I. В арабском доме

Валентина Мелисова

Исповедь восточной женщины.

I. В арабском доме

1. Пропадаю я.
Стоило ли пересекать 3 границы, чтобы теперь, стоя на площадке сторожевой крепости (единственной достопримечательности в этом городе) задать себе вопрос:
- Зачем надо было, имея прекрасное московское образование, московскую прописку, все, что было со мной за 30 лет, сменить так неожиданно, стремительно и бесшабашно, на эту чужую страну, чужих людей, чужую религию?
Шорох сзади, оглядываюсь – никого, шорохи слева, справа – легкий ветерок.
Куда ни повернусь, всюду выжженные солнцем, бесцветные дома, чахлая редкая зелень. Только высокие минареты мечетей оживляют пейзаж.
- Куда ты попала, Наташа? Русская, христианка, как ты оказалась здесь?
- А, действительно, как?
Я на вечеринке по поводу Нового года. Подружки – Таня и Ленушка так зазывали, так суетились, обещали какое-то знакомство. А мне было лень! Лень встать с дивана, лень одеться, нанести макияж, лень даже подумать, что из теплой, уютной комнаты нужно выходить в сырой, промозглый вечерний воздух. Но уж очень старались подружки: щебетали-щебетали-уговорили. Ну, ждите!
Собираюсь, одеваюсь медленно. Я вообще копуша. Терпеливо ждут. Критически оглядываю себя в зеркало: среднего роста, скрытная, с распущенными каштановыми волосами я иногда нравлюсь себе. Нравлюсь и сейчас. Хороша!
И вот я в совершенно незнакомой компании – нарядная, красивая, веселая. С кем-то здороваюсь, с кем-то целуюсь, с кем-то знакомлюсь.
И чувствую на себе внимательный восторженный взгляд огромных черных глаз. Поворачиваюсь, как в замедленной съемке в кино, и … утопаю в них. Назойливо звучит песня Успенской «Пропадаю я».
Да нет, это я пропадаю. Это про меня песня, но пропадаю не одна, с ним вместе. Непривычное имя Валид. Очень созвучно с именем мамы. А может быть это символическая значимость?
И я пропала в течение недели: встречи, цветы, духи, улыбки, обжигающие поцелуи, влюбленные взгляды. Никогда за мной никто так не ухаживал, да и ухаживать-то было некому: мальчишки-сокурсники не умели ни руки подать, ни цветы подарить, ни комплимент из себя выжать. И никто никогда не шептал ласково и нежно: «хабиби» (любимая). И не распускал мои роскошные каштановые волосы, чтобы целовать их, целовать, целовать.
В моей душе поднималась горячая волна, захлестывала разум, сознание – пропадала я.
А потом начались бурные, стремительно убегающие дни и недели. Мой любимый защищается; тема диссертации сложная, мудреная; но он блестяще, убедительно рассказывает, объясняет, показывает. С волнением слушаю – голос уверенный, очень хорошо раскрывает тему.
Мне очень приятно слышать высокую оценку строгой профессорской комиссии:
- Отлично, молодец; пусть ваша тема принесет пользу вашей Родине. Пусть успех сопутствует вам!
Защитился Валид и улетает в далекую Сирию – это его Родина. Он должен после аспирантуры быть в своей стране, срочно должен проходить армейскую службу.
В голове только одна мысль: - Как же я без него? Как я останусь одна? Пропаду я, пропаду!
Спасает беготня. Бегом вверх-вниз по лестницам, учреждениям, метро. Надо сфотографироваться, сдать документы на международный паспорт, упаковать вещи, съездить к родителям в Казахстан – повидаться и попрощаться; заказать билет в далекую Сирию, которую на карте-то никогда не встречала, а про их знаменитые Галанские высоты думала, что это в Голландии.
Тепло и уютно в родительском доме. Внимательная, всепонимающая мама, заботливая, но почему-то грустная, иногда замечаю слезинки в ее глазах.
- Дорогая моя, ну что же ты так волнуешься, не на век же расстаемся. Не грусти, не плачь. Обещаю тебе, я буду счастлива, буду!
Очень спокойный, как всегда уверенный папа. Он даже гордится мной:
- Молодец, дочка! Отчаянная, не боиться. За любовью стоит идти на край света.
Любимая Томаша, сестричка-лапушка, грустит с мамой, понимает, что видеться так часто, как раньше, не будем. Озорница Линушка, шумная, веселая, неугомонная, не дает никому покоя в доме. Молчаливый Нияз, принимает все, как есть: все хорошо, если человеку, действительно, хорошо.
Вот и вся моя семья. Самые дорогие моему сердцу люди. Любимые, не так уж я уверена, как кажусь. Собираться – собираюсь, а вот, что ждет меня там – не пропаду ли? Ответа нет.
Нияз, Валид - мусульмане. Значит, мама – мусульманская теща? Интересно! Какая, вообще, интересная жизнь.
А вечером задумчивый, нежный голос в трубке: - Хабиби, ты меня не забыла? Я жду тебя, хабиби! С этим голосом я засыпаю. Как хорошо быть «хабиби».
И снова Москва. Это лето было таким жарким, но я не замечала ни изнуряющей жары, ни гроз, ни ливней. Я, как угорелая, носилась по Москве: получала паспорт, ставила визы, покупала подарки для многочисленной родни в Сирии.
Вверх-вниз по лестницам, с автобуса на троллейбус, с троллейбуса на метро. Утро, ночь – сутки прочь. Прочь кусочек моей жизни в первопрестольной. Когда-то теперь я тебя увижу, белокаменная красавица, давшая мне так много за 12 лет жизни здесь? Грустно, очень грустно прощаться.
1 августа 1994 года. Шереметьево. Меня провожают Танюшка и мама. Накануне ночь не спали. Мама плачет, а я уговариваю:
- Мамочка, ну, не плачь! О чем ты плачешь? Ну, была бы у меня приличная квартира в Москве, или жених-миллионер. Очнись, мама, ничего нет, ничего не жаль. Ну зачем так сказала?
У линии паспортного контроля останавливаюсь, поворачиваюсь. Мамино лицо не вижу, но знаю – плачет. И вдруг щенячья какая-то грусть переполняет душу: еще не поздно, стоит только повернуть … Реву, но решительно делаю шаг вперед. Прощайте! Пропадаю я.
В Дамаске +450 в тени. Рядом со мной Валид. Вижу, чувствую – счастлив, как, впрочем, и я. А вокруг масса народу.
- Это старший брат Вахид, это – младший Омар, это племянница Хайди, это младшая сестра Галя. Это, это, это …
Рябит в глазах, имена мелькают, как воздушные шарики – вьются, кружат над тобой, а не поймаешь. Пропадаю!
Едем. Дорога ровная, обсаженная цветущими олеандрами, кипарисами. Зелено, бьют фонтанчики. Очень интересная своеобразная архитектура. Дома многоэтажные, балконы застеклены матовым стеклом – от солнца, от посторонних глаз. Почему «глаз» - непонятно. Большой дом в 6 этажей, а в середине подъезд только в 2, почему?
- Потому что крыша 2го этажа куплена этим квартиросъемщиком, захочет – достроит еще, когда увеличится семья, захочет – со временем продаст.
В зеркале вижу настороженный строгий взгляд старшего брата. Вряд ли я им понравилась. Шляпа, платье с короткими рукавами. Держусь свободно, смело; разговариваю, глядя прямо в глаза. Не восточная женщина, нет!
Но любимый рядом, погладил руку, коснулся губами уха: - Хабиби!
Снова в зеркале строгий взгляд. Но меня тревожит совсем не этот взгляд, меня волнует встреча со свекровью. Какая она – маленькая восточная женщина, закутанная в черное? Ждет ли меня и как ждет, все-таки чужестранка.
Волноваться волнуюсь, но все равно любопытство берет верх. Верчу головой, разглядываю окрестности. На окраине Дамаска какой-то табор: мужчины в широких цветных балахонах, чалмах, женщины закутаны по самые глаза, голопузые грязные ребятишки – бедуины? – Да, это место их кочевья.
Сразу за городом пустыня. Желтые барханы, желтые каменные карьеры, маленькие поселения – 2, 3 домишка со скудной растительностью. Деревня? Ну и ну!
Чем ближе к северу, тем зеленее: вдоль дороги посадки кипарисов, сосен: вокруг деревень сады, виноградники, фисташковые плантации, огороды. Все тщательно ухожено.
Проезжаем 2 маленьких городка: - Хоме и Хому. На улицах многолюдно, непривычная речь, непривычная одежда.
В Халеб, город, который должен стать моим родным, приезжаем поздно вечером. Но нас ждут. Многочисленные дети, невестки, внуки.
Но я смотрю только на одну женщину. Маленькая, худенькая, в цветном шифоновом платье, спокойно и строго смотрит на меня. И я оставляю всех приехавших со мной, иду к ней, обнимаю и говорю: - Мама.
Дрогнули губы, заискрились глаза, целует и шепчет такое знакомое слово: - «Хабиби».
Я плачу и она плачет. Она – потому что боится, что мне тут не понравится и я увезу ее сына в Москву. Я – потому что всего боюсь. Но, глядя в ее глаза, вдруг понимаю: - Не пропала я, не пропала. Мне будет хорошо в этом доме.

