Волынская династия 2 страница

Одна из дочерей Мстислава Удатного — Ростислава была матерью Александра Невского, другая — Анна была женой Даниила Романовича галицкого. Внучка Мстислава Храброго от другого сына (Владимира) вышла замуж за немецкого рыцаря Теодорикса, брата основателя Риги, знаменитого архиепископа Ливонии Альберта фон Буксгевдена, возглавившего крестовый поход в Прибалтику. Потомки Теодорикса и русской княжны жили в России, это была русская ветвь рода Буксгевден. Один из них — Фёдор Фёдорович Буксгевден (1750 — 1811) был видным военачальником, участвовал в Аустерлицком сражении, был главнокомандующим русской армией в войне со Швецией 1808 — 1809 годов. Он был женат на дочери Екатерины II и Станислава Понятовского — Наталье Александровне Алексеевой (1758 — 1808).

Князья Вяземские. Потомками Рюрика Ростиславича традиционно считаются князья Вяземские (хотя существует и другая версия об их происхождении). Фамилия Вяземских происходит от названия города Вязьма, относившегося к Смоленской земле. Родоначальник Вяземских — князь Андрей Владимирович Долгая Рука сражался среди других русских князей в битве с монголами на реке Калке. Он попал в плен и задохнулся под досками, на которых монголы устроили пир победителей.

В начале XV века в городе Торжке погиб вместе со своей женой князь Семён Мстиславич Вяземский. Дело в том, что изгнанный из Смоленска последний князь-Рюрикович Юрий Святославич влюбился в жену сопровождавшего его Семёна — красавицу Юлианию. Она отвергла его домогательства, и тогда Юрий в бешенстве убил Вяземского. Юлиания решила отомстить за мужа и даже ранила Юрия ножом в руку, но тот погнался за ней с мечом и прямо во дворе изрубил её в куски. Княгиня, отдавшая жизнь за супружескую верность, почитается в лике русских святых.

Впоследствии род князей Вяземских дал России нескольких известных деятелей. Князь Александр Алексеевич (1727 — 1793), действительный тайный советник, в течение почти 30 лет (1764 — 1792) при Екатерине II занимал должность генерал-прокурора Сената. На этом посту он усовершенствовал финансовое управление, добился строгой отчётности в этой области, именно ему Россия обязана началом выпуска ассигнаций. При дворе императрицы он пользовался очень большим влиянием на многие государственые дела.

Государственную и литературную деятельность удачно сочетал князь Пётр Андреевич Вяземский (1792 — 1878). Совсем молодым человеком он в составе ополчения участвовал в Бородинском сражении. Выдвинулся на литературном поприще, оставил немало прекрасных стихотворений, состоял членом общества «Арзамас», сотрудничал в журналах «Вестник Европы», «Московский телеграф», «Современник». Пётр Андреевич долгие годы был одним из ближайших друзей Пушкина («любезный Вяземский, поэт и камергер»). Первоначально он придерживался оппозиционных взглядов, поддерживал дружеские связи с декабристами, хотя в Северное общество вступить отказался. После разгрома движения сохранил бумаги И. И. Пущина и один из вариантов «Конституции» Никиты Муравьёва. С 1830 года князь находился на государственной службе — сначала по ведомству Министерства финансов, позднее — в Министерстве народного просвещения и в Главном управлении цензуры. Взгляды Вяземского изменились, на смену максимализму молодости пришел здравый смысл умудрённого жизнью человека. Он во многом не соглашался с политикой правящих кругов, но в то же время ему претил революционный задор отечественных ниспровергателей.

