Ревестури

Человек стоял так близко, что Стивен чувствовал его дыхание у себя на шее.

– Мне всегда казалось, что это всего лишь оборот речи, – пробормотал молодой человек.

– Что за оборот? – спросил мужчина.

– Гож даж, бродар Эхан, – пояснил Стивен.

– Э-э, да, это в самом деле оборот такой, значит «добрый день», – ответил Эхан. – Ты и сам знаешь.

– Я могу повернуться?

– Конечно, разрешил Эхан. – Я всего лишь хотел тебя напугать.

– У тебя получилось, – признал Стивен, медленно поворачиваясь.

Он увидел маленького, похожего на карлика, человечка с ярко-рыжими волосами, который широко улыбался ему, уперев в бока кулаки, так что его острые локти, казалось, вот-вот проткнут дыры в зеленой рясе. Эхан вдруг резко выбросил вперед руку, и Стивен отшатнулся, но тут же увидел, что она пуста.

– Какой ты, однако, нервный, – заметил Эхан, когда Стивен с опозданием пожал протянутую ладонь.

– Это ведь ты начал с того, что назвал меня предателем, брат Эхан.

– Так ведь ты и есть предатель, – ответил Эхан. – Многие из служителей церкви считают тебя предателем, но я не из их числа. В д'Эфе вообще никто так не думает. По крайней мере пока.

– А как ты узнал, что я буду здесь?

– Те, что внизу, сказали, что посылают тебя сюда, – пояснил Эхан.

– Значит, вы заодно со слиндерами?

Эхан почесал в затылке.

– С вотенами? Ну, вроде того.

– Я не понимаю.

– Э-э… Понимаешь, объяснять тебе все – это не по моей части, – ответил Эхан. – А то еще напутаю что-нибудь. Я здесь, чтобы отвести тебя к тому, кто справится с этим лучше меня, и заверить, что ты среди друзей – или, по крайней мере, не среди врагов. Здесь нет союзников прайфека.

– Так ты знаешь?..

– Конечно, – ответил Эхан. – Слушай, пойдем уже, а? И так придется торопиться, прайцерсну уже скоро.

Стивен глубоко вдохнул. Эхан был его другом или, по крайней мере, он его таковым считал. Они помогали друг другу в монастыре д'Эф, объединившись против Десмонда Спендлава и прочих монахов, вставших на путь зла. Но с тех пор жизнь преподала Стивену несколько уроков. В частности, он твердо усвоил: никто не является тем, за кого себя выдает, особенно среди церковников.

Эхан не дал Стивену ни единого повода заподозрить подвох. Монах ведь мог бы и не здороваться, а просто вонзить ему в спину нож. Но – кто знает? Возможно, он задумал злодейство куда более изощренное, чем убийство.

– Ну так пойдем, – сказал Стивен.

– Давай за мной.

Эхан провел его по тропе, которая вилась по опушке, а потом через пастбище. После они перешли по бревну ручеек, пересекли большой яблоневый сад, поднялись по склону холма и направились к монастырю. Несмотря на печальные воспоминания Стивен невольно залюбовался обителью. Над величественным храмом возвышалась часовая башня из розового гранита, сверкавшая бледным пламенем в лучах утреннего солнца. Так могла бы выглядеть истовая молитва, воплощенная в камне.

– Что тут произошло, пока меня не было? – спросил Стивен, когда они взбирались по самому крутому участку подъема.

– Ну, пожалуй, не будет вреда, если я расскажу тебе немного После того как ты спас лесничего от Десмонда Спендлава и его шайки, они бросились следом за тобой. Разумеется, позже мы узнали, что из этого вышло. А мы тем временем получили известие, что прайфек направил сюда нового фратекса. Мы знали, что Десмонд низкий человек, но нам не было известно, что он работает на гиероваси.

– Гиероваси?

– Я… нет, он объяснит лучше. А пока не бери в голову. Нехорошие люди, в общем. На самом деле большинство из нас, как и ты, до недавнего времени не знало, кто такие гиероваси. Но мы вычислили, что Хесперо один из них, а значит, и фратекс, которого он к нам послал, из той же компании. Так и оказалось. Ну, вышла небольшая драчка. И нам бы несдобровать, но у нас объявились союзники.

– Слиндеры?

– Дреоды, ну и вотены, конечно, были с ними. Тебе что-то не по нраву?

– Они едят людей, – напомнил Стивен. Эхан фыркнул.