2. В арабском доме.
Арабский дом. В нем я прожила 2 счастливых года …
Я сплю и мне очень жарко. Открываю глаза, осматриваюсь. Большая комната с очень высоким потолком и жужжящим вентилятором. Обставлена красивой новой мебелью; особенно мне нравятся маленькие изящные диванчики, обтянутые белой парчой. Красивая стенка, стеллажи с книгами, письменный стол, большая кровать, на которой я лежу, тумбочки, столики. А у трюмо! Духи, косметика, дезодоранты; в ящиках – одежда, обувь, все, необходимое для гигиены. Дорогой мой Валид! Это он, ожидаючи меня, отремонтировал комнату, заказал мебель – всю в розовых тонах, под цвет узора на обоях. Кра-с-и-во! Но его нет рядом. Это вечером свекровь строго сказала:
- Ты невеста, а невесте положено спать до свадьбы одной. Вот завтра придет шейх, свершит обряд бракосочетания, вечером отпразнуем свадьбу и тогда будете жить вместе в этой комнате. Улыбаюсь: - Ладушки, как скажете.
Обхожу весь дом. Он каменный, двери из алюминия и стекла. Стекла в дверях, окнах тонированные. Тоже от солнца и посторонних глаз? Интересный дом, совершенно не похож на европейский. На 1 этаже большая, около 100 м2 площадка, выложенная красивым узором из камня. По периметру комнаты.
От массивной металлической двери налево – туалет. Интересно! Унитаз вмонтирован в пол, обложен красивой плиткой. С правой стороны маленький гибкий шланг, включаю – тугая струя воды. Понятно – вместо бидэ. Очень удобно! За поворотом - салон, большая комната, одну стену которой занимают встроенные шкафы, посередине – большое зеркало, под ним – часы. Буквой Г в ряд составлены кресла со множеством маленьких подушечек. На полу большой матрац – все обтянуто красивым велюром. Обе эти стены затянуты шторами – шелковые, белые с узором. Довершает обстановку большой шкаф-сервант: здесь телевизор, видеомагнитофон, статуэтки, хрусталь. В углу раскладной стол. Значит, здесь едят, отдыхают, ведут беседы за каким-то делом. (Так оно и оказалось).
Рядом маленькая комната матери: кровать, шкаф, маленький столик, сейф, тумбочка (на ней фото молодого красивого парня со счастливой улыбкой – в траурной рамке). И сама хозяйка – такая маленькая на большой своей кровати.
Кухня. Ничего общего с европейской. Газовая плита с дополнительными электроконфорками, над ней вытяжной шкаф. Рядом мойка, над ней большая удобная полка-шкаф. Посуда на этой полке французская – коричневая с острыми углами. Длинный ленточный стол (около 2х метров) для готовки. Над ним навесные полки, под ним – шкафы. И все. Ни стола, ни стульев, да и ставить их здесь некуда; от плиты до ленточного стола не более метра, двоим, точно, не разойтись. Душевая – ничего интересного. В комнате сестер обстановка примерно, как в нашей комнате, только мебель коричневая.
Гостиная – большая, светлая, с красивыми шелковыми шторами. Одна стена – сплошь встроенные шкафы. В них красивая посуда, вазы из хрусталя, богемского стекла. Напротив – очень красивые диваны. Между ними столики, стол побольше, 2 кресла. В углу тумбочка с полками – на них кассеты, магнитофон. На стене картина, над окнами какие-то изречения из корана, выполненные на шелке красивой арабской вязью.
В этой комнате сегодня зарегистрируют наш брак.
А далее – пространство под лестницей. Здесь в ряд стоят огромные морозильник, 2 холодильника и чудо бытовой техники, которое я до этого видела только по телевизору: огромная стиральная машинка-автомат.
Поднимаясь по лестнице к нашей комнате на каждой ступеньке красивые цветы в горшках.
Крыша всех нижних комнат – большая Г-образная площадка, огороженная металлической решеткой. Над площадкой натянут пестрый полосатый тент, думаю, от солнца, от дождя. Вся крыша обнесена высоким не менее 4х метров забором, над входной дверью, на высоте 2,5 метров 2 окошка, видимо, чтобы смотреть, кто звонит. Рядом с нашей комнатой бассейн с красивым фонтанчиком (как замечательно отшлифованы в камне экзотические звери и птицы).
Вокруг бассейна в кадках цветущие кустарники, лианы; поднимаясь по проволоке, они красиво переплелись по стенам над фонтанчиком. Поверху гирлянды из цветных лампочек. Интересно, зажгут их сегодня?
Перехожу на следующую площадку. На большой каменной скамье сложены постели, прикрытые ярким ковром. – Ага, значит, здесь спят в самое жаркое время года.
На противоположной от скамьи стороне диваны, телевизор, телефон, на большом ковре подушки, подушечки. Понятно – это зона отдыха, общения, приема гостей. В переходах, на площадках, у решетки обилие мягкой мебели – диваны, диванчики, пуфики, кресла.
Плюхаюсь в одно из них, вытягиваю ноги – неужели устала?
- Доброе утро, хабиби! Понравилось?
- Очень понравилось, дорогой, доброе утро.
Целует: - С приездом, хабиби, пусть этот дом будет счастливым для тебя.
Валид рассказывает, что дом представляет архитектурную ценность старого города, отреставрирован и охраняется мэрией. Без специального разрешения нельзя ничего перестраивать, достраивать, менять облик дома.
Внизу слышно шлепанье босых ног, чувствуется запах кофе. Просыпается семья, начинается самый знаменательный день в моей жизни.
Знаменательный и суматошный. У нас много дел: уборка, приглашение гостей, парикмахерская. Привезли кресла – наверх; звонок в дверь – забирайте ваш торт. Вот это торт – не менее 5 кг, испечен и украшен во французском ресторане.
Но главное не это. Главное – мое свадебное платье. Трепетное волнение, даже руки немного дрожат. Волнуется и Валид – угодил ли, подошло ли к фигуре, не узко ли, не широко.
- Ты моя царевна лебедь. - Сердце гулко стучит и падает куда-то в ноги. Прекрасные цветы в волосы. Действительно, царевна-лебедь.
Выхожу к гостям – тишина.
- Ну все, не понравилась, не такая, как они. Господи, что же теперь будет? А потом аплодисменты, комплименты мне, поздравления Валиду.
- Какая необыкновенно красивая невеста:
- Слава богу, пронесло!
Арабская свадьба – это не русская свадьба, ничего общего, ничего!
Пришел шейх, прочли молитву; оговариваются и подписываются условия брачного контракта; запись регистрируется в книге. Подписываем мы, подписывают свидетели. Я уже не невеста. Жена. Все улыбаются, поздравляют: - Мабрук. - Всем отвечаю: - Шукран (спасибо). И что-то поет, поет в душе – жена, жена, жена!
Гости – около 50, родственники. Привлекают внимание женщины. Красивые прически, макияж, обувь, одежда и обилие золота – кольца, серьги, цепочки, браслеты. Много! Когда поют и танцуют, золото блестит, переливается, позвякивает в такт музыке, как сопровождение к оркестру.
Украшен весь верхний этаж – шары, цветы, блестят гирлянды, шумно, весело.
Нет вина, нет угощений, нет многочисленных тостов и поздравлений; слава богу, нет этого разнузданно-веселого «горько», зато свекровь, тетя, старшая золовка Джамиля неоднократно желают счастья, здоровья, любви, красивых и здоровых детей, чем больше, тем лучше. Эти поздравления сопровождаются специальным ритуалом восклицаний (похожих на крики индейцев). Много музыки, всем весело. Танцуют даже дети. А когда устают, валятся здесь же на ковер, возятся, пищат, хватают танцующих за ноги.
Следующий ритуал – одаривание невесты. Дарят с обязательными пожеланиями деньги, но в основном – золото. Вот почему на женщинах много золота – оно начинается со свадьбы. А если учесть, что у меня и своего достаточно (спасибо мамочке), то теперь я напоминаю себе новогоднюю елку. Танцую со всеми и слышу позвякивание золота уже на себе. Тоже восточная женщина?
Последний ритуал – угощение. Вкатывается столик с тортом. Мы вдвоем, в полной темноте, одним ножом, должны его разрезать. Волнуюсь, но удается. Все аплодируют, снимают этот эпизод на видео. Неожиданно для себя, вдруг начинаю кормить тортом Валида. Мужа! И это снимают на видео.
Огромный торт разрезан и разносится гостям, предлагаются напитки – шипучие, холодные, безалкогольные. На несколько минут устанавливается тишина. Замечаю, что успокоилась, а то волновалась по поводу и без. Во-первых, не зная языка, многого не понимала, а Валид просто не успевал переводить; во-вторых – танцую не так, в-третьих …, в-четвертых …
Но любимый рядом, знаками, жестами, словами поддерживает меня:
- Ничего, ничего, хабиби, все замечательно, все хорошо!
Наконец, все устали, прощаются, расходятся. Мы всех провожаем и остаемся одни.
- О дорогой! Я так счастлива, так благодарна тебе за праздник, за твою любовь.
И несутся, катятся волны нашего счастья в этом необыкновенном доме, где все не так как в России.
Даже пол моется не так. Из длинного шланга поливается водой, а шваброй с поролоновой прослойкой-щеткой вода подталкивается к сливу. Быстро и удобно.
А стирка? Одно наслаждение. Закладываю белье, засыпаю меркой порошок, набираю программу и включаю. Машина сама стирает, полощет, кипятит, полощет, отключается – освободите меня. Красота!
Для мытья посуды множество порошков, гелей, жидкостей. На любой вкус! И кожа на руках мягкая, не шелушится, не краснеет. Одно удовольствие.
Угощение гостей – сплошная экономия. В России, чтобы угостить 10 человек надо выложить месячную зарплату. А здесь испекла шарлотку, налила всем по чашечке кофе – и все угощение. Остальное компенсируется общением, беседой. Все счастливы и довольны. Нет шарлотки – арбуз, нет арбуза, только кофе. И все равно все довольны и счастливы.
- Спасибо, Наташа, очень вкусный кофе.
- Ну и ладушки. Митсалями. (приходите еще).

