Там, где кончается понимание. Переход к метасистеме

Эта глава может показаться не совсем обычной для той работы, которая преследует практическую цель, направленную на изучение и изменение личности. И тем не менее, несмотря на казалось бы откровенно умозрительные построения, и, быть может, темные места, она непосредственно связана с феноменологией психического. Представленные здесь рассуждения — не плод умственных разминок философа, но, скорее всего, наблюдение клинициста. Правда, на первый взгляд, подобные наблюдения могут показаться несколько стран­ными, ибо в них нет ни описаний, ни примеров. Это действительно так. Но тем не менее, представленные здесь выкладки возникли не в минуты метафизических озарений, а внутри самой обычной ежедневной лечеб­ной работы, которая рано или поздно, но все равно подводит занимающегося ею кпроблемам, рассматрива­емым ниже. Более того, одна из подобных проблем, а именно — понятие системы — закономерно становится центральной в любой человеческой деятельности.

Как раз о системах здесь и пойдет речь. Те места, который могут показаться "темными", окажутся та­ковыми не из-за склонности автора к заумным кон­цептуальным построениям, а в силу необходимости выбора между ясностью и точностью. Данный мате­риал требует прежде всего точности. Но, кажется, еще Поль Валери говорил о том, что невозможно быть точным, не будучи темным.

Как я упомянул в предыдущей главе, любая идея, любая умозрительная модель из любой области зна­ний может стать предметом самого непосредственно­го интереса со стороны психотерапии. Что может быть, например, общего между математикой и эклек­тическим интуитивизмом человековедения? И тем не менее, известная теорема Курта Геделя вполне есте­ственно вписывается в контекст наших поисков.

В 1931 г. в статье,"О формально неразрешимых предложениях Principia Mathematica и родственных систем" Гедель сформулировал теорему о неполноте: "Если система Z непротиворечива, то в ней существует такое положение А, что ни само А, ни его отрицание не могут быть доказаны средствами Z".

Гедель показал, что в достаточно богатых фор­мальных системах имеются неразрешимые предложе­ния, т. е. такие предложения, которые в их рамках недоказуемы и неопровергаемы. Это положение оз­начает утверждение принципиальной невозможности полной формализации научного знания.

Если экстраполировать теорему Геделя за преде­лы математики, то можно получить обобщение, кото­рое окажется практически весьма ценным, скажем, в той области, которая изучает человеческую психику и поведение.

Данное обобщение можно сформулировать как теорему Неполноты Системы. Здесь имеется в виду любая система вообще, которая может быть и языко­вой и ситуативной, и поведенческой.

Обратившись к философскому словарю, мы найдем следующее определение: "Система (греч. Systema — со­ставленное из частей, соединенное) — совокупность эле­ментов, находящихся в отношениях и связях между собой и образующих определенную целостность и единство".

Само по себе понятие это довольно загадочно и имеет длительную историю. Уже в античности был сформулирован тезис о том, что целое больше суммы его частей. Такая целостность является неотъемле­мым свойством системы. Что же касается основных свойств системы, то они характеризуются следующи­ми особенностями:

1) Уже указанная целостность— свойства целого принципиально несводимы к сумме свойств состав­ляющих его элементов.

2) Структурность — поведение системы обу­словлено не столько особенностями ее отдельных элементов, сколько свойствами ее структуры.

3) Взаимозависимость системы и среды — система формирует и проявляет свои свойства в процессе взаимодействия со средой.

4) Иерархичность— каждый компонент системы может рассматриваться в свою очередь как система, а исследуемая в данном случае система сама является элементом более широкой системы.

5) Множественность описаний — в силу принци­пиальной сложности каждой системы ее адекватное познание требует построения множества различных моделей, каждая из которых описывает лишь опреде­ленный аспект системы.

Теорема Неполноты Системы формируется из двух последних свойств и определяется следующим образом: "Никакая система не может быть исчерпы­вающе описана теми средствами, которыми распола­гает данная система. Средства любой системы всегда ограниченны и невозможно произвести качествен­ные изменения внутри этой системы, используя воз­можности самой данной системы."

Отсюда возникают неизбежные следствия, кото­рые вполне закономерно порождают новые понятия, заключенные в последующих следствиях:

1-е следствие — произвести качественное изме­нение в системе можно только выйдя за пределы этой системы.

2-е следствие — выход за пределы определенной системы подразумевает построение некой метасисте­мы, т. е. такой, которая включала бы данную в качестве составного звена.

