Приступим? Ну, собственно, началось все с Ляпика, моего дружбана по инстику

Ну, собственно, началось все с Ляпика, моего дружбана по инстику. Скажу сразу, пацаны мы не ботанистые. Поступали, чтобы оттянуть неизбежное в виде армии. А то и вовсе отлинять. У Ляпы на этот случай был план не менее солидный, чем у маршала Жукова, когда он на немцев шел. Раньше все служить хотели, теперь же в бизнес рвутся, а мы, что?
Мы просто учились, никого не трогали, хреново, правда, но не каждый же Эйнштейном рождается. У нас заморочек по поводу оценок никогда не было, хотя без степухи туговато приходилось, но моя Машуня никогда ничего особого не требовала, а на курево и мамкиных «на чай с булочкой» хватало.
А вот Ляпику нет. Погоняло он это смешное еще в школе отхватил, потому что ляпал что попало и под дурачка часто косил.
- Ляпа, что с него взять? – когда звучала эта фраза, он обычно смешно улыбался и выворачивал карманы, наполненные блесточками-конфетти. Где брал, проныра, неизвестно, но выглядело очень непосредственно. Главное, девчонки покупались, а он и рад.
Таких девок мутил, мне порой завидно было, и даже в кафе их не сводит, уже смотрю, рука на попке, и шепчет ей что-то на ушко. Но у него преимущество – высокий и смазливый. Прибавить к этому игривость и дурашливость - выйдет в точности Ляпа.
Я после того, как Машутку встретил, журавлей в небе не выглядывал, мне моя синичка была дороже всего. А вот Ляпа, куда там, всё менял и менял своих синичек, пока не доменялся. На потоке все девчонки его тихо ненавидели, а подкатам никто не верил. Тогда и настала тоска, а Ляпа был парнем темпераментным и до женского пола ужасно охочим, и нет бы найти кого на стороне, мутил только институтских, как мёдом намазано было ему.
А потом он увидел её.
Кристина Снегирёва, экономфак, коса до пояса, а глаза, как два блюдца - не иначе. Где там было настоящее, а где тонкая помощь косметолога, я так и не понял, но она была настоящим журавлём, спустившимся к нам, хилым воробушкам. К моей скрытой радости, Ляпа её не получил, как не бился. А уж он-то почти смертным боем её добивался – цветы, конфеты, подарочки (в кафе её заволочь не смог) и в результате признал поражение.
Вердикт был таков: Кристина Снегирёва – холодная стерва!
Как по мне, она была очень даже горячая, просто недоступная, я так её и воспринимал. Как картину обнаженной девицы или торт-муляж, от которого слюнки текли.
Ляпа бесился долго, с месяц, а может и два, но смирился. А я? Ну, что, я мог только в моменты близости с Машуткой мечтать о милой, сексуальной Кристине. Но запала она мне в душу, крепко запала.
Поэтому, когда на третьем курсе у нас начались лекции по экономике, я с удивлением и восхищением заметил её, вертящейся перед нашим лектором, строгим мужиком за сорок с плешью. Ляпа цедил каждую переменку гадости и гнусности мне в ухо, разжигая нездоровый интерес к ней. С Машуней на тот момент, я расстался, так что пережить те тяжелые времена мне помогала только Дуня Кулакова, но и она сдавала свои позиции.
И вот, в один из ясных весенних дней, когда Кристина снова зашла к нам в гости, а Ляпа опять сел мне на уши, о том какая же Снегирёва проститутка, я не выдержал и в сердцах сказал:
- Ну, и хрен с ним, ебет же кто-то? – брякнул я, довольно громко в гулком помещении.
Но самое ужасное было в том, что я в этот момент в запале указал рукой на нее. Она не смутилась, обернулась, пристально взглянула на меня. Ляпа сидел позади на ряд и тоже таращился на нее.
Кристина вдохнула-выдохнула и направилась – о, боже-боже! – к нам. О, что это было за зрелище! Почти сто восемьдесят сантиметров на каблуках, джинсовая мини-юбка, острые коленки, две аккуратные грудки под кофтой с неимоверно глубоким вырезом, огромные глазищи и губы бантиком. Это богиня, а не девушка, а я её обидел.
Скотина! Скотина! Скотина!
Кристина подошла и наклонилась над моей столешницей, её грудка легла на руку, когда она опёрлась, а мой язык машинально вывалился изо рта. И я жалел в этот момент об одном – о том, что не видел её сзади! Мама мия!
Кристина перекидывает волосы на другую сторону, и её голос нежно воркует:
- А ты тоже хочешь? – она смотрит на мою тетрадь, опускает свои глазищи с предлинными ресницами и читает имя. – Кортнев Витя. Ты тоже хочешь?
- Чего? – Какой же я лузер! Блин!
- Как чего? – улыбается она. - Поебаться?
Ляпа давится слюной от зависти и тут же кашляет с матюками наперевес.
- О, Господи! Да, конечно! Да, да, да! – мои щенячьи восторги.
Кристина улыбается. У нее такие губы, ну, так прямо и представил как она, этими губами, мне... боже, даже мысленно не могу этого сказать! Вау! Вау!
Она выпрямляется, её грудки обратно запрыгивают в вырез, а мои мозги так и не приземляются обратно в череп. Я погиб, я её раб! О, да!
- Ну, что ж, Витя, раз так, я позвоню, и тебя выебут, - говорит она, а я не слышу, я не понимаю о чем она. В моём мозгу горят два слова: «Кристина» и «ебать» - ну, не дегенерат ли?
- ЧТО? – просыпается моё сознание.
- ЧТО? – спрашивает Ляпа и хохочет.
Кристина достает из крохотной юбочки свой телефон и помахивает им.
- Жди, скоро твоё желание исполнится.
И она поворачивается ко мне задом, тем самым задом, на который я пускал слюни, всего пять минут назад, но теперь мне похер. Сердце тревожно бьется, как пойманная птичка.
Я хочу что-то сказать, может быть, побежать за ней, но на меня пырится пол потока. Они так же охренели, как и я. Препод сдерживает смешок, странно, что он не вмешался, сука!
Ну, что делать? Вот что? Мне реально страшно, откуда я знаю, кто у нее в ёбарях ходит, а вдруг выебут? Но зассать и весь поток зачморит.
- Да, кому ты нужна, сучка! – кричу вслед, она только до дверей дошла, но ничего не ответила и только тихо рассмеялась.
Я понял, мне кранты.

Ляпа не верил, что ко мне кто-то подойдёт. Да и кто же будет меня насиловать? Маленький, светлявый, юркий мальчишка – изобьют максимум. Но я даже побоев боялся, я же, мать вашу, не Чак Норрис? В Шаолине не бывал. А кого пришлёт эта сучка – не понятно. То, что я старался держать глаза на заднице, но мне бы это всё равно мало помогло.
Под конец, когда прошел месяц, хотелось пойти и ввалить ей самому, уж против этой спички я устою, и морального удовлетворения прибавится. Но не потребовалось.
Возмездие пришло, долго же оно гуляло!
- Кортнев! – окликнул меня «шкаф».
Я обмер, бежать было некуда. Ну, если, конечно, исключить возможность выбитого окна и меня, летящего с третьего этажа. Мама, роди меня, пожалуйста, обратно!
- Слушай, паря, пойдём выйдем? – предлагает мне хмырь, а я весь трепещу, как красна девица. Ляпа насторожено взглянул на парня.
- Никуда я с тобой не пойду! – «Понял, выкуси!»
Но сказать одно, а когда этот амбал под два метра схватил меня за шкирку и поволок к туалету, я мог только вцепиться в Ляпу. Вцепиться так крепко, что и не отодрать. Ляпа же мой кореш, он поможет.
Но, что сделал мой друг?
Он меня кинул. Просто отошел, словно вслух сказал: я этого гопника не знаю, можете делать, что хотите.