3. Город
Около месяца я в Халебе. Старый город – это наш район, частные дома (я лично вижу только заборы и двери, а домов – нет), узкие улочки, переулки, лабиринты – нетрудно заблудиться. Но я не хожу одна – обязательно в сопровождении.
- Уж очень ты на нас не похожа, будешь привлекать внимание чужих мужчин, - объясняет сестра Валида Муна. Это ей я обязана знакомством с домом, его традициями, с городом – старым и новым; с родственниками. Она показала мне мечети, православные храмы, еврейскую синагогу. Оказывается, арабы делятся на христиан и мусульман, есть целый огромный еврейский квартал.
А я-то считала, коль Израиль воюет то с Палестиной, то с Ливаном, да и часть сирийской территории оккупирована им, то арабы должны ненавидеть евреев. Ничуть не бывало, благодаря политике Хафиса Асада, все 3 религии тихо и мирно сосуществуют рядом.
В новом городе более широкие улицы, стандартные дома, квартиры большие по площади, в нем чище.
Валида нет, он уже несколько дней в армии, а я одна в этом доме, без знания языка, традиций. Но день за днем я присматриваюсь, втягиваюсь поневоле, вхожу в быт семьи, постепенно накапливаю словарь.
Готовим со свекровью. Она покажет, я делаю. Обе молчим. О чем говорить. Одни и те же овощи, такое же мясо, куры, но вкус готовых блюд совершенно непривычный, иногда я даже не могу есть из-за обилия специй, лимонной кислоты. Мать заметила, стала откладывать мне еду в отдельную кастрюльку, а специи показала – сыпь сама.
Какая внимательная! Благодарно обнимаю. Снова дрогнули губы, заискрились глаза: - Бинти (дочка).
Идем гулять втроем: я, Муна, свекровь. Ведут меня в торговый центр. Все 1 этажи в домах – лавки, лавчонки, магазинчики, кофейни, кафе. Устаю вертеть головой: здесь посуда, здесь обувь, тут белье, там ткани; на каждом шагу ювелирные лавочки. Витрины блестят, переливаются. Разбегаются глаза, а если учесть вопли зазывал, то разбегается и голова. Выручает Муна, отводит на более спокойную часть улицы; сидим, отдыхаем. Обращаю внимание на небрежность нарядной толпы. Весь мусор бросают себе прямо под ноги – какие-то коробки, пластиковые пакеты, обертки от конфет, стаканчики от мороженого, просто оберточную бумагу.
Сегодня в программе знакомства – рынок. Идем. Улица. Заворачиваем за угол – рынок. Прямо перед жилыми домами на скамьях, ящиках, прилавках, циновках – обилие овощей и фруктов. Чего только нет? Ананасы, киви, лимоны, грейпфруты, бананы, хурма, виноград, дыни, арбузы – горами. Нет никакого порядка, никакой гармонии; разноголосый шум, тут же едут автомобили, автобусы, велосипедисты; вон упряжка с мулом – все это движется, звучит, сигналит. Шум неимоверный. Теперь я понимаю это выражение – “восточный базар”. Его главное назначение – купля-продажа.
Зато фрукты и овощи отменные: сочные, крупные, благоухающие. Так и просят:
- Возьми меня; нет меня, меня;
- Вот я тут, тут – не туда смотришь.
- Ты почему мимо прошла?
- Вернись, вернись, а то лопну.
В результате получасового хождения выползаем из этого ада с полными пакетами превосходной продукции. Я и раньше ела много фруктов, уж в Москву-то их везли со всего света. Но такого обилия, качества, сравнительной дешевизны – не было. Это надо просто увидеть своими глазами.
На 7ой день в отсутствии Валида, рано утром звонок в ворота. Через ступеньку скачу по лестнице.
- Мин (кто?)
- Открывай, хабиби!
Обмираю: - Дорогой, какое счастье!
Смеется: - Целых 3 дня счастья.
- Как ты тут?
- Хорошо! - Не верит.
А позже, когда свекровь показывает, как я впервые мыла пол, как вертелась волчком, чтобы рассмотреть все в торговом центре, как шарахалась на рынке от машин и от продавцов, весело хохочет и говорит:
- Ничего, хабиби, привыкнешь. А что же тебе больше всего понравилось?
Я сначала рассказываю, что удивило: - Почти не работают светофоры. Водители выезжают на встречную полосу, встретив знакомого, останавливаются, болтают; стоящие за ними отчаянно сигналят, кричат. Наговорившись, приятели разъезжаются, утихает шум.
- А аварии были?
- Нет, аварий не видела.
- Вот видишь, уже не плохо. Смеется.
- Очень не нравится, что нет урн, а прохожие, куда ни попадя, бросают мусор, - не пройти. Ужас!
- А утром?
- Утром чисто.
- Вот и гуляй утром, чтобы не видеть.
- Не нравится, что кинотеатры только для подростков, для свадеб. А я в кино хочу.
- Ну, Наташа, повзрослей!
- Не понимаю, как меня найдет письмо от мамы, ведь нет названий улиц, номеров домов.
- Обязательно найдет.
- Очень не нравится шум: лавки открываются с шумом; продавцы приветствуют друг друга через квартал и все это не шепотом; газовики стучат ключами по газовым балонам. И все это в 6 утра.
- К этому привыкай, девочка! Никуда не денешься.
- Не нравится, что к нам на крышу каждый день приходят родственники с детьми, а это по 10-15 человек. Дети купаются в бассейне, кричат, дерутся, топят друг друга, а мамки на другом конце громко делятся новостями, да так, что не слышат детей, совсем не обращают на них внимания.
Валид молча разводит руками.
- А что же все-таки нравится?
- Нравятся ювелирные лавки и то, что часть моего золота уже сейчас можно обменять.
- Нравится обилие трикотажа, его качество.
- Очень, ну очень нравятся фрукты и сравнительно дешевые цены на них.
- Нравится вечерняя прохлада, шум фонтанчиков на аллеях.
- Мне очень нравится гулять в ваших парках и скверах.
- Ну вот видишь, хабиби много чего и хорошего. Молча улыбаюсь ему, беру за руку и мы медленно поднимаемся по лестнице в нашу красивую комнату.
Эти три дня, действительно дни счастья. Валид прямо-таки гордится мной, что я так вписываюсь в арабский дом, налаживаю контакты с родней. Каждый вечер мы с ним ходим гулять в большой парк. Еще в начале века он заложен и разбит французами. Деревья, кустарники так расположены, что не закрывают газонов, клумб, а как бы оттеняют их. Светильники по 2-3 составляют определенный интерьер парка. На клумбах, рабатках много ярких крупных цветов. Кусочек Европы в самом центре Ближнего Востока?

