Душа моя ликует и поет.

Владимир Потапенко

Мы жизнь свою

Намеряли годами

(избранное, часть 6)

«Филателия»

Санкт-Петербург

Редактор Андрей Дьяченко

Тираж 10 именных экземпляров

Экз. №

В.Потапенко

© «Филателия»

***

Мне весна открыла глаза

Лето в руки вложило копье.

Осень разум вдохнула в меня.

А зима изменила чело.

Времена ускоряли мой бег.

Все вперед, все быстрей, сверху вниз.

Да, не долог по жизни наш век.

Но границы проехал без виз.

16.09.2006.

***

Мне говорят: «С тобою хорошо».

Я знаю это.

Не малый путь по жизни я прошел.

Путь стал сюжетом.

Копна седая радует Творца.

Я в это верю.

Пусть иногда на мне и не было лица.

Я не хирею.

Душа моя ликует и поет.

Я молод с нею.

Она меня всегда зовет с собой в полет.

Я с ней балдею.

Считают все мои года.

Мне ни к чему.

Пусть по лицу прошла и борозда.

Быть по сему.

Но я хочу, и я могу.

И в этом мысль.

Всего себя я отдаю и другу, и врагу.

Здесь жизни смысл.

16.09.2006.

***

Я воюю с утра с морозом.

Холод студит мой пыл и нрав.

Ушли в прошлое, в лето грезы.

Кто же прав, ну, а кто не прав?

Согревает не кровь, а разум.

Что не лето, - пора понять.

Уж такая в природы фаза.

Осень холод несет опять.

Не хочу я трястись и бредить.

Упиваться вчерашним сном.

Виды видеть, - не мне уж светит.

Но остался во мне апломб.

16.09.2006.

***

Есть горы под небосводом.

Взошел на вершину и вот.

Ты управляешь народом.

Ты выиграл жизни лот.

Но надо ли вверх стремиться

Для славы и для побед?

Может лучше дорожкой виться

И пешком обойти весь свет.

Что нам надо и что не надо?

Подытожит нам жизнь сполна.

То ли рада, то ли не рада?

Все сомнения смоет волна.

16.09.2006.

***

Свершилось чудо.

Я протрезвел.

Я гадом буду.

Я вдруг прозрел.

Кому-то надо, -

Поговорить.

А мне отрада, -

Что-то творить.

Искал я вечер.

А надо день.

Зачем та встреча.

Тень на плетень.

Что не срослось, -

Вини дорогу.

Пусть не сбылось.

И слава Богу.

17.09.2006.

Ни дня без мысли…

Читаю Дневники Жюля Ренара, читаю с интересом, возникают различные мысли, помечаю некоторые из них в своем блокноте.

Я хочу быть познанным, но не хочу быть узнанным.

С лышу храп. Задаю себе вопрос: «Кто это храпит?». Прислушался. Оказывается, это я и храплю.

И щешь подтверждения своим мыслям у других. Не доверяешь своим мыслям, или проверяешь? Но мысли могут быть и глупыми, и не только у тебя.

Н е все можно читать помногу. Начинаешь уставать от иносказаний и умнот. Перестаешь их понимать и воспринимать.

Все хорошо в меру. И пища, и питье, и чтиво.

А это мысль: «Ни дня без мысли». (19.09.2006).

С овсем не обязательно быть клоуном, чтобы над тобой смеялись. (22.9.2006).

Н е надо быть философом. Достаточно быть слушателем и писарем. Сколько интересных и необычных мыслей можно вокруг услышать и записать. Все уже сказано и пересказано. (22.9.2006).

П риснился сон. Дерево покрывал медом, потом сверху мед фиксировал лаком. Мед разного цвета придавал определенный оттенок древесине. Утром, размышляя над сном, подумал, что, может быть, мед мог бы стать хорошей пропиткой для сохранения древесины. А почему бы нет? (23.9.2006).

С тою на Театральной площади у памятника М.И.Глинке, жду Наташу с Консерватории. Ни одна дельная мысль не входит в голову. То ли из этой площади все необычные мысли уже «высосали», то ли я настолько далек от величия этого места, что не улавливаю умных мыслей? То ли я настолько глуп, что умные мысли обходят меня стороной?.. Скорее последнее.

Перешел на другую сторону площади. Любуюсь недавно отреставрированным зданием Консерватории. На фасаде здания красуется орден Ленина. Хорошо звучит: «Петербургская ордена Ленина консерватория имени Римского-Корсакова».

Смотрю на афишу октября Мариинского театра. Репертуар разбит на две колонки.