– Да, это, конечно, дурно с их стороны. Но в той потасовке они съели того, кого нужно, так что мы не слишком возражали. Когда про нас стало известно, наши ряды значительно пополнились. Гиероваси атаковали нас еще несколько раз, но у них имелось множество других забот – ресакаратум, например.

– Я что-то слышал об этом в Данмроге. По большей части слухи.

– Если бы только слухи. На самом деле это пытки, повешения, сожжения, утопления и прочее в том же духе. Всякий, кто им не нравится, кто, по их мнению, может оказаться опасным…

– «Им» – это гиероваси?

– Ну да. На беду как раз они-то и заправляют в той церкви, которую большинство людей считают единственной, как ты, наверное, и сам знаешь.

– Нет, я этого не знал, – признался Стивен. в нем вдруг затеплилась робкая надежда. Из слов Эхана следовало, что только часть церкви, пусть даже и очень могущественная, обратилась ко злу. Значит, возможно еще найти в этом противостоянии ту силу, под знаменами которой стоит сражаться.

– Ты в этом не одинок, – ответил Эхан. – Я имею в виду в своем неведении. Мы сами об этом позаботились.

– Подожди. Эти гиероваси… в обители Каилло Валлаим в з'Ирбине тоже они хозяйничают?

– Пожалуй. Фратекс Призмо – один из них.

– Неужели Ниро Лусио?..

– О нет. – Эхан покачал головой.

Тем временем они прошли в ворота под высокой аркой и направились в сторону двора западного крыла.

– Лусио умер от загадочного и неожиданного заболевания желудка, если ты понимаешь, что я имею в виду. Сейчас фратекс Призмо – Ниро Фабуло.

– Значит, д'Эф больше не подчиняется святейшему из святых?

– Не-а.

– В таком случае кто сейчас им руководит?

– Фратекс, разумеется, – сказал Эхан.

– Фратекс Пелл? Но я видел, как он умер…

– Нет, – возразил ему знакомый голос. – Нет, брат Стивен, ты видел, как я умирал. Но не умер.

Стивен резко повернулся на голос.

Фратекс Пелл, настоятель монастыря д'Эф, был первым из здешней братии, с которым познакомился Стивен. Фратекс изображал старика, пытающегося тащить огромную вязанку дров. Стивен помог ему с ношей, но не удержался от соблазна похвастать своими умениями перед стариком монахом. По правде говоря оглядываясь назад, он испытывал болезненное смущение из-за того с какой снисходительностью он тогда разговаривал.

На самом деле это фратекс над ним посмеялся и довольно скоро показал Стивену, как глупо тот себя вел.

И они снова встретились: фратекс Пелл сидит в необычного вида кресле за деревянным столом, а его фиолетовые глаза под кустистыми седыми бровями искрятся весельем. Он был в простой коричневой рясе, капюшон откинут на спину.

– Фратекс!.. – удивленно выдохнул Стивен. – Я не… я думал, вы умерли. То, что я видел, а потом прайфек провел расследование…

– Да, – растягивая гласные, проговорил фратекс. – Подумай хорошенько насчет последнего.

– О! – сконфузился Стивен. – Значит, вы притворились, что умерли, чтобы скрыться от прайфека.

– Ты всегда отличался сообразительностью, брат Стивен, – сухо сказал фратекс. – Хотя мне почти не пришлось притворяться. Как только Десмонд Спендлав открыл нам свою сущность, я сразу понял, кто стоит за ним. Раньше я не мог об этом догадаться. Я доверял Хесперо, считал его одним из нас. Но все мы иногда ошибаемся.

– И тем не менее, когда вы спасли мне жизнь, то получили смертельную рану кинжалом, а потом на вас обрушилась стена, – сказал Стивен.

– Ну, не то чтобы я совсем не пострадал, – проговорил Пелл.

И только тут Стивен наконец понял, что такое странное ему все это время мерещилось в облике фратекса: ноги брата Пелла под рясой казались слишком худыми и угловатыми, да и в движениях верхней части тела было что-то не то…

А кресло, разумеется, имело колеса.

– Простите, – пробормотал Стивен.

– Ну, могло бы быть и хуже. А сейчас, насколько я могу судить, не самое подходящее время, чтобы умирать.

– Но вы пострадали, потому что спасали меня.

– Да, спасал, – не стал спорить фратекс, – хотя делал это не только по доброте душевной. Ты нам нужен, брат Стивен. Живым. На самом деле гораздо больше, чем я.

Почему-то Стивену совсем не понравилось, как это прозвучало.

