Закон о кооперации. Убийство в Донецке. Закрыли «Березки». Сходка в Дагомысе.

С политической точки зрения 1987 год был не самым бурным годом перестройки. Он был всего лишь преддверием накануне грандиозных событий последующих лет. Хотя и на его долю выпали события отнюдь не ординарные. Взять тот же прилет Матиаса Руста в Москву в мае или выступление Бориса Ельцина на октябрьском Пленуме ЦК.

Кстати, в широких кругах населения снятие Бориса Ельцина с поста 1-го секретаря МГК трактовалось не иначе как происки московской мафии, с которой Ельцин попытался начать борьбу, заняв эту должность. Доля истины в этом, может быть, и была, но не более. Ельцин того времени, так же как и остальные высшие столпы кремлевского олимпа, недооценивал значение организованной преступности в стране и мало что понимал в этом вопросе. Следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре РСФСР Евгений Мысловский так выразился на этот счет: "В 1987 году я написал об угрозе московской мафии Б. Н. Ельцину. Ответ получил от него уклончивый. Вот пишете, мол, об организованной преступности, а кто ее организовал? То есть эту проблему даже на высшем уровне в то время не понимали".

30 декабря 1987 года, в Кремле под председательством Председателя Совета Министров Николая Рыжкова заседала авторитетная комиссия по подготовке проекта Закона о кооперации в СССР. В состав комиссии входили:

В. Некрасов — заместитель начальника юридического отдела СССР,

Г. Голзбов — член коллегии Минюста,

В. Семенов — заместитель министра финансов СССР,

М. Козырь — заведующий отделом НИИ гос. и права,

Н. Тихомиров — референт СМ,

А. Серков — член коллегии Госагропрома,

Б. Хвостов — заведующий управделами Центросоюза,

В. Тихонов — академик ВАСХНИЛ.

Вся эта авторитетная комиссия получила от Н. Рыжкова указание в течение месяца подготовить проект нового закона. До этого Совет Министров уже принимал несколько постановлений о развитии кооперативов по производству товаров и услуг, но теперь законом предполагалось стимулировать их дальнейшее развитие. Это было в русле тех перемен, о которых чуть ли не ежедневно вещал новый лидер страны и которые с таким нетерпением ждали люди. Правда, большинство из них не догадывались, какими последствиями обернутся эти обещанные перемены для страны уже в самом ближайшем будущем.

Вступление страны на рельсы рыночной экономики, как это ни парадоксально, укрепило организованную преступность, сделало ее еще более мощной и неуязвимой. Кандидат юридических наук Анатолий Волобуев по этому поводу писал: "Вступление страны в рыночные отношения открыло для нашей мафии невиданные просторы. Одна из основных причин наступательного развития организованной преступности заключается в том, что она при любых условиях являлась в государстве единственной поистине рыночной структурой, что и позволило ей во все периоды быстро (мобильно) приспосабливаться к любым изменениям. И не просто приспосабливаться, но и извлекать при этом максимум материальных и практических выгод".

В отличие от других стран, где организованная преступность развивалась на подпольном рынке дефицита товаров и услуг, наша мафия, защищенная вместе со своими высокими чиновными покровителями от любых форм контроля (в том числе и правоохранительной системы), в последние годы беспардонно, силовыми методами взяла под свой контроль и легальные формы предпринимательства.

Однако последнее произойдет лишь в начале 90-х годов, мы же с вами вернемся в конец 87-го года. Уже тогда предпосылки будущих кровавых войн за сферы влияния в преступном мире давали о себе знать. Череда громких убийств крупных уголовных авторитетов прокатилась в конце года по городам Союза. В Ташкенте был убит Нарик Каграманян. Убит по всем законам гангстерского кино, при выходе из машины, на глазах у многочисленных свидетелей. Почти так же расправились в Москве в декабре 1987 года с одним подмосковным авторитетом. В районе престижных писательских домов у метро «Аэропорт» он садился в свой автомобиль и в этот момент был застрелен неизвестным. Через несколько дней состоялись его пышные похороны, на которых имел честь присутствовать корреспондент английской газеты «Обсервер». Он и оставил об этой церемонии свои воспоминания: "Такси остановилось на том месте, где покрытая льдом дорога сворачивала с шоссе. Здесь стояли 40 или больше автомобилей, и сразу стало ясно, что происходит что-то необычное. На каждом ярде от поворота до кладбища на дороге горели пятна красных гвоздик, равномерно разбросанных участниками процессии. Но самым удивительным был состав присутствовавших на похоронах. По крайней мере шесть люберецких банд были представлены, если судить по группкам, окружающим своих главарей, последние одеты несколько похоже на чикагскую моду 20-х годов. Не верилось, действительно ли все это происходит в Советском Союзе в 1987 году. Поношенные шляпы на манер Барсалино, низко надвинутые на глаза, потрепанные шерстяные пальто, белые на высоких каблуках кожаные ботинки, сигарета в углу рта. Их было приблизительно человек сто, еще 50 женщин и моментально узнаваемые переодетые в гражданское милиционеры, вооруженные кинокамерами и фотоаппаратами". По меркам 1987 года столь дерзкое убийство (с помощью стрелкового оружия) человека в Москве было, как это ни странно теперь звучит, исключительным явлением. Более того, именно 1987 год для московской милиции был самым «тихим» с точки зрения преступлений годом. За весь этот год в городе было совершено всего 172 убийства, подавляющая часть которых относилась к элементарной «бытовухе». С 1988 года ситуация в этом плане стала меняться, и отнюдь не в лучшую сторону. Поэтому символично, что стрельбой закончился год 1987-й и ею же начался год 1988-й — год, в котором такие словосочетания, как "организованная преступность", «мафия», «рэкет», шагнули в нашу жизнь и прочно в ней обосновались.