В левой колонке (с 1 по 17) 6 опер и 7 балетов. Все оперы идут на иностранных языках. Четыре оперы исполняются на итальянском языке, по одной на английском и французском языках.

В правой колонке (с 18 по 31) 8 опер и 6 балетов. Три оперы русских композиторов. Оперы иностранных композиторов без отметки на каком языке исполняются, в том числе и опера Моцарта «Свадьба Фигаро», которая в левой колонке напечатана с пометкой: «исполняется на итальянском языке». К чему бы это? Для справки. Без отметки языка оперы Верди «Аида», «Макбет», «Бал-маскарад» и «Травиата». (29.9.2006).

***

Сегодня суббота. Вышел из дому в 10 часов утра. Иду к сестре в больницу.

Мысли по человеку бродят как кровь. Интересно зафиксировать какие мысли у меня появляются по ходу движения по улицам города. Попытаюсь это сделать сегодня по дороге в больницу.

Душа – это сгусток энергии. Этим сгустком можно управлять, перемещать по телу с помощью какого-то воздействия на него. Вполне возможно внутренние силы человека держат этот сгусток энергии в каком-то определенном месте. Во время сна эти силы меняются, ослабевают, позволяют ей двигаться в пространстве, во времени. Отсюда и всякого рода видения, сны…

Жизнь каждого человека – это роман. Его не надо выдумывать. В жизни столько коллизий, она настолько густа, что не требует разбавления, которое совершает каждый писатель. Не все пишут письма и ведут дневники. Не все письма и дневники сохраняются.

На память приходят сохранившиеся письма семьи Федора Федоровича Беренштама. Они позволяют убедительно доказать правильность моих размышлений. В дневниках Ф.Г.Беренштама в середине 30-х годов упоминается актриса Арди, которая приехала с Натальей Барковской на съемки фильма. Они были подругами.

В 1937 году Наталья Барковская порвала с мужем. Ее разрыв изложен в одном из ее писем. Очень она переживала этот разрыв. Долго болела, была на грани жизни и смерти.

В 1938 году Наталья Георгиевна вышла замуж за Федора Федоровича Беренштама, и переехала из Москвы в Ленинград. У них родился сын. Наталья Георгиевна не очень хотела ребенка, ей было 35 лет, да и конец тридцатых годов был не лучшим временем для воспитания малыша.

Письма позволяют написать еще одну главу романа. В 1937 году выяснилось, что у Федора Федоровича есть внебрачная дочь. Это хорошо описано в письмах Федора Густавовича, - отца Ф.Ф.Беренштама, – к сыну.

В годы войны мать и бабушка Марины, дочери Ф.Ф.Беренштама, погибли в блокадном Ленинграде. Девочку вывезли из блокадного города и отдали в интернат. Сохранилась переписка Марины с отцом. Это еще одна коллизия романа.

Годы войны Беренштамы провели в эвакуации в Алма-Ате.

После войны Наталья Беренштам просила своего хорошего знакомого, с которым тоже сохранилась переписка, главного режиссера Киевского театра Русской драмы Хохлова, принять в свою труппу артистку Арди. Хохлов ей в этом отказал, сославшись на то, что он не видит ей места в своем театре.

В конце пятидесятых годов Наталья Георгиевна умирает от рака. В этот же период умирает и муж Арди. Возникает сближение Арди и Беренштама, они начинают совместную жизнь. Арди со своей концертной программой колесит по стране. С каждого города она пишет письма Федору Федоровичу. Письма очень трогательные, душевные, с большим количеством разных сведений о выступлениях.

У Арди есть сын от первого брака, у Беренштама тоже. Не очень удачно складывается их судьба. Это тоже находит подтверждение в письмах. Трагически заканчивается жизнь детей.

Достаточно собрать все эти документы и опубликовать их в хронологической последовательности, и они станут весомее любого искусственного романа.

Подхожу к больнице. Обгоняю мужчину и женщину в белых халатах, судя по всему, врачи. Слышу следующую фразу: «Родственники больных более нездоровы, чем сами больные…» Дальнейшие рассуждения находятся уже вне досягаемости моего слуха. А я вспоминаю, что в больнице часто можешь определить кто больной, а кто посетитель, только по одежде. Иногда внешнее психическое состояние больных более здоровое, чем тех, кто их пришел навещать…

Возвращаюсь с больницы, иду к дочери, надо занести Тишке «Кети». Впереди хозяйка ведет на поводке сен-бернара. Не обращал внимания раньше, насколько собака и хозяйка похожи друг на друга сзади. О том, что спереди собака и хозяин между собой похожи, я убеждался не раз.

