II. Горе и радость.

1. Горе.
В марте мы переезжаем. Диане 9 месяцев. Ну хоть кто-нибудь помог бы собрать вещи! Сама! Валид на работе, свекровь занята домом, да на ней еще Шушу и Джуди.
Посуда, одежда, белье, обувь – коробка за коробкой, запаковала; следующая – собрала – запаковала, следующая … В комнате сразу становится грустно – неуютно. Прощай, наше гнездышко!
Мы с Муной и Фатми с Любной уходим на нашу квартиру. Скребем, оттираем, моем с порошком, хлоркой. Стены, двери, ручки, полы. Чисто! Приятный запах. Можно переезжать. Большое спасибо, девочки, что помогли! Когда бы я одна успела?
В течение недели расставили мебель, разложили вещи, книги. Наконец, поставили нашей девочке ее кресло-стол. Посадили. Как ей нравится! Смеется, ручкой стучит по столу. Дали игрушки. Сидит, играет. Замечательное кресло! Читаю инструкцию: можно использовать несколько конструкций: кресло без стола, кресло со столом, кресло напольное, кресло с 2мя ручками, чтобы носить; качели. Ай да кресло! У меня сразу освободились руки. Полчаса в кресле, полчаса в бегунках, бегает за мной по всей квартире, не плачет: мама-то рядом. А я столько успеваю сделать!
Но что-то не так. Что-то меня тревожит. Что? Несколько дней не могу понять. О, боже! Ти-ши-на! Тишина меня тревожит. Мы же привыкли к шуму, ору, топанью. Как же хорошо в тишине! Спокойно! Длительнее и спокойнее сон у Дианы. Она не вздрагивает от неожиданных воплей. И вообще стала спокойнее. В первые дни все осматривалась, искала, где же бабушка, Муна, Шушу, Джуди? Нету! Стала более длительное время играть на ковре. Наступило лето. Девочка в одних трусиках. Самая любимая игра с водой. Бросает в ведерко игрушки, обливается, весело хохочет. Еще бы, в такую жару только и можно спастись от зноя.
Вечерами ходим к бабушке на крышу – там ветерок, прохлада. Вот только теперь я понимаю, почему все стремились сюда летом. Свежим воздухом подышать, освоить пространство на велосипедах, каталках, бегунках. Теперь и мы стремимся туда. Но когда выдается свободный вечер у Валида – идем в сквер, он в квартале от нашей квартиры. У скамеек там высажены розовые кусты, ветерок дует, розочки качаются, пахнут. Тянет ручки к ним доченька, смеется – дайте, дайте мне быстрее! Великолепно!
Ровно в год на бабушкиной крыше наша девочка пошла самостоятельно. Встала с четверенек, смотрит на меня, улыбается, зовет – мама, - а ноги несут совсем в другую сторону; идет не туда, куда хочет, а куда ноги несут. Вот где началась для меня работа: хожу следом, боюсь, как бы не упала – вовремя поддержать; как бы в рот чего не потащила – отобрать вовремя; как бы с кем не столкнулась – подхватить на руки вовремя. Другие мамки смеются надо мной:
- Что ты за ней ходишь, ничего не случится. Нет уж, вы как хотите, а я как знаю. Но они вроде жалеют меня: – Посиди, Наташа, вон Любна, Омар присмотрят. Нет и нет. Была я свидетелем, как старшие девочки нянчили нашу соседку Хелю-Диану. Играли, тащили в разные стороны, да разом и отпустили. Девочка ударилась головой о каменный пол – трещина основания черепа. Теперь ребенок не говорит, не ползает, не ходит. Забегая вперед скажу – девочка стала инвалидом. Поэтому и не сижу, а хожу по крыше следом. Старшая невестка Фатми говорит:
- Ничего, скоро надоест, перестанет ходить.
А свекровь отвечает – нет, не перестанет, Наташа не так ухаживает за дочкой, как вы, она глаз с нее не спускает, даже что-то делает, а вполглаза, вполуха смотрит и слушает – как ее девочка. Она и кормит Диану не так как вы – только рисом. И морковь трет, и с яблоком мешает, и пюре, и каши, и бульоны; а чистенькая она у нее какая; жила с нею видела, трусишки никогда не оденет – не прогладив, а вы и рубашки не гладите. Молчит Фатми, свекровь права, а мне не очень приятно. Прошу не говорить так, боюсь, начнется ревность, а ни к чему хорошему это не приведет. Соглашается свекровь. – Спасибо, мама! Понимающе улыбнулась, погладила меня по плечу.
Чтобы не показалась такой уж безоблачной наша жизнь, отмечу, что были и печальные и тревожные дни. Чего только стоил инцидент с кофточкой свекрови: а молоко я оставила, а сама побежала наверх; не только плиту пришлось скрести, так еще вонь стояла весь день. Несколько раз болела Диана.
В три месяца простыла. Было ветрено, я ее купала, а Шушу носился мимо, забегал посмотреть. Поддуло. Поднялась температура, сел голосок, сипит. Лекарства здесь удивительно хорошие. Но пока их прописал врач, пока принесли и напоили, пока они начали действовать, я места себе не находила. Спала ли в эти 3 дня, нет ли, не помню. Скорее всего, нет! Не жизнь – а черные тучи. Выздоровела доченька и снова – ясное солнышко!
