Что как бы намекает

Хотя я не часто пишу названия рассказов в самом тексте,

именно эта фраза первой пришла мне в голову.

11: 23. Тут воняло духами. Именно воняло. Знаете, когда кто то передушится этой отравой, у меня лично начинает кружиться голова и подташнивать совсем чуть-чуть. Может, вы этого не чувствуете? Хм, значит я один такой выпендежник. Все собрались в тесном проходе и группа наиболее активных начала над чем то угорать. От лестницы коридор уходил в обе стороны метров на десять и упирался в двери кабинетов. С левой стороны тянулись скучные, загаженные стены, а справа, разбросанные в произвольном порядке, красовались огромные окна с неотъемлемыми атрибутами здания времен вечной реовлюции, в частности, НИИ – щеколдами, перекрашенными белой и уже изрядно потрескавшейся краской столько раз, до такой степени, что сдвинуть их без помощи молотка было по крайней мере глупо. Окна, в силу своих габаритов, упирались в колено проходящим людям. Усугублялось это еще и выступающим на пять сантиметров подоконником, который был столь же полезен, когда на него надо было поставить чемодан или сумку, сколь и коварен, врезаясь в колено или того хуже, во внутреннюю его часть. Когда я поднялся, все стена была уже занята всевозможными аспирантами и докторами, профессорами и свободными исследователями, и мне осталось пройти через всю толпу до последнего, как бы иронично не было, по счету и свободного подоконника. Тридцать секунд я протискался сквозь «уровень ваших знаний можно приравнять и полным широкопрофильным, но аж никак…», «парни, внимание!» и «вот на примере господина Гордона мы можем убедиться, что в аномальном направлении доминирующей наукой является мета…». Передо мной стояла нога одного из студентов практикантов, которые смеялись над чем то своим, никому в нашем обществе умов не понятом. Я встал возле вытянутой ноги, так подло перекрывшей весь коридор и, не издавая ни звука, распрямился во всю ширь, стараясь привлечь к своей особе внимание. Несколько девушек поглядели на меня и парень наконец удосужил меня взглядом. Взгляд этот был брошенным, будто он просто оглянулся на звук или что то необычное, но потом резко перерос в мину с пустыми глазами и открытым ртом. Я смотрел на пол чуть выше ног и выглядывал в толпе знакомые ноги Зигфрида. Парень посмотрел туда, куда был обращен мой взгляд, потом на свою ногу и тут же испуганно отдернул ее, пытаясь при этом, не отрывая спины от стены, изобразить что то вроде поклона. За спиной раздалось басистое «А ну, чекай, чкай, чкай, чкй!» и раздался звонкий хохот. Я прошел дальше и по дороге успел пожать несколько рук, внезапно вынырнувших и толпы, пока наконец не оказался по ту сторону человеческого океана. Перекинув ремень сумки через голову, я ловко уложил ее подоконник, поставил сверху пакет и проверил время – 11:25.

- часы института спешат на две минуты. Конечно же, ничего непростительного, если речь идет о планерках, уходах и приходах на работу или перерывах. Но допустим, про мы работаем с временным образцом. Время будет фиксироваться по НИИшному стандарту, а люди замерять по своим часам на PSY. И при вычислении окажется, что кристаллизация спиралей золота у машины занимает ноль пятьдесят четыре, а у Кляйзена, кайла нашего галактического - один семьдесят три. Или, скажем, случится что то в отделе пространств и будут выяснять, что когда да как делал. И где ошиблись, узнать не представляется, так как каждый в одно время, оказывается делал совершенно не то или то, что делал другой. А что самое главное – лень и неорганизованность!..

- Глеб, - порядок моей логики, по которой я называл Зигфрида Глебом, ему самому, до нашего мышления далекому, был запутан и, за незнанием дела, обиден. Дело в том, что сокращенное имя его было Фрид, что созвучно с Фред, Фрэд и, конечно же, Брэд. Хлеб по-английски звучит так же, но не называть же человека хлебом и поэтому я выбрал наиболее похожее имя, - ты долго до этого доходил?

