Выбор карьеры

В первый год моей жизни, в день какого-то семейного праздника, по старому поверью, родите­ли мои устроили гадание: разложили на подносе крест, детскую саблю, рюмку и книжку. К чему пер­вому дотронусь, то и предопределит мою судьбу. Принесли меня. Я тотчас же потянулся к сабле, потом {56} поиграл рюмкой, а до прочего ни за что не захотел дотронуться.

Рассказывая мне впоследствии об этой сценке, отец смеялся:

— Ну, думаю, дело плохо: будет мой сын руба­кой и пьяницей!

Гаданье и сбылось, и не сбылось. «Сабля», дейст­вительно, предрешила мою жизненную дорогу, но и от книжной премудрости я не отрекся. А пьяницей не стал, хотя спиртного вовсе не чуждаюсь. Был пьян раз в жизни — в день производства в офицеры.

Рассказы отца, детские игры (сабли, ружья, «вой­на») — все это настраивало на определенный лад. Мальчишкой я по целым часам пропадал в гимнасти­ческом городке I-го Стрелкового батальона, ездил на водопой и купанье лошадей с Литовскими уланами, стрелял дробинками в тире пограничников. Ходил версты за три на стрельбище стрелковых рот, проби­рался со счетчиками пробоин в укрытие перед мише­нями. Пули свистели над головами — немножко страш­но, но занятно очень, придавало вес в глазах мальчи­шек и вызывало их зависть... На обратном пути вме­сте со стрелками подтягивал солдатскую песню:

Греми слава трубой

За Дунаем, за рекой

Словом, прижился к местной военной среде, приобретя знакомых среди офицерства и еще более при­ятелей среди солдат.

У солдат покупал иной раз боевые патроны — за случайно перепавший пятак или за деньги, выручен­ные от продажи старых тетрадок; сам разряжал пат­роны, а порох употреблял на стрельбу из старинного {57} отцовского пистолета или закладывал и взрывал фу­гасы.

Будущая офицерская жизнь представлялась мне тогда в ореоле сплошного веселья и лихости. В на­шем доме жили два корнета 5-го Уланского полка. Я ви­дал их не раз лихо скакавшими на ученьи, а в квартире их всегда дым стоял коромыслом. Через откры­тые окна доносились веселые крики и пение.

Особен­но меня восхищало и... пугало, когда один из корне­тов, сидя на подоконнике и спустив ноги за окно, с бокалом вина в руке, бурно приветствовал кого-ли­бо из знакомых, проходивших по улице. «Ведь, тре­тий этаж, вдруг упадет и разобьется!..»

Через 25 лет во время японской войны мы вспо­минали мое детское увлечение: бывший корнет, те­перь генерал Ренненкампф — прославленный началь­ник Восточного отряда Манчжурской армии, и я — его начальник штаба...

По мере перехода в высшие классы, свободного времени становилось меньше, появились другие ин­тересы, и «воинские упражнения» мои почти прекра­тились. Не бросил только гимнастики и преуспевал в «военном строе», который был введен в училищную программу в 1889 году.

Во всяком случае, когда я окончил реальное учи­лище, хотя высокие баллы по математическим пред­метам сулили легкую возможность прохождения лю­бого высшего технического заведения, об этом и ре­чи не было.

Я избрал военную карьеру.

Дата добавления: 2015-08-18