– Вы постоянно говорите «мы», – сказал он. – Почему-то мне кажется, что вы имеете в виду вовсе не орден святого Декмануса. И не церковь, если учесть, что рассказал мне брат Эхан.

Фратекс Пелл снисходительно улыбнулся.

– Брат Эхан, не мог бы ты принести нам зеленого сидра, – попросил он. – И немного хлеба, который так восхитительно пахнет.

– С радостью, фратекс, – ответил тот и поспешил прочь.

– Я могу помочь? – предложил Стивен.

– Нет, останься. Садись. Нам нужно о многом поговорить, и я не хочу откладывать наш разговор. Времени слишком мало, чтобы играть в загадки. Дай мне пару минут, собраться с мыслями. В последние дни они стали не слишком послушными.

Эхан принес сидр, каравай хлеба, пахнущий черными каштанами, и твердый белый сыр. Фратекс, с трудом наклоняясь над столом, взял всего понемногу; похоже, его правой руке особенно досталось.

Сидр оказался холодным, крепким и слегка шипучим. Хлеб – теплым и очень вкусным, а сыр – острым, с послевкусием, напоминавшим запах дубовой коры.

Фратекс откинулся на спинку кресла, неуклюже сжав в руке кружку с сидром.

– Брат Стивен, как наши предки победили скаслоев? – спросил он, потягивая сидр.

Это казалось странным отступлением от темы разговора, но Стивен послушно ответил:

– Пленные под началом Виргеньи подняли восстание, – ответил он.

– Да, конечно, – довольно нетерпеливо сказал фратекс. – Но даже из наших скудных записей мы знаем, что до этого были и другие восстания. Почему рабы, которых возглавила Виргенья Отважная, одержали победу, в то время как все остальные потерпели поражение?

– Святые, – уточнил Стивен. – Святые встали на сторону рабов.

– И снова: почему тогда, а не раньше? – спросил фратекс.

– Потому что те, кто поднимал восстания до этого, оказались недостаточно набожны, – проговорил Стивен.

– Понятно. Этому ответу тебя научили в колледже Рейли? – поинтересовался фратекс.

– А есть другой?

Фратекс Пелл благожелательно улыбнулся.

– Если учесть все, что ты узнал после того, как покинул колледж, что сам ты об этом думаешь?

Стивен вздохнул и кивнул. Потом закрыл глаза и потер виски, пытаясь сосредоточиться.

– Я ничего об этом не читал, но кажется очевидным, что Виргенья Отважная и ее последователи прошли священными путями. Их сила, оружие…

– Да, – сказал фратекс. – Но что лежит за пределами очевидного? Скаслои тоже владели колдовством – и могучим. Оно было дано им святыми?

– Нет, разумеется, – ответил Стивен.

– Ты уверен?

– Скаслои поклонялись древним богам, которых победили святые, – проговорил Стивен, и лицо его просветлело. – Вероятно, святые не помогали предыдущим восстаниям, потому что к тому времени еще не успели одержать верх над древними богами.

Фратекс Пелл улыбнулся чуть шире.

– А тебе никогда не казалось возможным, что скаслои и древние боги потерпели поражение одновременно?

– Думаю, это имеет смысл.

– Это будет иметь еще больший смысл, если принять, что скаслои и древние боги суть одно и то же, – сказал фратекс.

Стивен подумал немного и кивнул.

– Вполне возможно, – не стал спорить он. – Я никогда раньше не задавался этим вопросом, поскольку он звучит святотатственно. А я все еще стараюсь избегать подобных вещей, если могу. Но это возможно. Скаслои владели магией, которая… – Он нахмурился. – Не хотите же вы сказать, что скаслои получили свое могущество от святых?

– Нет, олух. Я хочу сказать, что ни древние боги, ни святые не существуют.

Стивен потрясенно заморгал. Неужели фратекс сошел с ума? Боль, потеря крови, удушье, душевная боль, которую причиняют неизлечимые телесные увечья…

Он заставил себя призвать к порядку разбегающиеся мысли.

– Но… я сам шел по путям паломничеств. И ощутил могущество святых.

– Нет, – немного мягче возразил фратекс. – Ты ощутил могущество. И это единственное, в существовании чего мы можем быть уверены. Остальное… откуда оно берется, почему действует на нас именно так, чем отличается от силы скаслоев… все это нам неизвестно.

– И снова, когда вы говорите «мы»…

– Ревестури, – проговорил фратекс Пелл.