И ушел.
Десять лет я с ним дружил, а он меня кинул. Я бы его не кинул, зубами рвал, а он меня отдал этому хмырю, Снегирёвой, да и всему немилосердному миру, будь он неладен!
Шкаф дотащил меня до мужского туалета и втолкнул внутрь. Пахло там не айс, да и чистота не ахти какая. Неужели именно в этом грязном сортире меня и выебут?
Нет, я, конечно, не о шелковых простынях и душистых свечках мечтал, но, блин, почему же так сурово? Обоссанные толчки, словно смотрели на меня, такие же поруганные, как и я в этот момент.
- Слушай, братишка… - начал я, но не успел закончить предложение, тяжелый кулак прилетел мне в нос. Ощущение не из приятных, должен заметить, я тут же потёк кровавыми соплями, затуляя свой предательский нос. Колени подкосились. Но, хочу сказать, что лучше пусть бьет, чем… чем второе…
- Ты охренел, птенец! Какой я тебе, братишка? – сказал хмырь и толкнул меня.
Да, я мелкое создание, и он мог меня пинать, как футбольный мяч по кафелю, если бы я завалился.
- Ты Снегирёвой сказал, что она шалава?
- Н и …не… б и ло т у кого! – Конченный забитый нос!
Он схватил меня за загривочек, который я так тщательно отращивал на протяжении полугода, с чуточку удлинёнными прядками сзади, и задрал мне голову.
- Еще и врёшь мне, мелкий?
- А ты к х то? Док х тор Ватсон, блин?
Шкаф нагнул меня, и я упал ладонями на заплёванный пол. О, уж эта Снегирёва, не стоили её сиськи того, ой, не стоили!
- Я теперь твоя Фемида, - прошипел он мне на ухо.
- Окей, только давай без траха, ладушки? – жалобно попросил я. Кровь уже почти не капала, на кафеле только собралась маленькая лужица.
Шкаф хохотнул.
- А что, хочется? – подначил он.
- С тобой – нет.
- А придётся.
Он поднял меня так резко, что голова закружилась. Я зашатался, но он не дал мне бахнуться на пол. Заботливый.
Дальше помню только, как меня за шкирку вели по коридорам на улицу, а потом впихнули на заднее сиденье «хаммера». Шкаф сел за руль и стрельнул пристальным взглядом через зеркальце заднего вида. Машина тронулась. Я с мстительным удовольствием вытер руки об его красивые белые сиденья. Растите бактерии большие и маленькие!
- Знаешь, то, что ты хочешь сделать, карается уголовным кодексом РФ. Изнасилованием называется, не боишься?
В зеркале снова отражаются его глаза. Красивые, большие, серые с густыми, длинными ресницами. И это при том, что голова бритая, уши торчат, как у недоэльфа, а плечи шириной с метр.
- Смотрю я на твой хохолок, птичка, и мне всё больше кажется, что тебя ситуация заводит даже поболее, чем меня.
- Разве ты не гей? - интересуюсь я.
- Гей, но таких шклявых пупсов не люблю.
Я даже подскочил. К собственной внешности я всегда относился, как к слабому месту. Да, не высок. Зато фигура хорошая, миниатюрная, но хорошая же! Волосы у меня светлые и прическа смешная, в парикмахерской меня даже Буратино назвали, такой милый чубчик у меня вышел. А это перекачанное чёрте-что под два метра смеет говорить, что я пупс!
- Что же ты так себя насилуешь, милый? Пупса трахать решил. Может, я тебе денег дам и перебью Кристинину ставку?
- Боюсь, не выйдет, сестрица меня не за деньги подговорила.
Сестрица, значит, быстро смекнул я. Выходит «это» братик горячей Снегирёвой. Снегирь, блять!
И далось ей то его замечание. Машина затормозила, сердце у меня замерло и снова забилось, как сумасшедшее. Никаких нервов с такими делами не напасёшься.
Снегирёв вышел и открыл для меня дверцу. Словно я чертова девица, блин. Ну, вот, за что мне это? Я же не убил никого, не изнасиловал, просто ляпнул дурость. Да, с кем же не бывает? И с Ляпиком так могло бы быть, но это не он сейчас трясётся, как осиновый лист на белоснежном сидении «хаммера».
- Пошли, птичка, - сказал Снегирёв.
Я мужик. Я мужик. Я мужик, сейчас, как пошлю его! Но один раз не пидорас ведь? Слабак ты, Витя. Слабак. А всё этот Ляпа. Чтоб его совесть измучила.
Всю дорогу до квартиры, я трепетал и задыхался, нос болел и ныл, над губой засохла корка размазанной крови. Чудное зрелище.
В квартире я тут же кинулся в ванную и умылся, старательно намылив руки. Дверь бы захлопнул намертво, но Снегирёв стал в проходе, любопытный, может, боялся, что я украду его французское мыло, которое пахло абрикосами так, что хотелось отгрызть кусочек?
Я парень простой, из семьи работяг, к изыскам не привык. А квартирка просто шик. Три комнаты, косметический ремонт. Черная плитка в ванной и зеркало на потолке. Развратник!
У меня странные ассоциации, но, когда я вижу зеркало на потолке, то в мозгу тут же пошлые картинки. Да, я маленький похотливый пупсик. Кристинка еще не поняла, что потеряла.
Снегирёв отволок меня на кухню и, к моему удивлению, налил водки. Не себе, мне налил.
Это, как в баре. Сто. Двести. Виски. Пятьдесят. Сто. Бабах. Это пробка от шампанского. А потом еще и полирнуть голландским пивом.
Я шатался, даже сидя на стуле, а ему хоть бы хны.
- Я в гавно.
- Обрыгаешься и тебе смерть, - он не шутил. Взгляд тяжелый и задумчивый. – Ну, что, Витя? Анестезия подействовала, пошли.
- Гы-гы… Анестезия… Куда пошли? – Я, и правда, был в гавно.
Хм, я никогда не думал, что секс под мухой моё любимое занятие. Когда он вытащил меня из кухни и, придерживая за ремень джинсов, поцеловал. Я закрыл глаза. Боже, и это я. И это мой позор.
Я ответил, и не просто ответил, а ответил с радостью. Пока мы нажирались, я всё думал о том, как же это? Как оно будет? Буду ли я плеваться от одного поцелуя, как в кино? Но нет, ни фига. Я впился в его рот, как пиявка, стоило ему коснуться моих губ.
Как же я его целовал, как голодающий дорвавшийся до еды. Отвечал встречным движениям его языка у себя во рту, посасывал его губы. Хватался за борты пиджака и мял их, вжимая свои губы в его. Я забыл, кто я, кто он, где мы и зачем всё это. Я просто лизался, как озабоченный пацан.
В какой-то момент, наверное, когда он прижался ко мне пахом, я осознал, кто передо мной. Кого я целую! И что делать? Паника - не лучший советчик, но и признать, что я сдался, не мог. Ну, просто не мог!
Провел руками по его груди и прямо во время поцелуя, пьяно улыбнулся.
- Дорогая, а где твои сиси?
- Что?
- Сиськи, где, говорю?
Снегирёв окатил меня возмущенным взглядом. Я откинул голову и захохотал. Мне было так легко, я был словно пушинка, летающая по квартире. И пофиг, что он может меня опять стукнуть. Он ведь тоже свелся, вон, как ширинку раздуло. А у него большой, наверное.
Всё-таки Снегирёв проникся ко мне мало-мальской симпатией, потому что просто взял меня за задницу и подсадил на себя, умостив на руках, а я, раскинув ноги, обвился вокруг него, как лиана. Его жесткие пальцы провели по твердому шву джинс у меня между ног, и это было странно, необычно и очень развратно. У меня в промежности мужские руки!
Твердые ладони заграбастали мои ягодицы, как в чаши, и прижали бедра к себе.
