Часть третья результаты исследования 3 страница

В разбираемом нами случае лексикой экспериментатора состоит из двух слов. Одно из них нажми, другое может быть названо «п уст ы м» словом. Последнее обозначает молчание при действии тех раздражителей, на которые не следует реагировать нажатием. Следовательно, в дан» ыом случае «пустое» слово обозначает не нажимай. Из этих двух слов лексикона экспериментатор составляет сообщение из одного слова нажми* Таким образом, число сообщений будет: N=2l=2. Экспериментатор может передать только два сообщения.

Однако испытуемый пришел в лабораторию со знанием лексикона, состоящего больше, чем из двух слов. Он знает достаточное количество слов своего родного языка. Экспериментатор не в силах прекратить наплыв всех этих слов, если они придут в голову испытуемому. Больше того, поставленная задача побуждает испытуемого думать, т. е. пользоваться наличным у него лексиконом родных слов. Назовем этот лексикон большим лексиконом.

Имея в виду это очевидное обстоятельство, следует допустить два возможных случая: а) испытуемый не будет пользоваться большим лексиконом, б) испытуемый будет пользоваться большим лексиконом. Разберем вначале случай а. Испытуемый не будет отбирать слов из большого лексикона для toro, чтобы восполнить пробел малого лексикона, и уточнять полученную инструкцию, не будет самостоятельно решать, как действовать (т. е. нажимать или не нажимать при получении «пустого» слова). Он будет нажимать всякий раз, как услышит сигнал нажми. Перед этим сигналом появится раздражитель, например красный свет. Через несколько повторений красного света и сигнала нажми между ними будет образована условнорефлекторная связь на ориентировочном подкреплении, т. е. возникает рефлекс второго порядка. Такой рефлекс, как известно, является первосигнальным. Он может быть образован и у животных. При этом в качестве одного из раздражителей может быть применен и словесный звукокомплекс. В результате между возбуждением от раздражителя— красного света и двигательной реакцией нажатия на ключ возникнет первосигнальная условнорефлекторная связь. Иначе говоря, слово. нажми перестанет играть роль второсигнального раздражителя. Оно будет десемантизировано самим распорядком опыта и вообще выпадет в этот момент из обоих лексиконов испытуемого. Это значит, чгго предполагаемое в методике и включенное в ее название словесное подкрепление пропало.

В 'конечном счете у испытуемого при подаче раздражителя выработается подготовительная установочная двигательная реакция, а при подаче звукокомплекса нажми — исполнительная двигательная реакция. Частично сходное явление можно наблюдать при обучении физкультурников поворотам. В команде направо есть две части — подготовительная и исполнительная. В результате вырабатывается автоматизированное действие, освобожденное до некоторой степени от регулировки со второй сигнальной системы. Следует точнее выяснить, в чем со-

стоит частичное сходство этих случаев и что значит освобождение от второсигнальной регулировки до некоторой степени.

Каждое слово, как только оно расчленяется на слоги и каждый из этих слогов выдается как отдельное образование, десемантизируется. Механизм речи принимает цельные слова, в которых звукокомплексы объединены динамическими средствами. Слово, произнесенное слогораз-дельно, должно подвергнуться при приеме дополнительному синтезу, т. е, объединению в компактное целое. Только при этом условии оно приобретает вид нормативного словесного стереотипа, обладающего в лексиконе определенным значением. Например, если произносится /со, через некоторое время ро, через некоторое время вау то принимающий узнает в этих расчлененных слогах слово корова только после того, как соединит их в целое. Вот почему учащиеся при обучении чтению, прочитав слово по слогам, потом перечитывают его в целом для того, чтобы узнать и понять его значение. При приеме команды Направо это слово десемантизируется и превращается в первосигнальный раздражитель. Первая его часть становится сигналом подготовительной двигательной реакции, вторая часть — исполнительной. Обе части команды могут быть заменены другими несловесными или словесными сигналами, например — раз, два. Однако оно десемантизируе'тся част и ч н о. Это значит, что у исполнителя есть дифференцировка слова направо от слова налево и других слов команды, например кру-гом. Поэтому у физкультурника автоматизирован лишь момент осуществления команды по разделению, т. е. ритм исполнения. Вследствие этого вся шеренга выполняет команду одновременно. Но в лексиконе физкультурников больше чем два слова. Поэтому их повороты направо и налево регулируются словесно со второй сигнальной системы и только исполнение стало непроизвольным. Это и значит, что их движения лишь до некоторой степени освободились от второсигнальной регулировки. Кроме того, физкультурник только тогда произведет движение по исполнительному сигналу, когда он будет подан.