В ночь на 20 января 1988 года по Большой Академической улице с неимоверной скоростью мчалась автомашина «ВАЗ-2101» с тремя пассажирами. Следом за ней с такой же скоростью двигались три автомобиля, из которых велся прицельный огонь из двух обрезов. В результате точных выстрелов убегающий автомобиль потерял управление и врезался в дерево на обочине дороги. Из машин преследователей тут же выскочили спортивного вида молодые люди с металлическими штырями в руках и принялись методично избивать трех пассажиров пострадавшего автомобиля.

Между тем невольными свидетелями этой погони стали водители «икарусов», которые догадались записать номера машин и позвонить в милицию. По этим номерам работники МУРа довольно быстро установили, что пострадавшая машина принадлежала членам долгопрудненской группировки, а автомобили преследователей — люберецкой. Тут же по горячим следам были арестованы все участники этого нападения вместе с главарем кандидатом в мастера спорта по боксу С. Аксеновым.

В ходе следствия были установлены истоки этого конфликта. На знаменитом Рижском рынке, открывшемся несколько месяцев назад, держал свою торговлю один кавказец, безопасность которого за деньги обеспечивали люберецкие. Но вот однажды на кавказца «наехали» долгопрудненские, имевшие свои интересы на том же рынке. Так возник конфликт. С. Аксенов, как законный авторитет люберецких, пытался уладить его в рамках переговоров. Но долгопрудненские оказались несговорчивыми. Два раза во время подобных переговоров вспыхивали ссоры с применением холодного оружия. Последняя произошла у ресторана «Бега» и переполнила чашу терпения люберецких. Они решили «наехать» на соперников основательно, что и было сделано в ночь на 20 января на Большой Академической. В результате этого «наезда» один из долгопрудненских лишился глаза. Но никто из них в милицию не заявил, пожелав разобраться с обидчиками самостоятельно.

Предварительное следствие пришло к выводу о виновности трех человек во главе с С. Аксеновым. Им было предъявлено обвинение по статье 206 ч. 3 УК РСФСР — злостное хулиганство. И, как писала по этому поводу в "Советской России" Л. Кислинская, «двойное» дно этого дела скрывает в себе понятие, которое недостатки нынешнего Уголовного кодекса не позволяют назвать настоящим именем — организованная преступность. Между тем страусиная политика советского правосудия играла только на руку отечественной мафии. Уже два года страна жила по новым экономическим законам, рожденным перестройкой, а Уголовный кодекс так и не был усовершенствован применительно к новым реалиям времени. Это позволяло преступным группировкам безбоязненно наезжать на частных предпринимателей, которым власть разрешила зарабатывать деньги индивидуальным трудом, но не защитила их законом. Подобное положение толкало на путь преступлений даже людей, отмеченных властью.