И Валид молодец! Такой внимательный! Что попрошу принести – обязательно принесет, ничего не забудет. И с дочкой возится. Однажды, было Диане месяцев 7. Оставила я их одних. Валид хотел смотреть телевизор, а Диана не хотела играть одна – хныкала. Возьми папа и прикрикни на дочку. Она так удивленно на него посмотрела, уткнулась личиком в подушку и принялась так горько плакать. Растерялся папа. И на руках носил и прощения просил – ревет. Успокоилась, когда я пришла. Вечером принес Валид новые игрушки, подарил. В ладоши хлопает, смеется. Мир!
На новоселье нам надарили подарков – всего не перечесть: сковорода, тарелки, чашки, полотенца, постельное белье, красивый цветок в горшке. Чей? Никто не признается.
Пришла в гости бывшая жена Омара – Мирват. Увидела цветок, даже побледнела. – Откуда у тебя? – Не знаю.
- Выбрось, это плохой цветок!
- Да почему ты так говоришь?
- Это плохой цветок. Его кто-то подарил Сильве, они очень тогда с Башаром ссорились, до развода чуть дело не дошло; потом Сильва отдала этот цветок нам с Омаром, как видишь, мы разошлись, а цветок я сама относила Сильве назад. Выбрось его, Наташа.
Вечером рассказываю все это Валиду и добавляю, что я могла что-то и не так понять. Сходил Валид к матери, пришел мрачный, унес куда-то цветок, я даже не поинтересовалась, куда.
Так прошло лето. Мы использовали каждый благоприятный момент, чтобы вывести девочку в сквер, парк, за город, в 400 градусную жару не очень-то погуляешь.
Внезапно начались дожди, попрохладнело, начали дуть ветры. Наступила осень. В один из осенних дней случилось в нашей семье горе. Черная туча нависла над нами, черный ворон закаркал, черный ветер завыл. 27 октября жду Валида с работы домой. В 3 часа нет, в 4 – нет. В 5 побежала к Башару – позвони, Башар на завод, Валида почему-то нет. – Да все в порядке, Наташа, может быть уехали в Дамаск за сырьем. Какое сырье, если по нему можно было часы сверять, а если что-то намечалось – всегда предупреждал. Всегда!
Как успокоиться, если сердце ноет, даже валидол пила. А вся семья уже знала, мне не говорили. У Валида на работе в руках взорвалась реторта с серебром, обожгла глаза и он в больнице – оказывают первую помощь. Ничего не знаю – сижу, жду. Шаги по лестнице – нет, мимо. Стук в дверь – бегу, нет, не к нам. И в 6 нет, и в 8 – никого.
В 9 часов звонок. Открываю и в ужасе отступаю. Вахид вводит Валида. А я его не узнаю. Лицо черное, а левый глаз кроваво-красный. Откуда силы взялись – подхватила у Вахида, веду к дивану, усаживаю, сажусь на пол – разуваю, раздеваю, веду в ванную, молча стиснув зубы, понимаю: пришла беда – оттворяй ворота. Помогаю вымыться, одеться, кормлю. Молча. Обнимаю. Плачет он, плачу я.
- Наташа, Наташа, а если я ослепну, что с нами будет, Наташа? Ты меня бросишь?
- Дорогой мой, разве за это бросают? Бросают за измену, за предательство, за подлость. А в беде не бросают. Это наша с тобой черная полоса, это наша беда и нам надо, слышишь, надо ее победить. И победим! Я с тобой, я люблю тебя. А когда любят – не бросают!
Вахид приносит прописанные окулистом лекарства, показывает, как промыть, как заложить мазь, в какой глаз какой пипеткой какое лекарство капать. Чтобы не забыть – записываю и прошу принести обезболивающее. Приносит. Проводила в 1 час ночи Вахида, уснул Валид. И вот тогда меня прорвало – ручьи, реки, море слез. И все тихо, без единого звука, без шороха, чтобы не проснулись Валид и Диана.
А наутро потащилась ближняя и дальняя родня. Положено! И с каждым надо посидеть, поговорить, угостить кофе. А мне не до них. Мучается Валид, хнычет Диана. Бедная кошечка, брошена мамой, как чувствует горе. Идут, идут, какие-то тети, дяди, племянники, двоюродные и троюродные сестры. И видно, что многих-таки распирает любопытство. Спасибо Вахиду, выставил всех и наказал никому больше не ходить. Стало тише, спокойнее. Братья навезли овощей, фруктов, продуктов. У каждого свои дела, свои проблемы, свои заботы. А мы с нашим горем один на один. Сражаемся, прогоняем, а оно не уходит, вцепилось, поселилось – не уйду!
А я разрываюсь между мужем и ребенком. На лице одни глаза, под глазами черно. Черно и в душе. Помоги, господи, спаси глаза мужу. Врачи постановили, обожжена роговица левого глаза и это очень серьезно. Правый глаз здоров, только воспалительный процесс от гари, от копоти, от жара. Все пройдет, восстановится.
Операции никакой сейчас делать нельзя – сильное воспаление.
Звонит Фаиз, предлагает ехать в Москву, но, проконсультировавшись с окулистами, убеждается – надо ждать. Спасибо ему – передавал лекарства, линзы.
А через неделю умирает дядя Фаузи, брат отца. Дяди по матери – дальние родственники, дяди по отцу – близкие. Не ходить бы Валиду, сидеть бы дома, никто не осудил бы. Нет, не смог усидеть, пошел. И пробыл там целый день. Еще сильнее воспалился глаз. Господи, помоги!
