Глава 22. Ренн свернулась клубком в спальном мешке, лениво думая о том

Ренн свернулась клубком в спальном мешке, лениво думая о том, что нужно бы встать, когда Торак вдруг вынырнул из мрака с таким видом, что она мгновенно вскочила.

– Нам пора выходить, – сказал он, присаживаясь на корточки у огня и протягивая ей полоску вяленой оленины.

По темным кругам у него под глазами Ренн догадалась, что он совсем не спал. Она тоже почти не спала и теперь без особого энтузиазма принялась за еду. Глубокая царапина на щеке воспалилась, да и ушибленный лоб сильно болел. Но хуже всего было то, что в душу Ренн все глубже прокрадывался страх. И связано это было не только с близостью пещеры или ужасного медведя. Нет, угроза исходила от… Она отогнала от себя эти мысли.

– Я нашел их след, – с торжеством сообщил ей Торак.

Она даже жевать перестала.

– И куда же они пошли?

– На запад, обогнули холм и спустились в березовую рощу. – Торак поворошил угли в костре, и вспыхнувшее пламя озарило его худое лицо, еще сильнее осунувшееся от беспокойства. – Но проклятый медведь гонится за Волком прямо-таки по пятам!

Ренн представила себе волчонка, мчащегося сквозь Лес, и нагоняющего его медведя и даже зажмурилась.

– Торак, – медленно проговорила она, – ты ведь понимаешь, что мы, выслеживая Волка, выслеживаем также и эту тварь?

– Да, конечно, я все понимаю.

– А что, если мы его нагоним?

– Я все понимаю! – повторил он резко. – Но меня уже тошнит от ожидания! Мы прождали всю ночь и ничего не дождались! Надо пойти и разыскать его. Во всяком случае, я обязан это сделать. А ты, если хочешь, можешь подождать меня здесь и…

– Нет! Я пойду вместе с тобой! Я ведь всего лишь хотела сказать…

Она посмотрела на рукавичку из шкурки лосося, подвешенную к перекладине их шалаша.

– Как ты думаешь, колдовство поможет? – спросил Торак, проследив за ее взглядом.

– Не знаю.

Когда Ренн вечером объясняла действие этого колдовства, оно казалось ему таким хитроумным!

– Когда у нас кто-нибудь заболевает, – сказала она, чувствуя себя чрезвычайно мудрой и опытной, – то чаще всего считается, что человек съел что-то плохое. Хоть иногда это происходит потому, что одну из душ человека похитили злые духи. И похищенную душу надо обязательно спасти и вернуть. Я много раз видела, как это делает Саеунн. Она привязывает к кончикам пальцев маленькие рыболовные крючки, с помощью которых и ловит душу. А еще она пьет особый отвар для того, чтобы ее собственные души смогли покинуть тело и отправиться на поиски…

– А к Нануаку это какое имеет отношение? – спросил Торак.

– Я как раз собиралась рассказать об этом. – И Ренн укоризненно на него посмотрела. Потом продолжила по порядку: – Итак, чтобы отыскать похищенную душу, Саеунн должна выпустить на волю свои собственные души, но при этом она обязана как-то защитить их, чтобы злые духи не почуяли их раньше времени.

– Ага! Значит, если сделать все, как делает она, то можно и Нануак спрятать от медведя?

– Да. Я думаю, да. Чтобы изменить свое обличье, Саеунн мажет лицо кашицей из тертой полыни и красной глины, потом надевает маску из рябиновой коры и привязывает к ней клочки волос, взятые у каждого человека в нашем племени. И я хочу попробовать сделать примерно то же самое.

Ренн смастерила из рябиновой коры небольшой коробок и обмазала его кашицей из полыни, красной глины и охры. В коробок она положила каменный зуб и тщательно обвязала коробок прядками волос – своих и Торака.

Все-таки гораздо легче что-то делать, а не просто ждать, сложа руки и сгорая от тревоги, и Ренн даже гордилась собой. Но с приближением холодного, морозного рассвета сомнения в ее душе вновь сгустились. В конце концов, что она понимает в настоящем колдовстве?

– Пошли! – Торак вскочил. – След уже хорошо виден. Небо чистое, и заря скоро.

Ренн выглянула из шалаша.

– А медведь? Что, если он потерял след Волка и вернулся? И поджидает нас где-нибудь поблизости?

– Вряд ли, – сказал Торак. – Мне кажется, он все еще гонится за Волком.

– Да? – Ренн явно сомневалась.