У испытуемого в опыте по разбираемой методике процесс развертывается несколько иначе. Слово нажми десемантизируется не потому, что оно произносится слогораздельно, а потому, что сочетается с первосиг-нальным раздражителем не как его название, а только по порядку следования. Слово нажми не обозначает красного света, поэтому не происходит замены слов. Наоборот, происходит вытеснение слова, его опустошение. Теперь оба слова становятся «пустыми». Если условная связь, упрочилась, то испытуемый реагирует после положительного раздражи-, теля. Лексикон, состоящий только из «пустых» слов, перестает бытъч лексиконом. Вследствие этого, в отличие от физкультурника, наш испы-. туе.мый через некоторое время по упрочении первосигнальной связи будет производить нажимание, не дожидаясь исполнительной команды нажми. Это значит, что его действия полностью вышли из-под контроля второй сигнальной системы. Так протекает процесс в условиях, когда испытуемый реагирует, не получая никаких словесных сообщений, т. е. при выключении механизма речи и при отсутствии слов в лексиконе.

Другая возможность развития процесса состоит в том, что включается полный лексикон родного языка, которым располагает испытуемый. В этих условиях принятое слово нажми является недостаточным основанием для определения момента нажима, так как на некоторые из раздражителей это слово не подается. Испытуемый будет нажимать только до первого тормозного раздражителя. В дальнейшем он может воздержаться от всяких реакций до тех пор, пока перед ним не пройдет серия разных раздражителей, на часть из которых будет подаваться сообщение нажми, а на другую не будет. В этих условиях он перестанет быть только приемщиком сообщений, а станет выполнять роль источника

информации. Из расширенного лексикона он построит во внутренней речи ряд уточняющих предложений, последним из которых будет: «Только на красный надо нажимать. Ни на один из других раздражителей нажимать не следует». Конечный верный вывод будет различным в зависимости от задуманных в экспериментальном ряду сочетаний. Испытуемый решает задачу при помощи словесных обобщений и в конце решения может выдать информацию о результате решения. Как известно, такой ход процесса часто встречается в опытах по этой методике. Испытуемые в таких случаях говорят, что они «догадались», когда надо нажимать ьа баллон.

Рассмотренные два пути развития процесса являются, так сказать, идеальными случаями, построенными теоретически. Фактически процесс может пойти вперемежку или смешанно то по одному, то по другому пути. В этом и состоит наибольшее затруднение для методики речевого подкрепления. Экспериментатор, располагая скудными индикаторами времени реакции и силы нажима, не может судить о том, что именно из его сообщения принято испытуемым и какое сообщение составлено испытуемым для самого себя. Вследствие этого нельзя судить и о регулировке действия. Проще говоря, экспериментатор не знает, что понял испытуемый из тех побуждений, которые были ему предъявлены.

Однако весь замысел методики обнаруживается во второй ее части при решении проблемы передачи возбуждений и торможений из первой сигнальной системы IBO вторую. Закрепив рефлексы, экспериментатор проводит контрольный опыт. Вместо непосредственных раздражителей он дает заменяющие их слова и по результатам судит, произошла ли передача во вторую сигнальную систему или нет. Слова-раздражители красный, синий, желтый и т. п. берутся экспериментатором из большого лексикона. Однако, как изолированные, они остаются по количеству сообщения неопределенными, неточными. Они могут обозначать <— есть красный свет; это тот красный свет, при появлении которого ты всегда нажимал баллощ сейчас будет красный свет; надо нажимать; нажми и т. п. Аналогичный ряд может быть составлен и для тормозных раздражителей. Вследствие закона взаимозаменяемости слов, слово-раздражитель красный свет может быть принято испытуемым по-разному.