- нет, просто сегодня прилетел в пол десять и решил уж сразу сюда, а вы ленивые зады, аж к половине двенадцатого собираетесь, вот и было время.

- тогда все с тобой ясно. Лучше бы послушал, что про распределение говорят, это было бы полезно, а так только ненужное в голову вбиваешь.

- так вот об этом я и говорю! Один раз, на пять минут соберитесь и установите время вы правильно! А если два наших отдела будут проводить совместный эксперимент? И что тогда? Асинхронизация! Нарушение процесса и, как следствие, все усилия к черту, только потому что у дежурного оператора время не так идет и он не успел включить охлаждение катализаторов да того, как те сплавятся к чертовой матери! А если это не катализаторы будут, и кристаллонакопители? Перезагрузите и пол корпуса по району расплескает! Десятикратный выход энергии на границе накопительного поля. Реактор встряхнет. Но все равно всем все равно!

- послушай, сходи все же узнай, сколько практикантов и какой специальности, я уверен, Гай все уже разнюхал. И вообще, меня сейчас там прибьют за расход энергии на Марсе.

- пять А-ватт? – Глеб пригладил усы.

- все восемь, - усмехнулся я, - пришлось ретрансляторы подключать, а так как в нашей системе все забито, то качали с самой Боде! – я попытался натянуть улыбку, которая выглядела как искаженная угрюмость, так как мне и вправду было страшно за такие, хоть и оправданные, но совершенно немыслимые расходы. Глеб сочувствующе кивнул и устремился сквозь толпу, прорываясь шутками сквозь загадочную молодежь. Я прислонился к краю окна. На душе действительно было не по себе. Не выгонят конечно, но основательно поругают. Просто неприятно, ведь по сути я то и не виноват, я людей должен был спасти… но для этого надо было предоставить расчеты, а на техническом корабле, хоть за семь часов, хоть за неделю, все равно ничего нормально не сделаешь, так что доказать что либо и уж тем более оправдать себя я не смогу. Мутит с полета, зря мы по электромагнитной орбите не зашли, может, под искажение и не попали бы. Какие там признаки были? Рвота, температура, слабость, озноб, помутнения и судороги… ну, половину можно вычеркнуть, но в остальном все сходится. Незначительное искажение пространства. Защита корабля выдержит, но немного перепадает и экипажу. Я подержался за лоб. Об был холодный и мокрый. Тогда я полез в пакет за салфетками. Осторожно, стараясь не замазать махровый футляр, я достал пачку и вытащил салфетку. Вытершись, и я взял еще одну и бросил пачку обратно. Затем раскрыл пакет и внимательно оглядел содержимое. Вроде все подарки на месте. Кайловый браслет для Алены, пятимерный кубик рубика малому и конечно же, рулон репликационной ткани, которую достать невозможно лишь потому, что метр такой делают два месяца. Такую ткань можно на целый склад моднейшей одежды выменять, да и то потом еще доплачивать будут, так что жена будет в восторге. Даже не в восторге, а… не знаю. По крайней мере, она говорила, что у дочери канцлера Земли видела сапоги из такой, а потом чего то обиделась и порвала свой замечательный клетчатый шарф, который ей Коля на день рождения подарил. А тут целый рулон… карман замшевого пальто мягко засветился и издался тихий звук, похожий на звон колокольчиков, который, впрочем, больше походил и на голос комара при умеренной фильтрации или… я достал PSY(не, не то что вы подумали - портативное сетевое устройство) и вывел панель пропущенного трафика. Так… несколько звонков от Хлеба, очевидно, пока я стекал с трапа при помощи двух служащих, спам, спам, спам, угроза от директора НИИ, в которой говорилось, что если я не приеду на собрание, он на мой патент выдаст грант и когда тот будет готов, засунет…а вот и оно. Сообщение от Вики(вам же можно доверить кусочек неделовой переписки?): «приветики! Ты уже в Сити?:*». Я никогда не верил этим смайликам. Это лицемерные уродцы, которые заменили чувства людей не только в Иносфере, но и смогли выйти в реальный мир, наполнив собой слова, навроде фейспама, тролля и вытеснив простые и понятные человеческие эмоции. А покерфейс? Ведь выдержать паузу с каменным лицом гораздо более эффектно, чем ломать язык над тупым подражателем человеческих чувств. Но все же я не сердился на нее. Вика была искренним и прямым человеком. И ее поцелуйчик мог означать лишь то, что будь она рядом, она бы меня действительно поцеловала. Я быстро напечатал ответ(«да, два часа назад прилетел. Прости, что не зашел, надо отчет сдать. Не отпускай детей, сегодня в четыре идем в «Краулер»»). Посмотрев на время, я нажал «отправить» и погасил экран до того, как пришло уведомление, что, как ни странно, уведомление доставлено. 