Читайте также:
|
|
Фридрих Ницше один из тех, кто заложил основы «философии жизни» в Германии. Среди основных идей ницшеанства выделяется учение, которое Ницше заимствовал непосредственно у Шопенгауэра - это учение о воле как первооснове всего сущего. Это учение - волюнтаризм - впервые у Шопенгауэра оформляется как самостоятельное направление в философии. Волюнтаристические идеи Шопенгауэра явились одним из источников философии Ницше. «Воля к власти» - это одно из основных понятий ницшеанства. «Воля к власти» выступает у Ницше движущим началом мира.
Космологические принципы у Ницше являются тем фоном, на котором провозглашаются социально-политические и этические принципы, каковые, по мнению автора, приобретут больший вес, если предстанут как проявление вселенских, универсальных, космических сил. Даже предположение о существовании мира «самого по себе» у Ницше есть «метафизика». Термин «онтология» по отношению к ницшеанству должен быть взят в кавычки. Вся «онтология» Ницше - это по сути только «аксессуары» его философствования. Теория познания Ницше направлена прежде всего на создание благоприятного фона для проведения им социально-политических и этических принципов. По Ницше, в этом мире, где нет никакого постоянства и устойчивости «вещей», само познание обречено оставаться лишь средством полезной для субъекта выработки фикций, которые позволяют ему выжить и осуществить свою «волю к власти». «Познание работает как орудие власти», - пишет Ницше. Тематика человека как социального существа у Ницше разработана куда более детально, чем его «натурфилософия». Однако здесь важно подчеркнуть, что этика Ницше детерминирована его социально-политическими установками, которые были реальной базой его картины мира. Социально-политические идеи составляют ядро ницшеанства. «Космология» Ницше, представляющая собой некий комплекс «онтологических», «гносеологических» и «этических» идей (все эти термины приходится брать в кавычки в силу их недостаточной адекватности применительно к ницшеанскому философствованию) есть, в конечном счете, обоснование его социально-политических идеалов. Мы выяснили, что важнейшим понятием ницшеанства является «воля к власти». Остановимся более подробно на идеях и концепциях Ницше. Ницше решительно осуждает господствовавшую в Европе мораль, если, конечно, пытаться превратить ее в универсальное, для всех значимое условие деятельности. Она - «сумма условий сохранения бедных, полуудачных или полностью неудачных видов человека». Ницше пишет: «Что справедливо для одного, вовсе не может быть справедливым и для другого; требование однообразной морали для всех ведет ко вреду для людей высшего порядка; существуют градации между людьми и, следовательно, между видами нравственности».
Это не отрицание морали, а ее релятивизация. Он пишет: «Я объявил войну малокровному христианскому идеалу не в намерении его уничтожить… Продолжение христианских идеалов относится к числу наиболее желательных вещей среди тех, которые имеются…» Как реакцию на христианскую «мораль рабов» Ницше провозглашает новую «переоценку ценностей», возрождающую «мораль господ» в самой откровенной и жестокой форме. Сверхчеловек, по Ницше, является субъектом «новой морали». Он пишет: «Красота сверхчеловека явилась мне, как тень. О, братья мои! Что мне теперь боги!» Здесь - отказ от христианства, связанный с истолкованием его генезиса как религиозной санкции «морали рабов». На место христианской религии Ницше ставит миф о сверхчеловеке. Ницше выступает против демократии, утверждая: «Так с неизбежностью образуется песок человечества: все очень одинаковые, очень маленькие, очень круглые, очень уживчивые, очень скучные». Демократия является для него адекватной формой господства «низкого» человеческого начала. Ницше писал:»… создайте себе понятие народа: для этого вам достаточно никогда не думать о благородном и высоком». Ницше резко негативно относится к идеям социализма, утверждая, что социалисты «прокладывают посредственным натурам свободный путь», предлагают «додуманную до конца тиранию низших и глупейших». Если демократизацию Европы Ницше считал неизбежной, то социализм, по Ницше, самое большее,»… может питать надежду просуществовать лишь короткое время крайне террористическими средствами… Поэтому он втихомолку готовится к господству ужаса».
