Глава 3. Сила, с которой сердце гонит кровь по венам, настолько велика

Сила, с которой сердце гонит кровь по венам, настолько велика, что если перерубаешь сонную артерию, красная струя бьет фонтаном в шесть футов высотой. Но это у людей. У этого зверя лопнули уже не вены, а даже не знаю что, густая кровь ударила с такой мощью, что одна из струй достигла свода и расплылась там огромной багровой лужей, начиная загибаться по краям под действием гравитации.

Лапы разжались, я упал на каменный пол, весь залитый горячей кровью. Он ревел и раскачивался, хватаясь за горло, а я начал отползать в страхе. Руки и ноги скользят в этой густой жидкости, будто двигаюсь по молодому льду.

Над головой раздался жуткий хрип. Я поспешно перекатился в сторону, а на то место, где только что барахтался, тяжело рухнула эта слоновья туша.

Звучно и сочно захрустели кости и суставы, для такого гиганта упасть даже с небольшой высоты – сломать шею. Я кое-как поднялся, весь в зловонной крови и чувствуя себя выкарабкивающимся на берег из липкого болота.

– Все умрем, – проговорил я с трудом, – но некоторые просто сдохнут.

Труп почему то не ответил ничего типа того, что встретимся в аду или что будет ждать меня там, даже не шевельнулся, гад. Значит, не босса я завалил, главные сволочи еще в тени, а это всего лишь один из блуждающих бодигардов.

И хотя меня никто не видит, я все равно выпрямил, хоть и с трудом, горбатую спину и расправил плечи. Королева говорила, что когда воспитанная леди входит даже в пустую комнату, она должна держаться так, словно вдоль стен сидят рыцари и все смотрят на нее, а я еще та леди…

Издалека послышались голоса, шарканье ног. Лук как будто сам прыгнул с плеча в руки. Я поспешно надел защищающую руку рукавичку, вытащил стрелу и опустил на тетиву. В сером проеме входа показались неопрятные фигуры в балахонах. Я опустил лук, вдруг да можно договориться без драки, однако от них повеяло таким холодом и звериной жестокостью, что мои руки сами натянули тетиву.

Стреляй, сказал инстинкт, стреляй как можно быстрее, если ценишь шкуру.

Первую стрелу я выпустил, тщательно прицелившись, вторая, третья и остальные срывались как бы сами по себе, руки действуют привычно, пальцы ловко хватают, не глядя, за кончик, накладывают на тетиву и оттягивают в одно движение…

В полутьме я с трудом направлял стрелу в темные тела, но видел, как те вздрагивают, дергаются, одни падают сразу, другие цепляются за стены, пытаются идти в мою сторону.

Тетива сухо щелкала по кожаной рукавичке, я потихоньку пятился, этих балахонников что-то многовато, ноги скользят по слизи, здесь ею покрыты даже стены, торопливо поглядывал по сторонам.

Но остановились, когда я уже собирался повернуться и бежать; я взбодрился и заорал во весь голос, выпустил еще веер стрел.

Балахоны попятились, исчезли за выступами стен.

– То-то же, – прошептал я, сердце колотится, как овечий хвост, – человек – это все-таки гордо…

Совсем близко послышались тяжелые шаги, будто в мою сторону двигается каменная башня. Я в страхе отпрыгнул, дико огляделся. По ту сторону дверного проема появилась огромная темная фигура.

Я надеялся, что она там и останется, но неизвестный повернулся боком, наклонил голову и протиснулся в зал на эту сторону. Сердце мое перестало стучать и рухнуло в пропасть.

Это существо намного выше меня, а я почти гигант, в зловеще черных доспехах устрашающего вида: с шипами во все стороны, как на груди, так и на плечах, даже на руках, меч в руке диковинно загнутый, с затейливой рукоятью, очень непрактичной, но тоже устрашающей…

Шлем, естественно, с жуткими рогами, наростами, выступами, словно поражен раковой опухолью, омерзительный дизайн, а для глаз узкая щель с блестящими полосками сверху и снизу, тоже для устрашения, пользы никакой.

Он шагнул, набычившись и глядя грозно, как травоядный динозавр, что старается выглядеть жутким и опасным.

Я сказал быстро:

– Погоди, я не враг…

Он проревел:

– Враг.

Голос звучал мощно, но без оттенков, словно говорила металлическая статуя.

– Нет, – сказал я. – Враги – это плохо. Я – хорошо!

Он двинулся на меня, медленно поднимая меч и глядя сквозь прорезь шлема.

– Враг, – проревел он тупо. – Врага надо убить.

Если врага нельзя уничтожить, стучало у меня в голове, с ним нужно подружиться. Друга уничтожить намного легче. Но этот гад все никак не хочет ни дружить, ни даже разговаривать…

– Скажи мне твое желание, – предложил я. – Я помогу тебе его исполнить…

Он взревел:

– Убить тебя!

Я едва успел отскочить, лезвие просвистело возле моего плеча. Из дальнего пролома выскочило несколько фигур и ринулись в нашу сторону.