11:27 ровно. Волны жары и озноба проходили по моему телу. Наверно я был похож на мокрую газету, которую кто то выжал. На подоконник накидали еще сумок, так что я не смог сесть, а потому оперся на край рамы и принялся смотреть в окно. Не только потому что я романтик, но и из – за того, что вчера на заднем дворе, куда выходили окна, состоялось побоище и теперь там лазили в раздражающих взгляд ядовито – зеленых костюмах ассенизаторы и вообще весь двор был разгромлен, а общая картина была дополнена дождем, который привнес сюда немного грязи рвотного цвета. За забором, который являлся стеной соседнего здания, виднелись еще дома, старые и дряхлые, еще не отстроенные после революции то ли потому, что не успевали, то ли тут решили оставить гетто… снова засветился карман, снова сообщение. «О, прости родной, мы сегодня до вечера у Дани, у него сын родился. Ты не сильно сердишься? Я обещаю загладить свою вину;)». Я улыбнулся. Не потому что меня чем то повеселила Вика, а потому что мне пришла в голову мысль, что теперь, когда я вернулся после трех месяцев командировки, сообщения уже не значат, что я от нее далеко, что не смогу обнять… я подумал, что конец света не произошел (он состоится в 2142 году) и шанс эффектно появиться еще не упущен и быстро написал сообщение(вы ведь все еще обещаете молчать?): «Что ж, не беда, тогда вместе ждите меня дома». В наш информационный век живое общение стало чем то… неудобным, непрактичным. Гораздо практичнее и легче сидеть дома на диване и общаться с несколькими людьми, причем те не подозревают об этом. Более того, переписки стали вытеснять, казалось бы, лидера Иносферного общения – звонки. Обычные разговоры или с видео гарнитурой – людям это просто не нужно. А преимущество сообщений, хотя и не очевидно, все же весьма веско: когда тебе пишут, ты не обязан отвечать сразу, как это бывает при живом разговоре. Здесь длинная пауза означает лишь то, что человек долго набирает текст. У тебя есть несколько минут обдумать сообщение, отточить стиль и грамматику до идеала. И каждое сообщение, каждая фраза без выражение и интонации кажется столь натянутой, столь двуликой… «а что, еще и продолжение есть?) я не располнею от такого количества приятного?». Интересно, что она подумала? Устрою ужин дома? Подарки? Или позову к нам Антона Гагарина, великого потомка великого космонавта, с которым я, между прочим, хорошо подружился за время командировки? Дабы сохранить интригу, я напечатал: «Весь бы мир вложил я в сердце и положил бы к твоим ногам. Но мира нет, так что буду радовать понемногу». Палец завис над кнопкой, но я никак не мог нажать. Вдруг бодрость, предвкушение встречи и теплых объятий, надежда оправдать А-ватты, все это собралось со всего тела и вылетело через тот самый палец. И пропали мысли, и стало так одиноко и думалось, что никого по настоящему у меня нет. Палец стремительно немел. К горлу подкатывал ком. Определенно, ничего не происходило. Все так же ржали желтоносые студентики, все так же, ссылаясь на мое безграничное эго, профессор Кай Ни пытался доказать, что доктора философии в области теоретической физики являются лучшими для исследования аномальных явлений, так как они привыкли понимать все через абстракцию, а это, в свою очередь, является синонимом сверхъестественного или, проще говоря, волшебства, то есть того, что мы пока что не можем объяснить, но так стремимся изучить. И так же активно Глеб выпытывает подробности насчет студентов и их распределений, а так же подробности разговора по поводу моих ватт. Все было нормально, никто на меня испуганно не пялил, но я