Услышал бог мои молитвы – 9 ноября приехала мама. Сама после болезни, прихрамывает, но сразу включилась в наши тревожные, мучительные будни. Я вожусь с Валидом, мама с Дианой – кормит, гуляет. А Валиду плохо; когда удается снять боль, вижу – мучается душевно. Тревога за себя, тревога за нас с дочкой. Капризничает, стал покрикивать на меня. Не могу разжечь печь – бестолковая; (как выяснилось позже – дымоход был забит сажей) что-то не ладится с соковыжималкой – безрукая. Терпела, сдерживалась изо всех сил. Когда с утра уходит к врачу – плачу горько, безутешно. Жаль мужа, жаль себя. Почему, ну почему так случилось?
Смотрела мама, смотрела, начала потихоньку беседовать с зятем. Как она его жалела, как утешала.
- Смирись, сынок, ты же верующий. Скажи спасибо аллаху, что жив остался, что один глаз здоров, видит; ведь могло быть хуже. Больно тебе, понятно, перетерпи, принимай побольше обезболивающих. Станет тебе легче, позвоним Томе, у них хорошее глазное отделение, хорошие врачи. Она проконсультируется, что-то подскажет, посоветует. А потом, сынок, даже если не удастся сохранить глаз, не ты первый, не ты последний. Наш Кутузов тоже был с одним глазом, а прославил Россию, победил Наполеона.
А английский адмирал Нельсон! Тоже с одним глазом. А как его любила леди Гамильтон. Безумно! Успокойся, сынок!
Однажды пришел Валид раньше, обед еще не готов. А ему есть захотелось.
- Подожди, сейчас, сейчас уже будет готово.
Не стал ждать. С раздражением хлопнул дверкой холодильника, взял что-то холодное, ушел в гостиную.
Мама следом: - Сынок, не ешь, хочешь, чтобы желудок разболелся? 10 минут подожди. Сдержись, будь мужчиной! Ты почему сейчас видишь только себя? А ну-ка посмотри внимательно на Наташу. Ты заметил, как она похудела. Нет? А зря! На лице – одни глаза, плачет каждый день. Я понимаю – тебе плохо, больно, видеть никого не хочется. Смирись, пожалей жену, ей ведь тоже больно и трудно.
А тут и я с подносом: – Давай, дорогой, пообедаем вдвоем. Мама ушла к Диане. А мы так хорошо поговорили. Муж-то думал, что я более спокойно отношусь к его беде. Какое уж спокойствие? – давление стало подскакивать, сердце жмет. Извинился Валид, извинилась я перед ним. Живем дальше.
Понемногу утихли боли, понемногу стал успокаиваться Валид. А когда Тома четко, ясно сказала: - Да, в Москве делают операции по пересадке роговицы и вполне успешно, только надо переждать полгода. Повеселел мой муж, успокоился. В доме снова стало светло, радостно. Но помимо этого, поселилась в нем печаль, тревожные ожидания.
Мама была с нами самые трудные месяцы, очень помогла нам обоим справиться с горем, с болью. Спасибо тебе, любимая.
Большие перемены произошли и в арабском доме. Тяжело стало свекрови ухаживать одной за большим домом, Омар надумал жениться. И решила наша мать, что нужно ей купить благоустроенную квартиру, переехать в нее с Галей и Муной, а Омара с молодой женой оставить в арабском доме. Так и сделали. Хорошая квартира у матери. Да не хорошо в арабском доме. Молодой жене Омара только 16 лет, за мужем еще не научилась ухаживать, беременна. Куда ж еще и дом содержать в порядке?

2. В гостях.
Валид не работает, не бедствуем, но денег маловато. Хозяин завода платит зарплату, помогают братья. Большая семья завалила подарками: навещая больных, положено нести сладости и подарки. Большое одеяло на синтепоне от свекрови, тонкое, черное одеяло с красным орнаментом от Джамили, ковровая дорожка от Башара, набор кастрюль от Мухамеда, белье от Омара, выходной костюм от Вахида. И нас очень поддерживает эта моральная и материальная поддержка. Все кстати, за все спасибо.
Закончилась армейская служба Валида. Не устаю удивляться – зачем доцентов, аспирантов обязывают напрасно терять время. Ну, первые 4 месяца в действующей армии, куда ни шло, надо научить их хотя бы держать оружие в руках, пользоваться им. Но остальные 20 месяцев, 20, не 2, проводили, убивали время в архивах академии – перекладывали нужные и ненужные бумаги на полках. Разве получила страна какую-то пользу от такого времяпровождения? Но мне трудно оценить это правильно, поэтому и не берусь.
Глаз у Валида зажил, не болит, но он и не видит. А тут пришло время работать в университете. А это 3 часа езды в Дамаск, 3 – оттуда. Утрясли расписание – 16 часов, 8 – в воскресенье, 8 – в понедельник. В воскресенье уезжает в 5 утра, в понедельник приезжает в 1 час ночи. 4 дня продолжает работать на заводе.
Улеглись страсти, вошла в русло наша семейная жизнь, но навсегда осталась травма в душе, ожидание поездки в Москву на операцию. И, конечно, необходимость перевестись на работу в местный университет. Все эти проблемы решались всю весну 1997 года. В это же время свекровь переехала с дочками в большую 4х комнатную квартиру рядом с нами.
Наконец, визы проставлены, билеты куплены.
С трепетом выходим из самолета в Шереметьево. Встречают Фаиз и Анюта. Братья обнимаются, в глазах слезы. Аня приветлива и я очень этому рада – так хочу теплых контактов с нею. Мы не были в Москве 3 года. Не устаю удивляться – так изменилась белокаменная. Очень чисто, много новых зданий, светящаяся реклама. Большой европейский город. Очень красивый.