Ницше считал социализм невозможным, потому что «собственников всегда будет более чем достаточно, что помешает социализму принять характер чего-то большего, чем приступ болезни: и эти собственники как один человек держатся той веры, что «надо иметь нечто, чтобы быть чем-нибудь», и это старейший и самый здоровый из всех инстинктов… Иметь и желать иметь больше, рост, одним словом, - в этом сама жизнь». Ницше был рафинированным интеллигентом-гуманитарием, и в определенном смысле прав неокантианский историк философии Виндельбанд, усмотревший в философии Ницше протест против угнетения личности. Однако нельзя закрывать глаза на то, что Ницше не признавал за каждым человеком права быть личностью. Напротив, громадное большинство человечества для него - стадо, в массах видел он и главную угрозу для развития творческой личности. Во многих отношениях фашистским идеологам, использовавшим философию Ницше в своих целях, вовсе и не нужно было «извращать смысл» воззрений Ницше (хотя налицо были и тенденциозное редактирование поздних работ Ницше его сестрой, и практика избирательного цитирования его сочинений).
Заключение
Специфика человека в феномене жизни, который сильно сближает с органическим, биологическим, либо истолковывается в культурно-историческом плане. В философском жизни на первый план выдвигаются внемыслительные способности человека: чувство, воля или интуиция. Сознанию противопоставляется бессознательное, глубинный источник человеческого поведения. Развитие для Ницше не имеет смысла. Регресс. Но возможно становление нового человека. Концепция вечного возвращения. Принцип сохранения силы во вселенной, энергия и т.п. Понимая абсурдность своего подхода с опорой на науку, использует аллегорический образ - бесконечная дорога, лежащая позади нас, и ворота перед нами с надписью «мгновение». Человек их переступает и снова видит перед собой ворота, а позади бесконечная дорога. «Знание - это власть». Наука может скользить лишь по поверхности. Суть - обладать объектом, а не познать. Наука - удобное заблуждение, ей не нужен мир как таковой. Аморализм - конфронтация с традиционной (христианской) моралью. Христианская мораль - восстание рабов морали. Христианство переворачивает традиционные понятия добра и зла. Добро до Сократа ассоциировалось с силой, властью, аристократизмом. Христианство устраивает переворот. Евреи - самый зловредный народ из - за их морали. Становиться проблематична оценка досократовских людей. «Бог умер», - говорит Заратустра: «И это мы его умертвили». Ницше считал, что религию нужно упразднить, и она фактически упразднена. Должен появиться новый тип людей - «белокурая бестия». Они будут вести себя по законам этой расы, а по отношению к другим так, как хотят. Принцип всё разрешается (проще всего тем, у кого наибольший потенциал воли - они должны выжить). Вся культура построена на страхе и жестокости. Так давайте признаем это. «По ту сторону добра и зла» (против понятий христианской морали). Политика - власть вне морали. Идеал у Ницше - деспот художник. Ницше не жалеет красок говоря что христианин святоша не достоин уважения и почета. При этом Ницше враждебно относится к женщинам. «Женщины - это кошки и птицы, в лучшем случае коровы. Мужчина должен воспитываться как воин, а женщина для его вдохновления, причем мужчина должен идти к женщине с плеткой». Но у Ницше есть и интересные положения, которые касаются пересмотра обществом ценностей нравственности, он стоит за честность, здоровье и т.п., за стремление людей к искусству. Идеалом Ницше был композитор Вагнер. Что касается позиции А. Шопенгауэра, хотелось бы отметить, некоторую ее двусмысленность. Дело в том, что Шопенгауэр - принципиальный противник теистического мировоззрения, основанного на понимании всего совершающегося в земном мире как исполнения намерений внеположенного этому миру Божественного промысла, который в конце концов все направляет к высшей цели, к благу. Но результатом его собственного истолкования морали, как мы только что убедились, вроде бы является возможность понимания мировой воли в качестве такого провиденциального миро- и благоустроящего духовного принципа.
Философия Артура Шопенгауэра
Артур Шопенгауэр (1788 — 1860).
Основными произведениями Шопенгауэра являются: "Мир как воля и представление"О свободе воли (1839); "Об основании морали (1841); "Афоризмы житейской мудрости (1851).
Согласно Шопенгауэру, "философия — это познание истинной сущности нашего мира, в котором существуем мы и который существует в нас.... К этому добавлял: "Этический результат всякой философии всегда обращает внимание на себя наибольшее внимание и справедливо считается центральным ее пунктом.