чувствовал, что меня парализовало. И все силы вытекали через палец. Я еще раз прочел сообщение и тут мне пришло в голову, что не я писал его. Что я не мог написать этот бред. Это же глупость, целый мир в сердце. Ведь нельзя владеть целым миром. И что же останется другим влюбленным парам?.. из серых зданий с побитыми стенами и старыми окнами выделялось одно, высокое с треугольной крышей крайне необычной формы и с многочисленными заплатами из сваренных крестом кусков железной дороги. Это здание напомнило мне планету Арктан, куда нас высадили, что бы отбить упавший в кратер крейсер красного креста. Там, помнится, были такие же башни, но вот зачем их ставили, понятия не имею. Вроде волновые ретрансляторы или башни навигации роя… тогда еще я еще только должен был защитить докторскую и отправился в экспедицию для получения практики и когда получал костюм и план тренировок, то сильно удивился, прочитав пункт «базовая тактическая подготовка». И тогда же я сдружился с Зигфридом и Гаем. Зигфрид давно работал в НИИ, он меня и позвал сюда, а Гай был полевым командиром, но потом из-за раны, а так же огромного опыта работы с внеземными технологиями (использование плазменных резаков и знания полей накопления в качестве самодельных гранат) был переведен к нам в должности консультанта. И я вспомнил, что именно тогда Гай познакомился со своей женой, Надей – аспиранткой научного отдела. Он ведь жизнь ей спас, собой рисковал. Мы тогда эвакуировались из обстрелянного лагеря на последнем вертолете. Летели низко, почти касаясь крыш, что бы наш тепловой след смешался с фоном горящих домов. И вот мы пролетали над одним из таких, а там крыши нет и видно, как в одной из комнат девушку по пояс прижало упавшим шкафом. Один конец шкафа горел. Гай не раздумывая прыгнул с вертолета, приземлившись на догорающую балку, которая тут же проломилась над ним. Что было потом, мы не знаем, но через два часа он со сломанной ногой на техническом глайдере добрался до точки эвакуации с девушкой на борту. Надя первым рейсом отправилась домой, и как утверждают фельдшеры, весь полет пробыла в обморочном состоянии, а наш корабль был последним, к тому же еще и был подбит при взлете, так что пришлось ремонтировать его на орбите и вернулись мы поэтому на две недели позже. Надя к тому времени вылечилась, и ей все рассказали, так что по прибытии Гая ждал теплый прием. Там они и поженились всего через пол года. И Зигфрид тоже проявил себя перед дамой. Во время эксперимента на реакторе при попытке вызвать сверхновую из другого пространства, та спровоцировала сильнейший индукционный эффект, в результате которого реактор начал насильно выкачивать энергию из ближайшей электростанции. А в управляющей рубке осталась девушка оператор. Приняли решение отключить питание города, что бы реактор просто заглох и прекратил питать портал. Но Глеб сказал, что в таком случае отключится и система защиты НИИ и тогда рубка не выдержит активного излучения и тут же позвал кибернетиков. Он приказал им взломать станцию и сгенерировать разряд 700 ватт. Когда реактор получил заряд, то включилась программа запуска аварийных протоколов, которые вырубили реактор и не дали девушке в рубке помереть от лучевой болезни. Правда, Глеб спалил проводку в трех районах, так что с поста начальника института его сбросили в начальники реактора, где и работала девушка. Она за ним из чувства благодарности бегала, а потом это чувство взаимно передалось и ему… правда, ныне они в разводе, по поводу чего мы год назад заперлись в отделе кадров с дружественным литром и грозились выписать ей отрицательные отзывы в трудовую книжку. Но потом все уладилось, Глеб перевелся из реактора в пространство и больше инцидентов не происходило. И выходит, что они герои для своих дам… поступок совершили, доказали свою любовь. Хотя было ли это доказательством? Ведь на тот момент они врятли думали о чувствах. Но все же они герои в глазах любимых, они рисковали жизнью, карьерой, лишь спасти чужого человека, который правда, оказался потом не таким уж и чужим, но даже выходя из этого, можно сказать, что раз они пошли на это ради посторонних людей, то ради семьи они точно сделают все, что от них потребуется. 