На службе государству он достиг немалых высот: сенатор, член Государственного Совета, обер-шенк двора (второй чин придворной табели о рангах). Высокую оценку получило и его литературное творчество: в 1839 году Вяземского избрали действительным членом Российской академии, а в 1841-м он вошёл в состав Императорской академии наук. Поэтическому призванию Пётр Андреевич не изменил до конца своей жизни, кроме того, был известен как публицист, написал несколько ценных мемуарных очерков и историко-литературных трудов, в том числе монографию о Д. И. Фонвизине. Князь был близок и к исторической науке — в 1866 году выступил одним из основателей Русского исторического общества. Увлечению историей способствовали и родственные связи. На его сестре — Екатерине Андреевне Колывановой (1780 — 1851) (внебрачная дочь князя Андрея Ивановича Вяземского (1750 — 1807)) вторым браком был женат Николай Михайлович Карамзин (1766 — 1826), оказывавший покровительство своему молодому родственнику.

Сам Пётр Андреевич был женат на княжне Вере Фёдоровне Гагариной (1790 — 1886), из стародубской ветви Рюриковичей (троюродная сестра декабристского «диктатора» князя Сергея Петровича Трубецкого). Во многом благодаря ей возникла удивительная атмосфера на «Русском Парнасе» — в подмосковном имении Вяземских Остафьево, где собирались выдающиеся деятели русской культуры. Сыну Вяземских — Павлу (1820 — 1888), когда тот ещё был ребёнком, Пушкин посвятил шутливое стихотворение:

Душа моя Павел,

Держись моих правил:

Люби то-то, то-то,

Не делай того-то.

Кажись, это ясно.

Прощай, мой прекрасный.

«Прекрасный» адресат Пушкина вырос достойным сыном своего отца. В служебной деятельности ему сопутствовал успех — сначала по Министерству иностранных дел, затем на ниве просвещения (помощник попечителя Петербургского и попечитель Казанского учебных округов, в 1881 — 1883 годах начальник Главного управления по делам печати), с 1883 года Павел Вяземский — сенатор, хотя, по отзыву современника, «явления окружающей жизни мало останавливали на себе его внимание...» Ближе ему была, вероятно, иная стезя. Павел Петрович серьёзно увлёкся историей, опубликовал несколько работ о «Слове о полку Игореве», выступил с инициативой создания Общества любителей древней письменности, главной задачей которого считал издание исторических памятников. Живой интерес к прошлому вылился в коллекционирование предметов старины. В своём Остафьеве Вяземский создал настоящий музей, собрал огромную библиотеку в 32 тысячи томов. Богатейший архив отца позволил ему выпустить в свет новые материалы о Пушкине. К слову сказать, Вяземский был знаком и с другим великим русским поэтом — М. Ю. Лермонтовым. Как утверждал князь, именно по его просьбе Лермонтов перевёл на русский язык стихотворение Гейне «Сосна и пальма», ставшее одним из шедевров уже русской поэзии.

И тут опять мы сталкиваемся с родственными связями. Жена Павла Петровича — Мария Аркадьевна (1819 — 1889) принадлежала к роду Столыпиных. Бабушка Лермонтова по матери — Елизавета Алексеевна Столыпина, в замужестве Арсеньева, приходилась Марии Аркадьевне родной тётей. Знаменитый же премьер-министр Пётр Аркадьевич Столыпин доводился Лермонтову троюродным братом, а Марии Аркадьевне — соответственно двоюродным племянником.

Сестра Павла Петровича — княжна Мария Петровна Вяземская (1813 — 1849) в 1836 году вышла замуж за Петра Александровича Валуева (1815 — 1890). Граф (с 1880) Пётр Александрович Валуев — действительный тайный советник, министр внутренних дел (1861 — 1868), государственных имуществ (1872 — 1879), председатель Комитета министров (1879 — 1881).