- Сейчас будут тебе сиськи и сосиски тоже, - тихо сказал он и, укусив легонько за губу, понёс в спальню.
В спальне он просто кинул меня на кровать, так что я даже пару раз подпрыгнул на мягком матрасе. Ноги были словно ватные, а в животе приятное тепло от алкоголя. Он явно хотел взять меня тёпленьким, а я уже и не очень боялся того что будет.
- Как тебя хоть зовут? – промямлил я.
- Зачем тебе?
- Должен я знать имя насильника?
- А, ну, тогда я тебе потом на бумажке запишу.
Я завозил ногами по одеялу и неодобрительно взглянул на него. Ничего общего у них с Кристиной не было, но то, что он не был брюзгой, мне импонировало. Изнасилование, так хоть со смехом. Комната кружилась, когда я закрывал глаза, поэтому я старался всё осматривать с осторожностью.
Снегирёв навалился на меня и снова поцеловал. Должен признать он неплохо это делал, без слюнтяйств. А его рука в это время гладила мою ширинку. Конечно же, у меня встал, но это же чистой воды физиология? Я всё еще пьяная жертва изнасилования. Да, пьяная, возбуждённая, зацелованная жертва изнасилования.
От него пахло одеколоном и каким-то кондиционером для одежды, щеки были почти не колючими, а когда я гладил его уши, притягивая голову ближе, он тихо мычал мне в губы.
Я охреневал. Он же мужик по всем статьям, но меня заводило то, что я мог его возбудить. Может, всё дело в том, что он назвал меня «пупсом»? А теперь «пупс» толкался членом в его ладонь, которая весьма охотно надрачивала мне, Снегирёв успел расстегнуть мне ширинку и даже приспустить штаны. Он так правильно ласкал: умело, ритмично, что мне уже было похрен, есть у него член или нет.
Я просто хотел кончить, кусал мочки его ушей, облизывал шею и о чём-то просил. Я же пьяный, вообще-то, мне нужно было трахнуться и спать, а он вытягивал из меня душу своими медленными ласками. Причем, мысленно я совершенно не предполагал пассивного гейского секса со своей стороны, но до этого дело и не дошло.
Снегирёв навалился на меня, расстегнул свои штаны, и я, охреневая, уставился на его конец. Длинный, как и сам Снегирёв, толстый, возбуждённый член, и если бы ЭТО приблизилось к моему заду, я бы умер. Ну, и на периферии сознания я был возмущён, почему это его член намного больше моего?
Я был короче его на треть, что в росте, что в члене. Чертов кукольный Витя! Сам не пойму, зачем я это сделал, но во мне бушевало желание выпендриться. В глубине своего скудного мозга я, наверное, спортсмен, потому что иначе объяснить свою тягу к состязаниям не смог бы никак.
Я скинул Снегирёва с себя, причём, он не особо был против, и стал его раздевать, а потом целовать каждый оголившейся участок его груди. Ключицы, плечи, грудь, соски, он немного оторопело смотрел на меня, но позволял. Снегирёв был подкачен и моложе, чем показался мне в одежде, потому что грудь у него была твердая и безволосая. Да он был не старше двадцати, хотя и при крутом костюме.
А потом я спустился к животу, и он стал бедрами толкать мне в лицо свой член. Хам, одним словом! Но я сдался, хотел заставить его скулить, как щенка. Но куда там, хреновый с меня членосос. По правде, кто же знал, что так сложно сосать, лизать и прятать зубы?
Я не знал. Поэтому пару раз отхватил у него на орехи и подвергся воистину мастерскому минету. Так мне даже моя первая и единственная на тот момент Машенька не сосала. Откуда у этого козла столько талантов, на одну скудную голову?
Что же, я сдался, рот у него тоже видимо глубже моего, и то, что он делал, я бы в жизни повторить не смог. Я взорвался прямо у него во рту, не предупреждая. А что? Я же пострадавшая сторона или как?
А потом Снегирёв кончил мне на живот, надрачивая себе, и вот даже спермы у него было больше, чем у меня! Конечно, при таком-то члене!
Зависть чистой воды, но, мне при моих данных, простительно. Глаза закрылись сами собой, и в блаженной неге я отъехал.

Разбудил меня неистовый женский крик. Кристинка, сучка, припёрлась.
- В моей спальне! В моей спальне! Я тебя убью!
Мой Снегирёв только подтянул покрывальце на голый животик, и, как я заметил, на мой голый животик. И какого хрена я голый? Я бы может даже смутился, но мне до того хреново было – мутит, глаза смотрят как через плёнку, всё перед глазами шатается. Зато Снегирь бодр, как февральский снег.
- Ты же сама хотела? – парирует он.
На нее страшно глянуть, и как я от нее раньше фанател?
- Я тебе сказала, что?
- Что? – спросил я.
- Трахнуть его, - спокойно отвечает мой Снегирёв. Хотя какой он на хрен мой? – Дело сделано, - он тянет свою огромную лапищу. – Фотки, Кристина.
Она зла, как Сатана, и только головой отрицательно крутит. Я чувствую себя, мягко говоря, всё херовее.
- Ты его на моей постели пялил! Педики чертовы!
- Да, кто тут кого на этой койке не пялил! Будь проще, Кристина! Фотки давай!
Она визжит и топает ногами. Снегирёв откидывает покрывало, в нас летят её тяжеленные книжки. И я, опять же, возмутился бы, если бы меня не вырвало, как только я перегнулся через край постели.
Хоть бы кто меня по спинке погладил, загибается же человек.
- Кирилл, останови его! Кирилл! – верещит, эта припадочная. С головой у нее точно не лады. Хотя мне следовало это понять уже тогда, когда она пообещала, что меня выебут.
Снегирёв смеется, картина маслом, блин! Только меня отпускает, вижу, как летит желтый конверт. Кирилл с улыбкой достает и просматривает негативы.
- А теперь убери его! Быстро! – шипит она.
Хотя, если собрать мысли в кучку, я бы им восхитился на самом деле. Так обставить сестричку, которая явно хотела поездить на нём.
- Ну, ты бы хоть вышла, дорогуша, - прокаркал я. – Или хочешь увидеть стриптиз?
Вот так и разбиваются мечты – глазки, губки и острые коленки. Кристина гордо выходит. Я вытираю рот ладошкой.
- Ты меня использовал, Снегирёв.
Кирилл хохочет, прижимая конверт к груди.
- Хочешь большой и чистой любви, Витя? – цитирует он мне «Формулу любви». Только я на сеновал не пойду. Не того полёта птица.
Я не зол, если честно, просто я же вроде с ним в первый раз, с парнем-то.
- Не хочу.
- Ну, тогда одевайся.
Кирилл мне шмотки побросал на постель, и я оделся под простынкой, как девственница после первого раза.
Как-то это всё грустно и безлико. Хотя я рад, что меня не трахали, как того хотела Кристина. Чуть не плюнула в меня ядом, когда я мимо шел, змея. И в кого она такая мнительная? Снегирёв вон, вроде, хороший парень.
На дворе уже сумерки и холодно. Кирилл меня на машинке до дома довёз, только вот выпускать не хотел. Сунул в руки бумажку. А ведь и, правда, имя своё дал, ехидная скотина.
«Снегирёв Кирилл Анатольевич» и номер телефона. Только вот, я по нему не позвоню, никогда не позвоню и грустно от этого жутко.
Дверца машины открывается. На улице хорошо, свежо.
- Завтра первое свидание, пупсик, - говорит мне в спину, а у меня словно иголки на холке от его «пупсик» встают. – Я за тобой заеду.
Машина отъезжает, я ворчу, но в душе-то улыбаюсь, где-то глубоко внутри, где этого не заметно.

Конец

/горячо вытребованное продолжение. Комментарии приветствуются./

«Вот и стал ты гомиком, Витя», - сказал я себе поутру.
