От поэзии к прозе

Вальтер Скотт писал только те вещи, которые были способны принести хороший доход. Пока что дела шли хорошо. Но в 1812 году он заметил, что у него появился поэтический соперник: это был лорд Байрон. Мода на благородных рыцарей сменилась модой на разочарованных героев в черных плащах. Вальтер Скотт быстро сменил курс и под влиянием поэзии Байрона написал мрачную пиратскую поэму «Рокби». Поэма разошлась в 10 000 экземпляров, затем продажа приостановилась. Это заставило Вальтера задуматься. Он отложил соперничество с Байроном и на время прекратил занятия литературой, целиком отдавшись обустройству любимого поместья Абботсфорд, в котором решил создать свой идеал дома. К чести для обоих поэтов, их поэтическое соперничество не привело к личной неприязни; напротив, они сдружились, хотя в общем-то имели лишь одну общую черту — хромоту. Байрон говаривал, что повстречай он на своем пути не одного Скотта, а нескольких, он уверовал бы в человеческую добродетель, и записал в дневнике: «Потрясающий человек! Мечтаю с ним напиться».

Снижение читательского спроса совпало с денежными затруднениями фирмы «Джон Баллантайн и КЇ». Младший Баллантайн обладал удивительной способностью — он никогда не знал, богат он или беден, так как по нескольку лет не вел счетов своей торговой деятельности и жил, ни в чем себе не отказывая. В 1812 году издательство очутилось на грани банкротства. Помог Констебл, который купил неразошедшие-ся книги и 25 процентов авторских прав (2000 фунтов стерлингов) на издание «Рокби». Еще 4000 фунтов стерлингов Вальтер Скотт взял из банка под поручительство. Однако этого было недостаточно, чтобы оживить деятельность фирмы. Скотт продал часть вещей из Абботсфорда, приостановил постройки и дал в газеты объяление о скором выходе в свет романа «Уэвер-ли, или Шестьдесят лет тому назад». Имени автора не указывалось. Писатель объяснял это тем, что «публика слишком часто встречалась с одним и тем же Вальтером Скоттом».

Роман был начат еще в 1810 году, но из-за неблагоприятного отзыва одного из друзей заброшен. Спустя четыре года Вальтер наткнулся на эту рукопись в старом комоде, где хранились рыболовные снасти. Отбросив прежние сомнения и колебания, он засел за работу и закончил два последних тома в рекордно короткий срок — за три недели! Констебл, ознакомившись с романом, предложил за него 7000 фунтов стерлингов. Вальтер Скотт нашел, что это слишком много, если книга провалится, и слишком мало, если она пойдет. Книга была издана на условиях деления прибыли 50:50.

Успех романа превзошел все ожидания. До того издание романов не считалось прибыльным делом, и даже самые прославленные романисты получали за свои книги весьма скромные гонорары. «Уэверли» произвел настоящий фурор: Вальтер Скотт открыл искусство писать романы так, чтобы они расходились по 50 000 экземпляров в год.

Поскольку роман был издан анонимно, это обстоятельство породило тысячи предположений на счет авторства. Широкая публика приписывала роман кому угодно, кроме настоящего автора. Сам Вальтер Скотт признался в авторстве только жене и самым близким друзьям.

В следующем году появилась последняя рыцарская поэма Скотта — «Властитель островов». Она не имела почти никакого успеха. Вызвав к себе Джона Баллантай-на, Вальтер спросил у него: «Неудача?» — «Неудача!» — развел руками младший Баллантайн. «Нечего делать, — улыбнулся писатель. — Байрон гонит нас, стариков, долой со сцены, словно мальчишек. С ним нельзя тягаться. Бери эти тетради со стола и тащи их в типографию».

Тетради были рукописью второго романа Вальтера Скотта «Гай Мэннеринг». 2000 экземпляров книги, на обложке которой стояло загадочное "Автор «Уэверли», разошлись на следующий день после поступления тиража в книжный магазин Джона Баллантайна.

Теперь для Вальтера не осталось и тени сомнений, в каком направлении работать дальше.

АПОГЕЙ

Вальтеру Скотту было сорок четыре года, когда он, обратившись к прозе, стал самым высокооплачиваемым писателем в мире. Говоря о своем превращении из поэта в романиста, он часто сравнивал себя с Сервантесом, который написал свой знаменитый роман вследствие неудачного соперничества на сцене с драматургом Лопе де Вегой. Но если автор «Дон Кихота» убил своей книгой старый рыцарский роман, то Вальтер Скотт не только возродил его, но и стал родоначальником современного романа. Начиная с 1815 года, Вальтер Скотт занял беспримерно блистательное положение среди писателей (впрочем, сам он со свойственной ему скромностью решительно не верил, что чем-то выделяется на общем фоне). Его романы приносили ему не менее 10 000 фунтов стерлингов в год — больше, чем обширные поместья иного лорда.