Дочери Павла Петровича и Марии Аркадьевны связали родственными узами с семьёй князей Вяземских ещё двух видных деятелей. Екатерина (1849 — 1929) в 1868 году вышла замуж за графа Сергея Дмитриевича Шереметева (1844 — 1918). Потомок известного рода, внук графа Николая Петровича Шереметева (1751 — 1809) и актрисы Прасковьи Жемчуговой (1768 — 1803), Шереметев занимал различные должности на государственной и дворянской службе: в 1883 — 1894 годах являлся начальником Придворной певческой капеллы, в 1885 — 1890-м — предводителем дворянства Московской губернии, с 1900 года состоял членом Государственного Совета, с 1904-го — обер-егермейстером Императорского Двора. Но яркий след он оставил не в придворной жизни или административной деятельности. Его привлекала родная старина, и изучение истории выдвинуло графа в ряд признанных специалистов в этой области. Сергей Дмитриевич возглавлял Археографическую комииссию Министерства народного просвещения (издавала исторические источники), Общество любителей древней письменности, основанное его тестем, Комитет попечительства о русской иконописи. Граф Шереметев принял культурную «эстафету» Вяземских и открыл в Остафьеве музей.

А другая дочь Павла Петровича, Александра — жена действительного статского советника, егермейстера Дмитрия Сергеевича Сипягина (1853 — 1902). В 1899 году он сменил И. Л. Горемыкина на посту министра внутренних дел. Но его пребывание в этой должности оказалось коротким. В апреле 1902 года член Боевой организации эсеровской партии Степан Балмашёв выстрелами из револьвера смертельно ранил министра прямо в Мариинском дворце. Этот случай, наряду с убийством министра просвещения Н. П. Боголепова, открыл в России печальную статистику жертв возрождённого эсерами революционного террора, прерванную лишь энергичными действиями Столыпина.

Одну из младших ветвей рода Вяземских «прославил» своими нелицеприятными делами князь Афанасий Иванович. При дворе Ивана Грозного он занял одно из первых мест, пользовался неограниченным доверием царя и, конечно, стал одним из главных опричников. А когда царь организовал в Александровской слободе своеобразный опричный «монастырь», где сам Грозный считался «игуменом», Вяземский получил должность «келаря» — второго после игумена лица. О доверии к Вяземскому свидетельствует и то, что только из его рук принимал Иван Грозный лекарства, опасаясь, что другие могут его отравить. Но близость к трону в конце концов обернулась иной стороной. После опричного разгрома Новгорода царь расправился с некоторыми видными соратниками, попал в их число и Вяземский. На князя донёс один из его подчинённых. Якобы «келарь» предупредил новгородцев о приходе озверевшей «братии». Вяземского схватили, а потом забили насмерть палками.

Но вернёмся к «истокам» смоленской династии. Потомки Давыда Ростиславича правили в Смоленске до начала XV века. Среди смоленских князей можно назвать Мстислава (Фёдора) Давыдовича (ум. в 1230), заключившего договор с Ригой в 1229 году; его сына Ростислава Мстиславича, в 1239 году ненадолго захватившего стольный Киев и изгнанного оттуда Даниилом Романовичем галицким; представителей следующих поколений — Глеба Ростиславича (ум. в 1277), в княжение которого над Смоленским княжеством установился ордынский контроль, Александра Глебовича (ум. в 1313), Ивана Александровича (княжил в 1313 — 1359 годы), Святослава Ивановича, павшего в битве с литовцами в 1386 году.

Его сына Глеба Святославича великий литовский князь Витовт в 1395 году изгнал из Смоленска, посадив в городе своего наместника. Глеб Святославич погиб в августе 1399 года в битве с татарами на реке Ворскле, где сражался на стороне Витовта. Поражением литовского правителя воспользовался брат Глеба — Юрий Святославич, который в 1401 году возвратил Смоленск во владения своего рода. Но ненадолго. Хотя Юрий и пытался всячески сохранить независимость своих земель — его сестра Анна была женой Витовта, а дочь Анастасия вышла за сына Дмитрия Донского — Юрия звенигородского, родственные связи не спасли его княжество от завоевания. В 1404 году Витовт изгнал Юрия из Смоленска и занял город. Юрию Святославичу пришлось бежать в Москву, а затем в Торжок. Там он убил князя и княгиню Вяземских, а затем, терзаемый раскаянием, отправился в Орду, где и скончался, скитаясь по степи.