4. Родственники
Всего у моей свекрови 10 детей, одного – Бассама, нет в живых, случайно в Ливане попал в перестрелку и погиб. Его большой портрет, увитый вьющейся зеленью, висит на стене гостиной; как входишь в дом, сразу видишь его улыбку. Такой же, но поменьше, стоит на тумбочке в спальне матери. Но большая память ему – 3 внука бабушки носят это имя. Очень красивый молодой человек! Жить бы да жить! Часто замечаю, как подходит мать к портрету, гладит, целует, разговаривает с ним, плачет. Для матери он живой.
Еще один сын, брат-близнец моего Валида, Фаиз, после аспирантуры остался в Москве, женился на москвичке; он, как две капли воды похож на моего мужа. Уже в отсутствии Валида зашла как-то к нему в офис и обмерла – прическа, поворот головы, взгляд, ну вылитый Валид; так ослабели ноги, присела, попросила воды.
- Что с тобою, Наташа? Ты так побледнела.
Конечно, сразу призналась. Файза я знала уже 2 года, присмотрелась к нему, привыкла, по-своему я его люблю. Он молодец! Преуспевающий бизнесмен, сумел в Москве организовать производство и распространение парфюмерии, кожгалантереи. И у него это прекрасно получается. Каждое воскресенье он звонит матери. Если Валида по какой-то причине не было, и он пропустил разговор с братом, то очень огорчается.
Остальные дети живут в Халебе отдельными семьями, в отдельных квартирах, у каждого по 3-4 детей.
Старший Вахид, ему 40 лет, коренастый, курчавый. Не такой уж строгий, как показался мне вначале. Скорее ответственный, за всю большую семью, за мать. Что бы не произошло в семье, все ждут его совета, решения.
Каждое утро он приходит к матери; они пьют кофе, обсуждают происходящие события, решают какие-то проблемы. Вахид зоотехник, хорошо разбирается в политике, читает газеты, у него одного собрана маленькая библиотека. Он твердо знает, чего хочет от жизни, жены, детей. Строгий; очень переживает, что дети учатся слабо, а он хотел бы видеть их в университете. Поэтому иногда они получают от него хорошую трепку. Мне жаль бывает в таких случаях его девочек, жаль и его самого – такой серьезный, умный, а в этом вопросе беспомощный. У них с Фойми большая 4хкомнатная квартира, удобная, даже с ванной, что здесь редкость. Растет у них сын Бассам, неслух, каких поискать.
Мухамед и его жена Лейла, в семье ее почему-то зовут Фуфу, ей нравится. Очень религиозная семья. Все пошло от Фуфу, зимой и летом она ходит в черном, с закрытым лицом, руками. Уж как ее разглядел Мухамед, когда женился? Мухамед так же приобщился к религии, в силу своих религиозных чувств, он не должен смотреть на женщин, разговаривать с ними. Это очень мешало ему, когда открыл свой магазинчик, чуть не разорился. Продал, купил маршрутное такси, совсем не обязательно смотреть в лицо тех, кого везешь, да и разговаривать тоже. Они даже свою, в общем-то, хорошую квартиру продали в христианском квартале и перебрались в мусульманский район. У них двое мальчишек – Бассам и Мухамед. Фуфу мечтает о девочке.
Интересная семья у Башара, ему 30 лет, жене Сильве 38. У них большая 6тикомнатная квартира, отремонтирована, хорошо обставлена. 3е детей – Ханди, Санди, Эдди. Башар в детстве потерял ступню правой ноги, поэтому, став взрослым, все просчитал и понял – дорога в университет заказана; надо работать и много, чтобы добиться чего-то в жизни. Что и сделал. Возил товары из Иордании, Ливана, Турции. Постепенно открыл свой магазин, купил парикмахерскую, несколько квартир, которые сдает. Красивый, интеллигентный, немного ироничный, добродушный и гостеприимный. В его магазине всегда людно, купив что-то, мужчины не торопятся уходить от веселого продавца, иногда пьют с ним кофе, болтают. Своего рода клуб.
Самый младший из братьев – Омар. Маленький, юркий. Омар очень неплохо закончил школу. У него прямо-таки способности к языкам; хорошо говорит по-английски; сколько с ними живу, без году неделя, а Омар уже усвоил много русских слов и, если говорить медленно, кое-что понимает. Способному мальчишке учиться бы в университете, но отец не поддержал это стремление. Омар много работал с Башаром, купил 2хкомнатную квартиру, где они сейчас живут с Мирват и дочкой Джуди. Хотя Омару 25 лет, но, по-моему, у него еще не сформирована активная жизненная позиция, он толком не знает, чего хочет, часто подчиняется чужому мнению. В семье он веселый, беспечный, его очень любят все племянники.
Старшая сестра Джамиля. И она, и ее муж Уафа упитанные, добродушные. Живут в маленькой 3хкомнатной квартире. Хозяйством занимается Джамиля, а готовит Уафа. Оставшись сиротой, Уафа жил у старшей сестры, она-то научила его вести хозяйство, готовить. У него неполных 7 классов, никто в свое время не оказал ему материальной поддержки – так и остался Уафа безграмотным, где только не работал, сейчас он завхоз в больнице, с окладом в 4000 лир. Поэтому семья живет в стесненных обстоятельствах, у Джамили нет золота. Оказывается, на него в свое время купили эту квартиру. В семье 4ро детей. Старшей, Омар – 9 лет, младшей Нур – 5, мальчишки-погодки: Бассам – 2х лет и Абусауд – годовалый. Джамиля часто оставляет маленьких на попечение 9летнй Омар, а я удивляюсь – как не боится?
Следующая Муна. В 16 лет вышла Муна замуж, родила сына Иеушу, а через год умер муж. Осталась Муна без средств к существованию, живет на иждивении большой семьи. Сейчас устраивается на работу учительницей в школу.
И самая младшая сестра Галя. Она целыми днями пропадает у Башара, дружит с Сильвой (это с разницей в 20 лет), присматривает за их детьми, помогает Сильве в хозяйстве.
Хочу отметить, что все сыновья очень уважительно относятся к матери, любят ее. Ее решение, ее слово много значат в этой семье. Мне кажется, что меня эта большая семья приняла доброжелательно из-за хорошего отношения матери ко мне и из любви к Валиду. Мужчины все труженики: в 6 утра встают, чашка кофе – и на работу. В 3 часа идут домой обедать, да еще несут какие-то покупки, продукты. С 3х до 5 – сиеста, как во всех южных странах. В 5 – снова чашка кофе и снова на работу, до 10-12 часов.
Женщины – хранительницы домашнего очага; растят детей, следят за их учебой в школе, готовят, убирают, содержат в порядке квартиры, любят наряжаться, ходить по магазинам; вечерами, когда наступает вожделенная прохлада, гуляют с детьми. Очень любят собираться вечерами на крыше арабского дома. Невестки очень уважительно относятся к свекрови, советуются с нею по всем вопросам, даже по таким щекотливым – нужно ли рожать еще одного ребенка. Дочери любят мать, но какая-то это тусклая любовь, без привязанности, без близости. Они хотят от матери услышать не совет, а получить деньги. С этим мне предстоит еще разобраться.
Вот я и рассказала о родственниках, объединенных в одну большую семью.
Но большая семья – это и большие проблемы: кто-то с кем-то поссорился, да так, что не разговаривают месяцами и их приходится мирить; кто-то на кого-то обиделся и не хочет прощать обиду, а простить все равно придется, иначе как жить; кто-то кому-то вовремя не отдал долг, а это уже дело чести. И все это громко обсуждается на нашей крыше, причем в присутствии детей, что мне совершенно не нравится.
Все эти проблемы, как ручейки стекаются в арабский дом, где полновластно и единачально правит мудрая женщина – моя свекровь. Преклоняюсь перед нею, люблю ее за любовь ко мне, за то, как она (может быть не в восторге от того, что сын женился на иностранке) сумела внушить уважение членам семьи ко мне, сама никогда не показала ничем, что она недовольна этим браком. Чужим объясняет, какая я воспитанная, культурная, что у меня грамотные родители, что я никогда не пререкаюсь с ней, всегда внимательно ее слушаю. Я бы может и вступила в пререкания, да не зная языка, ну, ни как не могу! Поэтому когда говорю с нею, или она со мной, то внимательно смотрю ей в глаза. Вот еще бы понимать, что она говорит.
От 8 детей (Галя еще не замужем) у нашей бабушки 16 внуков – 9 девочек и 7 мальчиков. И бывает, что иногда они все собираются на нашей крыше. И тогда это настоящий Содом! Писки, визги, беготня – рябит в глазах, закладывает уши. Вот Бассам Вахида лезет по перилам – того и гляди, ухнет на каменный пол. Любна и Люма – старшие сестры - именно этого боятся и галдят наперебой, чтобы крепко держался, а наверху уже стоит мать, чтобы успеть поймать и, если удастся – нашлепать. Вот Шушу отбирает велосипед у Мухамеда. И тот и другой вопят изо всех сил. Муна и Фуфу молча наблюдают, но чувствуется, что каждая поддала бы, естественно, не своему. Хайди бегает в это время с кульком сладостей и дразнит тех, кто оказывается поближе и чувствует от этого огромное удовольствие.
Санди хнычет и жалуется матери, что сестра не дает ей конфету, а той не до нее – маленький Эдди что-то все время плачет. Джуди топает ногами, приплясывает, вспоминает, как танцевала дома с матерью. Остальные заняты кто чем, но уверяю вас, не молчит ни один. И вот в этом разноголосье, кутерьме чей-то истошный вопль.
Бабушка не выдерживает, призывает нарушителя к себе:
- Вот скажу твоему отцу чтобы надрал тебе уши, не приходи больше сюда. Еле угомонился.
В этом шуме живем мы, растет наша Диана. И шум постоянен, и никуда от него не деться, не спрятаться.
Никак не могла собраться с духом, чтобы написать об отце этого большого семейства. Мухамед Адин, 60ти лет. Около 8 лет назад он вдруг неожиданно принял решение уехать в деревню, построить там дом и жить. Звал с собою и мать. Но она твердо сказала:
- Нет, не поеду, я не могу оставить своих детей.
Живет там в большом 3хэтажном доме, на свои средства заасфальтировал дорогу к деревне, привозит для жителей хлеб, продукты, лекарства; больных возит в город, в больницу. Очень похоже на благотворительность. Но почему тогда оставил свою семью, не проявлял такой же заботы о своих детях: не учил Омара, никак не помогал Валиду и Файзу, когда они учились в университете, в аспирантуре в Москве; когда Башару была так необходима машина, взял и забрал ее у него.
К нам на свадьбу не приехал. Почему?
Валид все-таки повез меня к нему знакомиться. Предубежденность у меня к нему что ли? Встречи с матерью ждала, волновалась, хотела понравиться, а тут совершенно никаких эмоций. Ну знакомиться, так знакомиться. И после поездки тоже никаких чувств.
Дети ездят к отцу постоянно. Джамиля и Фатли с детьми летом живут по месяцу, готовят там впрок варенье, соки, томат; сыновья периодически приезжают на день-другой.
А младшие дочери – Галя и Муна – прямо-таки обожают деревню. Отец им рад, дает деньги.
И только свекровь не ездит. На вопрос – почему? – пожимает плечами, поджимает губы. И я догадываюсь – другая женщина? Другая жена? У его среднего брата их 3, почему бы этому не иметь 2х? Никто на этот вопрос не отвечает утвердительно. Но мой Валид тоже не ездит к отцу. Зная его привязанность к матери, утверждаюсь в своем решении – другая женщина, скорее всего – жена.
Чтобы закончить рассказ о родственниках, добавлю еще, что наша семья общается еще с семьями 2х дядей по линии отца. Средний Валид, у него 3 жены, 9 детей, 11 внуков. Со старшими женами он живет в большой 4х комнатной квартире, младшая с дочерью живет отдельно.
Младший брат Фаузи – учитель; тихий, скромный; с женой и 4мя детьми живет в большой квартире, которую давно надо бы отремонтировать.
И еще одна родственница – молочная сестра; часто навещает мать; красивая, приветливая, уже несколько лет замужем – нет детей. Вот и вся немалая родня со стороны отца. Это близкая родня. А вот родня со стороны матери – дальняя родня. Почему? Те же дяди, те же тети, те же двоюродные братья и сестры – но это дальние родственники. Ну не парадокс ли?

