Снова возникают недоразумения

На этот раз Арно дю Тиля отвели не в прежнюю камеру в Риэ, а поместили во внутренней тюрьме при трибунале, объявив, что после допроса его двойника судьи, возможно, снова пожелают обратиться к нему.

Обдумав сложившееся положение, хитрый пройдоха мог себя поздравить с тем выгодным впечатлением, которое произвело на судей его наглое и изобретательное выступление. Добряк Мартен-Герр при всей своей правоте никак не сумел бы выглядеть столь убедительным, как Арно.

Так или иначе – время выиграно! Но, хорошенько все продумав, он убедился, что, кроме времени, ничего не выиграл. Истина, которую он так яростно оспаривал, все-таки выпирала изо всех дыр. Коннетабль де Монморанси, на которого он все время ссылался, вряд ли рискнет покрыть своим авторитетом гнусные проделки своего осведомителя. Да, тут было в чем усомниться.

Поэтому-то на смену первоначальному ликованию пришло беспокойство. Теперь Арно дю Тиль прекрасно видел, что его положение далеко не блестяще, и, когда за ним пришли, чтоб отвести его обратно в тюрьму, он совсем пал духом. Значит, суд не считал нужным допрашивать снова его после показаний Мартен-Герра! Новый повод для беспокойства!

Но Арно дю Тиль, человек крайне наблюдательный, сразу же заметил, что пришел за ним не прежний тюремщик, а новый.

Чем вызвана такая перемена? Хотят усилить надзор? Или заставить его проговориться? Арно дю Тиль решил быть настороже и за всю дорогу не проронил ни слова.

Дальше – больше: снова сюрпризы! Его, оказывается, отвели совершенно в другую тюрьму, в другую камеру!

И в то же время по всему было видно, что совсем недавно здесь находился другой узник: вот куски свежего хлеба, полупустая кружка воды, вот соломенный тюфяк и, наконец, приоткрытый сундук с мужским платьем.

Арно дю Тиль обладал завидной выдержкой и ничем не проявил своего удивления. Однако, оставшись один, он стремительно бросился к сундуку и начал лихорадочно рыться в нем. Там ничего не было, кроме одежды. Но одежда эта по цвету и по покрою почему-то показалась ему знакомой. В сундуке лежали два коричневых камзола и желтые вязаные панталоны несколько необычной формы.

– О ля-ля! Вот так штука! – обрадовался Арно дю Тиль.

Вечером в камеру зашел незнакомый тюремщик.

– Эге, метр Мартен-Герр! – хлопнул он по плечу призадумавшегося арестанта.

– Что-нибудь случилось? – спросил Арно дю Тиль благорасположенного стража.

– Случилось то, приятель, что ваши дела идут как по маслу. Знаете, кто получил разрешение на свидание с вами?

– Ничего я не знаю, – буркнул в ответ Арно дю Тиль. – Да и откуда мне знать? Так кто же это такой?

– Ваша женушка Бертранда де Ролль собственной персоной. Она, видать, наконец-то разобралась, где правда, а где ложь. Но на вашем месте я бы ее не принял!

– А почему?

– Почему? Да потому, что она вас все время не признавала! А теперь ей ничего не остается делать, как вас признать, коли завтра судьи заставят ее это сделать публично. Если вы со мной согласны, то я тут же ее и выпровожу!

Тюремщик шагнул к двери, но Арно дю Тиль его задержал:

– Нет, не прогоняйте ее! Я хочу ее повидать. Раз уж судьи разрешили – впустите.

– Гм! Вы вечно верны себе. Вечно благодушны и снисходительны. Но… Впрочем, ваше дело.

И тюремщик удалился, недоуменно пожимая плечами.

Через минуту он вернулся с Бертрандой.

– В вашем распоряжении четверть часа, так что за это время извольте либо разругаться, либо помириться, – осклабился тюремщик и снова вышел.

Сгорая от стыда, низко опустив голову, Бертранда де Ролль приблизилась к Арно. Тот сидел и молчал, предоставляя ей возможность самой начать разговор.

– О Мартен, Мартен, простишь ли ты меня когда-нибудь? – тихо и жалостно простонала она.

– За что мне тебя прощать? – добродушно спросил Арно дю Тиль, подделываясь под манеру поведения Мартен-Герра.

– Я так жестоко ошиблась! – разразилась слезами Бертранда. – Это моя вина – я тебя не узнала! Признаюсь, что разобрала, в чем дело, только теперь, когда вся округа, и граф Монтгомери, и само правосудие – все установили, что ты мой истинный муж, а тот, другой, – прохвост и самозванец.

– А разве теперь уже все окончательно разъяснилось? – взволновался Арно.

– Господи боже мой, ну конечно! Господа судьи, а также твой хозяин граф Монтгомери мне объявили час тому назад, что ты и есть Мартен-Герр, мой добрый и любезный супруг!..

– И это правда?! – бледнея, перебил ее Арно дю Тиль.