Сын Юрия Фёдор поначалу обосновался в Новгороде, но под напором Витовта уехал за рубеж. В 1413 году он появился на Констанцском соборе (проходил в южнонемецком городе Констанце), принявшем ряд важных для католической церкви решений. Самое известное из них — осуждение и казнь Яна Гуса.

Род смоленских Рюриковичей — потомков Давыда Ростиславича — сильно разросся. От него произошли многие княжеские и дворянские роды: князья Жижемские. Коркодиновы, Дашковы, Порховские, Кропоткины, Селеховские, Соломерецкие, дворяне Татищевы, Всеволожские, Заболоцкие, Губастовы, Шукаловские, Рожественские, Кисловские, Дмитриевы, Дмитриевы-Мамоновы, Даниловы, Внуковы, Резановы, Монастырёвы, Судаковы, Аладьины (Оладьины), Цыплетевы (Цыплятевы), Мусоргские, Полевы, Еропкины, Травины, Бокеевы, Карповы, Карповы-Долматовы, князья Козловские, дворяне Ржевские и Толбузины. Далеко не все из них оставили заметный след в русской истории, многие роды угасли ещё в допетровский период. Отметим лишь наиболее выдающихся потомков смоленских князей.

Князья Кропоткины. Князья Кропоткины известны в основном своим наиболее ярким представителем — знаменитым революционером и анархистом князем Петром Алексеевичем Кропоткиным (1842 — 1921). Судьба готовила ему блестящее будущее. Выпускник привилегированного Пажеского корпуса в Петербурге (окончил корпус с занесением имени на мраморную доску), камер-паж Александра II, он при производстве в офицеры просил определить его в Амурское казачье войско. В Сибири молодой князь служил сначала адъютантом военного губернатора Забайкальской области, а затем чиновником особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири. Здесь, в далёком и малоизученном крае Пётр Алексеевич смог практически применить свои обширные и глубокие познания. Он организовал несколько экспедиций по Северной Маньчжурии и Саянам, открыл прямой путь из Олёкминских золотых приисков в Забайкалье, выдвинул новые идеи об орографии и геологии Сибири. Русское Географическое общество, в ряды которого князь вошёл в 1868 году, отметило его сибирские исследования золотой медалью. В 1867 году Кропоткин вышел в отставку и приехал в Петербург, где учился на физико-математическом факультете Петербургского университета и одновременно трудился в Статистическом комитете Министерства внутренних дел. В Русском Географическом обществе он стал секретарём Отделения физической географии и не прекращал интенсивных научных занятий. Их итог — несколько крупных работ, опубликованных в «Записках» общества. Пётр Алексеевич предлагает всё новые и новые идеи, которые затем полностью подтверждаются. В частности, он предсказал существование Земли Франца-Иосифа и разработал оригинальную теорию материкового оледенения в четвертичный период, чему способствовало его участие в экспедиции, работавшей в Швеции и Финляндии. Проницательный ум, высочайшая эрудиция и разносторонность интересов обеспечили исследованиям Петра Алексеевича важное место в российской науке, прежде всего в географии, геологии и статистике. Князя Кропоткина по праву можно признать одним из выдающихся русских учёных, но с начала 1870-х годов в его судьбе произошёл крутой поворот.