В январе 1988 года в Донецке был убит 43-летний председатель кооператива «Луч» Анатолий Самойленко. Его нашли в его же доме с одиннадцатью ножевыми ранениями на теле. В ходе следствия выяснилось, что это преступление совершила преступная группа из четырех человек, во главе которой стоял 28-летний старший лейтенант милиции, сотрудник уголовного розыска Валерий Коновалов. До этого убийства банда Коновалова уже успела совершить пять преступлений, венцом которых и стало убийство А. Самойленко. Толкнула же преступников на это дело уверенность в том, что председатель кооператива, в котором царили финансовые нарушения, сам выложит любую сумму перед вымогателями. Но Самойленко оказался несговорчивым, за что и поплатился жизнью. Газеты по этому поводу писали, что "дело Коновалова открыло статистику рэкета с применением пыток". Нельзя сказать, что власти совсем бездействовали в борьбе с преступностью в то время. В июле 1988 года, например, одним волевым решением были закрыты все магазины «Березка», как рассадники незаконных сделок и спекуляции. Правда, та же Л. Кислинская по этому поводу тут же заметила: "И не беда, что прикрыли «Березки»! Есть еще валютные проститутки, есть кооператоры, в конце концов. Работа всегда найдется".

Дело в том, что возле этих магазинов вот уже много лет «работали» бойкие ребята, которые наживались на обмене рублей на чеки В/О «Внешпосылторга» и наоборот. К примеру, покупая чеки по 1 рублю 80 копеек, спекулянт продавал их по 2 рубля. Цены колебались в зависимости от сезона, наличия или отсутствия дефицитного наплыва посетителей. Начиная с 1983 года правоохранительные органы стали проводить крупномасштабные операции по локализации спекуляции чеками «Внешпосылторга» и товарами, скупаемыми в «Березках». За 4 года к уголовной ответственности было привлечено 150 спекулянтов и их пособников из числа работников магазинов.

Между тем работы для многочисленных преступных группировок, которых за последние год-два расплодилось как грибов после дождя, в стране побеждающего капитализма было невпроворот. С 1985 по 1988 год силами правопорядка в стране было выявлено около 3 тысяч групп с признаками организованности. Но их от этого меньше не стало. В одной Москве в 1988 году насчитывалось несколько десятков группировок, наиболее мощными из которых были долгопрудненская, солнцевская, люберецкая, чеченская, подольская и бауманская. На последнюю работали воры, и это считалось самым мощным прикрытием в уголовном мире. Но до весны 1988 года широта и разнообразие операций всех группировок не шли ни в какое сравнение с тем, что началось после того, как в мае того года 9-я Сессия Верховного Совета СССР приняла "Закон о кооперации". По нему вся страна должна была превратиться в один большой Рижский рынок, и первыми, кто это реально осознал, были бандиты.

Они сразу поняли, какой шанс предоставляет им "Закон о кооперации". К примеру, обладатель преступно нажитых средств мог без труда зарегистрировать кооператив по изготовлению предметов бижутерии. Закупив по дешевой цене оборудование, он мог отразить в документах фиктивные поставки сырца, нанять фиктивный штат сотрудников. При этом каждый месяц, как законопослушный гражданин, хозяин подобного кооператива мог выплачивать государству налог, к примеру, с 50 тысяч рублей. На возможный вопрос налоговой инспекции, откуда деньги, кооператор вполне резонно мог ответить, что на 50 тысяч он произвел и продал продукции. Благо никто не проверял, действительно ли это так. Ведь государству главное, заплатил ли кооператор налог.

Таким образом, уплатив налог, кооператор имел уже документ на то, что заработанные им деньги «чистые». В течение года он отдает государству 252 тысячи, а 468 «отмывает». На эти деньги уже можно смело покупать какую-нибудь недвижимость и наращивать капитал. Парадоксально, но факт: как только "Закон о кооперации" вступил в силу, министр внутренних дел А. Власов издал "Указание № 10", по которому работникам милиции запрещалось не только проверять сигналы и документы по кооперации, но даже заходить в помещения кооперативов. Правда, через несколько месяцев министр «одумался» и выпустил приказ, который обязывал вести оперативную работу против сомнительных кооперативов, но время было упущено. Сумма «отмытых» денег на этот момент уже исчислялась миллионами.

Л. Кислинская по этому поводу писала: "Монгол и его люди попались в начале 70-х. Они уже отсидели свой срок. Главарь банды вышел на свободу через 14 лет и «отмывает» грязные деньги, вложив их в целый комплекс кооперативов… Есть данные, что руководитель одной из известных московских группировок рэкетиров собирается открыть валютное кооперативное предприятие. Как им все это разрешают? Здесь уже начинаешь ставить под сомнение честность исполкомовских работников, выдающих патенты…"

Отметим, что в 1988 году на свободе находились 272 вора в законе.

Подполковник милиции В. Овчинский позднее писал: "С 1988 года, после известного закона бывшего СССР о кооперации, по существу, и началось стихийно-неконтролируемое накопление капитала с перекачкой огромных государственных средств в кооперативный, а вернее, в частный сектор, носивший в большинстве случаев противозаконный характер. Здесь же — точка отсчета слияния теневого мафиозного капитала, накопленного в годы тоталитарного режима, и молодого агрессивного гангстерского капитала первых лет демократизации".

