Глава первая 4 страница

- Да. Я хочу посоветовать вам не слишком обращать внимание на внешние формы болезни, чума принимает разные обличил. Если появивши­еся на теле волдыри лопаются, у больного есть шанс выжить. Если поражены легкие, это при­знак того, что болезнь быстро перекинется на других. Если же мы имеем дело с чумой, не имеющей внешних проявлений, без опухолей и поражения легких, то у больного нет никаких шансов. Со стороны ничего не заметно, однако конец приближается стремительно. Можно уме­реть за один день, и даже за несколько часов.

Наступила тишина, все обдумывали услышан­ное. Цема прикрыла глаза и принялась мысленно молиться, благодаря Аллаха за то, что болезнь Казбека оказалась легкой и что чутье помогло Ахмету выбрать правильное лечение.

- А почему Ахмет не заболел?

- Трудно сказать. Может быть, именно пото­му, что он лечит животных и людей и потому лучше защищен от недуга. Надеюсь, что это относится и ко мне, -.. Васильчиков уверенно ух­мыльнулся. - Иначе меня бы не было здесь сей­час. Кроме того, я хочу наблюдать за развитием событий. Чтобы помогать другим, нужно тща­тельно изучать происходящее.

- Знаешь, я протираю руки уксусом, - заметил Ахмет. - Это отбивает запах животных, а, может быть, имеет и другие свойства. Так делала когда-то моя мать. Она научила меня приготавливать лекарства из целебных трав.

- Все это полезные вещи, и они, конечно, вселяют надежду. Но нужно учитывать и другое, - продолжал князь Василий негромко.

Все внимательно слушали его.

- Вам следует назначить специальных людей, которые бы присматривали за больными и не пускали их бродить по деревне. Затем нужно проверить каждый дом и убедиться, что там не держат зараженных.

- В этом нет необходимости, - прервал его Мурад. Наши Хабза строго запрещают идти про­тив воли старейшин, а я уверен, что старейшины последуют твоим советам, Василий.

- Я провожу тебя к моему отцу, князю.

- Нет, ты опять забываешь, что я сказал. Никаких посещений. Ты подвергнешь себя опас­ности. Я займусь лечением твоего отца. Его надо срочно перевезти в закрытую лечебницу.

Мурад закрыл лицо руками. До него вдруг по-настоящему дошел страшный смысл всего сказан­ного Василием. Здоровье и тело князя Хапца были хрупкими и уязвимыми. Ему было за вос­емьдесят. Слабый организм не мог как следует бороться с заразой, и надежда, что князь выжи­вет была невелика.

- Сторожей надо набрать из надежных добро­вольцев, - невозмутимо продолжал Василий.

- Если они согласятся помогать больным, то жить им следует отдельно от семей до тех пор, пока опасность не минует. Поначалу следует попросить их вырыть большую яму.

- Сколько жителей в деревне?

- Около четырехсот, - машинально проговорил Мурад.

- Ну, значит яма должна быть рассчитана че­ловек на восемьдесят.

- Ясно, - Ахмет с Мурадом переглянулись.

- Я пойду добровольцем, - заявил Мурад.

- Я тоже, - поддержал Ахмет, но его голос тут же потонул в страшном крике Цемы:

О, нет! Нет!

Ей казалось, что Ахмет подписывает себе смер­тный приговор. Много раз она отправляла его на войну, но эта его жертва была совсем другой.

Ахмет обнял ее:

- Тш-ш! Жена! Оставь нас одних. Ступай, поговори последний раз с Мединой и объясни, что нужно делать. Только так некоторым из нас удастся выжить. Давай!

Однако Васильчиков остановил Цему, взяв ее за руки:

- Не ходи к Медине. Лучше приляг. Я не могу сказать точно, сколько времени все это продлит­, - честно признался он. - Некоторые эпидемии длились помногу месяцев - шесть, семь, восемь... Эта тема, между прочим, всегда сильно занимала меня, и еще мальчишкой я перечитал про эпиде­мии все, что мог. Думаю, что все, предложенное
мною,- лучщий способ выжить для вашей семьи, сударыня. Цема немного успокоилась:

- Раз уж Ахмет решил помогать людям, я буду делать то же. Помнишь, как я выхаживала ране­ных вместе с тобой, поляк Тадеуш? Ты спас жизнь многим моим соплеменникам-чеченцам: У меня есть дети, и я сделаю все возможное, чтобы
они выжили. Когда потребуется, я буду помогать тебе ухаживать за больными.

Все трое были восхищены этими словами. У Цемы было сердце воина и душа женщины-го­рянки: лучшие качества брата и отца соединились в ней с женским чутьем и нежностью. Мужчина может пожертвовать собою в бою, женщина да­рит свою жизнь иначе.

Цема пожелала всем доброй ночи и удалилась. Мужчины в деталях обсудили сложившуюся ситу­ацию и разошлись подавленными.

Чума опустошила низины Малой Кабарды сви­репее, чем любое вражеское войско. Последствия ее были более губительны, чем вторжения Золо­той Орды - татаро-монгольского ханства. Тогда, в 13 веке, орды, пришедшие из Азии, катились по степям, сокрушая все на своем пути. Тогдаш­ние потери несопоставимы с уроном от нынешне­го врага - армии могущественной Российской империи. Пустели целые деревни. Некоторые поселения, впрочем, остались почти невредимы - ми. Тысячи жертв - казаки, черкесы, русские находили последний приют в общих могилах.

