Кое-что из того, о чем хотелось бы знать

Джордан наконец-то откинулся на спинку трона, наблюдая, как последние придворные покидают зал. Если бы он знал, что король обязан помнить о такой чертовой бездне проклятых условностей и исполнять такое немыслимое количество дурацких ритуалов, он бы дважды подумал, прежде чем взяться за эту роль. Он вообще-то не имел ничего против, когда в театре устраивался банкет в его честь, но здесь все выглядело по-другому, приходилось сидеть часами и выслушивать бесконечные здравицы в честь его величества. Хорошо им там, в зале, а посидели бы на троне! Джордан мог поклясться, что к концу царствования наживет воспаление предстательной железы. Какому кретину пришла в голову идея сделать трон из мрамора?

Король вздохнул и прикрыл усталые глаза. Денек выдался длинный, и, судя по всему, делам конца не видно. Практически он, Джордан, стал королем в тот момент, когда, положив дрожащую ладонь на окровавленный Камень, произнес слова королевской клятвы. Но если хочешь, чтобы народ признал тебя своим монархом, надо соблюдать чертовы формальности. Вот и пришлось собирать весь двор, чтобы благородные дворяне могли принести клятвы верности новому королю. Некоторых придворных на этой церемонии недосчитались. Джордан приказал изгнать их из замка и не удивился, узнав, что они уже и сами сбежали, так как, по всей вероятности, слишком тесно были связаны с Луи и Домиником, чтобы рассчитывать на милость Виктора. Джордан не винил их. Церемония принесения клятв продолжалась так долго, что король стал весьма приблизительно соблюдать формальности. Он просто дремал с открытыми глазами и лишь иногда улыбался и кивал подходившим к нему придворным. Но не часто. Если всем троим принцам так хотелось именно этого, то неудивительно, что они в конце концов рехнулись.

Наконец все закончилось, в зале стало тихо. Рядом с королем остались только самые близкие люди. Джордан уселся прямо и поправил корону у себя на голове. Эта чертова штуковина оказалась такой тяжелой! Как ни надень ее, все равно одна головная боль, да и только.

Мессир Гэвэйн приблизился к Джордану. Первым законодательным актом новый король назначил рыцаря своим главным телохранителем. Придворным хватило одного взгляда на смертоносную секиру Гэвэйна, чтобы убедиться в гениальности этой идеи.

Граф Родрик встал прямо перед троном. За весь вечер он не произнес ни одного лишнего слова, что совершенно не удивило Джордана. Графу есть что сказать, но все это не для посторонних. Рядом с Родриком стояли граф Вильям и его жена, госпожа Габриэлла. Джордан внимательно наблюдал за бывшим регентом. Потому что если и существовала какая-то реальная угроза его правлению, то исходить она могла только от графа Хоуэрда. Вильям за время своего регентства успел приобрести реальную власть и мог не пожелать отдать ее человеку, которого недвусмысленно назвал недостойным трона. Однако граф держался в рамках, соблюдая приличия, говорил то, что положено, и тогда, когда надо. Джордан молча улыбнулся. Он успел сделать одну важную вещь: разделил дружину регента и поставил командирами отдельных отрядов людей, верных новому королю. На всякий случай.

И наконец, справа от трона стояла Хранительница замка. Рука ее висела на перевязи, голова была обмотана бинтами, отчего Катриона казалась какой-то особенно беззащитной. Она и Джордан во время церемонии обменялись несколькими неуловимыми улыбками. Подумав об этом, Джордан приободрился и вновь улыбнулся. Кроме всего прочего, он приказал удалить от двора госпожу Хетер и отправить ее обратно домой, в Кагалимар. Даже не столько из-за того, что она раздражала его, сколько из-за того, что слишком хорошо знала Виктора, и Джордан не мог спать спокойно, пока она рядом. Лучше, чтобы она находилась подальше. Ну а раз ее нет, то король может обратить внимание на кого-нибудь еще... Джордан и Катриона улыбнулись друг другу.