Потому что, как только я проснулся очумевший от всего, что произошло со мной намедни, отгоняя от своего отупевшего мозга картинки собственного морального падения, я всё еще не мог сосредоточиться из-за выпивки, а точнее похмелья от бухла, влитого в меня заботливым Снегирём.
Что это вообще было? Какого он со мной делал все эти его гомосятские пошлости, если ему нужны были только фотки? Я тихо заскулил, накрывшись подушкой, но тело приятно ломило и вчерашнее было не так уж просто выкинуть из головы.
Умываясь в ванной, я глянул на своё бесстыжее лицо и нахмурился. Худощавый, блондинистый птенец со смешной причёской, уж никак не хотел выглядеть как бандит. И тем более не был так свиреп как Снегирёв, чтоб его.
- Я сосал у мужика, - вслух оно звучало еще пошлее, чем вертелось в моей воспалённой голове. – Я сосал у мужика, а он у меня…
- Какого осла ты взял у мужика, сына? – спросил батя из-за стенки где у нас был толчок. Послышался шорох бумаги, перелистываемой газеты, и я чуть не взвыл. Надо же, чуть не спалился!
- Это поговорка, пап, про осла из Осло, а потом про мужика… - Мудло ты, Витя! Му-д-ло!
- Фифекты фикции исправляешь? – пошутил он.
- Ага, ага!
Я чуть не продырявил себе щеку, когда с размаху сунул в рот зубную щетку.
«Будешь знать, как каку в рот брать!» - назидательно укорил я себя. Раздумывая над тем, что я делал пришлось вынести вердикт о том, что пить мне категорически нельзя.
В комнате из штанов вывалилась адская визитка, которую дал мне Снегирёв. Прямо бери и в полицию чеши, только в чем обвинять-то? Меня же и не принуждали, насильно только напоили, отсосали и поспать дали, даже домой отвезли, джентльмен, блин. За что тут сажать? Да любой полицай меня высмеет и будет прав.
Эх, нелегка судьба у сексуальных маленьких парней, только вот отчего я не привлекаю красивых девушек? Хотя опыт с Кристиной заставил меня задуматься о наполненности глянцевой упаковки, а вдруг с такой психичкой в койку попасть, она и член отрежет в момент и ни капли раскаянья не проявит. А как же я? Как без члена-то? Меня даже трухано чуток, как представил себе жизнь без члена. Нахер такие приколы, нахер!
В институт я решил не идти, и не только из-за Ляпы, хотя стоило бы сгонять хотя бы, чтобы дать ему в морду. А если бы Снегирёв оказался маньяк или насильник, если бы я сейчас даже на задницу сесть не мог или лежал в канаве за яром? Дохлый хуже некуда, его бы совесть мучала? Что-то я сомневаюсь.
Ляпа – предатель, поступил как гавно, слился и за пять копеек меня продал. Как с таким уродом дружить? Вывод напрашивался сам собой, ни о какой дружбе в будущем и речи быть не могло. Другое дело, что он мог растрепать всем на потоке, что меня огромный браток ебать уволок, это было бы грустно. Мы не в союзе чтобы за голубые дела сажали, но уважать меня явно перестанут.
Я в растерянности даже оставил мысли о жалобе в полицию. Выходит, что меня даже больше Ляпа обидел, чем Снегирёв?
И как бы я не хотел устроить себе выходной, пришлось идти, хотя бы, чтобы Ляпу проконтролировать. А то этот уебок таких дел наворотить может, что мне потом до конца учёбы разгребай.
Но сказать одно, а сделать другое. Я всё-таки немного зассал. Опыта в лицедействе не имею, а вдруг кто-то спросит, со стыда же сгорю. Это Снегирю хоть бы хны, он гомик матёрый, даже таких, как Кристинка, вокруг пальца водит. А я маленькое недоразумение.
Вспомнилась милая Машенька и так захотелось прижаться к ее груди и доказать самому себе, что я же мужик! Снегирёв может сколько угодно своей богатырской амуницией передо мной трясти, но я не из этой оперы парень. Я нормальный!
В сотый раз, взглянув в зеркало, чтобы избавится от затравленного взгляда, я порулил в институт. Ляпа должен был ко мне по дороге выйти, жил-то мудак в соседнем доме! Так оно и вышло.
Я как его увидел, сразу ток по позвоночнику ощутил, как разрядом. Был бы во мне зачаток чего-то магического – испепелил бы на месте, как пить дать! Другого мой ретивый дружочек и не заслужил.
- Витенька! – сказал самым нежным голоском Ляпа, подсекая меня у арки. В домах особая акустика, да и ощущение странное – небо над головой, а здание высокие, как стены рва в средневековье.
- Что, Ляпик, вспомнил друга своего сердечного? – ехидно спросил я.
- Злишься, Витенька, а вот и зря. Я за тебя переживал, всем нашим рассказал, что уволок Витеньку амбал сексуально-агрессивный…
- Он меня бить уводил! – взревел я.
Ляпа закатил глаза.
- Не знаю, не знаю…
Ткнув пальцем в свой распухший нос, я гордо продемонстрировал урон.
- Уебок ты, Ляпа!
Пришлось прибавить шагу, чтобы оторваться от этого козла. Да и продемонстрировать свою твердую походку. Не ебали меня, выкуси! Ляпа шел за мной и скалился.

Как оказалось, никому он ничего не сказал, только вывести меня хотел и вывел же! Радости его молчание мне не прибавило. Разбитый нос я списывал на драку с заступником Снегирёвой, и как-то не специально в процессе описания выходило, что я практически отделал Снегиря в котлетку по-киевски, а он саданул мне в нос и убежал. Я не специально, но должна же быть и у меня мужская гордость? После того, как он нагло меня орально изнасиловал или я его. Но не это же важно? Важно то, что я-то натурал, а он агрессор?
Большинство к моей истории отнеслось скептически, но кто докажет, что было не так? Ляпа? Ха! Снегирёв, несмотря на его закидоны о свидании, скорее всего слился и больше я о нём не услышу. Фотки получил и гуляй.
Жизнь вроде бы налаживалась, и можно было почти забыть о вчерашнем сумасшедшем вечере. Почти. Потому что не вспоминать я не мог. Снегирь стал таким невероятным разнообразием в моей скудной сексуальной жизни, что выкинуть ТАКОЕ из головы я не мог, как бы ни старался.
Но я кое-чего не учёл в этой истории, и очень зря. Не прошло и двух пар, в течение которых я сочинял свои небылицы, как вдруг увидел Кристинку. Видение в белом, сучка! Глазки, губки, стройные ножки, ну почему она не могла прибавить центнер за ночь? Стать жирной уродиной или одеть брекеты?
Меня не трогала ее красота. Куда там, она же психичка, разве будешь такую стерву хотеть? Но ее присутствие отдавалось дискомфортом в груди при воспоминании о ее братике. Прямо даже слюна во рту собралась некстати.
- Ну, что, Витенька? – сладко спросила она. – Как тебе, понравилось?
Вот же стерва! Нужно было ее срочно заткнуть, а вот чем я не знал, ведь сольет же мои потрахушки со Снегирём. Когда нечего сказать, надо гнать беса! Я как низкорослый пацан, это знаю - стебануть и бежать, потому что если поймают, пиздец мне.
- А тебе, дорогуша?
К ее чести она смутилась, но всего на мгновение, затем ее лицо затопило отвращение. Я чувствовал как пытрятся на нас остальные, и молился только об одном, чтобы она не стала пересказывать что вчера было.
- Мне-то уж точно не понравилось! Засрал мне всё белье! – она цинично скривила свои губки и наклонилась ко мне ближе. – И Кир на тебя запал, так что советую прикупить вазелина, - она расхохоталась от собственной шутки.
- Снегирёва, а что за фотки ты ему задолжала? – за спрос ведь не бьют?