В институте глазных болезней Валида обследуют, рекомендуют пролечить воспалительный процесс обоих глаз, а уж потом вести речь об операции.
И мы решаем так: я с Дианой еду в Казахстан к родителям, Валид пролечится и тоже приедет. А остальное так, как решит профессор.
9 июня 1997 года. 3 года я не была дома, не видела папу, Томашу, Нияза, Линушку. Волнуюсь, сердце стучит, стучит, стучит. Родные, любимые лица. Обнимаю, сердце пропускает один стук – я дома! дома! дома! Когда обняла папу – защипало в глазах. Родной мой, каким молодцом выглядит, не постарел нисколько! Томочка! Обнимаемся, хлюпаем носами вместе. А Динка с Линой уже щебечут, смеются, тащут куда-то старую собаку по имени Боська.
Как замечательно дома!
- А где же пельмени? – Садись, садись, доченька, усаживай Диану; все готово, все ждет вас.
И побежали дни за днями. Лина целый день с нами. Целый день играют сестренки. Разница в 7 лет, но играют. Лине нравится опекать, развлекать маленькую. Очень соскучился за мной папа, каждую свободную минуту стремится к общению, по его вопросам видно, что все уже слышал от мамы, но хочет еще услышать из первых уст.
- Трудно ли общаться с родственниками? Но это бытовой язык, а литературный? Ты начинала учить, почему оставила это занятие? Надо учить язык, вырастут дети, тебе надо работать! Не зря же мы тебя учили в Московском университете.
- Как складываются отношения с родственниками? Какие они люди? Легко ли с ними жить? Как они относятся к тебе, друг к другу?
- Почему отец не живет с семьей, почему оставил младших детей без помощи, а что говорит по этому поводу твой муж?
Всех вопросов не запомнить, часто наши разговоры спонтанны. Чувствуется родительская тревога за нас всех, за меня. За страну вообще, - бедная, безводная, с неразвитым производством, с угрозой израильской, турецкой агрессий.
12 июля у Томаши юбилей – 30 лет. Отмечают в кафе. Тома такая нарядная, красивая, так и светится от счастья – приятно быть в центре внимания, приятно такое обилие цветов, теплых слов, поздравлений, комплиментов.
Обе мы прослезились, когда тамада представил меня, приехавшую из далекой Сирии поздравить сестру. Поздравляю сестренку, желаю ей всех благ на земле; все у нее есть – прекрасная квартира, машина, Нияз любит, как в первые годы, Линушка растет без проблем. Дай, господи, здоровья сестричке, только здоровья!
Очень много времени проводим на даче и это приятные часы. Порядок на участке идеальный – ни травинки, ни соринки. Все цветет, плодоносит. Красивым разноцветьем пылают клумбы, аккуратны грядки – мама в своей стихии, ее любовь к земле видна в каждом растении, в каждом плоде.
А уж девочкам здесь такое раздолье – играют с водой, из песка строят башни, замки, пекут торты, украшают все цветами с клумб. Я было забеспокоилась:
- Ой, дети, не рвите цветы, они такие красивые, да и бабушке это вряд ли понравится.
Мама смеется: - Пусть рвут, завтра новые распустятся.
А они, действительно, цветут, цветут, не убавляются; последний раз мы были на даче в конце сентября, а клумбы все еще пестро выделялись на сером фоне.
10 августа приехал на целый месяц Валид. Воспаление пролечили, операция назначена на начало октября. Знакомство с папой, Томой; с Ниязом знаком уже давно, 4 года назад приезжал в Москву; Лину покорил подарком – роскошная белая кошка в шляпе; с мамой встретились тепло, как будто и не расставались. А Диана забыла за этот месяц папу, чем очень огорчила Валида.
- Не огорчайся, сынок, много лет назад мы оставляли Тому у бабушки с дедушкой. А когда приехали за ней, ко мне сразу пошла, а, глядя исподлобья на Диму, сказала:
- К дяде не пойду, дядю буюсь.
Повеселел мой муж. Контакты были восстановлены на следующий же день.
Мне так приятно, что Валид понравился моим родным; у них с папой нашлись общие интересы: оба работают на производстве, связанном с функционированием плавильных печей. Папа – металлург и рассказывает о плавке металла, чугуна; Валид же плавит стекло. Процессы, конечно, разные, но есть общее в технологии. Папа подарил Валиду много книг по производству стекла. Очень они друг другу понравились.
Удивил нас Валид на даче. Оказалось, что многие овощи он видел только на рынке, ел их, а вот, как растут, никогда не видел. Картошка, морковь, свекла, редис – как их отличить по ботве? Городской житель.
Гуляем по набережной. Река – синяя, синяя; зелень – яркая, яркая. Город только что стал столицей – благоустраивается, украшается. Фотографируемся на память, и это будут хорошие снимки.
- Как хорошо, дорогой, правда?
- Да, хабиби, красиво, спокойно!
Ходим в гости к Томе, к отцу Нияза Андрею Николаевичу. Радушные приемы, сувениры на память. Мы даже день рождения Валида, 2 сентября, отметили. Такой замечательный праздник устроили: гостей назвали, стол накрыли; цветы, торт. Очень расстрогался Валид. Этот месяц запомнился своей яркостью, необычностью; все не так, как в Сирии. Все приветливы, радушны, все искренне сожалеют, что уже пора расставаться и так же искренне желают ему успешной операции.