Вместо подлинного служения своей Родине на научном поприще Кропоткин выбрал деятельность во имя химерических идей. Он решил посвятить себя революционной борьбе, чтобы в конечном итоге осуществить переустройство общества на справедливых, как ему казалось, началах. Побывав в Швейцарии и вступив в I Интернационал, князь-революционер сделался последователем анархизма, а затем и одним из идеологов этого направления общественной мысли. Но не только теория привлекала его. От слов Кропоткин перешёл к делу: в Петербурге примкнул к революционному кружку «чайковцев», вёл революционную пропаганду среди рабочих, пока в 1874 году не был арестован. После двухлетнего заключения в Петропавловской крепости ему удалось бежать из Николаевского военного госпиталя, куда его перевели из-за болезни. Князь перебрался за границу, где обосновался в Лондоне и сразу же включился в деятельность европейских анархистов. Среди последователей этого течения Кропоткин пользовался огромным авторитетом, после смерти Бакунина он, по сути, стал главой русского анархизма и разработал собственную социальную теорию — анархо-коммунизм. Вернулся на Родину он лишь в мае 1917 года.

После Октябрьской революции Кропоткин жил в Дмитрове и почти отошёл от революционной деятельности. Несколько раз он протестовал против политики «красного террора», но сам, к счастью, его жертвой не стал. «Апостол» анархизма мог воочию наблюдать гибель того старого мира, против которого он в своё время боролся. Похороны князя-революционера вылились в настоящую демонстрацию. Дело в том, что в тот день из московских тюрем были выпущены под честное слово вернуться заключённые в них Советской властью анархисты. Гроб с телом Кропоткина выставили для прощания в Колонном зале Дома Союзов (бывшем здании московского Дворянского собрания) — и это стало началом многолетней советской традиции.

Если Пётр Алексеевич Кропоткин активно участвовал в революционном движении, то его дальний родственник Дмитрий Николаевич (1836 — 1879) пал одной из его первых жертв. Он служил в лейб-гвардии Конном полку, на военной службе достиг чина генерал-лейтенанта, а в 1870 году был назначен харьковским генерал-губернатором. На этом посту он проявил немалое рвение в ликвидации студенческих волнений, за что и был застрелен народником Г. Д. Гольденбергом.

Большой вклад в геологическую науку внёс и ещё один князь Кропоткин — внучатый племянник Петра Алексеевича князь Пётр Николаевич (1910 — 1996), работавший в Геологическом институте Академии наук. Труды учёного посвящены вопросам тектоногеографии. Пётр Николаевич является одним из создателей современной теории мобилизма литосферных плит. Он одним из первых оценил возможности использования палеомагнитных данных для построения глобальных палеогеографических реконструкций, на примере различных регионов мира показал перемещение крупных блоков земной коры на многие тысячи километров. В 1992 году Пётр Николаевич Кропоткин был избран академиком Российской академии наук. Его сын — Алексей Петрович, доктор физико-математических наук, специалист в области ядерной физики. А в Институте археологии РАН работает Андрей Владиславович Кропоткин, область научных интересов которого связана с изучением черняховской культуры (его отец Владислав Всеволодович (1922 — 1993), доктор исторических наук, также был крупным археологом). Так научная стезя стала доброй традицией в роду князей Кропоткиных.

Дворяне и графы Татищевы. Не менее знамениты в научном мире имена представителей дворянского рода Татищевых — тоже ветви смоленских Рюриковичей. Фамилия Татищевых, по легенде, происходит от прозвища их родоначальника «Тать-ищ». Якобы первый из Татищевых Василий Юрьевич, служивший Ивану III, особенно прославился своим умением раскрывать всевозможные преступления, почему и носил такое странное прозвище («ищет татей», то есть воров, а ворами на Руси называли не просто грабителей, а любых государственных злоумышленников и бунтовщиков). Конечно, поверить в эту этимологию сложно. Вероятнее другое, слово «татище» означало просто «ворюга» (В. Б. Кобрин).