5. Друзья
Их немного. Но они преданные друзья, готовые придти на помощь по первому зову и без него.
Ильяс. В сравнении с Валидом он огромен. Красивый, румяный, с прищуром черных глаз. Наполовину араб, наполовину турок.
- Ты мне нравишься, как и Валиду, буду тебе другом. Только позови, только скажи.
Они дружат с далеких школьных лет, и он очень смешно рассказывает байки из того далекого детства, когда Фаиз и Валид, похожие, как две капли воды, вводили в смущение и неведение школьных приятелей. Валид увалень, а Фаиз, наоборот, скор на мелкие проказы, авантюры. Все играют в мяч, Фаиз хватает мяч и убегает домой. В это время Валид только закончил учить уроки, выходит на улицу. Все шишки, естественно, достаются Валиду. И таких басен у него великое множество.
Ильяс закончил экономический факультет и работает менеджером в торговой фирме.
Через него мы имеем возможность покупать по себестоимости трикотаж, постельное белье. А он как-будто знает наши запросы.
- Я отложил вам широкие простыни на кровать. Наташа, у тебя, как и у меня, полная мама. В нашей фирме шьют больших размеров пижамы. Валид, у нас появились для вас красивые шторы. Почти еженедельно он бывает у нас, иногда с ним приходит его мать и сестра Рита, тогда в доме праздник. Суетятся все: свекровь, сестры, я. Знаем, что это будет приятный вечер. Ильяс еще не женат.
Салаха я знаю еще по Москве. Тоже большой, добродушный, красивый, напоминает нашего косолапого Мишку. Его безумно любила моя подружка Таня. А он не взял ее с собой. Объяснил, что его семья не примет Таню.
Заплаканная, несчастная Таня долго не могла успокоиться, но пришла через некоторое время в себя, устроилась на работу в таможню Шереметьева, купила себе маленькую квартирку в Долгопрудном, родила дочку Олечку. Но Салаха любит и по сей день. Когда приезжала моя мама, Таня передала через нее для Салаха письмо, статуэтку. Он был очень и очень грустен. А в ответ Тане – подарки, деньги. Нет, не судьба была быть им вместе. Не судьба!
Поэтому Салаха я встречала сначала сухо и настороженно, но потом по мере знакомства с его матерью поняла, что Салах сумел увидеть немного дальше в будущем, потому-то Таня осталась в Москве. И, как показала жизнь, это было правильно. Я и Таню убедила в этом, потому-то любовь ее к Салаху осталась тихой, нежной, без обид.
А Салах долго не мог забыть Таню. Но все течет, все меняется. Встретил он в университете хорошую девушку, с университетским образованием, работала на кафедре лаборанткой. Понравились друг другу, поженились. Не дала мать им тихо-мирно жить. Все находила какие-то изъяны у невестки (своя-то дочь едва школу кончила). И то было не так, а это и вовсе не этак. Крутился Салах в этих скандалах, крутился – не выдержало сердце – инфаркт миокарда. Сразу после болезни купили молодые отдельную квартиру, а тут и сынок родился – Абдолла. Красивущий, резвый, беспокойный. Счастлив Салах, счастливы и мы. Видимся часто, в беседах, общении столько общего.
Навзят и Оксана. Их мы узнали в Москве, когда они из Кишинева приехали в гости к Салаху. Навзят – турок, чем-то даже похож на Салаха, такой же увалень, немного надменен.
Оксана – украинка, у нее певучий голос, быстрый говор. Умная, рассудительная, с юмором, с нею легко, она всегда даст правильный совет, поддержит.
Когда Навзят уехал после аспирантуры в Халеб, Оксана осталась дооформлять документы. А тут началась война в Приднестровье. Оксана в одном платье на 8ом месяце беременности сумела сесть на судно и добраться до Турции, затем с несколькими пересадками до Халеба. И сразу родила недоношенного мальчика – Талата. Очень трудно его выхаживала. Сейчас это хороший, здоровый умненький мальчишка. И у него есть брат Мурад, на 6 лет младше. У них квартира пополам с сестрами, поэтому приезжающие из деревни родственники (а их великое множество) останавливаются в их доме. Поэтому, естественно у них шумно, весело до беспредела. Оксана не успевает отходить от плиты. Но она такая оптимистка, говорит:
- Когда любишь человека, пойдешь за ним хоть куда, ради него вытерпишь любые неудобства.
Всей своей жизнью она доказывает это и я знаю – это чистосердечно.
А как Оксана готовит. Когда мы собираемся у нее, она угощает нас чисто русскими и украинскими блюдами. Борщи, вареники со сметаной, холодец, пироги – все вкусно, аппетитно, выглядит, как и сама хозяйка – полная, румяная, с ямочками на щеках.
- Я вся ваша, приходите чаще, я вам всегда рада. Добро пожаловать!
И еще один друг – Башар, младший брат. Братьев несколько, но дружит Валид с Башаром. Что их объединяет, даже сказать не могу. Может быть возраст, разница в 2 года, может быть общность в розыгрышах, шутках, приколах. Видятся каждый день, созваниваются, делятся новостями. Валид помогает в работе по магазину, тот поддерживает его материально. Если бы просто дал Валиду денег, ни за что не взял бы, еще бы и обиделся. А Башар хитрит – дает матери продукты на всю семью, а мы-то живем в семье, и Валид не работает, он служит в армии. Вечерами, когда оба брата в магазине, к ним присоединяются соседи из соседних лавочек, пьют кофе, делятся новостями, обсуждают общие проблемы. Все друг друга хорошо знают, знают жен и детей, поэтому чьи-то проблемы, трогают всех.
Очень привязан Валид к Файзу, живут теперь далеко друг от друга, скучают, часто созваниваются. Говорят, близнецов объединяет очень многое. Убеждаюсь в этом на собственном опыте. Беспокоен Валид, хочется позвонить Файзу. Не звонит день, другой (дорогое все-таки удовольствие) терпение кончается. Звонит. У Файза грипп – даже на работу не ходит. Задумал Валид перевестись из Дамасского университета в местный, Халебский. Все обещают, но что-то дело не движется. В Москве беспокоится Фаиз: - Что-то у них там не ладится.
Что бы Валид не делал, какие бы планы не строил, постоянно спрашивает себя: - А вот Файз, как бы он поступил?
Просто удивительно, как интуитивно братья чувствуют друг друга.
В арабском же доме я приобрела еще одну подругу. Это жена нашего педиатра Халеда – Таня. Узнала от мужа, что приносили к нему девочку по имени Диана, что маме здесь нравится (это, значит, мне). Как нравится, что здесь может нравиться? Набралась храбрости и пришла знакомиться. У них с Халедом была уже дочь Майя, но зовут ее Маша. Таня уже 4 года здесь и многое ей не нравится. Она разговорчивая, остроумная, с нею быстро проходит время. Пока сидит у меня – пьет кофе и курит. Она из-под Орла, одна дочь у мамы. И вот теперь она здесь, а мама одна в России. Таня, конечно, скучает. И это та самая тема, которая нас объединяет. Забегая вперед скажу, что у Тани родились еще две дочки. Одна старше нашего Чирки на полгода, другая младше на 2 года. Настя и Линда. Расстроена Таня, даже боится писать матери о третьей дочери. Конечно, Халед хотел сына. Неужели Тане придется еще рожать?
А еще наши друзья – мамины письма. Это мне привет с Родины. Это сердечные импульсы, новости о моих любимых, таких далеких теперь. Мама так говорит о своих письмах: - Что вспомню, то и пишу. Как казах, едет по степи, что увидит, о том поет. Увидел беркута, поет про беркута, увидел сурка, песня про него. Так и у меня в письмах. Уж, не обижайся, что такие сумбурные.
Мама пишет обо всем: как ей работается в своем колледже, как разваливается папин завод, что случилось дома, как дела в Томашиной семье, что натворила Линка, что мама думает, что собирается делать. Ее информация иногда на 4х-5тилистах. Читаю с упоением!
- Дорогая моя мамочка! Какой поддержкой были твои письма, когда я осталась одна в арабском доме! Сколько полезных советов ты мне дала и как они мне помогали. Спасибо, мамуля, за эти светлые лучики, которые светили мне в эти полгода, поддержали меня, показали истину человеческих чувств в разлуке.
Кстати, Валид, слушая эти письма, неизменно повторял: Какая замечательная у нас мама!
- Спасибо тебе, любимая, за любовь, за ласку, за советы, за поддержку!