- Счастливо, дорогой мой, пусть все пройдет удачно, благополучно. Обняла и не могу оторваться. Счастливо!
За всеми этими событиями я как-то не успеваю рассказывать о нашей девочке. Солнышко, как она согревала наши израненные души, неугомонная наша непоседа. Чего она только не творила, как не проказничала! Перебираю фотографии – многие ее подвиги удалось снять.
• Я стираю, вынимаю белье из машинки, оглядываюсь, где же корзина? А она уже сложила игрушки в корзинку, села сама в нее – не дам!
• Одела бабушкины бусы, морковь в руках, с важным видом ходит по квартире – что бы натворить? Не успеваю оглянуться, как она наклонилась, морковь на дорожку и закручивает ее. Все это буквально в считанные секунды.
• Ой, папочка, ай-да молодец, оставил сигареты. Сейчас я их разорю! Берет пачку, вытаскивает, ломает сигареты, заталкивает их назад и еще тянет за рукав: - Иди, смотри, что я натворила!
• Мамино вязанье! Как интересно! Уж тут-то я постараюсь вовсю. Распустила клубок, вытащила спицы, что-то дергала, закручивала, еле распутала.
• Забралась в ванную, а там таз с водой. Как была в одежде, в обуви села в таз, кричит: - Мама! Хорошо, вода была теплая.
• Оставили блюдо на диване. Замечательно! Села в него, в руках веер, стучит: - идите-ка, смотрите, вот она я!
• Нельзя оставить открытыми ящики тумбочек, стола, шкафа – тут, как тут! Почистила я туфли, понесла их в коридор. Ну, сколько меня не было? – Секунд 40. Возвращаюсь. Мои розовые тапки, щеки этой разбойницы измазаны серым кремом. Хорошо, что в рот не успела взять!
Такими вот проказами очень быстро приучила нас к порядку: все ящики мгновенно задвигались, предметы, вещи – повыше, чтобы не достала; ничего, чем бы могла навредить себе. А уже смотреть на нее – одно удовольствие. Зелёные глазки блестят от радости, весело смеется, сама такая красивая, счастливая – глаз не оторвать!
У Валида болит глаз. Залезла к нему на диван, ластиться, щебечет, ничего не понять, что говорит; а она то обнимет, то целует в щеку. Любимая кошечка, всегда в хорошем настроении, всегда улыбается, не помню даже, чтобы она плакала просто так, или ныла. Нет! Веселье и буйство так и хлещет из нее, заражает нас, и мы легче переживаем наши черные, печальные дни.
В Сирии нет собак, а кошки только дикие, хотя и живут вблизи домов, в руки не даются, да их никто и не пытается брать, а мальчишки так норовят забросать камнями. А Диночка, как увидит кошку, бежит, хочет схватить: - Мяу, мама, мяу!
А тут у бабушки в Астане кошек в избытке. Увидела проказница спящего кота под скамейкой, тихо-тихо подошла, забралась на скамейку, легла, головку опустила, смотрит. Потрогать хочется, но побаивается. Любопытство побеждает – опустила руку, трогает. Приоткрыл кот один глаз, другой – моя девочка пищит от счастья. Сплошной восторг!
Укусила Линушку. Той, бедненькой, так больно, заплакала. Я Лину жалею, прижала к себе, глажу, шепчу всякие успокоительные нежности; Диану ругаю: - Плохая, видишь, как Лине больно. Подошла агрессорша, обнимает сестричку, гладит, прижимается: - Прости! Высохли слезы, помирились. Еще пару раз кусала, а потом, как отрезало. Поняла, что это больно, что это плохо!
Смотрю на Лину и вдруг озаряет – а ведь арабских братьев и сестер будет моя дочка больше знать, больше любить.
И так грустно стало, защемило. Сердце от мысли, что дочь моей единственной сестры моя дочь будет видеть редко и в итоге их судьбы совсем разойдутся, что даже заревела от обиды. А на кого обиделась. Сама выбрала свою судьбу!
Валиду делают операцию, на 7 октября взяты билеты в Дамаск. Нам надо собираться. Последние дни в родительском доме грустные, печальные. Казалось бы, за 3 месяца можно было и наговориться, и насмотреться и, даже, надоесть друг другу. Не насмотрелись, не наговорились.
Обнимаю всех в последний раз. Дрожат руки, да что там руки, душа, сердце дрожат – милые, когда теперь увидимся.
- До свидания, до свидания!
А когда самолет сел в Дамаске, я, как-то даже, с облегчением вздохнула: - Ну вот, наконец-то, дома! И сама себе очень удивилась: - Вот тебе и раз! Дома!
- Теперь это мой дом, моя страна, здесь жить и расти моим детям.
Дома нас ждали. Квартира убрана, еда приготовлена, холодильник забит. Бабушка светится от счастья:
- Ну как, сынок, глаз? Видишь?
А сынок не видит. Знаменитый московский профессор не подшил веко, а сразу пересадил роговицу; слеза не стала задерживаться и донорская роговица не прижилась, помутнела – образовалось бельмо. Забегая вперед, сразу оговорюсь, что через 2 года после мучительного напряжения, болей, несмотря на постоянное лечение – капли, мазь, мазь, капли – глаз вытек.
Болит глаз, болит душа. Это у него. А у меня болит сердце – пью валидол, валериану, валокардин.
- Помоги, господи, мужу, ну, сколько можно, господи!