Фамилию Татищев обессмертил Василий Никитич Татищев (1686 — 1750), тайный советник, крупный государственный деятель и администратор, оставшийся в истории тем не менее как один из первых русских учёных-историков. Биография Василия Никитича насыщенна и динамична: удивляешься, в сколь разных областях он успел оставить свой след — яркий и оригинальный. Один из «птенцов гнезда Петрова», Татищев побывал и на полях сражений Северной войны, и на уральских горных заводах, ездил в Германию и Швецию, выполнял дипломатические поручения и размышлял над вопросами науки. По разнообразию интересов и занятий его можно сравнить разве что с Ломоносовым, хотя талант Василия Никитича был неизмеримо скромнее.

В 1719 году Пётр I поручил Татищеву составление российской географии. К тому времени Василий Никитич уже имел за плечами и артиллерийское училище, и составленную им «Практическую планиметрию» для межевания земель, стажировался он и в Германии, так что его обширные знания и практические навыки как нельзя лучше соответствовали выбору царя. Татищев подготовил записку о землемерии, межевании и составлении ландкарт, но чем дальше углублялся в географию, тем отчётливее понимал, что ею нельзя заниматься без знания истории. Историю и географию он видел двумя взаимосвязанными науками — одна без другой полноценно существовать не может. И поэтому в течение следующих 20 лет он собирает материал и осуществляет свой грандиозный замысел — написать полную и фундированную историю своего Отечества.

А пока поручения следуют одно за другим. В 1720 — 1723 годах Татищев на Урале, руководит горными заводами только-только набиравшего промышленную мощь региона. В 1724 — 1726-м он в Швеции, где следит за обучением русских юношей горному делу. С 1726 года работает в Монетной конторе. Новый взлёт произошёл в 1730 году, когда Татищев выдвинулся в первые ряды дворян — «шляхетства», выступивших против попыток членов Верховного Тайного Совета, навязавших императрице Анне Иоанновне кондиции, ограничить самодержавие. Во многом опираясь на поддержку таких людей, как Татищев, царица восстановила самодержавие, уничтожив связывавший её по рукам документ. Вскоре Татищев вновь на Урале, опять руководит Екатеринбургскими горными заводами, затем возглавляет Оренбургскую экспедицию.

Активность Татищева, его независимость, властный характер не позволяли ему мирно уживаться с другими администраторами. Возник конфликт с Шембергом, ставленником Бирона, волею судьбы вставшим во главе всего горного дела в России. Татищева отдали под суд, и только при Елизавете Петровне он вернулся к «нормальной» жизни. Но ещё в 1739 году он представил в Петербургскую академию наук первоначальный текст своей «Истории». С 1741 по 1745 год Татищев — губернатор в Астрахани. Последние пять лет жизни Василий Никитич провёл в своём имении, всецело отдавшись научным занятиям. Бессмертный памятник Татищеву — его многотомная «История Российская с самых древнейших времён». Он не просто был летописцем, бесстрастно фиксировавшим события далёкого прошлого, он был первым учёным-историком, критически работавшим с источниками, выстраивавшим собственную историографическую концепцию. Она вступила в противоречие с тогдашними официальными взглядами, а потому труд Татищева начали печатать только в 1768 году по инициативе Герарда Миллера. «История» Татищева — первая в ряду фундаментальных исторических описаний России. Именно ему мы обязаны введению в научный оборот и таких важных исторических памятников, как «Русская Правда» и Судебник Ивана IV 1550 года.

В XIX веке среди Татищевых появился ещё один историк. Сергей Спиридонович (1846 — 1906) окончил Александровский лицей и Сорбонну, находился на дипломатическом поприще, добровольцем участвовал в русско-турецкой войне 1877 — 1878 годов, а государственную службу сочетал с историческими исследованиями. Его перу принадлежат превосходные, с точки зрения исторической науки, труды по истории русской дипломатии и внешней политики, двухтомник о царствовании Александра II («Император Александр II. Его жизнь и царствование») и генеалогический компендиум «Род Татищевых, 1400 — 1900», в котором рассматривается история этой ветви Рюриковичей на протяжении 500-летнего её существования.