“Думаю, я хорошо все устроил”, — с удовлетворением подумал он.

— Сейчас, когда церемония окончилась, — сказал Родрик, — полагаю, что мы могли бы немного поговорить без свидетелей, ваше величество.

— Да ну? — ответил Джордан. — Мне так не кажется, — Он со злорадным интересом наблюдал, как лицо графа покрывается краской гнева. — Если вы хотите что-нибудь сказать, Родрик, прошу вас. К чему такая чрезмерная осторожность? Вы в кругу друзей.

— Очень хорошо, — твердо сказал Родрик, взяв себя в руки, — между вами и мной существовала договоренность относительно того, что произойдет, когда вы займете трон. Вы дали мне слово...

— Конечно, конечно, — согласился Джордан, — я согласен на то, чтобы вы стали моим главным советником, следовательно, вы им станете. Однако, как мне кажется, слово “советник” имеет вполне определенное значение. Я всегда рад выслушать ваш совет, Родрик, а вот решать, воспользоваться им или нет, мое и только мое дело. Покуда вы будете об этом помнить, я не вижу причин прерывать наше обоюдно полезное сотрудничество.

— Есть нечто такое, что, я думаю, вызвало бы большой интерес у придворных и дворянства, — произнес Родрик.

— Могу себе представить, — согласился Джордан, — вот только уверены ли вы, что разглашение тайны принесет вам пользу?

Граф смотрел Джордану прямо в глаза. Гэвэйн напрягся, казалось, он готов броситься на Родрика. В конце концов граф натянуто поклонился и сказал:

— Я приложу максимум усилий, чтобы мои советы оказывались полезны вашему величеству. А сейчас, я прошу прощения, у меня много дел.

— Да, конечно, — согласился Джордан, — скоро ведь погребение Аргента?

— Да. Могу ли я руководить организацией похорон, ваше величество?

— Разумеется, — сказал Джордан, — он ведь был вашим другом. К тому же с ним так обошлись, что он, пожалуй, искупил все свои грехи. Может, теперь к нему наконец придет покой.

Родрик снова поклонился и покинул зал. Никто не проронил ни единого слова, пока тяжелая двойная дверь не захлопнулась за графом. Затем Вильям испытующе посмотрел на Джордана.

— Он может стать очень опасным врагом, государь. Родрик имеет огромное влияние и на дворянство и на купечество.

— Я знаю. Поэтому он будет очень хорошим советником, если мне удастся поставить его на место. Вильям поднял бровь:

— Вы так же думаете и обо мне, государь?

— Почему нет? — примирительным тоном ответил Джордан. — За годы, проведенные в изгнании, я отвык от повседневной жизни двора. Я с удовольствием воспользуюсь вашим опытом и поддержкой. Отец ведь доверял вам. Он считал вас честным человеком. Королю нужен по крайней мере один советник, который скажет ему правду, хочет король ее слышать или нет. Что вы по этому поводу думаете?

Вильям торжественно поклонился:

— Почту за честь, ваше величество. Одно время я считал вас, как и ваших братьев, недостойным того, чтобы править королевством. Я ошибался. Даю слово, что буду верой и правдой служить вам.

— Спасибо, — сказал Джордан, — а теперь нам предстоит обсудить одно маленькое, но важное дельце. Кто же все-таки убил моего отца?

Вопрос как бы повис в воздухе. Вильям пошевелился, и все глаза обратились к нему.

— Как регент, я приказал произвести полное расследование обстоятельств смерти Малькольма под руководством Хранительницы. Тело покойного короля было подвергнуто тщательному обследованию врачами. Ни следа яда, ни намека на признаки насильственной смерти. Похоже, он просто мирно скончался во сне. Только из-за внезапности его смерть кажется подозрительной, но не следует забывать, что Малькольм был уже немолод, ваше величество, а смерть рано или поздно приходит за всеми.