Кристинка прищурилась, вздохнула и подняла вверх свои тщательно накрашенные глаза. Стопудово ресницы у нее не настоящие!
- Трахает кого не попадя, Кирюша, вот и приходится отрабатывать, - у нее был резкий, почти ржавый смех и она меня отвратила своим ржанием хуже некуда. Как я раньше мог на нее дрочить одинокими вечерами?
Раз фотки были предметом шантажа, то кого там пялил Снегирь, мне уже точно не скажут. А зря, я ощутил жгучий интерес и злость на тайного любовника моего тайного любовника. Экий каламбур! Витя-Витя, мозгов бы тебе.
Я постарался взбодриться и вылить тонну своего очарования на девушку:
- Шла бы ты, милая. Я надеюсь, уже больше тебе ничего не должен?
- Речь контролируй свою и никому не будешь должен, - грубо сказала она. Всё-таки Кристина та еще стерва.
В аудиторию вплыл препод, тот самый, что вел у нас в тот день, когда я ляпнул ту гадость о Кристине. Я окинул взглядом плюгавого Миронова, а потом посмотрел на красиво выпяченную Кристинкину грудь. Она спрятала глаза, но было видно, что старый козел ее сразу увидел, как вошел, очки тут же напялил.
Мне хотелось как волку из мультика - ржать и бить ножкой по полу. Вот это да! Вот это кино!
- Да, ты извращенка, Снегирёва. Нормальных пацанов посылаем, а за лысыми удодами бегаем? – еле выдавил я.
- Это ты-то нормальный? – иронично спросила она. – Я, может, в мужчинах интеллект ценю, которого в тебе на грош!
Я хотел сказать про Ляпу, но какое мне теперь дело? Я не должен делать этому козлу рекламу. Кристина отвернулась и красиво пописала своей попкой в сторону кафедры. Я грустным взглядом проводил ее.
Как только она отошла подальше, Яшка перегнулся через стол и ткнул меня больно в бок.
- Кортнев, ты что трахнул Снегирёву?! – его глаза лихорадочно блестели. Я чуть язык себе не откусил от неожиданности. Не одно, так другое!
- С чего ты взял?
- Ой, да ладно! А когда ты в ее койке успел покувыркаться?!
Ее фраза о засранном бельишке пришлась мне на руку. Эх, если бы я мог это подтвердить! Хотя с другой стороны я почти не жалел, что это не Кристинка была. Да нахер мне она? Меня вон Снегирь с вазелином поджидает.
- Не было ничего! Да и кому она нужна? – я ткнул пальцем в сладкую парочку, и Миронов окатил меня «дружелюбным» взглядом.
Даже очки запотели у бедного преподавателя.
- Кортнев, я смотрю, вы всё не угомонитесь! – хмуро сказал он.
Вот же блядство! Я только и мог, что онемело хлопать ртом. Достало! Схватил сумку и выбежал из аудитории, пока Снегирёва не пообещала мне второй сеанс гомоебли.
В коридоре хотелось что-нибудь разбить, желательно о свою голову. Ну что я за идиот? Из одного дерьма не вылез, уже новое себе готовлю! В коридоре стоял Ляпик и курил, точно на штраф нарывается, придурок!
- Чего бушуешь?
- А тебе-то какое дело?
- Не хочу проворонить новый анекдот, - захихикал Ляпа. – Ты же у нас, Витя, луууууузеееер, - гаденько протянул он.
- Слушай, милый, я сейчас как позвоню, и тебе покажут, кто из нас лузер! – рявкнул я, хотя кому я мог бы кроме Снегиря-то позвонить? Пример Кристины оказывается заразителен, блин.
Ляпа никак не среагировал, хоть бы испугался, гад. Я для него был всё так же бесполезен и не существенен. Плюнул на всё и ушел, но телефон достал и номер заветный, уже вбитый в книжку – позор мне! – набрал. И это даже не под анастезией! Да, и дело тут было не в Ляпе, я же не шестёрка? И не в Кристине, а в том, что этот гад сказал, что будет свидание и я всё из головы выкинуть не мог дурные мысли, а заодно и воспоминания о том, как он меня вчера поматросил по-полной.
Неужели, гейство как инфекция, через слюну передаётся? Не могли же эти мысли во мне раньше быть. «Эх, слаба плоть, Витечка», - говаривала мне мама, протягивая первые в моей жизни презервативы.
Тогда выходит, я не виноват, это всё мой организм! Ломает меня так, что яйца ноют. А перед глазами: картинки, картинки, картинки! И Снегирёв с его огромным прибором на первом плане.
«Вот такая вот эпидерсия, Анастасия Павловна!», - всплыла в мозгу цитата. Господи, что со мной? Я сам понимал, что зря ему звоню, да и что говорить-то буду?
Я как раз выскочил из корпуса, когда он трубку взял.
- Алло, - ответил Снегирь, хрипло так, по-мужицки. И этого я для себя хочу? Он мне нужен? Нет!
Я малодушно сбросил, зато честно. Почему-то я не был рад своему решению, хотя для моей гетеросексуальности оно было единственно верным, ведь так?
На улице было чудо как хорошо. Природка-погодка шептала, солнышко светило, а я как угрюмое чмо шлёпал домой обиженный на весь мир. И где же он тот правильный вариант, когда так нужен?

Тук-тук. Кто там? Сто грамм.
Уж лучше бы сто грамм, на моем пороге стоял Снегирёв с цветами при костюмчике, и с голливудской улыбкой на выбритой физиономии.
Интересно, если потереть триста раз его лысую голову, моё желание исполнится? Наверное, лучше об этом его не спрашивать, он натура тонкая, сразу в нос с размаху бьет.
- Кто там, Витечка? – кричит мама.
- Свидетели Иеговы, мамуля! Сейчас с лестницы их спущу и вернусь, - я толкнул Снегирёва на площадку и вышел к нему. – Ты что, вообще?! – гаркнул я.
Кирилл прищурился и уперся рукой в бок, смяв цветочки.
- А с тобой по-хорошему никак, да?
Я надул губы. Вообще-то я никогда так не делаю, но тут я был принцессой, а он моим слугой!
- А что ты хочешь по-хорошему, а? Я в эти твои игры не играю!
- А что вчера было?
- Помутнение рассудка, сегодня всё путём, можешь быть свободен.
Снегирёв отошел к перилам и оперся задом, вместе со своим веником скрестил руки и грозно нахмурил брови.
- А ну быстро пошел примарафетился! – приказал он. – Считаю до десяти…
- А то, что?
- А то долг Кристине возьмёт верх над моей совестью, - пригрозил Кирилл.
Я запыхтел, как котелок с кипятком и подскакивающей крышкой, в такие моменты сам себя боюсь. Я мог взорваться, но что мне это даст, он-то меня больше! И его угрозам не верить я не мог! Вот она справедливость! Сильный всегда побеждает слабого, и никакого разнообразия!
Я демонстративно повернулся, но он схватил меня за пояс и потянул на себя.
Высокий, гад! Я мог только в грудь ему смотреть, поэтому Снегирёв подхватил меня под задницей, и приподнял.
Какое стыдобище, я уперся самым сокровенным ему в живот. Он, конечно же, меня почувствовал: отвердевшего, возбужденного и полного предвкушения, и как мне теперь от него теряться?
Кирилл вытянул шею и поцеловал меня. Пошло так, с языком и тихим мычанием, одной рукой путешествуя по моей попке. У него голова, как шар, еще и блестит в свете лампочек, совсем не эротично. Но грудь такая твердая, как стальная, а губы, какие же у него губы...
И не отнять у стервеца, потрясно лижется! Я опять с нарезки съехал, только бы сильнее прижаться, прикусить легонько губу, активнее поработать языком, сминая его язык.