Дипломатической работе 40 лет своей жизни посвятил обер-камергер Дмитрий Павлович Татищев (1767 — 1845). Побывав послом в Неаполе, Мадриде, Гааге, около 20 лет он находился в качестве русского посланника при венском дворе. Известен как один из крупнейших русских коллекционеров, особенно примечательными были его собрания гемм и испанской живописи. Некоторые вещи из его сокровищ поступили потом в Эрмитаж. За свою деятельность в области изящных искусств Дмитрий Павлович удостоился избрания почётным членом Императорской Академии художеств.

На военной службе выдвинулся Александр Иванович Татищев (1763 — 1833). Он принял боевое крещение ещё в русско-турецкой войне при Екатерине II: в 1788 году секунд-майором участвовал во взятии Очакова. С 1808 года являлся генерал-кригс-комиссаром, то есть ведал всем военным снабжением русской армии, и в кампанию 1812 года докладывал Александру I об обмундировании и снаряжении войск. Генерал от инфантерии и сенатор (с 1823), в 1824 году он назначен военным министром и в этой должности оставался вплоть до своей отставки в 1827 году. Но гораздо более известен он как председатель Следственной комиссии по делу декабристов. Историки этого общественного движения сказали немало язвительных слов в его адрес. Как бы то ни было, старания Александра Ивановича увенчались успехом — в 1826 году, в день коронации Николая I, ему было пожаловано графское достоинство Российской Империи.

Надо сказать, что это не первый из Татищевых, кто удостоился такой чести. Ещё в 1801 году, в день коронации Александра I, графский титул получил генерал от инфантерии Николай Алексеевич Татищев (1739 — 1823), который в течение 20 лет командовал лейб-гвардии Преображенским полком — старейшим гвардейским полком России.

Столь же безупречно служил монархии и граф Илья Леонидович Татищев (1859 — 1918). Генерал-адъютант Свиты императора Николая II, генерал-лейтенант, он числился по гвардейской кавалерии. Когда для царской семьи настали тяжёлые дни, Илья Леонидович добровольно отправился в ссылку вместе с нею в Тобольск, а затем и в Екатеринбург («Раз государь желает этого, мой долг исполнить волю моего государя!»). В Екатеринбурге его вместе с князем В. А. Долгоруковым сразу же арестовали, а 10 июня расстреляли. Русская Православная Церковь Заграницей в 1981 году причислила графа Татищева к лику святых мучеников.

От брака Аграфены Фёдоровны Татищевой (1811 — 1877) с действительным тайным советником Александром Андреевичем Половцовым (1805 — 1892) родился Александр Александрович Половцов (1832 — 1909) — государственный секретарь (1883 — 1892), почётный член Императорской академии наук (1884), председатель Императорского Русского исторического общества (с 1879), под редакцией которого увидели свет 13 томов уникального «Русского биографического словаря» (изданы на его собственные средства) и многочисленные тома «Сборника Императорского Русского исторического общества», незаменимые издания для всех занимающихся русской историей. Сам Половцов был женат на воспитаннице барона А. Л. Штиглица Надежде Михайловне Июневой (1843 — 1908), внебрачной дочери великого князя Михаила Павловича (брат Александра I и Николая I). От этого брака родилось несколько детей, в том числе Надежда (1865 — 1920), жена графа Алексея Александровича Бобринского (1852 — 1927), историка и археолога, впоследствии депутата III Государственной думы и министра земледелия, и сын Александр (1867 — 1944), первым браком женатый на графине Софье Владимировне Паниной (1871 — 1957), активной деятельнице кадетской партии (член ЦК и товарищ министра народного просвещения в последнем составе Временного правительства), падчерице председателя партии кадетов И. И. Петрункевича.