— Это верно, — согласился Джордан, — то есть это было бы верно, если бы не одно обстоятельство. Его исчезновение с политической арены устраивало слишком многих. Поэтому я стал думать, кому же все-таки его смерть оказалась бы более всего на руку. Первыми подозреваемыми стали, конечно, Луи и Доминик, но отца отправили на тот свет столь тонко продуманным способом, какой в жизни не пришел бы в голову ни одному из моих братьев. Их можно было обвинить в чем угодно, только не в утонченном коварстве. Следующим идете вы, господин регент. Но все единодушно считали и считают вас честным человеком, и вы не сделали попытки захватить власть, когда у вас существовала такая возможность. Теперь остается только один человек, которого устраивала смерть короля и у которого была возможность убить его. Это ты, Габриэлла.

Все посмотрели на Джордана как на идиота. Супруга графа Вильяма гордо вздернула подбородок и подвинулась ближе к мужу.

— Из всех, с кем мне довелось беседовать в последнее время, — ровным голосом продолжал Джордан, — ты оказалась самым яростным критиком нашей семьи. Ты ненавидела Луи и Доминика, а меня презирала, считая слабаком. Пристрастие нашего отца к военным походам вызывало в тебе отвращение. Сколько раз ты повторяла свои слова о деградации нашей династии? Ты твердила, что ни один из нас не достоин стать королем. Это превратилось у тебя просто в какую-то навязчивую идею, Габби. Тебе казалось, что на троне Редгарта должен сидеть честный человек, способный спасти государство. А кто у нас самый честный? Конечно, твой муж, граф Вильям. Ни на секунду не сомневаюсь, что он даже и не догадывался о твоих замыслах. Потому что, если бы у него возникли подобные подозрения, он не позволил бы тебе ничего сделать. Но он не знал. Ты осталась наедине с отцом и убила его. Когда это произошло, Вильям автоматически стал регентом, а затем, если бы тебе удалось правильно развернуть ситуацию, вполне мог бы занять трон. Вот только завещание пропало, а с ним и надежды отыскать корону с печатью. Если бы не это, твой план сработал бы. Вильям стал бы королем, а ты королевой. Ну, естественно, исключительно на благо страны и народа.

— Скажи, что он ошибается, Габриэлла, — произнес Вильям, — пожалуйста.

— Ну и каким же образом я смогла убить отца? — спросила Джордана Габриэлла ровным голосом. — На нем ведь не нашли ни единой раны, яд тоже исключается.

— А твое волшебство? — спросил Джордан. — Твоя магия стихии воздуха? Ты так редко ей пользовалась... и люди начали забывать, что ты наследовала эти способности по праву Крови. Ты выкачала воздух из легких отца, точно так же, как ты обошлась с птичками из нереального во время собрания придворных.

— Ладно, — бросила Габриэлла, — ты угадал. Что будешь делать?

Вильям посмотрел на жену и побледнел:

— Что ты говоришь, Габриэлла?

— Ты здесь совсем ни при чем, дорогой. Я убила отца. Я сама задумала и осуществила это. Редгарту требовался сильный король.

— И, разумеется, добрая королева, — добавил Джордан.

— Разумеется, — ответила Габриэлла, — но что ты собираешься делать, Виктор? Если ты станешь судить меня, случится грандиозный скандал. А если начнется междоусобица? Ты не можешь допустить этого. Особенно сейчас, когда ты еще не очень твердо сидишь на троне.

— Он был моим другом, — сказал Вильям, — Малькольм был моим другом. Как ты могла так поступить, Габриэлла?

— У моего отца никогда не было друзей, — возразила Габриэлла. — Он хорошо относился к тебе, потому что нуждался в тебе, но он пригрозил мне, что аннулирует наш брак, мы ведь слишком близкие родственники.

— Из-за этого, — тихо сказал Вильям.

— Ну, Виктор, — спросила Габриэлла, — как ты намерен поступить?