Если испытуемый в первую фазу опыта (при непосредственных раздражителях) действовал по описанному выше первому способу, т. е. при выключенном лексиконе, то возможен ряд случаев. Слово красный или сочетание красный свет может быть принято как есть красный свет. В этом случае такое сообщение не имеет ровно никакого отношения ко всему тому, что было в первой половине опыта. Слова большого лексикона не могут принадлежать к словам пустого лексикона. Испытуемый не будет реагировать на слово, и так называемая передача во вторую сигнальную систему не состоится. Если испытуемый в первой половине опытов действовал по второму способу, т. е. сам подбирал слова из большого лексикона для того, чтобы составить правило для действия, то эти слова принадлежат к той же системе большого лексикона, из которого взяты слова-раздражители. В этом случае испытуемый примет слова красный свет как при красном свете надо всегда нажимать на баллон. После этого он нажмет баллон. Между этими двумя возможностями встретятся разнообразные случаи других вариантов приема слова-раздражителя, описывать которые сейчас нет необходимости.

В чем же состоит это явление, называемое передачей во вторую сигнальную систему? Если сообщение составлено полно и в речевом механизме выработаны приспособления для приема этого сообщения, то испытуемый выполнит действия, предписанные сообщением, или составит сообщение для себя сам. Это будет сообщение, в котором будут указаны правила действия. Если теперь это сообщение будет путем словесных за-

щен перестроено так, чтобы потребовалось выполнение такого же действия, и если это перестроенное сообщение будет также принято, то произойдет замена сигнальных значений. Это и есть передача во вторую сигнальную систему. В этом случае от испытуемого добиваются действия по правилу: словесный раздражитель принимай за непосредственный. Водитель транспорта инструктирован в обратном смысле — он непосредственный раздра-. житель должен принимать за словесный. Но в обоих случаях происходит перемена сигнальных значений через посредство второй сигнальной системы. В этом и сила этой системы.

Отрицательный результат, т. е. отсутствие так называемой передачи во вторую сигнальную систему, может произойти при двух условиях:

1) если испытуемому не дали никакого словесного осмысленного сообщения, хотя и вызвали его действия, или если данное сообщение он не принял и не составил особого сообщения для себя, то испытуемый в обоих случаях будет действовать вне всякой связи со словесной системой. Вновь принятое сообщение не может переменить сигнального значения ранее бывших первосигнальных раздражителей, если это сообщение не полно;

2) если сообщение полно и принято испытуемым, но в сообщаемых правилах содержится запрет изменять сигнальное значение, то это правило будет выполнено и испытуемый на слова красный свет не будет реагировать, хотя ранее реагировал на появление непосредственного раздражителя красной лампы. Полное сообщение в таком случае будет: Надо pea-гировать только на зажигание красной лампы. Ни на какие слова, например красный свет или красная лампа, реагировать не надо. Если испытуемый после такого сообщения все же будет реагировать на слова, это означает, что он не принял запретительного сообщения или после приема оно было утеряно.

Таким образом, передача во вторую сигнальную систему есть не что:иное, как перевод первосигнальных значений в словесные нормативные значения, составляющие сообщение. Так как такие значения являются нормативными, они могут быть переданы и приняты речевым механизмом другого человека или такое сообщение будет составлено для себя как руководство к действию. Очевидно, что перевод в словесные значения возможен лишь при соблюдении двух условий — наличия первосигнальных значений и приспособлений в механизме речи для нормативного переозначения.

Принципиально в языке есть все необходимые средства для того, чтобы любое из первосигнальных значений могло быть переведено в систему словесных переозначений. Однако фактически оказывается, что есть обширная область так называемых незамечаемых явлений, которые •словесно не переозначаются. Сюда относится бесконечное множество элементов в составе воспринимаемых вещей. Называние их заняло бы бесконечное время. Воспринимаемые вещи выделяются в целом и это целое приобретает нормативное наименование. И все же любой из элементов вещи может быть превращен IB целое и получить название.