Князья Дашковы. Громкую славу роду князей Дáшковых (которых не следует путать с дворянской фамилией Дашкóвых) принесла супруга одного из князей — Екатерина Романовна (1743 — 1810), урождённая графиня Воронцова. Сподвижница Екатерины Великой, участвовавшая в перевороте 1762 года, «Екатерина Малая» возглавляла два ведущих научных учреждений страны — в качестве директора Петербургскую академию наук, куда её торжественно «ввёл» великий Леонард Эйлер, и в качестве президента — образованную в 1783 году Российскую академию — академию русской словесности. Как организатор науки, Екатерина Романовна сделала очень много для обеих академий. В частности, именно она руководила составлением первого в России толкового словаря русского языка — знаменитого «Словаря Академии Российской», созданного и увидевшего свет в рекордно короткие сроки. Именно ей принадлежит честь создания седьмой буквы русского алфавита, буквы «Ё» (ныне, увы, несправедливо унижаемой), — случай беспримерный в истории. Яркая личность эпохи, одна из самых удивительных женщин России, она и сейчас пользуется неустанным вниманием исследователей и всех почитателей её незаурядных талантов.

О муже Екатерины Романовны, благодаря которому она и получила свою фамилию, известно гораздо меньше. Князь Михаил-Кондратий Иванович Дашков (1736 — 1764) прожил недолго. Он служил в гвардейских полках, некоторое время был посланником в Копенгагене, достиг бригадирского чина. Екатерина Романовна вышла за него замуж в 1759 году. Существуют две версии их знакомства: по одной, графиня увидела будущего супруга на улице и познакомилась с ним благодаря дружественному ей семейству Самариных, по другой, это произошло на балу, где на ухаживания князя Екатерина Романовна ответила словами, обращёнными к своему дядюшке: «Князь Дашков делает мне честь своим предложением и просит моей руки».

От этого брака родилось трое детей (сын Михаил умер младенцем). Дочь Анастасия (1760 — 1831) вышла замуж за Андрея Евдокимовича Щербинина (его сестра Елена — мать знаменитого Дениса Васильевича Давыдова (1784 — 1839)). Сын Павел (1763 — 1807), которого Екатерина Романовна очень любила и старалась воспитать на свой, просвещённый лад, служил адъютантом у Г. А. Потёмкина, недолго пробыл военным губернатором в Киеве, а с 1801 года занимал должность московского губернского предводителя дворянства. Он умер в чине генерал-лейтенанта.

Поскольку детей князь Павел Михайлович не оставил, то фамилия князей Дашковых указом Александра I в 1807 году перешла к графу Ивану Илларионовичу Воронцову (1790 — 1854), двоюродному племяннику Екатерины Романовны, и таким образом возник графский род Воронцовых-Дашковых.

Дворяне Всеволожские. Всеволожские (фамилия происходит от отчества, поскольку родоначальником Всеволожских был один из смоленских князей Александр-Всеволод Глебович), как и многие другие потомки смоленской династии, утратили княжеский титул. Однако род этот занимал не последнее место при московском дворе. Своим возвышением он во многом обязан боярину Ивану Дмитриевичу Всеволожскому, сыгравшему видную роль в событиях династической войны между московским князем Василием II и его родственниками. Более подробно об этих событиях говорится в главе, посвящённой Василию II. Здесь же отмечу, что именно Всеволожский стал одним из опекунов малолетнего Василия и добился для него в Орде великокняжеского ярлыка, оспариваемого дядей Василия — Юрием галичским и звенигородским. Всеволожский имел далеко идущие планы. Ему удалось породниться и с родом московских тысяцких Вельяминовых, и с суздальско-нижегородскими князьями, и с серпуховско-боровской династией. Честолюивый боярин намеревался выдать одну из своих дочерей за Василия II, а когда этот план не удался, переметнулся на сторону врагов Василия — к князю Юрию. Измена дорого стоила Всеволожскому. Он попал в плен и в 1434 году был ослеплён. Вскоре боярин умер.

Дата добавления: 2015-08-09