Философия этого мыслителя представляет собой противоречивое явление. Однако она является яркой и оригинальной. Его философию называли жизнеотрицающей и в то же время видели в ней исток школы "Философии жизни.
В своем философствовании А. Шопенгауэр исходил из идей И. Канта, которого считал крупным философом. Это однако не мешало Шопенгауэру относиться к философии И. Канта критически, как к философам К. Фихте, Шеллингу и Гегелю он относился с презрением.
Шопенгауэр полагал, что к "вещам в себе у познающего субъекта нет дороги извне, т. е. через эмпирическое и рациональное познание. По его мнению, к "вещам в себе "для нас открыта дорога изнутри, словно подземный ход.
Шопенгауэр противопоставляет внешнему опыту и его постигающему рациональному познанию внутренний опыт, на котором он базирует иррациональное постижение "вещей в себе, предоставляющее возможность выйти из мира как представления. Объективному познанию, уделом которого является постижение на основе восприятий и понятий явлений мира Шопенгауэр противопоставляет интуитивное познание такого рода, которое способно ввести нас в непостижимый иным способом мир сущностей вещей самих по себе. Интуитивное познание не имеет дела с внешним миром. Оно проникает в "бытие в себе. Согласно Шопенгауэру, только на основе такой интуиции "открывается и является подлинная и истинная сущность вещей. Эта интуиция становится возможной благодаря человеческому волению или воле. При этом интеллект, способный, по мнению философа, обладать интуицией, — лишь орудие воли к жизни. Воля считается им сверхприродной, неразрушимой, а интеллект природным, разрушимым. Воля, по Шопенгауэру, безосновна и сверхприродна. Он полагал, что в основе мира лежит воля, проявление которой подчинено необходимости.
Шопенгауэр делит мир на мир как волю и мир как представление. Проникнув благодаря "хотению за пелену представлений, мы обретаем самопознание. У этого мыслителя философия выступает как познание непознаваемого. Он служит целям сохранения существа, неделенного волей. Воля вооружена интеллектом и помогает удовлетворить многообразные потребности. Воли борются между собой и отсюда борьба между разными носителями воль. В силу этого мир в целом может быть описан как страдание. Страдания людей извечны, вследствие бесконечности их вожделений и ненасытности их потребностей.
Для Шопенгауэра главный вопрос философствования — это вопрос о том, как избежать страдания. Сделать это помогает воля к жизни. Она развивается, но остается ущербной и незаконченной. Такое ее состояние, по его мнению, является естественным. Воля к жизни — несчастная воля, ибо она не спасает от мук и страданий. Согласно Шопенгауэру, воля наполняется этическим содержанием, когда человек отрешается от себя. Иными словами, нравственная воля представляет собой умерщвление воли к жизни и к свободе.
Свободу Шопенгауэр рассматривает как "отсутствие преград и помех. Она, по его мнению, может быть физической, интеллектуальной и моральной. Причем "физическая свобода есть отсутствие всякого рода материальных препятствий.
Свобода моральная для него выступает реализацией независимой свободой воли, которая является трансцендентальной. Воля же есть подлинное ядро человеческой личности.
Шопенгауэр возражал тем философам, которые пытались доказать, что целью человеческой жизни должно быть счастье, являющееся, по их мнению, достижимым. Для немецкого мыслителя счастье в этом мире невозможно, а идеалом выступает аскетизм святого, отшельника, избравшего героический жизненный путь, служение правде.
Ориентируя на подавление воли к жизни, этика Шопенгауэра санкционирует жизненную неволю, аскетизм и самоотречение. Шопенгауэр утверждает: "Моя философия — единственная, которая знает нечто высшее, а именно аскетизм. Этическое совершенство состоит в том, чтобы избавиться от самолюбия, от служения своему "Я и от удовлетворения личных эгоистических желаний. Аскет у Шопенгауэра принимает каждое страдание как должное.
Однако аскетизм — не конечный пункт шопенгауэровской этики. Этот пункт заключен не в "страдании, а в "сострадании.
По мнению Шопенгауэра, "всякое человеколюбие, даже истинная дружба, которое не есть сожаление, сострадание… это не добродетель, а своекорыстие.
