Верджил 5 страница

– И это все, что вы можете сказать в свою защиту?

– Можешь придумать что‑то получше?

Верджил усмехается и в ту же секунду становится знакомым мне Верджилом – между нами уже нет пропасти, которую я создала своими словами.

– Понятно, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. – Это, наверное, худшая фраза, которой пытались охмурить девушку.

– В твоих устах она приобретает сакральный смысл.

Я смотрю на Верджила и улыбаюсь.

– Благодарю за комплимент, – отвечаю я.

Признаюсь вам, что иногда в моей голове брезжат какие‑то воспоминания. То, что я списываю на кошмары, возможно, происходило со мной в действительности. А то, в чем я уверена на сто процентов, со временем меняется.

Взять, например, сон, который привиделся мне вчера ночью: мы с отцом играем в прятки, – я совершенно уверена, что это был не сон, а реальное воспоминание.

Или воспоминание о папином с мамой разговоре о животных, которые находят себе спутника на всю жизнь. Несмотря на то что я помню наизусть каждое слово, родительские голоса звучат менее отчетливо.

Женский явно принадлежит маме. А мужской, должно быть, отцу.

Только иногда, когда я вижу его лицо, голос у него другой.

Элис

Бабушки в Ботсване учат своих детей: если собираешься идти быстро – ступай один. Если собираешься идти далеко – бери друга. Это высказывание справедливо для жителей деревни, с которыми я познакомилась. Но как ни удивительно, это же справедливо и для слонов.

Часто наблюдают, как слоны в стаде трутся друг о друга, гладят хоботом, засовывают свой хобот в рот другу, который пережил какую‑то стрессовую ситуацию, таким образом удостоверяясь, все ли в порядке. Но в Амбозели ученые Бейтс, Ли, Нджирайни, Пул и другие решили доказать, что слоны способны сочувствовать. Исследователи разбили на категории случаи, когда слоны, как казалось, осознавали, что их собрат в опасности или страдает, и пытались сделать что‑то, чтобы изменить ситуацию, например: звали на помощь других слонов или защищали детеныша, который не мог сам о себе позаботиться; присматривали за чужим детенышем, успокаивали его, позволяя сосать грудь; помогали застрявшему или упавшему слону, когда тот не мог подняться самостоятельно; вытаскивали из тела собрата посторонние предметы, к примеру копья, или убирали с его конечностей проволоку от силков.

Мне, к сожалению, не представилась возможность провести свое исследование, сравнимое по масштабности с исследованием, проведенным в Амбозели, но у меня есть собственные примеры того, как слоны проявляют сочувствие. В заказнике был самец, которому мы дали кличку Стампи, потому что еще подростком он потерял бóльшую часть хобота, запутавшись в силках. Он не мог ломать ветки и вырывать траву, наматывая ее на хобот, как спагетти на вилку, а выкапывал ее ногтями на ногах и клал в рот. Бóльшую часть жизни, даже когда он повзрослел, стадо кормило Стампи. Я видела, как слоны разработали четкий план, позволяющий вытащить детеныша на крутой берег реки, серию скоординированных действий: несколько слонов утаптывали берег, чтобы он стал более пологим, другие выводили детеныша из воды, а остальная часть стада помогала втащить его наверх. Вы не можете не согласиться: Стампи и этот детеныш остались живы только благодаря наличию у слонов способности к саморазвитию.

Однако становится еще интереснее, поскольку проявление сочувствия не имеет никаких преимуществ с точки зрения эволюции. Будучи в Пиланесберге, я наблюдала, как однажды слониха наткнулась на застрявшего в грязи у водопоя детеныша носорога. Носороги были возбуждены, что, в свою очередь, расстроило слониху, которая стала топтаться на месте и трубить. Каким‑то образом слонихе удалось убедить носорогов, что у нее есть опыт в подобных вещах, – только уйдите с дороги и позвольте помочь детенышу! С точки зрения экологической системы слонихе не было никакой выгоды спасать детеныша носорога. Однако она подошла и в конце концов хоботом вытащила малыша, хотя самка носорога атаковала ее всякий раз, когда слониха пыталась помочь детенышу. Слониха рисковала жизнью ради спасения детеныша другого вида. Точно так же в Ботсване я наблюдала, как матриарх наткнулась на львицу, которая разлеглась рядом со слоновьей тропой, а прямо посреди этой тропы играли ее детеныши. Обычно, когда слон видит льва, то атакует его – слоны считают, что львы представляют для них угрозу. Но эта слониха терпеливо ждала, пока львица соберет детенышей и уйдет с тропы. Объективно говоря, львята не представляли для слонихи угрозы, хотя когда‑нибудь они и вырастут… Однако в тот момент они были просто чьими‑то детенышами.

При этом у сочувствия есть пределы. Несмотря на то что слонят воспитывают все самки в стаде, если биологическая мать погибает, обычно та же участь ждет и малыша. Осиротевший детеныш, который питается молоком, не отойдет от материнского тела. В конечном итоге стаду придется делать выбор: остаться со скорбящим детенышем, рискуя не накормить или не напоить собственных… или уйти, расценив гибель одного слона как несущественную потерю. Честно признаться, волнующее зрелище. Я стала свидетелем того, что можно назвать церемонией прощания: слоны прикасались к детенышу и трубили о своем горе. А потом стадо уходило, и детеныш умирал с голоду.

Хотя однажды в дикой природе я столкнулась и с другим поведением: увидела оставленного у водопоя одинокого слоненка. Не знаю, как он там оказался: то ли его мать погибла, то ли слоненок заблудился и отбился от стада. Как бы там ни было, мимо проходило другое стадо, и одновременно с другой стороны трусила к слоненку гиена. Для гиены слоненок – легкая добыча, беззащитный лакомый кусочек. Однако у матриарха проходящего мимо стада был свой детеныш, только чуть старше. Слониха заметила, что гиена нацелилась на брошенного слоненка, и отогнала нахалку. Слоненок подбежал к матриарху и стал ластиться, но слониха оттолкнула его и двинулась дальше.

Следует заметить, что это нормальное поведение для слонов. Зачем, с точки зрения Дарвина, слониха будет ограничивать запасы воды и пищи для собственного детеныша, привечая чужого? И хотя есть случаи, когда внутри стада детенышей усыновляли, большинство самок не станет опекать осиротевшего слоненка – в противном случае может не хватить молока для собственных отпрысков. Более того, этот слоненок не имел к стаду никакого отношения, у матриарха не было биологических связей с осиротевшим детенышем.

Но слоненок отчаянно затрубил от страха и одиночества. В тот момент матриарх находилась от него в добрых тридцати метрах. Она застыла, повернулась и понеслась к детенышу. Такое поведение могло напугать малыша, но он не двигался с места. Матриарх схватила его хоботом, решительно засунула себе между ног – импровизированный манеж – и отправилась дальше с ним. В последующие пять лет всякий раз, когда я видела этого слоненка, он все еще был частью своей новой семьи.

Я бы сказала, что особенное сочувствие слоны испытывают к матерям и детям – неважно, своего или чужого вида. Для слона отношения мать – дитя, похоже, наполнены особым смыслом и горько‑сладким знанием. По всей видимости, слоны понимают: если теряешь ребенка – страдаешь.

Дата добавления: 2015-08-18