Генри Ф. Элленбергер. может быть приведена в движение

может быть приведена в движение. Хотя у нас не имеется средств для измерения психической энергии, оценить количественные различия внутри нее возможно. Существуют индикаторы, позволяющие приблизительно оценить величину энергии, которой заряжен комплекс. Таковы, например, в случае теста словесных ассоциаций группы слов, имеющих тенденцию констеллироваться, равно как и интенсивность вызывающих беспокойство у испытуемого элементов.

Существуют также уровни психической энергии. Юнг, следуя в этом примеру Жане, говорит о более высокой и более низкой психической энергии. Даже принцип энтропии может быть применен в психологии, поскольку существуют закрытые системы психологической природы. Многолетний больной шизофренией, который давно потерял связь с внешним миром и остается неподвижным и безмолвствующим, является наглядным примером крайней деградации психической энергии и возрастания энтропии.

Юнг полагает, что психическая энергия имеет определенное направление и принимает форму либо прогрессии, либо регрессии. Прогрессия есть непрерывный процесс адаптации к требованиям внешнего мира. Неспособность к адаптации порождает явления застоя в развитии или регрессии, которые приводят к реактивации бессознательных содержаний и старых внутренних конфликтов. Тем не менее профессия не должна быть смешиваема с поступательной эволюцией: индивид может оставаться хорошо приспособленным к требованиям внешнего мира, но потерять контакт со своей внутренней психической реальностью, и в подобном случае временная рефессия могла бы быть полезной, поскольку дала бы ему возможность приспособиться к требованиям бессознательного.

В той же самой перспективе символы становятся преобразователями энергии. Когда символ ассимилируется, то определенное количество психической энергии освобождается и может быть использовано на сознательном уровне. Религиозные и магические ритуалы, вроде тех, что совершаются у первобытных народов перед началом охоты или боевых действий, являются средством мобилизации энергии для вполне определенных целей¹³⁵.

Коллективное бессознательное и архетипы

На протяжении нескольких лет интересы Юнга лежали по преимуществу в области личного бессознательного, хотя с самого начала он не

-350-

придавал исключительно рефессивного характера личному бессознательному. (Здесь уместно вспомнить историю юного медиума, в одной из бессознательных личностей которого Юнг увидел будущую личность, пытавшуюся пробиться через социальные и психологические препятствия). Затем, в своих экспериментах с тестом словесных ассоциаций, Юнгу пришлось иметь дело с комплексами, и он узнал все возможные разновидности их - от небольших групп бессознательных представлений до вполне созревших раздвоенных личностей. Две черты выглядели особенно примечательными: автономное развитие комплексов и свойственная им тенденция принимать форму личности (как это можно видеть в сновидениях, спиритизме, медиумических явлениях, одержимости и множественной личности).

Следующим шагом на этом пути стало понятие имаго. Фрейд подчеркнул важность и продолжительность воздействия отношений детей с их родителями; значение имело, однако, не то, какими отец и мать были в действительности, а то, какими их видел ребенок субъективно. Юнг предложил назвать это субъективное представление imago, термином, внушенным названием романа Карла Шпиттелера¹³⁶. Фрейд отметил, что имаго бессознательно определяет выбор объекта любви. Юнга же интересовали несоответствия между реальной матерью и материнским имаго. Он пришел к допущению, что основной факт заключается в предсуществовании в мужчине бессознательного образа женщины. Идея имаго, являвшаяся одной из наиболее популярных среди психоаналитиков приблизительно около 1907 года, постепенно утратила свое значение, хотя от нее формально никогда не отказывались. В юнговской психологии имаго явилось стадией перехода от понятия комплекса к понятию архетипа, последний же был тесно связан с юнговской концепцией коллективного бессознательного¹³⁷.

Юнговское «бессознательное» отличается от «бессознательного» Фрейда в трех основных пунктах: (1) Бессознательное, по Юнгу, развивается совершенно автономно. (2) Оно комплементарно к сознанию. (3) Оно является местопребыванием универсальных первичных образов — архетипов. Юнг говорит, что одним из первых наблюдений, приведших его к идее архетипов, был случай с шизофреником, многолетним пациентом Бургхольцли, который день и ночь без устали предавался галлюцинациям. Этот пациент однажды объявил дежурному врачу, доктору Хонеггеру, что лично видел, что у солнца имелся фаллос, движения которого производили ветер. Происхождение этого странного бреда казалось необъяснимым до тех пор, пока на глаза Юнгу не попалась недав-