В течение многих месяцев Василий со своими добровольцами помогали выжить народу князя Хапца. И вот настал печальный день похорон старого князя, отца Мурада. Несмотря на протес­ты Мурада, эта скорбная церемония прошла без соблюдения обычного ритуала: мулла не пришел отпевать усопшего, не пришли другие князья и знатные люди, чтобы отдать последние почести. Этот великий человек ушел незаметно, как про­стой селянин, и его сын Омар принял бразды правления без всякой торжественности.

- По крайней мере, он умер, зная, что в семье его мир и покой, -сказал Ахмет Мураду, утешая друга. - Он видел внуков. Род его продолжается.

- Надо молиться, чтоб так оно и было дальше, - смиренно ответил Мурад.

После этого он с утроенной энергией стал уха­живать за больными. Это был единственный спо­соб смягчить боль утраты.

В палатке, где располагалась лечебница, Васи­лий хранил бутыль с уксусом. Он постоянно мыл уксусом руки и использовал его для снижения жара у больных. Ночью он спал рядом с Ахметом и Мурадом, укрываясь куском полотна. Цема с сыновьями по-прежнему сидела взаперти вместе со всеми слугами, они лишь ухаживали за скотом и никогда не покидали жилья.

Аул производил гнетущее впечатление: иногда в полдень было так же пустынно и тихо, как в полночь.

- Обещай мне одну вещь, Василий, - сказал как-то Ахмет, когда они несли очередного боль­ного на самодельных носилках. - Обещай мне, что не разрешишь Цеме помогать тебе. - Я буду работать день ц ночь, но не допущу, чтобы и ее жизнь подвергалась опасности.

Василий отвел глаза:

- Надеюсь, этого не понадобится. Справимся сами. Ахмета беспокоило, хватит ли съестных при­пасов. Селяне держались пока на сухом хлебе, соленых овощах из старых запасов и коровьем молоке. Те, у кого были козы, находились в лучшем положении. Люди не одалживали еду друг у друга, боясь заразиться.

Молва о лечении, применяемом князем Васи­лием, расходилась во все концы. Кабардинцам, приезжающим в гости, давали от ворот поворот, и они уезжали с разным настроением: кто недо­вольно ворча, кто с пониманием, одобряя эти меры. Несколько соседних аулов последовали этому примеру с большим или меньшим успехом. В некоторых местах чума проникла уже так глубо­ко, что было мало надежд остановить ее разрас­тание. Там, где дома стояли близко друг к другу и было очень трудно избежать общения между жителями, болезнь распространялась очень быст­ро. Кабардинцы придумали даже специальное слово «ямина» для обозначения страшной болезни, и оно тут же пополнило словарь ругательств. «Чтоб тебя ямина забрала», - это было самое ужасное пожелание.

Васильчиков старался, как можно тщательнее записывать свои наблюдения. Его теории подтвер­ждались: выздоравливали только те, у кого бо­лезнь проявляла себя вздутиями на теле. Прочие виды чумы неизбежно вели к гибели. Прошло несколько месяцев, прежде чем, наконец, смерть начала отступать. Через пять месяцев число забо­левших уменьшилось с десяти до трех-четырех в неделю:

Семьи Ахмета и Мурада не пострадали. Нако­нец, наступил день, не принесший ни одного нового заболевания, и Васильчиков заявил:

- Думаю, что чума выдохлась. Уже три неде­ли, как мне ясно, что развязка близка.

Старцы подсчитали, что ямина унесла пол­овину кабардинского населения, - грустно сказал Ахмет.

Васильчиков же считал про себя, что эта цифpa не столь удручающа. В медицинских трудах об эпидемии чумы в прошлых веках он читал, что были времена, когда вымирали две трети населе­ния.

В общей могиле за деревней покоились тела сорока двух умерших сельчан. По сравнению с другими областями Малой Кабарды это казалось

просто чудом.

Палатку, где была лечебница, князь Василий сжег вместе со всем скарбом. Потом сел у реки, раскуривая трубку. Стояла осень, самое красивое время на Тереке. Кругом цвели крупные коло­кольчики ростом по пояс, ирисы высились, как копья. Земля затаилась, притихла, и эта тишина казалась гулким эхом пронзительного крика. Минувшие страшные дни оставили свой отпеча­ток и на земле. На том берегу Терека в голубом мареве полуденного зноя Василий видел линию казацких дозорных постов и отряд русских кава­леристов, направляющихся на маневры. Можно себе представить, как свирепствовала чума в тес­ных грязных казармах. В Кабарде, по крайней мере, воздух был напоен сладкими запахами трав и цветов. Там, в горах, князь думал о Боге чаще, чем здесь, в низине, там само общение людей носило божественный отпечаток...

Близость к своим вызвала у него чувство ос­трой тоски. Кроме того, вчера вечером Ахмет уехал домой. Эту ночь - первую за много месяцев - он впервые провел один. Василий почувствовал себя постаревшим, измученным и очень одино­ким. Пора было возвращаться домой. Лучшие годы своей жизни он посвятил этим людям - чеченцам и адыгам. Все это время он работал, не покладая рук, изучал язык и медицину с большой пользой для себя. Его душа была полна, но в сердце закрадывалась пугающая пустота.

Дата добавления: 2015-08-09