Понимание общественной жизни Шопенгауэром отличается антиисторизмом. Мир, согласно немецкому мыслителю, постоянен, а его развитие иллюзорно. История лишь повторяет то, что уже было. Законы в истории отсутствуют, а значит, история — не наука, так как до всеобщего она не поднимается.
Шопенгауэр в своих взглядах на историю отразил умонастроения отчаявшейся части буржуазного общества, надеявшейся на изменение мира к лучшему, но потерпевшей крах на этом пути.
Согласно взглядам немецкого мыслителя, государство — это средство обуздания человеческого эгоизма. Оно не должно допускать свободы.
Шопенгауэр считал, что он опережает свое время и что его время придет. Действительно, после смерти он приобрел широкую известность. Его идеи подверглись критике, но у него были и почитатели. Так, Ф. Ницше писал: "Я принадлежу к тем читателям Шопенгауэра, которые прочитав одну его страницу, вполне уверены, что они прочитают все, написанное им, и будут слушать каждое сказанное им слово. У меня сразу явилось доверие к нему, и это доверие теперь таково же, каким было девять лет назад… Я понял его, как будто он писал для меня. Ф. Ницше называл А. Шопенгауэра вождем, который ведет "с высот скептического недовольства или критического отречения на высоты трагического жизнепонимания.
Философия жизни
Философией жизни называют философию, вытекающую из полноты переживания жизни.
Происхождение этой школы связывают с появлением анонимно изданного произведения XVIII в. "О морально прекрасном и философия жизни.
Фридрих Шлегель (1772 — 1829) призывал заняться "философией жизни. Такая философия, "созданная из самой жизни, простая теория духовной жизни, мыслилась им как противовес абстрактному гегельянству, с одной стороны, и механистическому материализму, с другой. Шлегель желал видеть новую философию опирающейся на рассудок и волю, разум и фантазию, т. е. на рациональное познание. "Философия жизни впустила в философию наряду с рационализмом и иррационализм, которые вступили в непримиримую борьбу.
Возникновение "философии жизни было вызвано разочарованием философской программой эпохи модерна, объявлявшей знание несокрушимой силой, помогающей улучшить жизнь. Возникновение этой философии было также своего рода реакцией на засилье гносеологизма, на нежелание многих философов заниматься проблемами реальной жизни.
Представителями школы "философия жизни в Германии являются Вильгельм Дильтей (1833 — 1911), Георг Зиммель (1858 — 1918), Освальд Шпенглер (1880 — 1936). Из французских философов к этой школе относят Анри Бергсона (1859 — 1941).
Для Дильтея жизнь — это переживание фактов "воли, побуждения и чувства. Зиммель содержание жизни сводит к "чувству, опыту, "действию, мысли.
Представители "философии жизни, начиная с одного из родоначальников В. Дильтея, выступили против попыток продолжателей материализма в философии объяснять явления общественной жизни с точки зрения законов природы, механики.
Философы, причисляющиеся к этой школе, считали неправомерным описание философии истории, или как они выражались "философии культуры на основе допущения каких-то застывших надмировых законов, рассматриваемых их оппонентами как свидетельства безусловной направленности общественного развития.
"Философия жизни — это реакция на те социальные последствия и тенденции, которые вырастали из капитализма.
Крупнейший представитель этой школы Фридрих Ницше (1844 — 1900). Свои сочинения он писал в форме эссе, цепи фрагментов.
Его творчество делится на три этапа. Иногда, правда, третий этап делят надвое и тогда творчество мыслителя распадается на четыре этапа.
Первый этап характеризуется созданием следующих произведений: "Происхождение трагедии из духа музыки (1872), "Философия в трагическую эпоху Древней Греции (1873 г.) и "Несвоевременные размышления (1873 — 1876). На втором этапе были написаны: "Человеческое слишком человеческое (1876 — 1880), "Утренние зори (1881) и "Веселая наука (1882). Третий и четвертый этапы творчества Ницше связаны с публикацией наиболее популярных его сочинений: "Так говорил Заратустра (1883 — 1886), "По ту сторону добра и зла (1886), а также посмертно опубликованными произведениями "Сумерки идолов, "Ecce homo ("Се человек) (1908), "Воля к власти (1901 — 1906).