За все время, пока мы целовались, я не закрывал глаз, словно стараясь держать себя в руках, а он нет. И вид беззащитный от этого, так и хочется пожалеть, старается ведь парень? Только я это подумал и он меня отпустил, поставил, повернул, еще и по заднице шлепок отвесил, чтобы я быстрее топал переодеваться.
А у меня губы распухли, каменный стояк в штанах и полная мешанина в голове, и как я мимо матери идти буду?
- Жду тебя, пупсик!
Вот же гад! Я не виноват, что маленький такой! Тихо обозвал его «шкафом», но он, наверное, и не услышал.
Мама, заметив меня летающим по комнате, только вскинула брови. Я же только хотел быстрее убраться из дому.
- Куда ты, Витя? Неужели к Иеговам?
- Да какие Иеговы? Гулять иду.
- Ааааа, ну ладно.
Вот какие у меня родители не любопытные, нет бы, подошла, спросила: «может тебя беда какая, Витя, в подъезде поджидает?». Я вот всегда за нее переживаю, как примерный сын.
И хоть я бы не ответил, но она родительский долг выполнила, а так нет, погибай сынок, в гомосятине всей этой.
Когда я выполз, запыхавшийся, злой и растерянный, Кирилл только криво ухмыльнулся. Высокий, как столб, шикарный костюм, в воздухе запах дорогой туалетной воды, я почему-то вспомнил Кристинкины слова о том, что Снегирь ебется с кем не следует. А теперь и ко мне яйца прикатил, бабник! Да, я ревновал. Но хоть у меня не было никогда шикарных девушек, зато был один шикарный парень.
- Шрек! – выпалил я. Нельзя же подкармливать его самомнение. Оно у него и так размером с дом.
- Что?
- Улыбаешься глупо, как Шрек, еще и уши торчат! – взгляд у Снегиря был убийственным в ответ на мою реплику.
Я, конечно, нагло врал, лицо у него было очень красивым и форма головы аккуратная, словно создана только для коротких стрижек, но не мне же одному ущербным быть?
Кирилл тяжело вздохнул и, схватив меня, закинул на себя, я засучил ножками, как подвешенный на верёвочке жучок. Мама дорогая, что делается, что же это мать его делается?!
Вниз я поехал у него на плече, причем Снегирёв был очень зол. Позорище, какое! Если кто увидит, я же глаза от пола до конца моей ущербной жизни поднять-то не смогу! Но на лестнице и в подъезде нам никто не встретился. Зато перед подъездом сидели бабушки.
У каждой глаза чуть не выкатились, когда они Снегиря увидели, а он, как нарочно, меня на плече подкинул и дальше понёс. Его машина нагло стояла перед входом, загораживая движение, да его же мало оштрафовать! Хотя кто это будет делать в глухом дворике, я не знал. И есть ли такое правило, тоже.
Кирилл быстро упаковал меня в машину и приказал:
- Лучше молчи!
Я опустил взгляд, хотя правая щека у меня горела, небось, стараниями бабы Мани, главной дворовой сплетницы. О чем они будут говорить, когда мы уедем, страшно и подумать, но одно хорошо, самый правильный вариант развития событий, который мне предстоит, ни одной бабке в голову не придёт.
Снегирь ловко сел, даже сиденье не заскрипело. Внутри пахло натуральной кожей салона и его грёбанным одеколоном, даже в горле запершило. Я повернулся и посмотрел на него.
- Зачем ты пришел, Снегирёв?
Кирилл только сжал руль и посмотрел вперёд.
- А ты как думаешь, птенец?
- Не знаю, фотки-то ты забрал.
Он тихо хохотнул.
- Я тебя вообще трогать не намеревался, бухого хотел уложить баички. Но ты сам мне все карты спутал, и совсем не такой, как я думал, оказался. Не быдло.
- Не быдло? Ну, спасибо! А какой же я? Хуже быдла?
Кирилл завел машину и хмыкнул.
- Ты смешной и страстный – это подкупает.
Для меня это был совсем не комплимент. Смешной? Офигенная характеристика.
- Не хмурься, Витя, тебе не идёт, - проговорил он, и больше из него ни слова вытащить не удалось.
Мне оставалось только смотреть на дорогу. Очень медитативно, кстати: машинки, деревья, ровный асфальт, домики, домики. И я думал. Я вообще последнее время слишком много думаю, странно это.
- Кирилл?
Он не ответил.
- Кирилл?
Мы въехали в незнакомый двор, и он притормозил.
-Ты снова меня насиловать будешь? – отчего-то жалостливо проговорил я, хотя даже спрашивая об этом, был уверен в своей безопасности. Насилие не было в натуре моего Снегиря, иначе бы он проявил себя еще вчера.
Кирилл вышел и открыл для меня дверь. Мелочь вроде, а у меня поджилки от страха затряслись. Вот он как меня воспринимает. Как того кому нужно отодвигать стул и пропускать в дверях, за бабу? Но как высказать свои опасения я не знал.
- Кирилл!
И тут он улыбнулся, совсем немного, краешками губ, мимолётно, но это успокоило мои расшатанные нервы.
- Пойдём, пупсик, - кивнул он мне на подъезд.
- Ты меня домой привел? – спросил я, уже поднимаясь на восьмой этаж в лифте. Всё-таки странное у нас выходит свидание.
- У меня сюрприз, - пообещал он. И я был готов идти куда угодно, лишь бы получить сюрприз от Снегиря.
Когда я вошел в его квартиру, то на мгновение ошизел от шока. Квартирка была блеск, только сразило меня не это, а накрытый красивой скатертью стол, свечи на столе и цветы в вазах на подоконниках. Настоящий романтический ужин.
- Мило, - сухо сказал я. Хотя внутри что-то прямо пульсировало от волнения. Кто же знал, что подаренный ужин при свечах это так волнительно?
В детстве мама рассказывала, что когда носила меня хотела девочку. Может ее желание воплотило во мне какой-то тайный ген? Да, если бы я стал девкой, то был бы той еще динамщицей и миниатюрность бы пригодилась, а так я могу только хлестать шампанское с амбалами, опасаясь за свою жопу.
Кирилл усадил меня за стол, налил выпить, крепенького, слава богу! И ненавязчиво подтолкнул тарелку с канапешками.
- Злишься за вчерашнее? – спросил он, словно мимоходом, но мне показалось, что от того что я отвечу, будет зависеть развитие вечера.
- Хочу знать, про фотки. Расскажешь, я тебя прощу.
- За что меня прощать? – усмехнулся Снегирь.
- А хотя бы за мой нос!
- Ты мою сестру шалавой назвал! – парировал он.
- Нифига, я просто сказал, что она пользуется спросом!
Я сам чуть не хмыкнул от того как глупо это прозвучало, словно старый и забытый анекдот. Снегирь наградил меня весьма скептическим взглядом.
- Так, что там с фотками, Кирюша, время деньги, - я щелкнул пальцами в воздухе, словно меня ждал частный самолет и миллион долларов в банке.
Снегирь только хитро улыбнулся.
- Сядешь мне на колени, пупсик, скажу… - он похлопал по своим крепким ляжкам, они у него были намного мощнее и длиннее, чем мои тощие ножки.
- Такого уговора не было!
- Ничего не знаю, - пожал он плечами.
И вот я, Кортнев Витя, двадцати трех лет от роду, встал и сел этому козлу на коленки. Ну что тут менжеваться, на ручках-то я у него сидел, было дело. Зато задницей я ощутил нечто интересное, обтянутое костюмными штанами.
- Что у тебя в штанах? – я хотел закосить под дурачка, даже поерзал для пущего эффекта.
- А ты разве не видел, - выдохнул он, прижав меня к себе. Кирилл уткнулся носом мне в шею и поцеловал.
Ну, что я могу сказать в своё оправдание? У-меня-очень-долго-никого-не-было. Если не считать импровизированный минет Снегирёва вчера, но этого же мало, безумно мало. Мне до безумия хотелось поцеловать его, как тогда в подъезде. Я уселся на нём, раздвинув ноги, и прижался пахом, Кирилл схватил меня за задницу. Его губы показали мне новые грани французского поцелуя, одновременно руками ощупывая мою задницу. Как тут было не забыть о грёбанных фотках?