А жизнь не стоит на месте. У Вахида с Фатми родился 4ый ребенок – Хасан. Фатми ласково зовет его Хассуни. Лейла-Фуфу вымолила себе у аллаха девочку. Назвали Гиба. Галя вышла замуж и уехала с мужем в Эмираты, зарабатывать на квартиру, машину, мебель. У Муны появился жених – Усама, живет в Лабакли, и братья, ну, ни как не хотят отпускать Муну в чужой город. Обжилась на новой квартире наша бабушка: докупила новые шторы, заказала новую мебель в комнату дочерей, перетянула заново миниатюрные диванчики, мебель в салоне. Бываем у нее 2-3 раза в неделю. Вот тогда простор нашей дочке – бегает, кричит, топает, также как и все дети. И все мое воспитание – насмарку. Чужой пример заразителен и внушения матери забываются. Арабское же воспитание, вернее его отсутствие, предполагает предоставление детям полной свободы. Вот и скачут, вот и визжат, вот и топают, кому сколько хочется, кому как хочется. А так не должно быть, не должно! Как убедить мужа? Как решить эту проблему? А это уже проблема, да какая!
Живем дальше, и жизнь не стоит на месте: стремительно несутся дни, недели, месяцы.
- Наташа, не пора ли вам подумать о втором ребенке? – Это свекровь.
- Какой ребенок? С этим неизвестно что будет. Да и куда его рожать? В марте хозяин выгонит из квартиры, куда идти с 2мя детьми?
Смеется: - В арабский дом, он большой, всех примет, всех вместит.
И развила моя свекровь бурную деятельность: поговорила с братьями, навела справки на цены на квартиры. В новом городе они дешевле, площадь больше, но там проблема с продовольствием – почти нет магазинов. А без машины в такую даль не наносишься.
Судили, рядили и так и сяк. Решили: покупать квартиру в старом городе, рядом с домами матери, братьев.
И вот тут я столкнулась с проблемой. Договорились о покупке квартиры в христианском районе. И район понравился, и квартира, и цена приемлема. А назавтра пригласили свекровь посмотреть. А она в платочке – сразу понятно - мусульманка. Как увидел маклер платочек – сразу удвоил цену.
- Но ведь вчера была другая цена?
- А сегодня такая. Понятно, увидели, что мусульмане и таким образом отказались от нежелательных покупателей, а, значит, и соседей.
Кстати, чтобы не возвращаться больше к этому вопросу, оговорюсь сразу: мои подруги, Таня и Оксана, тоже мусульманские жены. А познакомились в сквере еще с 2мя русскими женщинами. Дети рядом играют, мы общаемся. Как узнали, что моя семья мусульманская, отсели. Ну и дурищи! В России не верили ни в бога, ни в черта, ни в церковь не ходили, ни в Библию ни разу не заглянули. А тут: нет бы русским вместе держаться, одна диаспора. Встала я, увела Диану и ни разу потом к ним не подошла. Хотела потом одна из них продолжить знакомство, но я через себя не переступила. Я гордая!
Нашли другую квартиру, часть денег заняли, часть – взяли ссуду в банке, продали все мое арабское золото – не жаль! Зато 4х комнатная квартира! Наша! Своя крыша над головой!
Это – гостиная, здесь будет кабинет Валида, тут – конечно же, детская, а вот эта комната – наша спальня. Диане заказываем большую кровать и наша девочка в 3 года спит одна, в своей комнате, на своей большой кровати. Расти, зайчик!
В январе мы переезжаем, а в марте новость – у нас будет ребенок! Кто же будет? Так сама хочу сыночка! Будет защитник Диане, хочу угодить мужу, знаю, что, если будет девочка, придется еще рожать. А тут еще мама в письме – а вдруг 2 девочки, Валид-то из двойни. Дети здесь очень дорого стоят, и мы оба хотим только 2х детей. Господи, дай сыночка! И хотя Валид говорит: - Кого бог даст, - не верю! Для арабского мужчины не иметь сына – беда. В доме напротив живет полька Ивона, у нее уже 3 дочери – 11; 9 и 2х лет. Снова беременна, ходит грустная, неразговорчивая – ясно: опять девочка. Моя подруга Таня родила 2ую дочку и что-то особой радости тоже не вижу. Господи! Пусть будет сынок!
В 4 месяца – УЗИ. Вижу на экране своего ребенка: ручки, ножки, головка. Что-то переворачивается в груди.
- Господи! Мой заинька, такой крошечный; сердце замирает, из глаз слезы; будь, кто будет, я уже сейчас его безумно люблю. Лишь бы был здоровенький. И вдруг вопль Валида: Сын! Сын!
- Как ты узнал?
- Да я смотрю на компьютер, а он рисует – мальчик! О, хабиби!
- О, аллах, спасибо! – Аллах – это я сказала? Я! Валид обнимает: - Хабиби! – Интересно, за сына, или за аллаха? Ладно, потом разберемся. Кто разбираться-то будет? Придется самой.
Но мой прехитрый муж услышал то, что хотел услышать. На следующий же день подарил мне Коран на русском языке. Ладушки, как получится!
Нет бы держать новость в секрете, а вдруг компьютер ошибся? Валид тут же растрезвонил всей родне. У всех уже есть мальчики. Поэтому поздравления искренние, желают мне спокойно выносить моего сыночка, желают здоровья.
- Шукран!

3. Башар.
С именем сыну нет проблем. Валид давно мечтает, если будет мальчик, то только Башар. Башар, Башура, Шура. Рождайся, быстрее, сынок!