3-е следствие — исчерпывающее описание дан­ной системы возможно только языком метасистемы или — метаязыком.

Я не случайно на первое место в теореме ставлю понятие описания, а уже потом понятие изменения. Такой подход мне мыслится наиболее обоснованным, особенно если еще раз возвратиться к определению реальности: реальность — это прежде всего описание реальности.

Я не знаю, какие у Иоанна были причины, но, полагаю, не самые последние на то, чтобы начертать: "Вначале было Слово". Соглашусь, что ссылка на Священное Писание является не слишком корректным аргументом в логической теории, но, с другой стороны, религиозный текст может явиться попыткой выхода к

метасистеме поотношению к системе логической. Кста­ти, наглядным доказательством неполноты самой сис­темы логики, ее ограниченности и неспособности в достаточной мере описать себя самое и разрешить собственные противоречия, является знаменитый Па­радокс Лжеца, который в свое время произвел настоя­щий фурор в философском мире и оказался одной из настоящих драм идей без всякого преувеличения. Некто Филет Косский даже покончил с собой, отчаявшись разрешить его. Диодор Кронос дал себе обет не прини­мать пищу до тех пор, пока не найдет решение этого парадокса. Мыслитель умер голодным.

В кратчайшем варианте этот парадокс произно­сится водной фразе: "Я лгу", или "Это высказывание ложно". Но если высказывание ложно, то я говорю правду и, значит, сказанное мною не является ложью. Если же высказывание не является ложным, а я утверждаю, что оно ложно, то мое высказывание ложно. Оказывается, что если я лгу, то говорю правду, и наоборот.

Традиционная формулировка парадокса гласит: если лгущий говорит, что он лжет, то он одновременно лжет и говорит правду.

Существует и другой вариант: "Сказанное Пла­тоном — ложно,— говорит Сократ.— То, что сказал Сократ, Истина,— говорит Платон".

Вариацию на эту же тему подарил нам загадочный Ф.И.Тютчев, сокровенно выдохнув: "Мысль изречен­ная есть ложь". В таком случае это высказывание (то есгь мысль изреченная) — истинно или ложно? Если оно истинно, то мы не должны верить ему, ибо всякое высказывание есть "мысль изреченная", которая всегда есть "ложь". Если же оно ложно, то мы можем принять его и поверить ему, так как оно об этом и говорит. Получается следующее: если данное высказывание ис­тинно, то оно ложно, если же ложно, то — истинно.

Очевидно, что средствами логики и логического языка этот парадокс неразрешим, на что указывает и наша теорема: невозможно дать описание решения парадокса внутри системы, используя возможности этой системы. Однако, решение возможно, если мы воспользуемся 3-им следствием — необходимостью применения метасистемы и метаязыка. Такой мета­системой может стать диалектика, вчастности, один из ее законов о взаимодействии и единстве противопо­ложностей. Любая вещь, процесс, событие несет в себе как утверждение, так и отрицание. Вспомним китай­скую натурфилософию, которая утверждает, что "Все — есть взаимодействие Инь и Ян. Когда Ян достигает своего максимума, оно переходит в Инь и наоборот". Именно в разгаре лета зарождается зима, и в разгаре зимы зарождается лето. С этой точки зрения никакое высказывание не может быть абсолютно ложным и абсолютно правдивым, хотя бы в силу того, что, во-первых, ничего абсолютного нет (данное высказыва­ние тоже неабсолютно), а во-вторых, нам неизвестны достоверные критерии ложного и правдивого. Поэто­му, когда я заявляю, что "Я лгу", — я одновременно и лгу, и говорю правду! Я лгу в том смысле, что мое описание мира не может быть равно самому миру, точно так же, как никакая картина, никакая фотогра­фия природы не может адекватно соответствовать самой природе. И я говорю правду — потому что с помощью слов я конструирую некий мир, некую реальность, полностью адекватную самой себе.

Однако на этом этапе возникает сложность ино­го порядка — проблема понимания, или взаимопони­мания, которая, предположим, является центральной в психотерапии. Если последнюю рассматривать как систему, то вполне допустимо, что данная проблема не может быть разрешена средствами одной только пси­хотерапии. Для этого нам необходимо сделать сле­дующий шаг и выйти за пределы этой системы, чтобы переместиться в метасистему, которую в данном слу­чае уместно обозначить как метапсихотерапию.

Дата добавления: 2015-08-18