– Ну, ты что? – нетерпеливо спросил Торак. Ренн вздохнула. Больше всего ей хотелось честно признаться: «Я очень скучаю по сородичам! И ужасно боюсь, что Фин-Кединн никогда не простит мне того, что я помогла тебе бежать. И я думаю, что мы просто сумасшедшие, раз хотим преследовать этого жуткого зверя! Мне страшно; я чувствую, что мы попадем туда, куда мне совсем попадать не хочется. А ведь мне, похоже, там появляться ни к чему, ведь я никакая не Слушающая и обо мне ни слова не говорится в пророчестве. Слушающий у нас – ты, а я – просто Ренн. Но говорить все это тебе не имеет никакого смысла, потому что ты даже слушать не станешь. У тебя на уме одно: как отыскать Волка?» В общем, Ренн, еще разок вздохнув, коротко ответила Тораку:

– Ничего. Все в порядке.

Торак недоверчиво на нее глянул и принялся затаптывать костер.

Все утро они шли по следу через березовую рощу, потом через ельник, постепенно сворачивая к северо-востоку и все время поднимаясь вверх. Как всегда, Ренн страшно завидовала тому, как здорово Торак умеет отыскивать след. Он замечал мельчайшие признаки того, что Волк действительно проходил здесь; такого, думала Ренн, даже взрослые и опытные охотники из ее племени заметить бы не сумели.

Близился вечер, свет постепенно начинал меркнуть, и Торак вдруг остановился.

– Что? – шепотом спросила Ренн.

– Ш-ш-ш! По-моему, я кое-что слышу. – Он приложил к уху согнутую ладонь. – Вон там. Прислушайся-ка.

Ренн прислушалась и разочарованно покачала головой.

А Торак весь просиял:

– Это Волк!

– Ты уверен?

– Я узнал бы его голос где угодно! Пошли, он там! – И Торак указал на восток.

У Ренн упало сердце. «Только не на восток, – думала она. – Пожалуйста, только не на восток!»

А Торак уже бежал в ту сторону, откуда доносился голос Волка, и чувствовал, что земля под ногами становится все более каменистой, а деревья – все более низкорослыми. Теперь вокруг торчали лишь карликовые березки да ивы ему по пояс.

– Ты уверен, что он там? – с тревогой спросила Ренн. – Если мы будем продолжать идти в этом направлении, то снова выйдем к водопаду.

Но Торак ее не дослушал – опять убежал вперед и скрылся за валуном. И вскоре Ренн услышала его взволнованный голос.

Она бросилась на этот зов, и стоило ей выбежать из-за валуна, как в нее прямо-таки зубами вцепился ледяной северный ветер.

У Ренн даже голова закружилась, и она невольно отступила на несколько шагов назад. Они вышли на опушку Леса. Здесь Лес граничил с обширными пустошами.

Перед Ренн расстилалась бескрайняя равнина, почти совершенно лишенная деревьев; кое-где, правда, виднелись островки вереска и карликовых ив, жавшихся к земле в тщетной надежде укрыться от пронизывающего ветра. По равнине были разбросаны маленькие дрожащие от холода озерца с коричневатой водой, глубокие, как колодцы. Озерца эти были окружены спутанными болотными травами. У дальнего края равнины виднелась предательская каменистая осыпь, а за ней начинались уже Высокие Горы. Но так казалось лишь издали. Ренн знала, что между этой осыпью и Горами лежит то, что отсюда выглядит лишь тонкой белой сверкающей полоской на горизонте; то, чего она, Ренн, боялась больше всего на свете.

Но Торак, разумеется, ничего не замечал.

– Ренн! – крикнул он, и ветер отнес его голос в сторону. – Вон он!

Ренн, с трудом оторвав взгляд от сверкающей белой полоски, присмотрелась и увидела, что из ближайшего озерца вытекает тонкий ручеек, а Торак, подбежав к этому ручейку, упал на колени возле лежащего на земле Волка, и голова Волка с закрытыми глазами покоится на мешочке из кожи ворона…

– Он жив! – хрипло выкрикнул Торак и зарылся лицом в мокрую серую шерсть.

Волк приоткрыл один глаз и слабо вильнул хвостом. Ренн, спотыкаясь, бросилась к ним сквозь заросли вереска.

– Он жив, но совершенно обессилел, – повторил Торак, не поднимая глаз. – И мокрый насквозь. Он, видно, бежал по ручью, чтобы сбить медведя со следа. Какой умница, правда?

Ренн опасливо огляделась.

– И это помогло?

