Светское и духовное

Приверженцы представления о теократии как о политическом императиве Корана часто ссылаются на айат 3:26, который в их толковании звучит следующим образом:

Скажи: «О Боже,

Держатель власти (малик аль-мульк)!

Даруешь Ты власть, кому пожелаешь,

И отнимаешь Ты власть, у кого пожелаешь…»

Но даже при такой, сугубо политизированной интерпретации слова мульк, этот и подобные ему айаты сами по себе не дают основания для сакрализации власти. Достаточно вспомнить о политико-теологических дискуссиях вокруг подобных новозаветных сентенций и особенно об их исторической перспективе.

Более веские аргументы в пользу тезиса о теократическом характере исламского политического идеала обычно черпают из сунны. С этой точки зрения, Пророк предстоит как глава общины-государства, объединивший в себе духовную (религиозную) и светскую (политическую) власти, которые в первоначальном исламе не только едины, но и неразличимы. Но так ли однозначно свидетельствуют об этом Коран и сунна?

Начать с того, что Коран не только не запрещает разделения религии и политики, но и дает определенные основания для легализации такого разделения. Прецедентом тому может служить сосуществование духовной власти, представленной пророком Самуилом, и светской власти, олицетворенной царем Саулом (см.: 2:246–251).

Сам же Пророк – вопреки сложившемуся стереотипу! – четко различал духовную и светскую сферы. Более того, он считал себя авторитетом лишь в первой. Как повествует предание, по прибытии в Медину Пророк однажды наблюдал, как мединцы опыляют пальмы. Поинтересовавшись, в чем состоит смысл их действий, он сказал: «Если бы вы и не делали этого, урожай был бы таким же». К его мнению послушались, но на следующий год урожай был совсем плох. И тогда Пророк изрек: «Я лишь простой смертный (башар). Если я повелеваю что-нибудь касательно религии (дин), то прислушайтесь к моим словам; а если я повелеваю что-нибудь по собственному усмотрению, то я – лишь человек» или, согласно другой версии: «Если дело касается земной жизни (дунйа), то это вам решать, а если дело касается религии, то – мне». И тут же добавил слова, ставшие впоследствии знаменитыми: «Вы лучше посвящены в делах земной жизни (антум алям би-амр дунйакум)».

В сферу религиозного, духовного (дин) входили вопросы, связанные с передачей и разъяснением божественного откровения относительно веры и культа. Остальные же области жизни относились к сфере светского, земного (дунйа). В этой, последней сфере Пророк и осознавал себя простым смертным и таковым призвал считать себя своих последователей. Как светскую Пророк, видимо, рассматривал и политику – область, где он часто держал совет (шура) с мусульманами, следуя повелению Всевышнего: «Советуйся с ними о делах их». И само обращение к последователям за советом в данной области дополнительно свидетельствует о ее светской природе – ведь Пророку не подобало решать духовные, религиозные вопросы с советом-шурой.

По-видимому, в сферу «светского» Пророк включал и судопроизводство. Только при таком соотнесении можно понять его слова: «Ведь я – простой смертный (башар). Вы приходите ко мне со своими тяжбами. И бывает так, что кто-нибудь из вас более красноречив в доводах, и я решу в его пользу, соответственно услышанному от него. Так знайте: кому я присужу то, что по праву принадлежит другому мусульманину, то это – от пламени Ада, и пусть он сам [думает], принять его или оставить».

Отметим, наконец, что стереотип об исламской теократии отчасти связан с гипертрофированным представлением о масштабах «политической» деятельности Пророка. В действительности же Пророк практически не вмешивался в традиционную административно-политическую организацию как населения Медины, так и других племен и областей Аравии, принявших ислам. Ряд знаковых «фактов», включенных в государственно-политическую биографию Пророка, не выдерживает суровой исторической критики – они не прошли даже менее строгий экзамен самой классической мусульманской традиции, которая отказала им в праве быть помещенными в шести канонических сборниках хадисов. Достаточно назвать здесь знаменитое предание о политической хартии («Мединской конституции»), составленной вскоре после прибытия Пророка в Медину и заложившей основу новой государственности.

Как бы там ни было, после смерти Пророка никто из мусульман не обладал духовной властью, а значит, не может претендовать на роль теократического лидера, а только светского.

3.

Дата добавления: 2015-08-18