Присматриваюсь. Что-то есть общее. Надо будет понаблюдать и на других парах. Обгоняю эту парочку, перебегаю дорогу, слышу лай собаки. Видно кабель «прочитал» мои мысли, и выразил свое недовольство моими взглядами.

Прохожу по улице Мастерской, мимо хорового училища имени Глинки. Подумал, что его директором мог бы быть Владислав Чернушенко, хоровой дирижер Капеллы. Зачем ему это надо, бывшему ректору Консерватории, народному артисту России? Конечно не надо. И начинаю вспоминать вчерашний концерт симфонического оркестра в Капелле, которым дирижировал его сын, - Александр, заслуженный артист России. На память приходят запомнившиеся эпизоды, оставшиеся за кадром.

Наташа, а у нее было выступление с оркестром во втором отделении, сидела вместе с нами. Она познакомила нас с композитором из Словакии, в «Исчезновении» Ишаи предусмотрена игра аккордеона с симфоническим оркестром. Во время первого отделения я обратил внимание, что на диване, за колоннами, сидел композитор Сергей Слонимский. Сидел один. Видно вошел после начала концерта. Словацкий композитор тоже его увидел. В перерыве, между двумя произведениями, он вскочил со своего места и подошел к Слонимскому. Они поздоровались. Слонимский не привстал, не сместился на диване, чтобы дать возможность присесть Ишаи, на что, судя по всему, надеялся и словак. Он заходил то с одной стороны, то с другой, поглядывая на диван, рассчитанный на несколько человек и, надеясь, что Слонимский пригласит его присесть. Наклоненная над Слонимским фигура словацкого композитора запечатлелась в моей памяти.

Наташа играла сразу после перерыва. Сидела она напротив дирижера. Александр Чернушенко о чем-то с ней говорил. Как потом выяснилось, он спросил, по ней ли настраивался оркестр. Она сказала что нет. И нажала ноту «ля». Дирижер Александр Чернушенко после завершения исполнения пьесы, поднял Наташу, поставил рядом со словацкими скрипачом и виолончелистом, солировавшими в этом произведении. Вышел на сцену и композитор Ишаи. В афише концерта указывалось, что это была «мировая премьера» этого произведения. Когда исполняли «Исчезновение», я краем глаза смотрел на реакцию Слонимского. Во время исполнения произведения Слонимский рассматривал какие-то бумажки в своем блокноте, было такое впечатление, что он не очень и прислушивается к доносившейся музыке. Реакция его на звучавшие две пьесы в первом отделении и на последнее произведение второго отделения (а это был Чайковский) была несколько иной, более заинтересованной. После концерта встретили Наташу. У нее были на руках четыре букета цветов. Словацкие композитор, скрипач и виолончелист подарили ей букеты цветов, которые им вручили на концерте.

Во время этих воспоминаний, возле дома по Римского-Корсакова 51, попался навстречу виолончелист Петренко, с которым Костя часто выступает в квартете. «Черная виолончель Купчинского», в миру Петренко, так его представляли недавно, во время его сольного концерта во «дворах Капеллы». Он там выступал с концертом «Музыканты шутят» в экстравагантном клоунском смокинге, шортах и пляжной шляпе. Передо мной прошел такой заплывший поросеночек. Серый цвет одежды еще больше подчеркивал его полноту. Вечером Костя с ним должен играть на «Венецианском карнавале» в залах Большого дворца Петергофа. Наташа тоже должна выступать там. Дуэтом с Аней. Костя собирался за Петренко заезжать в Купчино. А он расхаживает недалеко от Сенной площади. К чему бы это?

Приближаюсь к дому Басманова, угол Глинки и Римского-Корсакова, дом семьи Бенуа. На память приходит день вывоза гроба с телом Павла Ивановича в церковь. Автобус был заказан на два часа дня. Но смогли все подготовить только к 10 часам вечера. Выносили мы гроб уже в темноте. Вспомнилось, как оббивали гроб серым материалом. Такой материал художники натягивают на рамки для работ масляными красками. Почему-то подумалось, что Павел Иванович, в основном, рисовал акварели. Я не видел его работ масляными красками.

Тут же вспомнились дневники Иосифа Бродского, которые поэт вел во время нахождения в лагерях. Их мне показывала Марьяна Павловна Басманова, дочь Павла Ивановича, жена Бродского.