Очнулся я только, когда Снегирёв расстегнул мне ширинку и толкнул на стол. Ужасно неудобная поза, лежать плечами на столе, упираясь лопатками в тарелку. Его сильные руки, практически выгнули меня в пояснице, чтобы дотянуться до стояка распиравшего мои джинсы. Но оно того стоило, каждое долбанное кружение его языка вокруг моего члена. Каждый раз, когда он насаживался ртом на мой член, я не мог сдержаться, выгибаясь еще сильнее и сбрасывая со стола всякую дребедень. Я хотел, чтобы он доставил мне такое же удовольствие, как вчера. Уж что-что, а сосать Снегирь умел мастерски.
Первыми упали бокалы и покатились по столу, потом канапе, ну и последними были пустые тарелки. Надеюсь, что посуда не была слишком дорогой. Потому что, не выпуская мой член из своего умелого рта, он посматривал на меня весьма сурово, пока я не стал тонко стонать и задыхаться, просто не в состоянии корчить из себя неприступного натурала. Хотя кому я вру? Этот парень был моим единственным разом, за который я пока еще не решался назвать себя конченным пидорасом, как в той присказке.
Наверное, он был особенным, раз я позволял ему делать это с собой.
В прошлый раз, я кончил ему в рот, и Снегирь, завидев первые признаки подступающего оргазма, обхватил основание и выпустил мой член изо рта. Он так смачно чмокнул, что я бы кончил, не сжимай он меня крепкой рукой в это момент. Садист, мать его!
Я возмущенно застонал, но на него это совершенно не подействовало.
Кирилл провел твердой рукой по моему животу, и притянул снова на себя, пока я не принял сидячее положение. Я готов был умолять, да что угодно, чтобы кончить!
- Пойдём в кровать?
Я жалко смотрел на него, как приговорённый к медленной смерти. Хотел бы я презрительно отказать, но мне нужно было слить. Я только надеялся на то, что всё будет как в прошлый раз. И он не полезет к моей заднице. Я же девственник вроде как, анальный секс не практикую ни в каком виде.
Кирилл не дав мне оклематься и хоть что-то ответить, потащил в сторону спальни, я неловко топал за ним, понимая, что я конченый человек. Другой бы на моем месте уже кричал «пожар» и «насилуют», а я просто сдаюсь на милость этого парня.
Спальня у него была вся в сумраке, хоть тут цветов и свечей он не припас, слава всевышнему, потому что голубее просто не бывает. А я хотел, как все нормальные люди трахнуться, не боясь спалить квартиру.
Снегирь толкнул меня на пуховое одеяло и стащил штаны, я думал, он мне ноги оторвать решил, так резко дернул. Но заметив его взгляд, я понял, что не только меня ломает, это льстило моему забитому самолюбию. Я даже чуточку повыделывался, кокетливо выгнувшись в спине. Снегирёв небрежным жестом стянул рубашку, даже не расстегнув все пуговицы, через голову. Скинул штаны и я тут же уставился на его член, обтянутый какими-то дорогими, стопроцентно брендовыми трусами.
- Боже, ну должно же быть в тебе что-то маленькое! – горестно выдохнул я и он усмехнулся.
- Ты у меня маленький, изящный мальчик… - сказал он, заползая на постель. Я сдвинул ноги. Рефлекс.
- Мальчик? Пупсик? – съязвил я.
- Птенчик, - ласково ответил он и лег на меня. Его пальцы тут же запутались в моих волосах, Снегирь вклинил колено между моих ног и заставил обнять его ими.
- Я вообще-то тебе совсем не нравлюсь! – припомнил я его же слова.
- Витя, ты не можешь нравиться. Тебя уж либо посылать, либо трахать… - он потянул за волосы, и я выгнул шею. Это был так приятно, его губы на моей шее, так нежно, ласково и тепло, я заерзал под ним и он потерся об меня пахом.
Кто же знал, что отдаваться так приятно? Я просто лежал, стонал, принимал ласки и торопливые поцелуи, гладил его лысую голову, когда он ласкал мои соски. А потом настал час икс и он попросил меня перевернуться.
Это не было приказом, я мог уйти, другой вопрос хотел ли?
Я перевернулся, хотя и опасался за свою жизнь и здоровье с его-то прибором! Хорошо хоть в обморок не упал, это было бы совсем позорно. Нормальные пацаны не трусят… мать моя женщина, что я несу? Нормальные пацаны и не отдают свои жопы на попрание, но с ним же можно, он моё исключение вроде как… Мой один раз и вернётся натуральный Витя, который всё в это жизни попробовал. Я даже представил себе свой умудрённый опытом прищур, которым обзаведусь, когда Снегирь выцеловывавший мне спину, спустился ниже. К копчику, укусил за мои маленькие булочки и раздвинул их.
Странное ощущение, обнаженнее не придумаешь, но мне отчего-то не было стыдно. Я же не быдло какое-то, за модой слежу. Снегирь даже опешил.
- Витя, а почему у тебя зад бритый?
Я оскорбился, что за вопросы вообще?
- Наверное, потому что я его побрил? Спросишь почему, я тебя убью!
Снегирь захохотал и смачно шлёпнул меня по заднице.
- Ты, блин, оригинал, но мне это даже нравится, – сказал Кирилл и приступил к ласкам.
Я думал, это будет противно, но мне мою думалку, скорее всего, следовало уже давно выкинуть, вечно она меня обманывает. Его ласка казалась до жути неловкой, но когда язык Снегиря дотронулся до моей задницы, вернее ее центра, я словно прозрел. Ух, как я вытягивал зад, подставляя ему, чуть ли не умоляя продолжать. Я всегда был невоздержан, если мне что-то нравилось, я не стеснялся просить еще и еще… А тут он, будто нашел ключик к моему замочку, как бы пошло это не звучало.
И Снегирь был подкован, я даже не заметил, когда этот гад вместе со своим языком втолкнул в меня свои длинные пальцы. Следовало бы возмутиться, но мне стало до жути интересно, а что же дальше? Как оно будет дальше?
- Если мне не понравится, ты в меня свой член не сунешь! – с угрозой сказал я. И Кирилл тихо засмеялся, но рука даже не дрогнула. Опытный гад. Не скажу, что его пальцы в моей заднице были райским наслаждением, но и реветь от боли мне не хотелось.
Снегирь не переставал меня ласкать и даже про стояк не забывал, отчего я не знал, что мне делать: возмущаться или скрипеть зубами от его умелых рук, чтоб их! Когда он меня нормально смазал, стало лучше, но и пальцев во мне стало на один больше.
Не знаю, почему я сдерживался, ведь дискомфорт стал перекрывать возбуждение? Но Кирилл целовал мне крестец и одновременно что-то шептал – тихо, нежно, как будто я хрустальный. И хоть разобрать этот бред я не мог, но даже полный кретин понял бы, что он так же как и я сгорает от желания. Только вот ему хорошо, не его-то задница пострадает.
Когда я понял, что вот он «тот самый момент», то быстро перекатился на спину. Снегирёв растерялся, но я уже хотел быстрее покончить со всем этим и забыть. Задрал ноги, перехватив их руками и выставляя на обозрение голый зад, зажмурился и махнул головой.
- Давай!
Снегирь снова с меня поржал, сунул мне под зад подушку, надел презерватив и закинул мои ноги себе на плечи.
- Ты несносный, знаешь ведь?
Я не ответил, просто не смог, дыхание сперло. Снегирь начал проталкиваться в мою задницу, и были бы у него волосы, я уверен, что выдрал бы себе клок как сувенир. Хотелось как-нибудь избежать напора и давления, но я мог только выгибаться и шипеть, хватаясь за его плечи.