11:28. Послышалось движения стульев за дверью. Все стали то и дело оглядываться в сторону зала совещаний. А что же я? Я не герой, отнюдь, хотя доска почета и параграф новейшей истории меня так называют. Когда я только начал увлекаться физикой, меня интересовала больше всего механика и генная инженерия. В мои годы, что бы поступить в Академию высшего ранга, надо представить при поступлении свой проект. Конечно же в идее я сомневался, поэтому для подстраховки подал заявку на несколько специальностей. А проект мой заключался в системе имплантов и сервоприводов, которые полностью восстанавливали функции поврежденных конечностей. В частности, ног. Более того, мой метод позволял полностью скрыть последствия травмы, а все механизмы крепились вокруг кости и их тоже не было видно, что играло немаловажную эстетическую роль. Мою идею очень оценили, но на механику я не пошел по той причине, что ухаживал уже за девчонкой из абстрактного факультета и, дабы чаще быть рядом, поступил именно сюда. Знаете, есть такие решения, которые напрочь отрезают нам путь к другим возможностям, оставляя лишь один выход. Так вот, это не тот случай. Как оказалось позже(причем я узнал об этом, только когда я получил стипендию в пятикратном размере и пошел проверять, не случилось ли ошибки), мою концепцию реализовали и даже проводили тестирования в медицинском корпусе. Так вот, однажды меня вырвали с учебы и отправили в медицинский НИИ и включили в состав группы ученых, которые тестировали мой протез в качестве эксперта по техническому вопросу. Тестировали на одной девушке, дочери какого то крупного политика. Вдаваться в подробности истории не имеет смысла лишь потому, что человек, не читавший работ Бурвека и Рубичева по интеграционным возможностям организма, большинство терминов не будет воспринимать или более того, воспринимать обидно. Как оказалось в итоге, ее нервная система просто отторгала нейронные связи из-за того, что не могла найти совместимый интерфейс. Моей задачей являлась проверка всех деталей и, в случае необходимости, их восстановление или модернизация. Я каждый день приходил на пять минут и делал замеры и проверял рефлексы, изучал динамику и, если не был сильно занят, то интересовался ее самочувствием и немного болтал, минуток десять. И так десять недель. А потом ее начали учить ходить. Сначала просто двигать ногами, потом шагать, сгибать ноги, приседать и, в конце концов, нормально ходить. При этом я все время был рядом и следил за имплантами на случай, если что то произойдет. Часто оказывалось так, что я оставался с ней наедине. Но между нами особых отношений так и не завязалось. Я воспринимал ее, как привычку, она меня, как временную данность. Я помогал ей ходить по лестницам, по скользким поверхностям, взбираться и преодолевать небольшие преграды. После выздоровления я ездил к ней под предлогом того, что я обязан осматривать механизмы, и это было правдой. После починки у Вики еще иногда возникали боли и судороги и я, подобно негритянской няньке, бегал и хлопотал вокруг этой замечательной девушки. Между визитами мы переписывались, но исключительно по поводу ее ног и связанных формальностей. Когда же приезжать больше не требовалось, я все равно являлся, считая это не столько соблюдением всех формальностей, сколько неким чувством ответственности за человека, жизнь которого поменялась благодаря твоему изобретению. И уже позже я понял, что то, что я считал привычкой и стремлением выполнения всех предписанных инструкции – на самом деле настоящая любовь. Сейчас, вспоминая то, как я о ней заботился, как ухаживал, я немного краснею, представляя, как глупо это выглядело со стороны – почти ученый, который бегает вокруг девицы, всячески пытаясь ей помочь ужиться и проявляющий, без стыда признаваясь, самые нежные материнские чувства. Но может это и тронуло Вику и заставило согласится встречаться со мной… ведь, по сути, я был всего лишь одним из врачей. Более того, отчасти я виноват, что ее положили в больницу из – за отторжения. Может она восприняла