– Ревестури? – переспросил Стивен. – Я что-то про них читал. Еретическое движение внутри церкви, опровергнутое тысячу лет назад.

– Тысячу сто лет назад, – уточнил фратекс. – Во время Сакаратума.

– Верно. Это была одна из многих ересей.

Фратекс покачал головой.

– Все не так просто. История часто рассказывает не о прошлом, а о настоящем. Она должна быть удобна тем, кто обладает властью в те дни, когда ее излагают. Я расскажу тебе кое-что про Сакаратум, то, что ты вряд ли знаешь. Это было больше, чем священная война, больше, чем волна обращений и освящении. В своей основе она была гражданской, брат Стивен. Две группировки, обладавшие равной властью, сражались за душу церкви: ревестури и гиероваси. Начало спора было чисто научным, конец – нет. Целые ямы были заполнены костями ревестури.

– Гражданская война внутри церкви? – удивился Стивен. – Но почему я никогда ничего об этом не слышал?

– На самом деле было два таких конфликта, – продолжал фратекс. – Во главе ранней церкви, по примеру Виргеньи Отважной, всегда стояла женщина. Первый фратекс Призмо захватил это место силой, женщин изгнали из иерархии и отправили в монастыри, лишив какой-либо власти и установив за ними тщательное наблюдение.

И весь мир Стивена перевернулся, когда фратекс заставил его взглянуть под иным углом.

«Почему же все это хранили в тайне?» – удивленно подумал молодой ученый.

– Получается… все, что я знаю, ложь? – спросил он.

– Нет, – сказал фратекс. – Это история. Вопрос, который необходимо задать касательно любой версии истории, звучит так: кому выгодна именно такая точка зрения? За тысячу лет – или две тысячи – интересы власть имущих меняются, а с ними вместе меняются и исторические хроники, на которых держатся троны.

– В таком случае не следует ли мне спросить, кому выгодна ваша версия событий? – спросил Стивен, возможно, слишком резко, но ему было все равно.

– Разумеется, – ответил фратекс. – Но помни, существует еще и безусловная истина, события, которые действительно происходили. Подлинные факты, реальные тела в земле. Если ты узнал о некоторых искажениях, это не значит, что в мире нет ничего настоящего; это всего лишь требует от тебя отыскать метод, который поможет раскрыть правду, вычленить ее из массы лжи.

– Я никогда не был настолько простодушен, чтобы верить всему, что слышу, сказал Стивен. – В священных стенах всегда случались диспуты, и я принимал в них участие. И дело не в том, чтобы услышать и поверить, а в том, чтобы понять, каким образом каждое утверждение соотносится с целым. А если мне говорят нечто, противоречащее всему, что мне известно, я подвергаю это сомнению.

– Но разве ты не замечаешь? Это всего лишь использование одного сомнительного источника – или, того хуже, нескольких, – чтобы оценить другой. Я спросил тебя про восстание против скаслоев, отправную точку нашей истории, и что, по сути, ты мне ответил? К каким источникам ты можешь меня отослать? Откуда ты знаешь, что тебе сказали правду, а не извратили ее, чтобы подтвердить свои измышления? А как насчет событий прошлого года? Ты знаешь, что они действительно происходили, и часть видел собственными глазами. Как это соотносится с тем, чему тебя учили?

– Первоисточники, относящиеся ко времени восстания, утеряны, – сказал Стивен, пытаясь отмахнуться от главного вопроса, ответив на второстепенный. – Мы доверяем тому, что имеем, потому что ничего другого нет.

– Понятно. Значит, если ты запрешь в комнате трех человек с ножом и мешком золота, а потом снова откроешь дверь и обнаружишь там двух покойников, ты поверишь свидетельству оставшегося в живых только потому, что других очевидцев нет?

– Это не то же самое!

– Точно то же самое.

– Но свидетельства, имеющиеся у нас, написаны с благословения святых!

– А если никаких святых нет?

– Мы замкнули круг и вернулись к тому, с чего начали, – устало проговорил Стивен. – А вы по-прежнему предлагаете мне сделать выбор между двумя сектами: той, что пытает и приносит в жертву детей, и другой, сотрудничающей с людоедами. Вы хотите сказать, что между ревестури и гиероваси нет никакой средней позиции?

– Разумеется, есть. Самое распространенное течение – несведущие.

– К которым отношусь и я.

– До сих пор относился. Но теперь с тобой пытается связаться по крайней мере одна из сект.

Сначала вы мне говорите, что все ревестури убиты в гражнской войне, о которой я никогда не слышал, а теперь утверждаете, будто они являются могущественной группой заговорщиков, действующей внутри современной церкви. И что же из этого правда?

