В душе мне одиноко, будто мир не настоящий

Где‑то после полуночи я проснулся. Полностью бодрый, и в ушах звенела тишина. Подползя по песчаному полу к выходу, я выглянул.

Ночь была тиха и прохладна. Ни звезд, ни луны. А подо мной неясные очертания деревьев леса.

Пока я смотрел, через долину метнулась полоса света. Она пришла со стороны деревни, отраженный ее свет выхватил из темноты виадук с дорогой.

Насколько я мог судить, она появилась из церкви на склоне холма.

И сейчас, сидя у входа в пещеру, я мог бы поверить, что вся внутренность церкви, от паперти до купола, – это один кусок ослепительного света. И тут кто‑то распахнул дверь церкви.

Спущенный с цепи свет прыгнул через всю долину твердым и прямым, как второй мост, лучом, таким твердым, что грузовик мог бы по нему проехать.

Один, два, три... Оказалось, что я считаю секунды. На счете “пять” свет резко погас, и тьма навалилась так тяжело, что трудно стало дышать.

Я вернулся ползком в угол пещеры. Что это был за свет? Кто его сделал? Зачем? Как?

Я не знал. Знал я только одно: что мир сегодня ночью совсем не тот, в котором я проснулся утром.

И каково мне в тот момент было?

Есть такая песня Сида Баррета. Называется “Поздняя ночь”. Описывается, как это бывает – скатываться в душевную болезнь. И в этой песне есть такая строчка: “В душе мне одиноко, будто мир не настоящий”. Если вы ее слышали, то знаете, что это самая грустная песня в мире.

Я лежал, свернувшись в углу пещеры, и в голове ходила и ходила по кругу эта строчка: “В душе мне одиноко, будто мир не настоящий”.

Боже ж ты мой... Бедный Ник хрен‑с‑ним Атен. Был бы я хоть университетский профессор или какое другое такое же умное говно, вы бы сейчас держали в руках слова, ясно и логично объясняющие, что случилось. Было бы ясное, как стекло, описание взорванной и всплывшей брюхом кверху цивилизации.

Да только у меня это не получилось бы. В душе мне было одиноко, будто мир не настоящий. И песенка эта торчала в голове, как призрак в старом замке. Я был одинок. Я был испуган. И не знал, буду ли я жив завтра в это время.

А потом я услышал чей‑то поющий голос. Это была моя мать. Тысячи раз я слышал, просыпаясь, ее голос, когда она готовила завтрак.

И потом она позвала тем самым – “какое‑прекрасное‑утро” – голосом:

– Ник, пора вставать! Если не спустишься через пять минут, ничего есть не будешь!

Наваливалась тяжелая ночь, и мой разум одиноко блуждал во тьме. И слова матери складывались по‑другому:

– Если не спустишься через пять минут, я поднимусь наверх и тебя съем.

И призрачный голос матери не смолкал:

– Ник, завтрак готов. Ник, твой брат мертв. Ник, ты следующий... следующий...

Стены пещеры сдвинулись теснее. В душе мне было одиноко, будто мир не настоящий.

Дата добавления: 2015-08-18