Но есть и такая группа первосигнальных значений, о которых, казалось бы, не может быть составлено сообщение. Это так называемые субсенсорные условные рефлексы, которые не доходят до второй сигнальной системы. Исследованиями лаборатории Г. В. Гершуни 1 показано, что на звуки с интенсивностью ниже порога ощущения на 3—6 дб могут быть выработаны условные рефлексы. Понятно, что о таких рефлексах испыту-

1 Г. В. Гершуни, Изучение ощущений в условных реакциях человека. Труды Физ. ин-та им. И. П. Павлова, т. IV, изд-во АН СССР, 1949, стр. 20.

Опыт ставился так. Неощущаемые звуковые раздражения, лежащие на 3—6 дб "ниже порога ощущения, сочетались с болевым раздражением кожи, вызывающим кожногальванический рефлекс. Оказалось, что через 25—35 сочетаний неощущаемых раздражений с болевыми раздражениями появилась условная реакция на неощущаемое звуковое раздражение.

емый не может составить сообщения. Однако об этих рефлексах составлено сообщение экспериментатором. Статья Г. В. Гершуни есть не что иное, как сообщение о наличии некоторых явлений, названных субсенсорными рефлексами. Известный распорядок опыта, составленный по определенному словесному плану, позволил построить сообщение, в содержание которого входит словесное переозначение незамечаемого испытуемым явления. Сопоставление сообщений испытуемого не слышу (при подаче подпорогового раздражения) и больно (при условной реакции на* болевое раздражение) явилось основанием для составления экспериментатором нового сообщения, в котором произошла замена сказанных испытуемым сло>в другими: существует субсенсорный рефлекс. Такая замена происходит по строгим правилам логических сочетаний, в которых указывается, какие из словесных замен являются истинными и какие ложными. Первый ряд слов (испытуемого) — не слышу, больно эквивалентен словам (экспериментатора): существует субсенсорный рефлекс, если соблюдены логические правила вывода. Вследствие эквивалентности указанных слов они переозначают одно и то же явление. Разница состоит только в том, что первая группа слов обозначает то, что было доступно лишь одному испытуемому, вторая же группа слов обозначает то, чгго доступно всякому другому, если он способен принять данное сообщение.

При обсуждении проблемы передачи во вторую сигнальную систему нельзя забывать, что это система нормализованных переозначений. Она нормализована в каждом из языков, допускающих взаимные переводы, и во всем опыте общества. Вследствие этого система второсигнальиых переозначений приобретается каждым человеком извне. Хотя любое явление может стать предметом сообщения, но не всякое сообщение может быть принято любым человеком. Для того чтобы состоялся прием, у нега необходимо образовать приемные приспособления. Целый ряд наблюдений показывает, что такие приспособления образуются через опыт приема сообщений, располагаемых в известной последовательности по сложности.

В исследованиях лаборатории А. Р. Лурия 1 показано, что у детей младшего дошкольного возраста двигательные реакции по инструкции или вовсе не образуются или образуются с трудом и при условии чрезвычайной простоты инструкции. Так в опытах Н. П. Парамоновой оказалось, что у ряда детей трехлетнего возраста не удалось получить диффе-ренцировок по словесной инструкции. Однако при переходе на методику речевого подкрепления у тех же детей была получена прочная система положительных и тормозных реакций. Так как экспериментатор, применяя методику речевого подкрепления, как было показано выше, передает максимально бедное, а чаще нулевое сообщение, то эти дифференциров-ки у детей вырабатывались первосигнально. Это значит, чгго у них не было еще приспособлений для приема инструкции. В исследованиях, проведенных в лаборатории под руководством А. В. Запорожца,2 тюкаэано, что с возрастом, по мере накопления приспособлений для приема сообщения, словесная инструкция становится регулятором действий. Та задача, которая детьми 3—4-летнего возраста по инструкции решалась в 10% случаев, в возрасте 6—7 лет решается в 84% случаев. Трудности накопления приспособлений для приема сообщения обусловлены особенностями сообщения как реального раздражителя, из которых отметим только две, наиболее существенные.