— Я не могу допустить, чтобы ты предстала перед судом, — начал Джордан, — здесь ты права. Удалить тебя из замка тоже нельзя, потому что муж тебя не оставит, а он мне нужен. Я мог бы приказать убить тебя, но этого мне Вильям никогда не простит. Поэтому ты останешься здесь в замке, в собственных покоях, под домашним арестом. Охранять тебя я поручаю Вильяму. До конца твоей жизни я запрещаю тебе покидать свое жилище и разговаривать с кем-либо, кроме твоего мужа. Если ты нарушишь этот приказ, мне просто придется послать к тебе убийцу.

— Нет необходимости в подобных угрозах, Виктор, — ответила Габриэлла, — я принимаю твои условия. Это даже лучше того, на что я могла рассчитывать. Может, из тебя и выйдет когда-нибудь толковый правитель.

С этими словами она повернулась и неспешно направилась к выходу. Ее супруг посмотрел на Джордана, тот молча кивнул, Вильям наскоро поклонился и поспешил за женой. Они вместе покинули зал.

Джордан облегченно вздохнул, потом он наконец позволил себе зевнуть и потянуться до боли в костях. Затем он откинулся на спинку трона и окинул взглядом опустевший зал, который показался ему слишком огромным. Джордан никогда не думал, что зайдет так далеко. Скорее всего, подумать об этом просто не нашлось времени. События разворачивались с бешеной скоростью. Всего несколько дней назад он слонялся от города к городу и радовался, если ему удавалось хорошо пообедать, и вдруг стал участником заговора, в котором ему отводилась роль двойника наследного принца... И совсем уж немного времени прошло с того момента, когда судьбе стало угодно, чтобы он, Джордан, сыграл эту роль по-настоящему.

Теперь он жалел, что убил Виктора, но иначе слишком многим пришлось бы погибнуть. Что ему делать дальше, он не знал. Он понимал, что является полным профаном в политике и в искусстве управления государством. Это его никогда не интересовало. Актер привык играть для вельмож. И только. Все его познания в законотворчестве легко могли бы уместиться на кончике его мизинца. Придется учиться. Время есть, хорошие советники — тоже. Джордан посмотрел на Гэвэйна и улыбнулся ему.

— Нравится вам новая должность, Гэвэйн?

— Страшновато в моем возрасте, — сухо произнес рыцарь. — Я бы предпочел что-нибудь попроще и побезопаснее; скажем, собирать налоги, лишившись одной руки, или сражаться с драконами со связанными за спиной локтями.

— Ой, ой, ой! Должен же у меня быть хоть кто-то при этом проклятом дворе, к кому я могу повернуться спиной без страха быть заколотым, — вдруг улыбка сбежала с лица Джордана, и он внимательно посмотрел на своего телохранителя. — Гэвэйн, вы однажды дали клятву защищать... одного человека. Я убил его. Что же теперь будет?

— Убитый не стоил этой клятвы. Я по-прежнему служу настоящему принцу Виктору и охраняю его.

— Казните меня, если я что-нибудь понимаю, — сказала Таггерт.

— Спасибо, мессир Гэвэйн, — произнес Джордан, — а теперь, если не возражаете, я хочу перекинуться парой слов с Хранительницей Замка.

— Конечно, государь, — ответил Гэвэйн, — я рад, что вы согласились вернуться из ссылки в замок, ваше величество. Вы стали совершенно другим человеком.

С этими словами рыцарь, торжественно поклонившись, зашагал прочь из Главного Церемониального зал?

— О чем здесь шла речь? — спросила Таггерт, когда за рыцарем закрылась дверь.

— Пустяки! — ответил Джордан. — Мне хочется поговорить с вами, Кэйт.

Катриона улыбнулась и, подойдя поближе, села на подлокотник трона:

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, Виктор, моя жизнь принадлежит вам.

Джордан улыбнулся в ответ и, протянув руку, обнял женщину за талию:

— Я как раз и надеялся, что вы что-нибудь такое скажете.

Дата добавления: 2015-08-18