6. Катька-Диана.
Нарушился мой цикл. К чему бы? Теперь очень себе удивляюсь: как сразу не догадалась? Валида нет, с Муной часто гуляем, но говорим мало – причина одна – уж очень скуден мой словарь. Спросить ли у нее что-то, или сказать о себе – увы, не получается.
Однажды вечером за ужином вдруг желудок возмутился, запротестовал – этого не хочу, того тоже, на это смотреть не могу! Сердце ухнуло в ноги.
- Беременна! Господи, неужели? Благослави, господи!
Когда приехал муж, с порога, с восторгом: - У нас будет Катька.
- Какая Катька? Откуда и, главное, зачем?
Смотрит на мою сияющую физиономию, догадывается.
- Хабиби! Какое счастье! (не забывайте, мне 30 лет, ему 32, и мы, конечно, безумно хотим ребенка). Утром уносит анализ, к обеду в доме цветы, торт, поздравления.
- Поздравляю, хабиби, но может не Катька?
- Нет, нет, Катька. Только Катька!
Дни несутся стремительно, не успеваю отсчитывать и вычеркивать в календаре. После 4х месяцев УЗИ подтверждает – девочка! Первые восторги улеглись, я прислушиваюсь и присматриваюсь к себе. На удивление легко вынашиваю свою девочку. Даже она возмущается моему спокойствию – усиленно стучит ручками и ножками. С каким умилением прислушиваюсь к ее возне! Дорогая моя девочка! Как же я тебя уже сейчас люблю, как я буду тебя любить, когда ты родишься! С нетерпением считаем недели, месяцы; я все еще называю ее Катькой.
- Катька, не толкайся, Катька, не буянь, мне больно, ты угомонишься, наконец? Ну, Катерина!
Поколебала наше решение мама. – В нашей семье уже есть Катя – внучка Миры Михайловны. Зачем две Кати в одной семье? У вас смешанный брак, ищите международное имя.
Мы даже растерялись: - А как мама?
Теперь в каждом письме мы получаем несколько имен: Камила, Карина, Диана, Тина, Джина, Индира, Милана … - Попробуй выбери.
И вдруг Валид решается: - Иногда у нас называют девочек Дианами. Пусть наша богиня и будет Диана.
Переучиваемся: - Катька, не толкайся. Ой, прости, доченька, Диана, не толкайся. Диана, успокойся. А что? Пожалуй, лучше, чем Катька. Ну, Диана так Диана! Рождайся быстрее, доченька, мы так тебя ждем! Ты стала такая тяжелая, мне так трудно тебя носить Ну-же, дочурка!
Никак не ожидали такого сюрприза! Ну, никак! Мама продала все свое золото и приедет. Она тоже хочет увидеть Диану, понянчиться с ней. Мне остается до родов дней 10, но доктор считает, что я вполне могу ехать в Дамаск, встречать мамочку.
Волнуюсь я, волнуется Валид, волнуется Диана – ворочается, толкается, требовательно стучит: - Ну, давайте же поедем, что же вы не собираетесь?
Я узнаю и нахожу ее сразу в толпе пассажиров. Мама очень полная, но фигура подтянута, синее платье свободно, голова с седой, красивой прической.
Идет быстро, походка легкая; увидела, заторопилась, машет рукой. Одной рукой обняла меня, другой Валида, целует, говорит, говорит. Гладит мой живот:
- Как не побоялась, доченка, ехать?
- Ничего, мамочка, доктор разрешил!
Как и я год назад, мама с любопытством осматривается, спрашивает что-то у Валида. Они всю дорогу разговаривают. А я умиротворенно дремлю и думаю:
- Вот теперь я не одна, теперь мама поможет, научит и купать и пеленать. Как хорошо! Засыпаю.
Маме очень нравится арабский дом, и как мне – не очень город – шумно, грязно; гулянья в полутьме ее как-то тревожат – а не страшно? – Не беспокойся, мамочка, шейхи и султаны когда-то давно навели здесь порядок, здесь нет криминала, на улице никто не пристанет.
В магазинах вежливо-предупредительное – мадам?
- Вы что-то хотите, мадам?
- Обратите на это внимание, мадам!
- Не хотите ли присесть, мадам?
И это мадам – очень нравится моей маме. Снисходительно улыбаясь, отвечает – шукран (спасибо). Хочу сразу оговориться, что мама запоминает много арабских слов и даже умудряется как-то беседовать со свекровью. Умора, да и только, смотреть на них, когда они разговаривают.
Но основное время мы, конечно, тратим на подготовку к родам. Сначала собрали пакет с детскими вещами, все прогладили с обеих сторон, аккуратно сложили.- Это будет носить моя кошечка, а этот комбинезончик с крокодильчиком, самый маленький, пойдет ли моей заиньке? А потом мои вещи. Всего немного, все самое необходимое, а получился целый чемодан.
Меня беспокоят две вещи. Первая. Видимо, в машине меня продуло. Кашляю, да так сильно. Надо пить отхаркивающее, таблетки, но боюсь – не повредит ли девочке? Усиленно пью теплое молоко, мед; ну, никак не помогает.
И вторая. Галя и Муна совершенно устранились от домашних дел. А мне жаль свекровь и я все еще изо всех сил помогаю ей. Но как трудно. У мойки, у стола мешает живот, с подносом по лестнице боюсь подниматься – а вдруг споткнусь, упаду?
Мама разом прекратила мои мучения.
- Сиди, - сказала она. Пусть дочки покрутятся. Сижу. Никто не движется с места. Все равно сижу, разговариваю; переглянулись барышни. Встала Муна, пошла готовить кофе. Поели – посуду моет Галя. – Спасибо, мамочка!
10 июля. В 3 часа ночи проснулась – боль внизу живота, пока так, еле ощутимая. Мама поднимается сразу, как чувствует – время пришло! Отправляет меня в душ, помогает переодеться. Валида пока не будим, он тоже дома, взял 3 дня отпуска. Пусть поспит, ему сегодня еще придется покрутиться.
В 7 часов уже хорошие схватки. Проснулся Валид, увидел одетую, испугался: - Уже?
- Да, дорогой, звони, доктору. Доктор спокоен. – Не волнуйся, Наташа, это еще не скоро; первые роды, родишь только часам к 5ти вечера. Будет больно, потом будет очень больно, не бойся, так положено, я буду с тобой. Успокоилась? Ну и молодец!
Я очень ему доверяю и всецело полагаюсь на него. Учился во Франции, уже несколько лет практикует.
В 10 часов едем в родильный дом. С нами едут мама, свекровь, Сильва и Джамиля. По их обычаям роженицу нельзя оставлять одну. Кроме боли, которая то отпускает, то накатывает, помню их веселую, обыденную болтовню.
- Ой, ой, ой, мамочка, помоги!
И мамочка в течение нескольких часов то водит меня по коридору, то массирует спину, то поглаживает бедра, живот.
- Ой, ой, помоги, мамочка! Но и ее массаж уже не помогает – больно! Больно! Помогите же кто-нибудь! Доктор – скоро ли?
Наконец, доктор, берет меня в родзал. Со мной свекровь, Сильва и Джамиля. Как назло, отключают свет, отключаются и вентиляторы. Дышать нечем. Сильва с одной стороны, Джамиля с другой машут на меня юбками. Вроде легче. Доктор сделал стимулирующий укол (Джамиля прежде внимательно осмотрела ампулу, из которой врач набирал лекарство в шприц). Начались роды. Как больно! Навалились на меня врач, медсестра, давят на живот, толкают девочку. У-у-у! Дикая боль! И вдруг облегчение, нет боли, ушла. Все, что потом делает врач со мной: смазывает йодом, подшивает разрезы – это, как комариные укусы по сравнению с предыдущим.
Когда прихожу в себя, вижу крохотного ребенка в руках медсестры. Она вертит маленькое тельце, шлепает его, слышу писк. Доченька! Наблюдаю, как ее купают, одевают, кладут в розовую коляску и увозят. Я отдыхаю. А потом и меня отвозят в палату. Первое, что я сказала! – Не так уж и страшно, рожу еще одного. Все смеются.
Так хочу спать. Но идут и идут родственники – цветы, поздравления. А я хочу спать. Наконец, в 12 часов, все расходятся. Мы остаемся вчетвером: Валид, мама, Диана и я. Увозят и Диану. Мы счастливо молчим, не разговариваем. И я проваливаюсь в сон.
Утром просыпаемся с мамой вместе, она осталась со мной в палате, спала на диване, говорит, что было удобно и выспалась. Я тоже.
Осматриваюсь. Какая большая красивая комната: телефон, вентилятор, кондиционер, холодильник. На стене красивой арабской вязью изречения из корана и рекомендации по уходу за новорожденным. И море цветов. В корзинах, вазах, на подставках, с именами отправителей и их поздравлениями, пожеланиями. Блаженно улыбаюсь:
- Господи, спасибо за счастье!
Вечером собирается вся большая семья, приносят магнитофон, видеокамеру. В коридоре, в палате дети, взрослые, шумно, весело. Потерпели бы такое в России? Очень сомневаюсь.
Приносят нашу девочку. Каждый хочет потрогать, подержать на руках; тормошат ее, поворачивают, и ей хочется спать, и она спит, несмотря на это буйное веселье. Заходит поздравить мой доктор. Улыбается: - Будешь еще рожать? - Буду!
Песни, танцы, музыка. Танцует даже мама. И смотри-ка, получается в ритм со всеми. Танцую даже я. Тяжело подниматься, болят швы, но надо. Положено. – Ну что ж, Наташа, не ударь в грязь лицом! Танцую.
Валид побеспокоился об угощении, которое всем нравится. Он, как официант, разносит подносы, угощает, подает салфетки, воду. Положено!
В обязанность мамы входит угощать, всех входящих, что она с удовольствием выполняет. А уж заходят! Все, кому не лень, поздравить, угоститься. Положено!
Я становлюсь участницей еще одного ритуала. Меня и мою дочку одаривают золотом. Мне на руку одевают тяжелый браслет, на цепочку вместо моего крестика (муж попросил оставить дома) брелок с изображением корана. Интересная песня! Диане одевают цепочку с брелоками, на ручку браслет; к кофточке и одеяльцу пришпиливают золотые амулетики от сглаза. И я делаю вывод – золото на женщине начинается с рождения, затем добавляется на свадьбе и с рождением каждого ребенка.
А назавтра, нас выписывают и все замечательно!
У дома привязан баран. Зачем? – Еще один ритуал: благодарность аллаху за доченьку. Зарежем, мясо разделим на 3 части. Одну унесем к мечети и раздадим бедным, одну раздадим родственникам, а одну оставим себе.
Теперь самый главный член нашей семьи – Диана. На кого же она похожа? Мама говорит – вылитая Муна. А арабки говорят – вылитая Наташа. А я, ну никак, не могу определить. Будь здоровой, солнышко! Весь быт крутится вокруг доченьки: кормления, купания, сон.
Мама купает ее в ванночке, и все с интересом смотрят. Делает ей массаж – а зачем?
Арабки своих детей купают в общем душе – кладут животиком на свое колено и моют. Поэтому наши манипуляции в ванночке, да еще с марганцем, им непонятны.
А я полагаюсь на маму – она вырастила нас с Томашей, вырастила Лину, пока Тома училась; мама все знает, все умеет, с нею так спокойно, надежно.
В этот мамин приезд у нас с нею состоялся очень интересный разговор. Ни за что не догадаетесь о чем? О религии.
В этом обществе все связано с религией. В 6 час утра во всех мечетях совершается намаз, 5 раз в день с интервалом 4 часа.
Моя свекровь надевает специальное покрывало, расстилает коврик, и истово молится. Валид по пятницам ходит в мечеть.
Мама спрашивает, как я себя чувствую в это время. Отвечаю, что очень уважительно отношусь к проявлению окружающими религиозных чувств.
- А как брелок на твоей цепочке.
- И к нему уважительно.
- Не думаешь ли ты, что тебе придется менять религию.
- Почему?
- Я думаю, что все к тому идет. В семье с одинаковым вероисповеданием легче общаться, легче воспитывать детей, прививать им какие-то догмы. Не замечала, что к Сильве, с ее явным проявлением христианских традиций, отношение несколько иное, чем, скажем, к Фойми, Фуфу?
- Не замечала, не думала об этом.
В конце разговора моя мудрая мама сказала: - Присмотрись, понаблюдай, ты девочка умная, сама решишь, как надо.
Примерно такой же разговор был у мамы с Валидом. Валид заверил маму, что принуждать меня никто, ни в коем случае не будет, это должно быть осознанное добровольное решение. Мама же сказала, что, если это произойдет, то они, мои родители, согласятся с таким решением, так как жить молодым (то есть нам) и им виднее, как жить.