Сообщение развертывается как временной ряд, в котором элементы, данные в последовательности, должны синтезироваться в одновременно обозримое целое. Когда в опытах Т. В. Ендовицкой (лаборатория

1 Доклады на совещании по вопросам психологии, изд-во АПН РСФСР, 1954, стр. 157.

2 Т а м же, стр. 138.

А. В. Запорожца) детям предлагалась инструкция: «Ты покажешь раньше треугольник, потом круг, потом решеточку и, наконец, квадратик», то, кроме соотнесения названий с обозначаемыми вещами, надо было удерживать в одновременном сопоставлении весь этот ряд разновременно принимаемых слов. Постепенное приобретение приспособления к синтезу в одновременности разновременно принимаемого ряда достигается, как показано в том же исследовании, путем кинестезичеекого усиления каждого из словесных элементов. Дети, выполняющие эту инструкцию, предварительно, в период произнесения ее экспериментатором, прослеживают глазами называемые фигуры. В дальнейшем у старших детей, по меое формирования способности к синтезу разновременного ряда, кине-стезического усиления не требуется.

Другой важнейшей отмеченной выше особенностью сообщения является замена слов из состава известного лексикона. В опытах Д. Б. Эль-конина 1 выяснялось, как происходит распространенное в играх детей переименование предметов. Если, например, палочку назвать Машей, а коробочку кроваткой, то старшие дошкольники принимают сообщение о переименовании и действуют в игре в соответствии с новым переозна-чением. Дети же преддошкольного возраста не принимают переименования и играют с предметом, руководствуясь первоначальным названием.

Таким образом, сообщение может быть принято, переработано и может стать регулятором действия лишь при условии образования центрального приемного механизма, который складывается в результате систематических внешних словесных воздействий. Так как складывающаяся система должна быть нормализована, то подкреплением для образования связей этого механизма является успех во взаимном понимании и успех в приеме сообщения, регулирующего действие.

Если прием и переработка сообщений складывается путем систематического воздействия ряда инструкций, вначале простых, потом более сложных, то и методика изучения регулирующей роли второй сигнальной системы должна воспользоваться тем же способом, найдя адекватную модель. Такого рода модели и были предложены в широко и давно применяемой реактивной методике. Экспериментатор в любых градациях может упростить или усложнить инструкцию, предупредить испытуемого о всех предстоящих раздражителях или умолчать о части из них. Можно в самой разнообразной форме заменять слова сообщения и обусловливать реакции испытуемого.

Наиболее полно такая модель была в недавнее время осуществлена Е. И. Бойко2, который сконструировал реактивный пульт из 36 ключей и сигнальных ламп. Особенностью этой и других аналогичных методик является ТО', что они перестают быть условнорефлекторными. Это не значит, что исследователь отказывается от применения рефлекторного принципа при объяснении результатов. Наоборот, он строит распорядок опыта так, чтобы применить его, но он не вырабатывает рефлексов на безусловном подкреплении, речевое же подкрепление в рассмотренном выше -смысле, отрицается.

Обе методики в этом смысле являются резко противоположными. Из методики речевого подкрепления полностью исключается инструкция, и речевое общение экспериментатора с испытуемым сводится к едва заметному минимуму, вследствие чего у последнего вырабатывается пер-'восигнальный условный рефлекс, в реактивной же методике инструкция применяется в самых разнообразных вариациях как самый существенный компонент распорядка опытов, вследствие чего у испытуемого вырабатывается учитываемая регулировка действий через посредство второй

1 Доклады на совещании по вопросам психологии, изд-во АПН РСФСР, 1954, стр. 143.

2 Е. И. Бойко, Пограничные проблемы психологии и физиологии, «Известия АПН РСФСР», 1954, вып. 53.