А у него глаза прямо шальные были, еще немного и будет лыбиться, как полный дебил.
- Чего скалишься? – я зло простонал на него.
Снегирь не ответил, просто уткнулся лбом мне в плечо и потихоньку толкнулся глубже. Да он же бесконечный как поезд в шестнадцать вагонов, но я же не грёбанный туннель!
- Расслабься, Витя, откройся… - приказал он мне, и я постарался сделать, как он просил. Резкий дискомфорт начал утихать, но каждый его толчок был как волна томительной боли, прокатывающейся по моему телу. – Ты такой узкий…
- Да уж! – прошипел я.
Снегирь только хохотнул, обхватил руками мои ягодицы и начал меня трахать. Он не делал слишком большие и резкие толчки, просто скользил, быстро, но плавно. Я не мог перестать стонать и сжиматься вокруг него, от этого Снегирь сильнее сжимал меня в своих руках и тяжело дышал в ухо.
- Кончай уже! – застонал я на него. Мой стояк сошел на нет, после испытанной боли от проникновения.
Кирилл скинул мои ноги на постель, уперся коленями в матрас и сел, не выходя из меня. Скользкой ладонью он обхватил мой член и начал ритмично натягивать мою задницу на себя и мой член в туго сомкнутую ладонь. Когда он поменял положение, что-то изменилось, как будто внутри моего живота кто-то повозил горячей тряпкой. У меня еще никогда так быстро не вставало, через пару минут я был уже как разнеженное желе. Грудь ходила ходуном, внутри всё горело, но не неприятно, а как будто кто-то пропускал разряды тока через моё бренное тело.
Кирилл наблюдал за моей реакцией и чуть не облизывался. Быстро дрочил, пока я не почувствовал, что еще немного и я кончу, но не как всегда, после скупых ласк моей собственной ладони, а разряжусь фонтаном спермы. Яички чуть не лопались, кожа ствола была натянута до предела.
Но Снегирь кончил первым. Несдержанно он пару раз вошел сильно, и меня словно подкинуло, я тоже кончил, сжимая его внутри себя раз за разом. И похер, что ему хорошо и приятно трахать меня, мне было в сто раз лучше!
Я весь измазался в собственной сперме, ноги вообще ощущались как что-то абстрактное, а вот зад начал пульсировать. Он лежал на мне и целовал мою грудь. Всё еще внутри и мне это уже не нравилось. Я нажал на снегирёвские широкие плечи, и он достал свой прибор. Его молчание меня угнетало, но первым заговаривать не хотел.
Не хотел признавать, что мне даже немного понравилось то, что он со мной сделал. Хотя была в этом и доля мазохизма. Как я ходить-то буду? А всегда так больно? А решусь ли я на еще раз? А мне тоже дадут его трахнуть?
Я бы очень этого хотел.
Снегирь лежал и смотрел в потолок, скинул использованный презерватив на пол, чистюля, блин. Через пять минут он уже спал. А у меня сна ни в одном глазу, да еще и в туалет подмывало.
Ходил я как пингвин, пока ковылял до ванной, с наслаждением обозрел погром посуды, который устроил. Всё-таки Снегирь поднапрягся, чтобы меня соблазнить!
Вернувшись в спальню, я хотел было его разбудить, но мне гораздо интереснее оказалось осмотреть комнату самому. Огромная кровать занимала почти половину места, тумбы, письменный стол забросанный бумагами, чуть приоткрытый ящик стола с торчащим из него желтеньким уголком.
Я тут же вспомнил о фото. Он же так мне не сказал, хотя обещал. Я обернулся к его спящей тушке, пятки свисали с матраса, вот же шпала! И решил, что фотки имею право глянуть, он мне должен. Потянул за конверт и вытащил его. Открыл.
Четыре фото и никакой ебли, обещанной мне Кристинкой. Даже обидно стало немного. Мой Снегирь обедал с каким-то старпёром в костюме. Слабо верилось, что они трахались, всё чинно-мирно беседуют о чем-то.
Когда я засовывал конверт, то случайно дёрнул ящик, и он громко скрипнул. Блядь! Шпионские игры какие-то! Я ощутил себя, как жена Синей Бороды, сунувшая нос не туда. Когда лёг к нему обратно, Кирилл тут же притянул меня к себе и обнял.
- Удовлетворил любопытство? – не открывая глаз, спросил он.
Мне даже совестно на минутку стало.
- А кто это? На фото?
- Спи, Витя… - сказал он и замолк.

Год спустя.

Ляпа всегда плетётся сзади, опять что-то скалит на мой счёт. Девчонки в его адрес цедят едкие шутки. Странно, но именно девчонки меня поддержали, хотя раньше еле терпели. Я бреду, никого не слушаю. У нас с Кириллом сегодня годовщина. Пусть Ляпа ловит и дальше своих синичек, я-то уже со своим Снегирём.
Меня теперь сложно после пар застать, у меня плотное расписание. Родителям я сказал, что снимаю на паях квартиру, но на самом деле живу я у Кирилла.
Не скажу, что сразу смирился с подобным положением вещей, но Кир умеет убеждать, как никто, особенно орально. В смысле разговорами, а вы что подумали?
На выходе из корпуса слышу восхищенный девчачий «аххх!», мне даже смотреть не нужно, знаю, что это Кирилл.
После того как он волосы отрастил, вообще красавец стал, я даже ревную немного. Высокий, широкоплечий, глазищи его серые и еще эти курчавые каштановые патлы. На затылке они совсем тонко вьются, как на пузике у барашка. Он раньше комплексовал из-за этих кудряшек, поэтому и брился налысо. Я же против лысин, категорически!
Хорошо, что у него затемнённые стекла в машине. Сажусь в салон и крепко его целую. Потому что мой! Только мой Снегирь! Имею на него все права.
Помню, как расспрашивал его о фотках, только когда мы начали встречаться, даже шантажировал, собой, естественно. Снегирь долго не выдержал. Два дня это для него рекорд. Ну, так чтобы и мужскую честь не уронить и меня потешить.
Оказывается Снегирь учился в бизнес-школе, а папа ему запретил, какая прелесть. Непокорный ребёнок, он у меня. Теперь он уже свою фирму открыл и папа ему не указ. А Кристинка оказывается ему неродная сестра, слава богу! То-то я голову ломал, отчего они такие разные?! Ну, прямо земля и небо.
- Как учёба, Витя? – спрашивает он.
- Хорошо.
- Насколько хорошо? - подозрительно щурится он. А у меня поджилки сразу дрожат, но не от страха. Совсем я его не боюсь.
- Очень хорошо, птенчик, - выдыхаю ему в лицо и снова целую.
Снегирь меня контролирует, это так мило. Иногда подтягивает, а когда и наказывает. Но сегодня у нас особый день, не до споров. Достаю из кармана футляр, нервничаю, как пятиклассник, а вдруг не понравится?
Кирилл удивленно смотрит на скромный коробочек. Открывает, достает и отупело пару минут разглядывает. Вижу, что удивил, только вот понравилось или нет? Молчание тучей повисает в воздухе. Не угодил?
В коробочке запонки с головками в виде снегирей, а в глазах по камушку, красненькому. Я сам выбирал. Кирилл вынимает свои дорогущие запонки и надевает подаренные. У него немного подрагивают руки. Я тоже дрожу, но помогаю ему.
- Я тебя люблю, - говорю впервые.
Он мне не раз говорил «люблю», но в койке обычно, во время секса естественно, а ведь это же не считается? Я вот ни разу не говорил.
А теперь он просто на меня смотрит и молчит, и я верю. У него в глазах написано, что не врал, что очень любит, как и я его.

ЭТО КОНЕЦ. АБСОЛЮТНЫЙ КОНЕЦ.

Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/358411

Дата добавления: 2015-08-13