7. Будни и праздники.
В марте, когда нашей доченьке уже полгода, Валид нашел работу на стекольном заводе. Теперь у него очень насыщенный день: подъем в 6 часов утра, чашка кофе, к 8ми едет в академию (там теперь продолжается служба в армии, которая сводится к тому, что они с Салахом разбирают архив); в 3 обед, до 5 сиеста, к 6ти едет на завод и возвращается в 11-12 час.
Работа на заводе трудная, не идет производство стекла (потому-то Валида и взяли) приезжает он уставший, измученный. Зато теперь мы имеем зарплату 15000 лир, не зависим материально от большой семьи, можем делать покупки себе и дочурке. Мы экономически свободные люди. Какое сладкое слово – свобода! Да здравствует свобода!
Практически Валида нет целый день дома, и я кручусь одна: ращу дочь, убираю в доме, помогаю свекрови готовить. Муна и Галя снова устранились от домашних дел, так что дом на наших со свекровью плечах. Я весь день в бегах: вверх-вниз по лестнице, вверх-вниз, вверх-вниз. Иногда от этих забегов кружится голова. Я очень похудела, но нравлюсь себе похудевшая. Даже не скажешь, что мама. Худенькая, стройная, красивая, с копной каштановых волос. Практически не высыпаюсь. Помню, что впервые проснулась и сказала себе, что выспалась, когда Диане было около 10 месяцев.
С нами с августа живет Джуди, так как Омар, слушая то мать, то тещу, никак не мог определиться: жить ли ему дальше с Мирват (очень конфликтовали), не жить ли? Определился – не жить! По их законам дети при разводе отходят к отцу. Вот так Джуди оказалась в нашем доме. Спонтанно, разом, не обдумав, кто за ней будет здесь ходить (4 года девочке), как она перенесет разлуку с матерью. Свекровь прибаливает, масса дел по дому. У меня на руках месячный ребенок, да и никогда бы я не взяла на себя ответственность воспитывать Джуди, не зная языка при живых родителях. А вы бы взяли? Омар целый день на работе, свекровь в хлопотах, а Джуди предоставлена сама себе, слоняется по дому, неприкаянная душа. А уж если Шушу остается дома, то я, как наседка, слежу за ними, ни на минуту не выпускаю из поля зрения. Научили. Оба избалованные, непослушные. Очень хотели всегда играть с Дианой. С немытыми руками пытались покормить ее какой-то своей едой (3 месяца Диане), взять на руки (5 месяцев), накупать. На спящую стали лить воду. Так взвизгнула Динка, я в секунду была наверху. Эти двое перепугались (попадет), глаза выпучили, и убежать боятся, и остаться бояться. А мне до них? Давай быстрее переодевать, кормить лапушку, успокаивать. Никогда не жаловалась Валиду на этих разбойников, а тут сказала; долго Валид ругал Шушу (он заводила), запретил заходить в нашу комнату, когда Диана спит. А какой сон, если шум, беготня, визги, крики. То Шушу толкнет Джуди в бассейн, она истошно вопит, бегу – спасаю. То пристают ко мне – поиграй с нами, Наташа. А мне до игр? Ох, и доставали!
Зимой белье сушим в комнатах, у печек. Повесила я свекровину блузку, да очень близко. Сгорел рукав. Ругается свекровь, бурчит, день, другой. А я обижаюсь, чуть не реву. А потом говорю: - Стоп, а что ты обижаешься, а если бы твою вещь испортили, ты бы радовалась, благодарила, да? Даже рассмеялась. Пошла к свекрови, обняла, говорю: - Не ругайся, купим тебе новую. И инцидент исчерпан.
Много всякого было в арабском доме, пока мы там жили. Вещи курьезные, смешные, серьезные. Они помогли мне лучше узнать родственников, вообще составить мнение о сирийцах.

