвигаться вперед, скрипя зубами и молить Асклепия(4) избавить от головной боли, которая, он чувствовал, настигнет его на закате. Гемикрания(5) неизлечима, придется опять промучиться всю ночь, чтобы лишь к утру забыться недолгим, тяжелым сном.

Отогнав неприятные мысли, иларх продолжил путь, рассекая яркую толпу, как его ила - нестройные ряды трусов персов. Под навесом, где продавали живой товар, было уже не так шумно. Десятки рабов самого разного возраста, происхождения и цвета кожи сидели и лежали, пережидая самое жаркое время дня. Покупателей было немного, и к ступившему в тень Алкестису тут же кинулось несколько торговцев, не введенных в заблуждение ни простым белым хитоном, ни потертыми сандалиями, ни полным отсутствием украшений.

- Чего желает господин? - угодливо поклонился один из них, толстый старик с бегающими, лживыми глазками. - Есть красивые девушки, спелые, как персик, и невинные, как сама Артемида(6). Есть мальчики, стройные, как кипарис, и умелые, как…

Но иларх уже не слушал подобострастного торговца, он внимательно осматривал поспешно поднявшихся со своих мест мужчин и женщин, предназначенных для продажи, и пока что не находил ничего хотя бы отдаленно похожего на то, что было ему необходимо. Тупые, покорные лица, потухшие глаза, заученные призывные улыбки, натертые маслом до блеска тела, едва прикрытые скудной одеждой. Все не то.

Обойдя несколько раз по кругу небольшое пространство, отведенное для несчастных, покупатель недовольно нахмурился.

- Должны быть еще, - коротко бросил он.

Торговец поспешно закивал, пытаясь угодить:

- Есть, пресветлый господин, но они не достойны вашего…

- Приведи.

Торговец махнул рукой своему помощнику, и из небольшой хибарки, примыкающей к навесу, вывели еще нескольких рабов.

- Нет, - обрубил Алкестис на корню надежды торговца. - Покажи всех.

- Но, господин…

Иларх тяжело посмотрел на него и, сместив со своего пути, направился к бревенчатому сараю, в котором держали рабов. Оттолкнув охранника, попытавшегося преградить ему путь, Алкестис, пригнувшись, переступил высокий порог. Полумрак ударил по глазам, и привередливый покупатель несколько раз моргнул, привыкая. Помещение оказалось более просторным, чем выглядело снаружи. Слева на потертом коврике сидел немолодой уже мужчина, чуть поодаль того же возраста женщина. Тут же было несколько старух, мальчуган лет трех…

- Свет, - обронил потенциальный хозяин, и охранник, который несколькими минутами ранее намеревался помешать ему войти в это убогое помещение, тут же зажег факел.

Из самого темного угла вдруг раздался глухой стон, и иларх направился туда, как лев, почуявший запах крови.

- Господин, - запротестовал торговец живым товаром, - там ничего…

- Молчать!

Толстяк побледнел и придержал язык, с неудовольствием наблюдая, как взыскательный клиент откидывает грязную тряпку, скрывавшую заинтересовавший его товар, и внимательно осматривает узкую, когда-то белую спину, сейчас представляющую собой жуткую смесь из воспаленных, вздувшихся рубцов, оставленных кнутом, синяков, ссадин и едва затянувшихся ран.

- Что это? - закончив осмотр, холодно поинтересовался Алкестис, оборачиваясь к старику-торговцу, растерявшему все свое благодушие.

- Не стоит волноваться, высокородный господин…

- Повторяю, - так же негромко и холодно выговорил иларх, и свет факела придал его лицу жутковатое выражение. Казалось, что сам Аид смотрит на несчастного торговца глазами этого странного покупателя, который сам не знает, чего хочет. - Что это?

- Это мальчишка, господин. Строптивый, как тарпан(7). Его возвращали уже дважды. Купят и назад приводят через день-два.

- Вор?

- Нет, господин. Дерзкий, строптивый, злой маленький змееныш.

- Сколько?

- Господин… - безнадежно вздохнул торговец. - Боюсь, не выживет, гаденыш. Очень уж я был зол на него. И отходил как следует, когда его вернули вчера.

- Сколько?

Торговец лихорадочно соображал. Мальчишка был невероятно упрям, и хорошего раба из него выйти не могло. Оставлять его у себя было невыгодно, да и ссориться с явно не последним человеком в Афинах не хотелось. Продавать же порченый товар и вовсе было опасно - мало ли как отреагирует этот странный покупатель, если новая собственность пырнет его кинжалом, как последнего своего хозяина? Или ударит, как предпоследнего?

- Господин… - видя, что необычно привередливый клиент нахмурился, толстяк поспешил продолжить: - Берите его даром. Если выкарабкается – пришлете деньги. Сколько сочтете нужным. Но мальчишка…

Алкестис уже не слушал надоедливого торгаша. Он молча вынул из кожаного кошеля, висевшего на поясе, пять золотых и бросил их под ноги собеседника, глаза которого алчно сверкнули. Тот и на одну монету не рассчитывал, а тут такое.

- О, господин, да продлят боги твои дни! Да даруют…

- Носилки. Немедленно.

Торговец поклонился и уже через несколько минут два рослых раба размеренно трусили за стремительно покидающим рынок Алкестисом. На носилках, которые они осторожно увлекали вглубь Старого Города, лежало новое приобретение господина – никому не нужный, тощий, темноволосый мальчишка, уже стоящий обеими ногами на пути в царство Аида(8).

_____________________________________________________
1 – Иларх – командующий илой – «эскадроном» гейтарской конницы при Александре Македонском. Главной ударной силой македонской армии являлись гетайры («друзья», «товарищи», «сотрапезники») — отряды тяжёлой кавалерии, в которых служили представители македонской знати. В армии Александра Македонского было восемь ил (ила — аналог эскадрона) гетайров, насчитывающих в общей сложности 1800 человек.
2 – От древнегреческого имени Ἄλκηστις (Алкестис), происходит от ἀλκαῖος (алкайос) – «могучий, мощный».
3 – Имеется в виду Александр Македонский.
4 – бог медицины и врачевания. Был рождён смертным, но за высочайшее врачебное искусство получил бессмертие.
5 – мигрень.
6 – богиня охоты, одна из трех богинь-девственниц Олимпийского пантеона богов. По легенде превратила смертного, увидевшего ее обнаженной, в оленя, которого потом растерзали его собственные псы.
7 – дикая лошадь, сейчас полностью вымерший вид.
8 – в древнегреческой мифологии бог подземного царства мёртвых и название самого царства мёртвых, вход в которое, согласно Гомеру и другим источникам, находится где-то «на крайнем западе, за рекой Океан, омывающей землю».

Дата добавления: 2015-08-13