сигнальной системы. Однако в чем состоит (рефлекторный механизм самой этой системы, не может быть выяснено при помощи реактивной методики. Экспериментатор застает речевую систему уже сложившейся, только поэтому он и может предъявлять испытуемому простые или развернутые инструкции. Инструкция может быть принята лишь в меру сформирования механизма приема сообщения. Да и вообще в реактивной методике не предусматривается никакого учета самого речевого механизма. Здесь не изучается вопрос о роли в этом механизме слухового и двигательного анализаторов, коры и подкорки, рецепторов и эффекторов. Элементы, из которых складывается речевое действие, остаются в стороне, разбирается результат работы сложившегося механизма. Но так как вся методика строится на учете вариаций инструктивных заданий, в ней достаточно отчетливо ставится проблема переработки сообщений.

Испытуемому могут быть переданы два разных сообщения, не отличающиеся между собой ни по предмету, ни по цели, ни по конечным результатам действия, однако, вследствие различия состава этих сообщений, они перерабатываются по-разному. Так, одной группе испытуемых предлагается зажигать при помощи реактивных ключей лампы в определенном простом порядке с тем, чтобы научиться в конце концов определять, каким из 16 ключей зажигается определенная из 16 ламп. Другой группе испытуемых передается сообщение другого содержания -— зажигать лампы при помощи реактивных ключей в другом, более -сложном порядке. Оказывается, что для переработки второго сообщения требуется в 4 раза больше времени, чем для переработки первого. Реактивная методика позволяет выяснить, где искать объяснение полученным результатам. Разные по содержанию инструкции по-разному влияют на произвольно управляемые двигательные системы и установочные реакции анализаторов. Глаза могут перемещаться то по рядам ламп, то ключей, то попеременно по разным элементам этих рядов. Порядок движения руки также может быть различен и соотнесен с движением глаз. Таким образом, может быть выяснено влияние словесных приказов на совместную работу установочных, приспособительных и исполнительных механизмов в общей структуре произвольного действия.

Отсюда видно, что в проблематику, поставленную в этой методике, совершенно не входит исследование устройства самого речевого отдела, речевого звука, слова, перестройки словесных значений, фразовых соединений, словесных замен и т. п., т. е. того, через что и происходит влияние словесных приказов на произвольно управляемые системы. Границы реактивной методики настолько определенны, что было бы даже странным требовать от нее включения указанных вопросов в круг изучения,

В контексте этой главы все же необходимо спросить, почему реактивная методика исключает из состава своих проблем указанные вопросы. Рассмотренная ранее методика речевого подкрепления направлена именно на изучение словесного отдела высшей нервной деятельности. Она ставит вопросы о словесном подкреплении, о силе и соотношении сигнальных систем, о замене словами непосредственных раздражителей и т. п.

Трудности, с которыми столкнулась эта методика, состоят в том, что применяемое в ней словесное воздействие бедно, а иногда и пусто. Теперь, обратившись к реактивно«методике, в которой словесное воздействие богато и по составу, и по вариациям, и по результату действия, мы ждем, что именно таким способом будет исследован механизм словесного отдела. Однако оказывается, что реактивная методика и не претендует на постановку этих вопросов. При этом едва ли кто-либо скажет, что изучение механизма речи, ускользнувшего из обеих методик, не важно для решения тех проблем, которые возникают в обоих случаях.

§ 3. МЕТОДИКА С БЕЗУСЛОВНЫМ ПОДКРЕПЛЕНИЕМ

Возникшее противоречие найдет разрешение, если мы обратимся к способам изучения второй сигнальной системы по условнорефлекторной методике при безусловном подкреплении. Эта методика обладает рядом преимуществ при решении вопроса о рефлекторной природе речи. Прежде всего на безусловном подкреплении образуется условный рефлекс в его классической форме. Можно совершенно объективно установить его силу, время появления, закрепления, точность дифференцировки, время угасания и т. п. Этот рефлекс независим от произвольных усилий испытуемого. Это обстоятельство важно потому, что в произвольных движениях человека всегда может быть словесный компонент, который в данном случае по ходу опыта включается или исключается самим экспериментатором. Но самое важное состоит в том, что в лабораторных условиях может быть образован действительно новый условный рефлекс. В двигательных методиках был трудно отделимый, мощный компонент приобретенных двигательных навыков. Вегетативные же реакции изменения просвета сосудов или чувствительности сетчатки глаза и т. п. получаются на данные раздражения как совершенно новые.