1. В нашем дворике засохло дерево. Свекровь велела Валиду спилить его и оставить у входных дверей для мусорщика. Что и было сделано. Утром просыпаюсь от криков. Подхожу к слуховому окну на 2м этаже и становлюсь свидетелем уличной комедии.
Мусорщик: – Это кто выбросил дерево, почему я его должен убирать?
Лавочник (его лавка напротив нашего дома): – Не знаю, кто выбросил. Почему ты мешаешь мне работать?
Мусорщик: – Как не знаешь? Должен знать! Говори, кто выбросил дерево?
И мусорщик и лавочник прекрасно знают, чье дерево, но продолжают играть свои роли.
Мусорщик: – Я дам тебе 50 лир, скажи чье дерево.
Лавочник берет и отвечает: - Что тоже даст 50 лир, чтобы тот убрал дерево и не поднимал крик на весь квартал. Возвращает его же 50 лир, мусорщик мирно увозит на своей тележке дерево. Болельщики (а их около десятка), посмеиваясь, расходятся. И все это в 6 утра.
Когда рассказываю это Валиду, хохочет:
- О, Наташа, ты тут еще и не такое увидишь.

2. Вместе со мной родила девочку наша соседка Хинед. Назвать они ее хотели Хеля. Хорошое арабское имя. Но узнали про нашу Диану и передумали, тоже назвали Дианой. Когда об этом узнал Валид, долго возмущался: - Как так? Они хотели Хемо, вот и пусть будет Хеля. Ишь! Это наше имя. Это придумала наша теща. Когда к свекрови за чем-то приходит старшая дочь Хинед, Валид зовет ее к нам на 2ой этаж и выговаривает ей:
- Зачем родители назвали сестренку Дианой, пусть будет Хеля.
- Но они уже записали – Диана.
- Тогда скажи своему отцу, когда у Дианы родится брат, он испортит вашу девочку, будете тогда знать.
Та в страхе убегает. И все это на полном серьезе. Я смеюсь и пытаюсь урезонить Валида. Но он долго еще возмущался, все повторял:
- Ишь, что придумали. Мало им было своего имени, так они еще и наше забрали. Ну, что тут скажешь?

3. Мать нашего педиатра египтянка. Досужая, деловая и очень любопытная женщина. Оставшись без мужа, не растрялась, а продолжала его бизнес – покупала, продавала, сдавала внаем квартиры. Накопила небольшой капитал, сумела сына учить в аспирантуре в Москве, теперь, когда он вернулся с женой и дочерью, купила ему офис, квартиру, сама живет в отдельной квартире, да сдает внаем несколько. Зажиточная женщина, знающая себе цену; считает, что ее такое материальное положение дает ей право влиять как-то на окружающих, вмешиваться в их дела.
Когда мать узнала, что в квартале появилась еще одна русская, кроме ее невестки Тани, не поленилась, пришла в наш дом посмотреть – какая она, невестка Суат, а вдруг хуже Тани, тогда о ней можно будет посудачить. Знакомимся – и она все это рассказывает мне.
- Ну и как, - спрашиваю.
- Ты красивая, а еще твоя свекровь говорит, что хорошо воспитана, из хорошей семьи, помогаешь ей готовить, убирать.
Долго выспрашивала, кто я, где училась, кто мои родители и много чего другого. Ушла разочарованная и недовольная собой:
- Надо же, сходила зря, посудачить не о чем и Суат посолить нечем. А так хотелось!
Она же, когда разошлись Омар и Мирват, приходила и к нам, и к Иман, матери Мирват, все пыталась помирить молодых. И оно ей надо было?

4. Удивляет легковерность, свойственная арабам и невежественность в некоторых вопросах, доходящая до глупости.
Каждая семья очень хочет сыновей, любят всех детей, но упорно хотят сыновей (те содержат родителей в старости).
Приводит беременную жену муж к гинекологу и просит – пусть будет у нас мальчик! На что тот вполне серьезно отвечает: - Да, хорошо, раз ты так хочешь, будет мальчик. В истории пишет – девочка. УЗИ позволить себе может не каждая семья. И когда рождается девочка, то врач говорит:
- А что ты возмущаешься, видишь, первая запись – девочка. Чего ты хочешь? Что-то ты напутал.
И смущенный, разочарованный папаша удаляется.
Если рождается мальчик, то отец несет доктору подарок и рассказывает всем, какой это хороший доктор, сделал так, что родился мальчик. Своего рода реклама.
Аналогичный случай. Гинеколог обещает мальчика, а рождается девочка. И он объясняет родителям:
- Что-то вы не так сделали, что-то нарушили. Был мальчик, а потом перевернулся, стал девочкой. Он-то, мошенник, себе это в оправдание придумал, а они свято поверили. И потом рассказывают родне и знакомым этот феномен. И ведь верят! Верят! Ну, не анекдоты.

5. У сестры моей свекрови не было своих детей, а у каких-то родственников их было с избытком. Последнюю девочку, ну совсем не нужную, отдали бездетным супругам. Те были довольны и счастливы. Растили девочку, как собственную дочь: любили, наряжала, учили в школе, вырастили до 12ти лет. Пришли настоящие родители и забрали: - Самим нужна! Не описать горя лишившихся поддержки и опоры, счастья общения с ребенком, которого любили и растили.

Дата добавления: 2015-08-09