– Мало того, – продолжала она, – они же посоветовали мне повиниться перед тобой еще до приговора, вот тогда-то я и испросила свидание с тобой…

На секунду она остановилась. Арно молчал. Тогда она снова заговорила:

– Конечно, я очень виновата перед тобой, однако учти: все это произошло совсем нечаянно. Каюсь, я не распознала обман Арно дю Тиля! Но разве могла я допустить, что господь бог создал для своей забавы двух таких похожих по фигуре, по лицу, по осанке людей?.. Кстати, у этого негодяя были твое кольцо, твои бумаги. Ни друзья, ни родные ничего не подозревали, я и попалась на удочку. Но знай, дорогой мой супруг, я всегда любила тебя одного. И, зная это, прости мне мою единственную невольную ошибку…

Тут Бертранда снова приумолкла, выжидая, что скажет ей Мартен-Герр. Но тот упорно молчал, и она скрепя сердце залепетала:

– Вспомни, когда мне давали очную ставку, ты был одет не в обычное свое платье, а закутан был почему-то в широкий плащ. При наличии этого проклятого сходства откуда мне было знать, что этот человек в плаще – мой муж? Вот я и не решилась указать на тебя как на мужа… Заклинаю тебя, Мартен, не ставь мне это в вину! Судьи мне сегодня объявили, что я ошиблась… Ты ведь мне не откажешь в своем снисхождении?.. Что касается меня, я не та, что была. Я уже не та сварливая и привередливая особа, от которой ты столько натерпелся. Этот проклятый Арно дю Тиль сумел меня поставить на место. Теперь я буду послушна и приветлива, но и ты будь со мной, как в прежние времена. Ты мне докажешь это, если простишь. Тогда я опознаю и твою душу, как опознала уже твою плоть!

– Так, значит, ты меня опознала? – проронил наконец Арно дю Тиль.

– Конечно! И жалею только о том, что для этого понадобился целый процесс.

– Ты меня опознала? – настаивал Арно. – Ты опознала во мне не того гнусного проходимца, который еще на прошлой неделе нагло выдавал себя за твоего мужа, а того настоящего, законного Мартен-Герра, которого не видала столько лет? Посмотри мне в глаза. Я ведь твой первый и единственный супруг, так?

– Ну конечно, ты и есть мой настоящий, мой дорогой Мартен-Герр!

И, заливаясь слезами, Бертранда бросилась к его ногам. Она ведь была убеждена, что имеет дело действительно со своим мужем. Арно дю Тиль, поначалу сомневавшийся в ее искренности, убедился в конце концов, что здесь нет и не может быть никакого подвоха. «Ну погоди, гадина, – подумал он, – ты мне еще за это заплатишь!» И, выждав минуту, он якобы уступил наплыву непреодолимой нежности.

– Я слишком малодушен, слишком слаб, чтобы упорствовать в своей обиде, – прошептал он и, словно смахивая с ресницы слезу, поцеловал в лоб раскаявшуюся грешницу.

– Какое счастье! – воскликнула Бертранда. – Он возвращает мне свою любовь!..

В эту минуту дверь распахнулась, вошел тюремщик.

– Совет да любовь! – проворчал он, взглянув на умиленную парочку. – Я так и думал! Эх, и мокрая же ты курица, Мартен!

– Да чего там, чего там!.. – как бы смущенно бормотал Арно, растягивая губы в восторженной улыбке.

– Ладно, это твое дело! – усмехнулся тюремщик. – А мое дело – инструкция. Время истекло, и тебе, красавица, пора уходить.

– Как! Надо уже расстаться?

– Ничего. Завтра наглядитесь друг на друга досыта.

– Значит, завтра я буду свободен! – обрадовался Арно. – И тогда мы заживем с тобой на славу!

– Завтра и будут нежности, – свирепо оборвал его тюремщик, – а сейчас, Бертранда, убирайся прочь!

Она последний раз поцеловала Арно, помахала ему на прощание рукой и вышла. Тюремщик двинулся за ней. Арно окликнул его:

– Нельзя ли мне свечу… или лампу?

– Почему нельзя? Можно… – ответил тюремщик. – Ведь вас держат не так строго, как Арно дю Тиля. И потом, ваш хозяин, граф де Монтгомери, такой вельможа!.. Чтоб ему угодить, и вам угождают! Сейчас вам пришлю свечу.

И действительно, через пять минут в камере у Арно уже горела свеча. Оставшись один, Арно дю Тиль проворно сбросил с себя холщовую одежду и надел тот самый коричневый камзол и желтые вязаные штаны, которые обнаружил в сундуке Мартен-Герра. Потом он сжег свой старый костюм и смешал пепел с оставшейся в камине золой.

Разделавшись с этим, он потушил свечу и с облегченным вздохом растянулся на соломенном тюфяке.

«Что же получилось? – спросил он самого себя. – Сдается мне, что судьи меня основательно засудили. Но будет даже забавно, если в самом поражении я изыщу возможность стать победителем. Подождем!»

II.

Дата добавления: 2015-08-09