– И то и другое, конечно. Большинство ревестури были убиты или изгнаны за время Сакаратума. Но можно убить мужчин и женщин, а вот идею – намного сложнее.

– И какова же она, эта идея? – поинтересовался Стивен.

– А ты понимаешь это название – «ревестури»?

– Полагаю, это производное от «ревестум» – проверять, инспектировать.

– Именно. Мы считаем, что наша история, то, как мы ее понимаем, да и весь мир вокруг нас – это предмет, достойный наблюдения и изучения. Все мнения должны быть взвешены и приняты во внимание, каждый факт должен быть учтен при любом обсуждении.

– Слишком смутная идея, чтобы за нее умирать.

– Нет, если учесть, какие именно обсуждения она может вызвать, – возразил фратекс – Например, недопустимо обсуждение того, существуют ли на самом деле святые.

– А что, именно этот вопрос стал причиной гражданской войны?

– Не совсем. Дело в том, что обсуждение вопроса, приведшего к гражданской войне, было так мастерски подавлено, что мы не знаем в действительности, о чем шла речь. Зато нам известно, что вызвало шум.

– И что же?

– Дневник Виргеньи Отважной.

Стивен от изумления потерял не только дар речи, но и способность мыслить. Виргенья Отважная, освободительница, спаситель человеческой расы, женщина, открывшая седосы, пути, ведущие к святым… Ее дневник.

Он потряс головой и попытался сосредоточиться.

– Он должен быть написан на древневиргенийском, – пробормотал он. – Или, может быть, на древнекаварумском. Ее дневник?

Фратекс улыбнулся.

Стивен потер подбородок.

– Вы говорите, его удалось заполучить… задумчиво проговорил он. – Ее дневник, рукопись времен Сакаратума? Невероятно. И они не сделали с него копий… О! Значит, в дневнике есть что-то… не понравившееся гиероваси. Вы же это собираетесь сказать?

– Да, – подтвердил фратекс Пелл. – На самом деле несколько копий было сделано. Все они уничтожены. Однако оригинал – нет.

– Что? Он все еще существует?

– Разумеется. Один из членов нашего ордена бежал с ним и спрятал его в надежном месте. К несчастью, сведения о том, где именно, утеряны. Это очень плохо, поскольку я верю: единственное, что может спасти нас и сам наш мир, – записи из этого дневника.

– Подождите. Из чего это следует?

– Дреод рассказал тебе об учении вотенов?

– Вы имеете в виду их веру в то, что мир болен?

– Да.

– Рассказал.

– Тебе она показалась разумной?

Стивен неохотно кивнул.

– До некоторой степени. По крайней мере, похоже, что лес умирает. А чудовища, которые разгуливают повсюду, кажутся чуть ли не воплощением болезни и смерти.

– Точно. Думаю, тебя не удивит, если я скажу, что такое уже случалось, и эти чудовища появлялись и раньше.

– Это следует из легенд, но…

Фратекс жестом попросил его умолкнуть.

– Копий дневника Виргеньи Отважной не сохранилось, но есть несколько священных рукописей, в которых он упоминается. Я их тебе покажу, разумеется, но позволь мне пока что кратко обрисовать их содержание. Эта болезнь приходит в мир время от времени. Если ее не остановить, она уничтожит все живое. Виргенья Отважная нашла способ положить ей конец раз и навсегда но как она это сделала, мы не знаем. Если этот секрет где-то и раскрывается, то только в её дневнике.

– Согласно вашему собственному учению получается, что в отсутствие дневника эта история – не более чем пустой звук.

– В отсутствие дневника – да, – подтвердил фратекс. – Но мы не сидели сложа руки. Нам удалось обнаружить две подсказки касательно его местонахождения: первая – это очень древнее упоминание о горе под названием Велноригануз, которая, как нам кажется, находится где-то в Бейргсе. А другой перед тобой.

Фратекс поднял с колен изящный ларец из кедрового дерева и подтолкнул его к Стивену. Тот потянулся к нему и осторожно приподнял крышку. Внутри лежал потертый свиток свинцовой фольги.

– Мы не можем его прочитать, – сказал фратекс. – И надеемся, что ты сможешь.

– Почему?

– Потому что ты нам нужен, чтобы найти дневник Виргеньи Отважной, – объяснил фратекс. – Повторюсь: я опасаюсь, что без него мы все обречены.

Дата добавления: 2015-08-18