Безумно рады мои родители. Мама тоже волновалась, боялась, что может быть девочка, а то и две. И мама пишет, что приедет в октябре. Как хорошо! Будет с кем оставить Диану, мама помогает в первые недели.
Решаем, как только немного спадет жара, перед рождением сына сделаем ремонт, чтобы и мама приехала в уже красивую квартиру. Но она опережает нас; самолет есть в начале октября, а будет ли еще в октябре – (рейсы чартерные) неизвестно. И мама решается. 5/X в 2 часа дня звонок: - Дети, вы где? Я уже тут, в аэропорту. Будете забирать, или лететь назад? – Мамуля, через 20 минут будем.
Сначала мама тормошит Диану, обнимает, дарит подарки: а потом осматривает квартиру. – Хороша! Жаль только, что окрашена. А мы хором: - Да ремонт будем делать, ремонт; мы просто не ожидали тебя так рано.
О ремонте следует сказать особо. Сначала 2 дня сантехники работали в душевой, ставили итальянский унитаз. Мы слышали только возню, стук, а их практически не видели – не положено посторонним мужчинам смотреть на чужих жен, а тут еще две женщины, две иностранки. И вовсе не положено. Сделали свое дело, вышли в подъезд, сидят на лестнице, ждут хозяина. Расплатился – шукран!
Принес Валид альбом с образцами обоев – каких только нет, все красивые выбрали: эти – в гостиную, эти – в спальню, эти – в детскую. Пришел мастер, обмерил комнаты, посчитал количество обоев. За два дня два мастера, не привлекая никого в помощь, дважды переставляли мебель, откручивали и прикручивали розетки, выключатели, да высота комнат 3,7 м, все сделали, все красиво. Мы их практически и не видели. Получили деньги: - Бай! Светильники и шторы обновили в последнюю очередь. Не квартира, а картинка. Села в кресло, отдыхаю. Все блестит, сверху льется мягкий свет, приглушенно поет магнитофон. Сынок, как для тебя старается папа! Уж помню, с какой помпой встречали Диану, а тут – превзошли самое себя. Мы ждем тебя, сынок!
Перехаживаю неделю, перехаживаю другую. – Дорогой, ну что же ты? А дорогой копил силенки, чтобы появившись на свет 29 ноября в 10 часов утра, требовательно заявить о себе. Так кричал, не могли успокоить сестры, няни. Замолкал у груди. Зайчик, похож на папу. Вот и будет наше продолжение, от него родятся внуки и правнуки. И протянется ниточка в века, а в ней моя частичка! Расти, солнышко, расти любимый!
Очень боялись, как бы Диана не стала ревновать – были случаи, видели и последствия. Поэтому постоянно рассказывали ей, какой он маленький, беспомощный, как он любит уже свою сестричку. Пошли Диана с папой покупать подарок братику – отличный набор погремушек. Дочка и сама с ними поигралась, ожидаючи братика. И как только он родился, Валид принес ей от него подарок – парту и стул к ней. Очень удивилась наша проказница: - это все было в животе у мамы? А видели бы вы ее, когда ей дали малыша подержать на руках! Ручонок не хватает, чтобы сильнее обхватить, прижалась к нему, в личико заглядывает – братик! Очень хорошо встретила братика, помогала бабушке купать его, переодевать, менять памперсы, штанишки. Без брезгливости уносила наполненные памперсы, с удовольствием подавала одежки, проходя мимо, наклонится поцелует “згире саби” (маленький мальчик). Очень быстро наша умница усвоила, что нельзя громко петь, кричать, топать, если малыш спит, но уж когда он бодрствовал, то ей разрешались все ее проказы. С гордостью показывала малыша родственникам и даже незнакомым людям на улице. Очень гордилась им. Еще бы – не у каждого есть живая кукла!
Как было жаль маленького, когда ему сделали обрезание, каким был беспокойным, плакал. Плакала и я: - Крошечка, как тебе больно, как мне тебя жаль, как взять твою боль себе?
Но я понимала, что так положено, через неделю сынишка успокоился, зажила ранка. Оправилась и я. Через 10 дней мы уже гуляли с малышом в сквере. Я не рассказывала вам, что я одела платочек? Нет? Ну так, расскажу сейчас.
Мама среди прочих подарков привезла мне красивый платок. Посмотрели мы друг на друга и промолчали. Молчим об одном и том же. А до этого свекровь несколько раз заводила разговор о том, как милостив аллах ко мне: - Вон Галя ходит без платочка – первый был выкидыш, вторая девочка Муна тоже без платка и тоже, что хорошего?
На этом разговоры заканчивались, как в песне – в каждой строчке только точки, догадайся мол сама. Я и догадываюсь. Дочка и сынок, как хорошо, что второй сынок! А когда выписывалась из роддома, одела платочек. Никто ничего не сказал, свершилось то, к чему все шло. Только мама поцеловала и сказала: - «Ну что же, Натик, ислам так ислам». – О, аллах, вручаю тебе себя. Да свершится воля твоя.
Ходит в подготовительную школу наша девочка. Когда 15/IX отправила первый раз, сидела, глаз с часов не сводила, не могла дождаться часу дня. А до этого все лето учила самостоятельно есть, правильно мыть руки, снимать и одевать штанишки. Бегу к автобусу (школьный, утром собирает детей и везет в школу, в час дня развозит по домам). Уже машет рукой, улыбается: - Мама, мне нравится школа, нравится тадж (награда, ободок на голову). Мне дали за то, что я хорошо себя вела. Ух! Отпустило сердце, улеглась тревога.