Не следует, однако, думать, что его пером двигало одно лишь стремление к наживе. Вальтер знал высшее счастье писателя — получать хорошие деньги за труд, который доставляет радость. «Чем бы там ни объясняли побудительные мотивы сочинительства — жаждой славы или денежной выгодой, — писал он, — я считаю, что единственный стимул — это наслаждение, даруемое напряжением творческих сил. На любых других условиях я писать отказываюсь — точно так же, как не стану охотиться только ради того, чтобы пообедать кроликом». На предложения писать в журналах на политические и экономические темы он теперь отвечал: «Я готов писать только те вещи, которые доставляют удовольствие мне самому».

Дела фирмы Баллантайнов процветали, все долги были уплачены, в Англии и Европе появился новый вид читателей — читатели исторических романов. Все эти чудеса совершил один человек за какие-нибудь три года! Не покидая своего кабинета, Вальтер Скотт приобрел мировую известность, обогатил несколько семейств, расширил рынок книжной торговли, дал хлеб множеству людей — переписчикам, типографщикам, наборщикам, редакторам.

Возраст и многочисленное семейство (у Вальтера Скотта было четверо детей) требовали более оседлого и степенного образа жизни. Писатель с новыми силами занялся благоустройством Абботсфорда, мечтая создать из него «роман из камней и известки». Отныне он писал для того, чтобы обустраивать поместье. Он не жалел для этого денег — после выхода в свет каждого нового романа он отправлял в Абботсфорд груды «немыслимого барахла», купленного в антикварных лавках и на аукционах. В музее Абботсфорда хранились многие раритеты: ружье Роб Роя, шпага, подаренная Карлом I герцогу Монтрозу, и т. д.; библиотека пополнялась старинными изданиями. Принц-регент пожаловал писателю звание баронета. «Теперь я — лорд», — с гордостью говорил Вальтер (слава романиста в его глазах была ничем по сравнению с честью происходить от младшей ветви харденских Скоттов и состоять в клане Баклю) и при каждом удобном случае прикупал к Абботсфордским владениям рощи, озера, поля…

Жизнь в Абботсфорде требовала больших расходов. Замок постоянно был полон гостей и туристов; в Абботсфорд приходили посылки и письма со всего света, за которые писатель должен был платить почте из своего кармана 150 фунтов стерлингов в год. Он угощал гостей роскошными блюдами, хотя сам не любил роскошь и предпочитал виски — шампанскому и бараний бок с пудингом — изысканности великосветской кухни. Но для друзей Вальтер не жалел денег, и роскошь удваивалась, когда публиковался новый роман: тогда по изобилию блюд обеды в Абботсфорде напоминали легендарные пиры короля Артура. Тут поднимали бесконечные тосты за здоровье Великого Незнакомца, и хозяин, все еще хранивший свое авторство в секрете, несмотря на то что имя его уже было известно широкой публике, улыбаясь, обещал сообщить таинственному романисту о чести, оказанной ему, и насладиться видом его радости. Затем Вальтер принимался потчевать гостей анекдотами игривого содержания. Он вообще любил грубоватый народный юмор. К числу его любимых анекдотов относился, например, следующий. Двое джентльменов состязались в том, кто лучше зарифмует свою фамилию. Первый сказал:

— Я, Джон Мактрой, Спал с твоей сестрой.

«Неправда!» — возразил второй. «Зато в рифму», — ответил первый. Второй в свою очередь сказал:

— Я, Джордж Грин, Спал с твоей женой.

«Не в рифму!» — обрадовался победитель состязания, Джон. «Зато правда», — утешил себя Джордж.

Рассказывая гостям о происхождении шотландских баронов, Вальтер Скотт не упускал случая поведать об одном паромщике, который однажды перевозил королеву Марию Стюарт со свитой. Неожиданно произошел конфуз: королева, что называется, пустила ветры; но паромщик, не растерявшись, спас честь ее величества, извинившись от своего лица перед лордами. Благодарная королева тут же, на пароме, произвела его в бароны.

Вечера закончивались тем, что гости начинали умолять: «Одну главу! Только одну главу!» — и хозяин благосклонно начинал чтение очередного романа. Хотя зачастую обед заканчивался далеко за полночь, в пять часов утра Вальтер неизменно садился за письменный стол.

Дата добавления: 2015-08-10