– Дурак, – сказал я.

Он снова вскинул меч, но я развернулся и бросился к башне. На месте двери темный пролом, но сама башня выглядит сносно. Я вбежал, ударившись плечом о выступ, вздохнул с облегчением: каменная винтовая лестница цела.

Я пронесся по ней, как смерч, и с такой скоростью, что голова закружилась, как у неумелой балерины. Последние два десятка ступенек дались тяжело, ноги отяжелели, а внизу уже бухают тяжелые сапоги.

На подгибающихся коленях я выскочил на ровную площадку с массивной каменной колонной в центре, что сужается до шпиля, тоже отвратительный дизайн с длинными острыми шипами во все стороны.

Под ногами прогибаются и потрескивают темного цвета доски, старые, но еще не прогнили, за спиной дверь, откуда я и выскочил, как трусливый заяц…

Поискал взглядом засов, железные петли торчат толстые, надежные, однако ничего подходящего на роль засова нет. Наконец сообразил выломать кусок из ограды, но запоздал: из проема выдвинулся этот гигант в черных доспехах.

Увидел меня и проревел:

– Враг. Убить.

Голос звучал ровно и мощно, эта сволочь ничуть не запыхалась, как я надеялся, ему ж подниматься труднее, а меч вскинул с прежней легкостью.

Я шагнул навстречу, но фехтовать не стал, быстро ударил в щель между пластинами на плече. Меч звякнул, его едва не вывернуло из моих рук, словно под толстыми пластинами чугуна прячется еще и прочная сталь.

– Гад, – сказал я зло. – Такой толстый, солидный, а гоняешься, как пес… Ты руководить должен, а не лично…

Он ударил дважды, я умело парировал, но не учел, что левая рука свободна, при замахе мечом он вдруг ударил свободной, кираса на моей груди затрещала. Я отлетел на три шага и больно грохнулся спиной на пол.

С радостным ревом он прыгнул на меня, и теперь я понял, зачем ему все эти устрашающие шипы на доспехах. В последней попытке спастись я успел согнуть колени и встретил его сильным толчком в грудь, попав подошвами между шипами.

Его отшвырнуло на несколько шагов, и он упал спиной на острый шип колонны, где напоролся так, что острие вышло на локоть из груди.

Я торопливо поднялся, кроме этого огромного гада, сейчас сюда прибегут и мелкие, уже слышу их голоса внизу на лестнице, надо бы закрыть дверь…

Гигант, чья голова склонена на грудь, вдруг медленно поднял ее, глаза открылись и уставились на меня сквозь прорезь в шлеме. Меня передернул озноб, а он прорычал:

– Враг силен… Но это врагу не поможет.

– А что поможет?

Он рыкнул громче:

– Тебе этого не узнать!

Подавшись вперед, он снялся с шипа. В груди осталась дыра, крови нет, я устрашенно следил за его руками, он вскинул меч и пошел на меня.

– И не надо, – крикнул я. – Все сами…

Он начал размахивать мечом, я дважды ухитрился парировать, хотя руки немеют по плечи, наконец подбил ногой тот обломок перил, гигант шагнул нерасчетливо, толстая палка попала между ног, он запнулся и грохнулся мордой вниз.

Я прыгнул вперед и всадил меч между лопатками. Гигант задергался, послышалось злое шипение, скрежет, а по лезвию моего меча взметнулся ослепляюще яркий огонь.

Невольно закрывшись ладонью, я отпрыгнул. Огонь быстро исчез, я увидел сквозь пальцы на полу черное пятно в виде человеческой фигуры и серый пепел, быстро сдуваемый легким движением воздуха.

Внизу на лестнице крик становится все громче, мелькнул отвратительно зеленый огонь факелов их мира. Я быстро подхватил спасший меня обломок дерева и вставил в скобы.

Вокруг башни море зеленых огней, одни фигуры в балахонах бегут к двери, это же сколько их сейчас на лестнице, другие мечутся довольно бестолково, как глупые термиты.

– Свет разгоняет тьму, – пробормотал я, – но почему то не разгоняет вонь…

Первая стрела ушла замедленно, будто выбирала цель, зато следующие пошли веером, я стрелял и стрелял в бешеном ритме, пока грохот сзади не заставил обернуться.

Дверь дергается, по ту сторону орут, визжат, затем одна доска треснула, в щель просунулся острый кончик топора, исчез, через мгновение ударил рядом, еще глубже.

– Мы еще поборемся, – сказал я. – Только не спешите…

Я присел, уперся руками в пол. Сознание помутилось, одно время перед глазами была темная пелена, затем что-то прыгнуло сверху, заскрежетали по костяной броне крепкие когти.

Торопливо приходя в себя в другом теле, я доковылял до края, напавший больно укусил в шею, но я сделал еще шаг и рухнул в бездну, распахивая широкие перепончатые крылья. Костяные щитки сдвинулись на шее, там взвизгнуло, я попытался ухватить наглеца лапами, но дотянуться не получалось…

…сверху ударило сильнее, потом еще, меня швырнуло вниз, еще две твари повисли, уцепившись зубами, за правое крыло. Я торопливо пошел вниз, пока не успели перевернуть кверху пузом.