– Еще бы! – воскликнул Торак. – Посмотри вокруг. Вон – болотные коньки. Да и других птиц тут множество.

Искренне жалея, что не испытывает той же уверенности, Ренн опустилась на колени и протянула Волку лепешку из вяленой лососины. Он вознаградил ее несколькими взмахами пушистого хвоста.

Это было чудесно – снова видеть Волка, но Ренн вдруг почувствовала себя лишней. И, кроме того, ее мучили разные мысли и опасения, о которых Торак и не подозревал.

Она подняла с земли мешочек из вороновой кожи и сунула руку внутрь, чтобы проверить, на месте ли глаза реки. Да, они по-прежнему покоились в своем гнездышке из рябиновых листьев.

– Теперь ты их возьми, – сказал Торак, приподнимая Волка и перекладывая его на заботливо приготовленную охапку мягкой болотной травы. – Нам надо постараться как-то спрятать и глаза, и каменный зуб от медведя.

Ренн развязала пряди волос, стягивавшие коробочку из рябиновой коры, в которой хранился каменный зуб, и осторожно положила туда глаза реки; затем снова завязала коробок, спрятала его в мешочек из вороновой кожи и крепко привязала мешочек к поясу.

– Теперь все у нас будет хорошо. – И Торак любовно лизнул волчонка в морду. – Шалаш можно устроить прямо вон в той складке холма. Разведем костер, дадим Волку отдохнуть…

– Нет, только не здесь, – быстро вставила Ренн. – Сперва нужно вернуться в Лес.

Здесь, на открытом всем ветрам пространстве, она чувствовала себя совершенно незащищенной, точно гусеница, свисающая с ветки дерева.

– Давай лучше здесь останемся, – сказал Торак и указал на север, в сторону предательской осыпи и поблескивавшей белой полоски на горизонте. – Отсюда ближе всего к Священной Горе.

Ренн показалось, что все ее внутренности свело судорогой.

– Что? Откуда ты знаешь?

– Волк мне сказал. Нам нужно идти вон туда.

– Но… мы не можем туда идти!

– Это еще почему?

– Потому что там ледяная река!

Торак и Волк удивленно на нее посмотрели, и она вдруг поняла, что на нее смотрят две пары одинаковых волчьих глаз, только одни янтарные, а другие светло-серые. От этого она еще острее почувствовала собственное одиночество.

– Но, Ренн, – терпеливо пытался объяснить ей Торак, – это ведь действительно самый короткий путь к Горе!

– Мне все равно! – Она пыталась найти хоть какое-нибудь объяснение, которое Торак сможет понять. – Нам еще третью часть Нануака отыскать нужно. Помнишь: «Таящийся во тьме снегов огонь»? Только там мы его не найдем, хотя там действительно будет очень холодно. Там ничего нет! Ничего! («Ничего, кроме смерти», – прибавила она про себя.)

– Ты вчера ночью видела красный глаз? – спросил Торак. – Он поднимается все выше. У нас осталось всего несколько дней.

– Ты просто не хочешь меня послушать! – рассердилась Ренн. – Нам никогда не перебраться через ледяную реку!

– Переберемся, – возразил он с уверенностью и поразительным спокойствием. – Уж какой-нибудь способ отыщем.

– Какой? У нас остался всего один бурдюк для воды и четыре стрелы на двоих! Четыре стрелы! Наступает зима, а у тебя только летняя одежда!

Он задумчиво на нее посмотрел и сказал:

– Но ты совсем не поэтому туда подниматься не хочешь.

Ренн сердито вскочила, отошла в сторону, потом вернулась и сказала ровным голосом:

– Мой отец погиб в ледяной реке. Такой же, как эта.

Над пустошью печально свистел ветер. Торак посмотрел на лежащего Волка, потом на Ренн. Лицо его опять показалось ей осунувшимся и странно неподвижным.

– Это случилось во время снежной бури, – сказала она. – Отец поднялся по ледяной реке выше озера Топора, и один из ледяных утесов вдруг разломился пополам и рухнул прямо на него. Его тело нашли только весной. Саеунн пришлось долго колдовать, собирая его души воедино…

– Прости, – сказал Торак, – я не…

– Я это рассказываю вовсе не для того, чтобы ты меня жалел! – рассердилась Ренн. – Я хочу, чтоб ты понял. Мой отец был сильным человеком и опытным охотником. Он хорошо знал горы – и все-таки ледяная река убила его. Как по-твоему, какую надежду… какую надежду на успех она может оставить нам?

Дата добавления: 2015-08-18