-351-

Генри Ф. Элленбергер

но вышедшая в свет книга историка религии Дитериха¹³⁸ о литургии, практиковавшейся в митраистской религии, какой она представала, например, на страницах доселе неопубликованного греческого папируса. Этот текст содержал в себе упоминание о ветре, получающем начало в трубе, свешивающейся с солнца. Возможность того, что пациент прочитал этот недавно открытый текст, исключалась. Юнгу¹³⁹ казалось, что единственным объяснением этому факт может быть только то, что существуют универсальные символы, которые могут появляться в религиозных мифах, так же как и в психических галлюцинациях¹⁴⁰. Оказалось, что совпадения подобного рода встречаются довольно часто, даже если и не в такой шокирующей форме, как в данном случае.

Юнговскую теорию архетипов часто понимают неправильно. Необходимо проводить различие между «архетипами как таковыми», которые обычно находятся в скрытом и бессознательном состоянии, и «ар-хетипическими образами», которые суть манифестации «собственно архетипов» сознания. Архетипы не являются продуктом индивидуального опыта, они - «универсальны». Эта их универсальность истолковывалась юнгианцами или как вытекающая из структуры человеческого мозга, или как выражение своего рода неоплатонической души мира. Не отрицая возможности и того, и другого объяснения, Юнг, который претендовал на то, чтобы быть ученым-эмпириком, говорил, что он вынужден признать существование архетипов, хотя и не обладает знанием их сокровенной природы. Архетпические образы Юнга напоминают нам идею фон Шуберта об универсальном языке символов, общем всему человечеству и проявляющемуся в сновидениях, так же как и в мифах всех народов. Однако в юнговской концепции архетипы являются чем-то большим, чем универсальный язык символов: они представляют собой центры психической энергии; они обладают «нуминоз-ным» жизнеподобным качеством; и они, по-видимому, проявляются в критических обстоятельствах - или благодаря внешнему событию, или вследствие какого-то внутреннего изменения.

В качестве примера архетипического образа, высвобожденного внешним событием, мы могли бы привести переживания Уильяма Джеймса, связанные с землетрясением в Сан-Франциско в 1906 году¹⁴¹. Проснувшись в своей постели ранним утром, он сразу понял, что происходит, но не почувствовал никакого страха, а лишь неподдельный восторг и желание приветствовать происходящее. Далее, словами самого Джеймса:

-352-

9. Карл Густав Юнг и аналитическая психология

Я персонифицировал землетрясение как постоянное индивидуальное существо... оно пришло, более того, прямо ко мне. Оно незаметно прокралось за моей спиной и, как только оказалось в комнате, полностью захватило меня и могло проявлять себя с потрясающей убедительностью. Разумное начало и цель более не присутствовали ни в одном человеческом действии, да и самой человеческой деятельности определенно некуда было направить свой взор в поисках животворной движущей силы как своего источника и первоначала.

Джеймс обнаружил, что другие лица почувствовали в этом землетрясении какой-то умысел, называли его жестким, склонным к разрушению, в то время как другие говорили о его смутной демонической власти. А некоторые размышляли в связи со случившимся о конце света и страшном суде. Для Джеймса землетрясение обладало скорее качеством индивидуального существа. Он приходит к следующему заключению:

Я понял после этого лучше, чем когда-либо, насколько неизбежны были для человека ранние мифологические версии подобных катастроф и какими искусственными и противными самому нутру нашего непроизвольного восприятия являются более поздние привычки, которые наука прививает нам. Землетрясение просто не может укладываться в сознание необученного человека, если только он не воспринимает его в качестве сверхъестественного предупреждения или возмездия.

Перед нами изумительный пример того, как человек переживает возникновение архетипического образа. В случае Уильяма Джеймса архетип спроецировался под воздействием внешнего события. Гораздо чаще архетипы манифестируются во взаимодействии с событиями нашей самой сокровенной жизни. Архетипы могут появляться в сновидениях; их можно также извлечь из недр бессознательного с помощью принудительного воображения или непроизвольного набрасывания рисунков. Существует почти бесконечное разнообразие архетипов. Некоторые из них, по-видимому, очень отдалены от сознания, другие находятся в более непосредственной близости, и наш долг - попытаться описать их в связи с психической структурой человека.

Структура человеческой психики

Юнг видит сознающее эго находящимся в точке соединения двух миров: внешнего (или пространственного) мира и внутреннего, или пси-

-353-

Дата добавления: 2015-08-10