Темная земля набежала неожиданно быстро, я выставил лапы и пытался спружинить крыльями, однако ударило с такой силой, что хрустнули суставы, а во рту звонко щелкнули зубы.

Твари набросились яростно, рычали и вцеплялись зубами, когтями, шипами. Я перекатился на спину и обратно, часто и мелко хрустело, злобное рычание перешло в писк, затем оборвалось.

На востоке слабо наметилась долгожданная полоска восхода. Сердце мое ликующе затрепетало.

– Господи, – сказал я почти искренне, – даруй нам свет, а тьма исчезнет сама.

Но мир все еще чужой, странный и опасный. В ночи даже брошенная на спинку стула рубашка превращается в жуткое чудовище, вот-вот напрыгнет, только отвернись, потому сейчас надо присмотреться несколько иначе, а лучше не так уж несколько, а совсем-совсем иначе… на обычные вещи надо уметь смотреть по-другому, другим взглядом…

Из тьмы совсем близко выступили знакомые стены. Я присмотрелся и счастливо охнул, узнав Альтенбаумбург. Ни одного огонька в нем, мрачная черная громада, пропорции искажены, это не совсем тот Альтенбаумбург, в который я прибыл герцоговать… и все-таки это не отвратительное и смердящее болото…

Я прижался к земле, сознание начало мутиться, началось все еще долгое превращение в человека… хотя, как мне кажется, есть прогресс. Это у меня получается все быстрее.

Когда сознание очистилось, я выбрался из крупнозернистого песка и поспешил на холм, угадывая, что главные ворота окажутся с моей стороны.

За спиной послышался далекий хриплый вой. Я насторожился, всматривался непростительно долго. Наконец из сумрака выметнулись длинные гибкие тела.

Я охнул и попятился, торопливо срывая с плеча лук Арианта. Звери мчатся прямо на меня, крупные, как тигры, но с блестящими, как слюда, гребнями на спине от самой головы и до хвоста.

Пальцы мои наложили стрелу на тетиву, лунный свет падает на их головы, и руки мои застыли, как будто превратились в лед. Страшнее пастей вообразить просто немыслимо, горящие дьявольским огнем глаза, полные злобы и ненависти, зубы как ножи, красные даже в ночи пасти…

– Да пошли вы все, – прохрипел я люто. – Да исчезнут, яко дым, враги Твои…

Горячая кровь пошла по телу трудными толчками, я поднял лук снова и, резко оттянув тетиву до уха, отпустил вместе со стрелой.

Бегущий впереди зверь дернулся на ходу, другие начали догонять, а он запнулся и ткнулся мордой в землю. Я начал стрелять часто, как можно чаще, твари подпрыгивали под ударами тяжелых стрел и падали в корчах на землю, но из тьмы выскакивают еще и еще.

Я оглянулся в страхе, до замка еще бежать и бежать, пусть быстрее меня нет стрелка, но половина этих тварей точно доберется до моей глотки…

Отступая, я убрал лук и, не доставая меча, ринулся со всех ног в сторону мрачных стен. Плотную, как камень, тишину взламывает только мое хриплое, рвущее грудную клетку дыхание. Ноги сперва несли быстро, словно убегающего оленя, но до замка оставалось еще несколько сот ярдов, когда я услышал их торжествующий рев и сопение почти за спиной.

Я выхватил меч и обернулся. Сердце трепещет и колотится уже в горле, ноги подкашиваются, а руки отяжелели, но я выставил перед собой острый клинок.

Твари приближаются из-за своих тяжелых тел короткими прыжками. Я содрогнулся при виде безумия в их горящих глазах, прошептал первые слова молитвы, какая пришла на ум, и, сжав челюсти, приготовился к схватке.

Далеко-далеко на границе слуха прокричал петух. Твари не остановились, одна опередила других на два корпуса, последний прыжок, я успел качнуться в сторону, все оставшиеся силы вложил в быстрый и сильный удар.

Чудовище рухнуло на землю, я быстро развернулся, остальные уже в двух шагах, одна за другой припали к земле и прыгнули…

…их тела на лету истончались, я успел увидеть сквозь них звезды, все понял и в бессилии опустился на землю. Ладонь левой руки упала на жесткую чешую твари Темного Мира. Осталась только срубленная голова, а тело истаяло, исчезло без следа.

Я посидел несколько минут, вздрагивая и заново переживая весь ужас, затем ухватил за блестящий гребень на голове чудовища, приподнял. На меня с неистовой злобой взглянули медленно тускнеющие глаза ночного монстра.

Красный огонь в жутких глазах все еще горит, хотя с каждой минутой слабее, пасть еще оскалена, острые зубы блестят, странные зубы – все резцы и клыки, ни одной пары жевательных.

На востоке в небе вспыхнуло алым огнем первое облачко. Я поднялся, держа отрубленную голову, и пошел в сторону замка.

Дата добавления: 2015-08-18