Анатолий

У нашего больного оказались красивое имя – Анатолий и царская фамилия – Романов. Но все село, кроме меня, тети и Хатии, называло его по-прежнему – Сосоин русский.

Однажды утром, почувствовав себя окрепшим, Анатолий попросил свою одежду. Тетя вынесла ему выстиранное и выглаженное обмундирование и вышла из комнаты. Ничего не подозревая, я помог Анатолию умыться, подал полотенце, гребенку. Когда же он оделся, обулся, подошел ко мне, обнял, потрепал по щеке и поцеловал в лоб, – я все понял. Я выскочил на балкон и заорал:

– Тетя! Иди сюда, тетя! Прибежала перепуганная тетя.

– Что случилось, Сосойя?

– Он уходит!

– Кто?

– Анатолий уходит, тетя!

– Как уходит? Куда? – Тетя оглянулась на дверь. Свежевыбритый, причесанный, похорошевший Анатолий стоял в дверях и неловко улыбался.

Тетя поднялась на балкон.

– Что вы надумали, Анатолий?

– Пора мне, хозяюшка!.. Чувствую себя, слава богу, хорошо. А вам сердечная благодарность за все! Спасибо всем, вам – особенно! Никогда не забуду вас!.. Извините меня за причиненные хлопоты… До свидания, дорогая!

Анатолий протянул руку, тетя пожала ее. Так они стояли, молча глядя друг на друга. Наконец Анатолий повернулся ко мне:

– А ты проводи меня, Сосо.

Он спустился по лестнице и не спеша, размеренными шагами направился к калитке. Я и тетя не двигались с места. Подойдя к калитке, Анатолий ухватился за колья, приподнялся, да так и остался с занесенной над порогом ногой – переступить его не смог. Он обернулся, посмотрел на нас с виноватой улыбкой и присел на пороге. Я и тетя подошли к нему.

– Не хватило пороху… – проговорил Анатолий.

– Вы еще слабы, – сказала тетя, – и потом, куда вы идете, к кому? Останьтесь у нас! Не стесняйтесь! Будем делиться, чем бог послал… Месяц, два, а там видно будет…

Анатолий не отвечал.

Тетя взяла меня за руку, и мы вернулись в дом. Тетя прошла в комнату, я остался на балконе. Анатолий еще некоторое время сидел на пороге калитки, потом встал и медленно побрел обратно…

…Спустя несколько дней, вернувшись из школы, я и тетя заметили в нашем хозяйстве странные изменения: дрова были наколоты, повалившийся плетень выглядел как новый, все прогнившие столбики в винограднике заменены. С того дня и началось… Анатолий нашел себя… У него в руках спорилась любая работа. Благодаря его заботам наш виноградник стал лучшим во всем селе. Единственное, чему он так и не сумел научиться, – мотыжить кукурузу… Вскоре он стал появляться и на колхозном дворе, на плантациях, в поле… Полюбил Анатолий наше село, его людей. Все его интересовало, ко всему он приглядывался. Он безошибочно определял дома фронтовиков, приходил туда и, ни к кому не обращаясь, сам находил для себя работу.

– Сосойя, – спрашивала меня удивленная хозяйка, – как мне быть? Заплатить ему деньгами или как?

– Не смей и заикаться об этом! Разнесет в щепки весь дом! Он ведь контуженый! – пугал я растерявшуюся вконец женщину.

– Ради бога, не оставляй его одного! Разбушуется, чего доброго, не свяжешь его! – просила она.

Я пересказывал Анатолию наш разговор, и он хохотал до упаду.

Объясняться с сельчанами Анатолию было трудновато, и потому он не отпускал меня от себя ни на шаг. Особой разговорчивостью Анатолий не отличался, спрашивали – отвечал коротко, но он был первым человеком, возвратившимся с фронта, и поэтому от желающих поговорить с ним не было отбоя. Его спрашивали о положении на фронте, о вооружении нашей армии, о планах Гитлера, о событиях во всем мире, и, хотя Анатолий не мог знать ничего сверх того, о чем сообщалось в прессе и по радио, к каждому его слову прислушивались с огромным интересом.

Когда я и Анатолий впервые прошлись по селу, за нами увязалась целая орава ребят.

– Сосойя, он герой?

– А то нет?!

– Сколько он убил немцев?

– Миллион!

– А ты взаправду с ним по-русски разговариваешь или обманываешь нас?

– Обманываю!

– А стреляет он хорошо?

– Птичку сбивает на лету!

– В зяблика попадет?

– С двадцати шагов в глаз!

– А в кольцо?

– В самое отверстие!

– Ух! Вот молодец!

Когда Анатолий впервые увидел вывешенное на балконе Лукайи Поцхишвили черное полотно с бронзовыми буква ми, он удивленно посмотрел на меня:

– Что это такое, Сосо?

– Сын у него погиб на фронте…

– Ну?

– Ну, здесь написано, что они оплакивают безвременно погибшего сына Кукури…

Анатолий промолчал. Потом он стал останавливаться у каждого дома с такой же траурной лентой и хмуро разглядывать буквы, выведенные неумелой рукой, но с неимоверной любовью и старанием.

Мы вернулись домой поздно вечером.

– Где вы пропадали целый день? – спросила за ужином тетя.

– Осматривали село, – ответил я.

– И что же, понравилось? – обратилась тетя к Анатолию.

– Нет! – покачал он головой.

– Что ты ему показал, Сосойя?

– А ничего. Он ходил и рассматривал траурные надписи…

– Тяжело… – вздохнула тетя.

– Много! – сказал Анатолий. – Тринадцать.

– Много…

Дата добавления: 2015-08-18