Вспомнил вчерашнее открытие выставки Евсея Евсеевича Моисеенко в Академии художеств. Выставка приурочена к 90-летию со дня его рождения. Как много там собралось людей. Хорошо говорили о художнике, вспоминали его интересные высказывания.

У меня осталось непонятное чувство от его работ. Какие-то работы напоминали работы Юона, какие-то смахивали на работы Петрова-Водкина. То ли цветом, то ли сюжетом. Многие работы характерны для нашего социалистического реализма, среди них сюжеты отражающие эпизоды Гражданской войны, строек века, Отечественной войны. В тоже время, лица напоминали героев Павла Филонова. И по цвету и по выразительности.

Пообщался на выставке с Владимиром Вячеславовичем Загонеком, который и пригласил меня на открытие выставки, он занимался ее подготовкой. Вручил ему свою статью, где он упоминается и мастерская Эберлинга, а также свою книгу о Беренштаме. Он рассказал о сохранившихся архивах Эберлинга. Придворный художник Николая II живописец Эберлинг был очень интересным человеком и художником. Договорились с Загонеком о встрече в мастерской Эберлинга. Надеюсь, что я что-то полезное найду и для биографии Беренштама. Они были художниками одного круга.

Жизнь – это цепочка случайных встреч, перерастающих в часть нашей жизни, в ее весомый кусок.

На углу Вознесенского и Римского-Корсакова, при переходе улицы, обратил внимание на парня с замершей улыбкой на устах. Он ждал зеленый сигнал светофора. Я перешел дорогу на красный сигнал. Еще раз взглянул на него. Та же замершая улыбка на лице. Видно пребывает в грезах приятных воспоминаний.

Перед Садовой обогнал семью. Отец вел за руку маленькую дочку. Я подумал о том, что в детстве я тоже часто водил Наташу в ясли и детский сад. Мы всегда спешили, я ее тащил за собой. И походка у нее выработалась вечно спешащая. Здесь тоже отец вольно или невольно задает темп жизненной походки ребенку.

Еще обратил внимание на его жену, голубая курточка облегала ее фигуру. Перед глазами моей памяти появилась очаровательная девушка в голубой куртке с белыми сапогами на стройных длинных ногах, с которой я познакомился на четвертом курсе института. Нахлынули воспоминания далекой молодости… Но тут женщина повернула голову, на носу у нее красовалась выразительная бородавка. Я вернулся на бренную землю и возникла аналогия для жизни. Рубцы, шрамы, бородавки украшают, или уродуют нас. Кто знает? Когда как. Как и разные события в нашей жизни.

Цена человека. Она какова? Свою цену я узнал в 24 года, когда после окончания института меня убеждали стать первым секретарем Жовтневого райкома комсомола города Киева, заведующим студенческим отделом Горкома комсомола или инструктором ЦК комсомола Украины. От всего этого я увильнул, хотя сделать это было не так легко.

Я знаю себе цену, поэтому мне не так просто в жизни и работается. На многое я смотрю с позиции своего понимания жизни, работы. Ко всему надо относиться проще. Не всегда это получается. А если и получается, то не на долго меня хватает все упрощать. Не все готовы предусматривать даже ближайшую перспективу. Им лучше сегодня и сейчас. А я вижу завтра, пытаюсь упредить негативные последствия сегодняшних деяний. Но никому это не надо.

Сгусток сидит во мне

Мыслей, души и плоти.

Все наяву, не во сне.

В вечном они полете.

Я захожу в пике.

Но раздается ропот.

Вижу вокруг «не те»

И я срываюсь в штопор.

Дошел до Сенной площади. Зашел к Наташе. Отдал тишкин корм. Хотел бежать дальше. Пригласили испить чайку с плюшками, которые «через 15 минут будут готовы». Согласился. Произнес известные слова из мультфильма.

«Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро».

Наташа добавила.

«То здесь сто грамм, то там сто грамм. Глядишь: и снова утро».

На часах было 12 часов 20 минут.

(6 октября 2006 года).

***

Как-то во время разговора с директором музея Киевского политехнического института Калачевым, а это было в начале 70-х годов, он сказал, что Циолковский, которого он хорошо знал, рекомендовал свои идеи, в том числе на первый взгляд и идиотические, записывать в блокнот. И время, а может быть и ваше потомство, поблагодарит вас за это.

С тех пор я делаю некоторые пометки в своих блокнотах, при этом записываю не только идеи, но и какие-то эпизоды, запавшие в память. Что-то из увиденного, услышанного. Некоторые из этих записей и помещаю в данной книге.

Дата добавления: 2015-08-09