Немалым весом в криминальном мире столицы обладала группировка «Мазутка», во главе которой стоял уголовный авторитет Петрик, которого подручные звали Генералом. В середине 80-х, во второй раз вернувшись из заключения, Петрик сумел заручиться поддержкой влиятельного московского мафиози Отарика, ученика самого Черкасова, и в короткий срок сколотить себе могучую группировку, орудовавшую в Москве, Зеленограде, Химках, Кирове и Астрахани. В Москве, к примеру, боевики Петрика имели неплохой навар с торговцев на Рижском рынке.

С января 1988 года Москву стали наводнять наперсточники. Во всяком случае их тогда, судя по криминальной статистике, было значительно больше, чем квартирных воров. Тогда квартирных краж в Москве совершалось от пяти до десяти в день. Много было тяжких телесных повреждений, наносимых в основном по пьянке; и уж совсем редкими были преступления с применением огнестрельного оружия.

С февраля 1988 года в Москве стало расти число квартирных краж. Причем взлет был внушителен — с 10 до 55 в день. С мая преступниками была взята планка с отметкой 100. В августе число квартирных краж в Москве достигало в сутки 150.

В середине мая в Москве произошло одно из самых дерзких преступлений. Преступники напали на кассу в одном из министерств. Убив ножом 74-летнюю кассиршу (огнестрельное оружие тогда еще достать было трудно), преступники похитили 14 тысяч рублей. Правда, погулять на них им так и не удалось. Вскоре их задержали.

Летом 1988 года в солнечном Дагомысе прошла сходка представителей двух мощных столичных команд — долгопрудненской и люберецкой. Разговор шел о переделе сфер влияния в Москве в связи с ростом кооперативного движения. Чеченцы на эту сходку ехать отказались, так как намеревались чуть ли не в одиночку поделить Москву в свою, естественно, пользу. К этому времени чеченская группировка уверенно стояла на ногах как в финансовом, так и в боевом отношении. В ее составе начитывалось три мощных объединения, именуемых по местам дислокации. Центральная контролировала центр Москвы и другие территории и была головной — центральной группировкой в чеченской общине. Южнопортовая группировка держала под своим контролем автомобильный бизнес (магазин в Южном порту), а Останкинская контролировала стоянки транзитных автофургонов, следующих по маршруту Москва — Грозный. На этих стоянках «работали» спекулянты, которые договаривались с водителями о перевозке мебельных гарнитуров, автозапчастей, холодильников, фруктов и т. д. непременно крупными партиями. Этими спекулянтами и руководили чеченцы, базировавшиеся в гостиницах «Байкал» и «Останкинская». Проникли чеченцы и в Ленинград, заручившись поддержкой нового короля питерского преступного мира (после арестов в 1987 году С. Васильева и Н. Седюка) Владимира Кумарина.

Этот человек был родом из Тамбовской области и в конце 70-х приехал в Ленинград искать лучшей жизни. Поступив в Ленинградский технологический институт холодильной промышленности, проучился в нем несколько лет, после чего бросил и пошел сначала швейцаром в "Розу ветров", а затем устроился барменом в «Таллин». В середине 80-х, с началом перестройки, решил создать свою собственную команду по выколачиванию денег из «лохов» и кооператоров. В команду набирать старался своих земляков, тамбовцев. Будучи человеком решительным и жестким, Кумарин сумел создать одну из самых дисциплинированных команд в преступном мире Питера. Тамбовцы были дерзки и самостоятельны, не признавали над собой диктата воров в законе. Именно тамбовцы одними из первых в городе стали «наезжать» не только на теневиков, но и на представителей легальных коммерческих структур. Став в 1988 году лидером криминального Питера, Кумарин собрал под своими знаменами несколько сот активных бойцов.

Рост кооперативного движения в стране и пристальный интерес к нему преступного мира, получившего реальную возможность как заработать легкие деньги, так и вполне благополучно «отмыть» их, был уже заранее предсказуем. Еще в мае 1988 года «Огонек» писал: "По некоторым прогнозам, битва за кооперативы вспыхнет в рэкетирской среде летом нынешнего года. Именно к этому моменту, работая в условиях наибольшего экономического благоприятствования, кооператоры сумеют заработать свой основной капитал. На это и сделан расчет боссов московского рэкета, преступников в Ташкенте, Тбилиси и Киеве".

Дата добавления: 2015-08-18