меня, как человека, подарившего ей новую жизнь на ногах, или все же ей приглянулся худощавый парень в очках с бородкой? И полюбила бы она меня просто так, без некоего чувства обязанности? Мне пришла в голову мысль: а любила бы она меня больше, если я был на месте Гая, а она – Нади? Вспоминается мое детство, когда мы еще считали, что деньги решают все. Наверно, только с возрастом приходит понимание обратного. Деньги развращают любовь, превращая ее в помесь самоутверждения одного за счет циничной траты на половинку, покрывая свои действия заботой о ближнем, и ядовито медовой лести другого для продолжения трат. Помнится, как то я с лучшей подругой моей сестры сделали ей подарок на день рождения – сердце из свечей. А ее парень – Антон, подарил ей гадальный шар. Купленный в магазине сувениров по пути на маршрутку до дома сестры. Вы бы видели, как она сияла от счастья, когда увидела сердце! Радовалась, не находила слов, все время повторяла «Ребята, это так здорово!». Наверно дело в том, что мы это делали с любовью, с чувством и свечи, которые горели тогда на асфальте – это были наши самые нежные чувства и самые искренние пожелания, подаренные ей в этот день. Но этих чувств аж никак не могло быть в том темном омуте, наполнявшем черный бездушный шар. И даже если вернуть обратно сравнение моего знакомства и знакомства Гая или Зигфрида – ведь рассматривая с научной точки зрения, их подвиги имеют соотношение времени к степени героизма. Да, Глеб не рисковал жизнью, но он спас не только девушку, но может, еще и не один десяток человек, не подставляя себя, в то время, как Гай спас одного человека, по при этом он осознанно отдавал свою жизнь. И из этого можно сделать еще один вывод – если сдвинуть ползунок соотношения, то окажется все то время, пока я сидел возле ее койки, пока я держал ее под руки, когда она спускалась, тепел ее нечастые, но резкие перепады настроений, все это вполне компенсируют героизм, проявленный моими друзьями. Ведь настоящая любовь не заключается в свержении злых колдунов, убийстве драконов и блистательных победах на рыцарских турнирах, как считали давным-давно. Есть еще бытовая любовь - это повседневная, и пусть незначительная, но искренняя забота о любимом человеке. Это сопереживание, когда у него случаются неприятности и помощи, когда беды. Это постоянная, пусть даже формальная поддержка, без повода – просто сказать или сделать что то приятное просто так, потому что любишь. И не надо многих усилий, главное искренне любить и стремиться окружить заботой того, кто тебе нужен. Именно такую любовь проявляла ко мне Вика, за что я ее безмерно ценил. Она всегда прощала мне мои оплошности, но при этом все же исправляла, ведь любовь – это еще и честность и прямота. Но нельзя сказать, что я ее любил меньше, чем она меня. Ведь я тоже для нее старался, подарки все время возил и пусть я часто был в отъезде, я всегда ей писал, интересовался, как у нее дела. Хоть мы ухаживали за друг другом, так сказать, разными способами, мы любим друг друга одинаково сильно.

11:29. Все уже начали продвигаться к входу, дабы занять самые лучшие места. И вопреки вашей логике, таковыми являлись не первые или последние ряды, а непотертые, с целой спинкой стулья. Глеб шел с Гаем, что то бурно обсуждая и отчаянно прорываясь сквозь новоприбывших студентов практикантов. Гай протянул мне руку, но та исчезла за толстым заведующим серверным отделением Михаилом Грузовым или как мы его называли – русским солдатом, за поразительное сходство с персонажем одного старого мультика, где главным героем тоже был мужчина лет пятидесяти, отставной солдат с густыми белыми усами и нескромным животом, под которым вероятно подразумевался пресс. Я разблокировал PSY и отправил короткий ответ: «Даже если потолстеешь, я буду тебя любить и называть моим розовым слоненком». Знаете, все эти рассуждения о чувстве, которое можно измерить, больше походят на стиль рассуждения диванных теоретиков. Если человек искренен в своих чувствах, он сможет это доказать. Ведь, в конце то концов, может и нет никакой большой и малой любви? 11:30

Дата добавления: 2015-08-18