- Мама, а ансе (учительница) сказала, что я плохо говорю по-арабски.
- Потому тебя, котенок, и отдали, чтобы ты научилась хорошо говорить по-арабски.
Дома только разговоры о школе:
- Пришел мадир (директор) и со всеми знакомился, со мной тоже. А потом мы играли во дворе. – Завтра пойдешь? – Да, пойду, меня там будет ждать ансе (учительница) и девочка, забыла как зовут.
Вот так сразу привязалась к учительнице, школе, ни разу не плакала, не капризничала. А через 3 месяца уже читала какие-то стихи, суры из корана, калякала в тетради, приносила все чаще тадж – теперь уже за работу на уроках. А родственники поражаются – их детям по 4, 5 лет, а они все больше молчат. А свекровь говорит: - Это ее родители учат, занимаются с нею, а вы своих не хотите учить. Опять прошу не говорить так, не противопоставлять нас остальным.
К часу дня мы успевали сделать все домашние дела: выкупать наследника, покормить его, прибрать все в доме, а затем встречали Диану, и шли гулять в сквер, чтобы девочка набегалась, наигралась - нагуляла аппетит. (Ест очень плохо, с уговорами, со сказками, с обещаниями не знаю чего, со всеми атрибутами антипедагогических воздействий).
Пока я кормлю дочку, мама возится с внуком. Признается мне: - Вот вы у меня девочки, первые внуки – девочки, а к этому ребенку какое-то иное чувство; я не люблю его больше, нет, но любовь моя вперемежку с восторгом что-ли. Так бы и возилась с ним, так бы и тискала, смотри, какой хорошенький!
А малыш и правда хорош: большие, вполлица глаза, улыбается, машет руками, ножками. Головку стал держать в месяц. Сейчас, в 3, хорошо держит погремушку, но управлять ею не может: опустит руку – бьет себя по колену, поднимет – по лбу, хорошо погремушка мягкая!
С 3х месяцев мама ставит его себе на колени, поет ему песенки, учит подпрыгивать. А он, как гриб-боровик, упругий, скачет, смеется. Засыпает, в основном, у груди. Иногда в кроватке: подвесим ему звенящие игрушки, они медленно вращаются под тихий перезвон, малыш смотрит, смотрит и засыпает.
Уже установился какой-то режим, и мне легче управляться со всеми домашними делами, ориентируясь на него. Скоро уедет мама, и тогда я останусь только с мужем и детьми.
Кроме будней, мы устраивали праздники. Новый год. К приходу Дианы поставили и нарядили елку – Папа Ноэль (дед Мороз) принес. – А сам куда делся?
- Разносит елки другим детям.
- А к нам придет еще?
- Да, принесет тебе подарок.
- Ура! Бежит звонить по телефону арабской бабушке, чтобы поделиться новостью. Кстати, в свои 3,5 года Дина очень хорошо говорит по телефону – здоровается, прощается, отвечает на вопросы спокойно. Особенно любит с нею говорить Вахид.
Вечером идем гулять. Во многих домах елки выставлены на балконы, в машинах едут Деды Морозы, звенят в колокольчики, поздравляют прохожих с Новым годом! Возвращаемся к 12 домой, накрываем стол, чокаемся колой и “нечаянно находим” подарок от Деда Мороза. Счастью нашей дочери нет предела.
День рождения мамы.
Не успели проводить Новый год, 11/I день рождения мамы. 10/I ходили, купили ей букет цветов, торт; для компании Диане пригласили дочку Омара и Мирват – Джуди. Почему-то из всех детей, мама любит ее больше всех, всегда привозит ей подарки, приглашает в гости. Дина что-то старательно малюет (рисует она плохо). Получается не разбери что, но она дарит свой рисунок бабушке, рассказывает и показывает где что нарисовано. Та, естественно, в восторге: - Спасибо, котенок, я так рада!
А когда разрезали торт, Дина говорила: - Это маме, это Джуди, это Диане, это папе, а эту розочку бабушке, она именинница. Не эту, папа, вот эту – белую.
9 марта мы пригласили всех моих подруг: Оксану, Таню и Наташу. Наташа – новая подруга, принимала роды и консультирует нас по вопросам гигиенического ухода за сыном. Она из Караганды, 4 часа от Астаны, где живут мои родители. И уже это объединяет. Она на 10 лет моложе меня, но это не смущает. Наташа гинеколог, будет работать, когда подтвердит свой диплом. Муж ее, Ади, стоматолог, учился в Караганде. Хорошая пара, оба высокие, красивые. Мы поставили русский расписной самовар, купили торт, Таня принесла эклеры, Оксана – печенье, Наташа – мороженое. Пир на весь мир! Перезнакомились, пьем чай, болтаем. Отдушина! А дети отдельно: Маша и Оксанины Талат и Мурад. Наша Диана хозяйничает, выкладывает игрушки, книги – берите все, не жалко. Маша долго мира терпеть не может, обидела Талата, тот так горестно Оксане: - И что я ей сделал? Помирили. Снова играют. Слушала, слушала мама, а потом и говорит: “Подружки, послушайте, дети-то ваши говорят по арабски”. Вот так, восточная кровь победила и наше желание общаться по-русски, и то, что с родителями тоже говорят по русски, а сами отдельно – по-арабски!

Дата добавления: 2015-08-09