Работ по этой трудоемкой методике проведено достаточно для того, чтобы судить о главных результатах, существенных в контексте этой главы. Прежде всего бросается в глаза несоответствие выводов, полученных по методике речевого подкрепления и по методике с безусловным подкреплением. Во всех работая: по методике речевого подкрепления, например Р. М. Пэн, Н. Н. Трауготт и др., обнаружилось, что передача из первой сигнальной системы во вторую с места происходит не у всех испытуемых. Количественные показатели колеблются от 29 до 80%. Иные результаты получались в исследованиях Л. А. Шварц, проведенных по методике фотохимического рефлекса 1. Здесь передача реакций с первой сигнальной системы во вторую происходила с места, при первом же предъявлении словесного раздражителя у 'всех испытуемых.

Коротко говоря, опыт ставился так. После темновой адаптации испытуемым предъявлялся или непосредственный раздражитель, например рисунок стула, или словесный, например написанное слово гриб. Эта демонстрация сопровождалась действием безусловного светового раздражителя — вспышкой яркого света. Падение чувствительности периферического зрения измерялось на адаптометре. После выработки усло'ввого рефлекса, т. е. снижения чувствительности ори предъявлении условного раздражителя, в контрольном опыте вместо непосредственного раздражителя (изображение стула) давался словесный (написанное слово стул), и, наоборот, вместо слова гриб давалось изображение гриба. Как уже было указано, 'во всех случаях у всех испытуемых замена раздражителей в обоих направлениях вызывала выработанное в опыте снижение чувствительности периферического зрения.

Различие в результатах, полученных по двум методикам, не может быть объяснено различием состава испытуемых (дети и взрослые), так как в обоих случаях предъявляемые непосредственные раздражители и слова были просты и хорошо знакомы как тем, так и другим испытуемым. Несоответствие результатов объясняется различием методик. Это различие связано с той же ролью сообщения, какое было установлено при сравнении методики речевого подкрепления с реактивной. В методике речевого подкрепления экспериментатор составлял сообщение из лексикона, содержащего два слова, при этом у испытуемого возникала возможность составлять из большого лексикона сообщение для себя. В методике с без-

1 Л. А. Ш в а р ц, К вопросу о взаимодействии первой и второй сигнальных систем, «Известия АПН РСФСР», 1954, вып. 53, стр. 174.

условным подкреплением экспериментатор предъявляет лишь одно слово. Из одного слова нельзя составить сообщения. Следовательно, здесь нет лексикона, нет выбора слов и нет сообщения. Предъявляемые слова следует рассматривать только как отдельные точки возможной словесной системы. Они действуют лишь как разрозненные элементы. Попадая же в ту или другую словесную систему, о<ни могут приобрести новое сигнальное значение. Это и обнаружилось в опытах Л. А. Шварц.

Следует предварительно напомнить, что испытуемый при всех методиках всегда может располагать в сообщениях для себя полным или большим лексиконом родного языка. При предъявлении слова гриб испытуемый, как видно из показаний, ввел этот элемент в словесную систему, прибавив определитель и утвердительную связь. Получилось: это гриб лисичка или будет гриб лисичка. После этого в контрольном опыте было предъявлено изображение, напоминающее белый гриб. Так как предварительно составленное определение (лисичка) не совпадало с атрибутом: белый (гриб), то ни у одного испытуемого после предъявления непосредственного раздражителя не появилось условного рефлекса. Однако без всякого подкрепления, а только после изолированного предъявления рисунка белого гриба у испытуемых был обнаружен рефлекс. Это значит, что они изменили систему бывшего ранее сообщения, включив в нее другой определитель — это белый гриб. Во всех случаях экспозиции вначале непосредственного раздражителя, а потом словесного рефлекс появился при первом же предъявлении соответствующего слова. Это значит, что сообщение для себя было составлено в соответствии с действительностью, т. е. было истинным. Как только при подаче словесного раздражителя был предъявлен один из элементов этого полного сообщения, он стал заместителем всего сообщения и вызвал рефлекс.

Дата добавления: 2015-08-09