Ф. Ницше был в числе тех европейских мыслителей, которые почувствовали опасность для Европы, укореняющейся в сознании населения особой, разрушительной формы нигилизма, подтачивающей сами устои цивилизации. В качестве средства борьбы с надвигающейся опасностью он предлагает нигилистическое отношение к пораженной нигилизмом европейской культуре, морали, религии.
Ф. Ницше писал: "Мне посчастливилось, после целых тысячелетий заблуждений и путаницы, снова найти дорогу, ведущую к некоторому да и некоторому нет.
Я учу говорить нет всему, что ослабляет, — что истощает…
Я учу говорить да всему, что усиливает, что накопляет силы, что оправдывает чувство силы.
До сих пор никто не учил ни тому, ни другому: учили добродетели, самоотречению, состраданию, учили даже отрицанию жизни. Все это ценности истощенных.
Ницше ставит задачу отрицания старых ценностей и поиска новых. Он предлагает отказаться от старых моральных псевдоценностей, от христианства, которое он рассматривает в качестве "троянского коня, предназначенного для погубления Европы, от социализма и коммунизма, которые, по его мнению, служат той же цели. Согласно Ф. Ницше "близится время, когда нам придется расплатиться за то, что целых два тысячелетия мы были христианами: мы потеряли устойчивость, которая давала нам возможность жить.
Ницше полагал, прогресс возможен, однако его надо направлять в соответствии с необходимостью, руководствуясь знанием условий развития культуры, выступающих мерилом вселенских целей. При этом важно не утрачивать связь между моральными действиями и интеллектуальными усилиями. Людям надо предоставить возможность стать свободными, осознать свое достоинство, ибо невероятная убыль человеческого достоинства, по Ницше, стала общим признаком современной эпохи. Этому не может служить демократия, выступающая исторической формой падения государства и служащая разнузданию частных лиц и сохранению расслоения общества на рабов и господ. Для поднятия человеческого достоинства на должный уровень неприемлем и социализм.
Он не предлагает радикальных мер по переустройству мира. Немецкий философ поставил себе более скромную задачу, которую он формулирует так: "Я хотел бы быть философом неприятных истин. Ф. Ницше был только социальным критиком, рассматривающим человеческую историю как длинную дорогу, на которой разыгрывается драма вечного возвращения.
Другой представитель "философии жизни — В. Дильтей считал, что жизнь не следует ставить перед судом разума. Он исключает закономерность и всеобщность. У каждого общества и его жизни своя судьба, постижимая только через интуицию. Люди могут интуитивно переживать исторические события и истолковывать их.
Значительным представителем "философии жизни был немецкий философ Освальд Шпенглер, автор известного труда "Закат Европы. В этой книге он попытался выявить симптомы окончательной грядущей катастрофы Европы.
Шпенглер рассматривает три культуры: античную, европейскую и арабскую. Им, по его мнению, соответствуют три типа души: аполлоновская, избравшая в качестве своего идеального типа чувственное тело; фаустовская душа, символом которой является беспредельное пространство и всеобщая динамика; наконец, магическая душа. Трем типам души соответствуют три типа личности.
Согласно Шпенглеру, различие фаустовской и русской души в том, что первая видит небо, а вторая горизонт. При этом "все фаустовское стремится к исключительному господству. Однако, по Шпенглеру, "фаустовскому человеку не на что уже надеяться… Северная душа исчерпала свои внутренние возможности. Это объясняется тем, что Европа переживает этап цивилизации, т. е. этап, следующий за этапом культуры, которая венчает высший уровень развития социума. Шпенглер считал, что Европа движется к упадку. Это, по его мнению, обнаруживается в науке, политике, морали, в экономике. Не спасает дела и демократия, которая для него равна плутократии.
Пессимизм: много споров среди комментаторов Шопенгауэра вызывало несоответствие между безвыходным пессимизмом и проповедью аскезы и сострадания в теории философа и удивительной жадностью к наслаждениям жизни, утонченным эпикуреизмом, тем умением ловко устраивать дела, которое бросается в глаза при знакомстве с его биографией. Одни, как Фрауэнштедт, усматривают в личности философа истинный трагизм, другие, как Куно Фишер, полагают, что Шопенгауэр “рассматривал трагедию мирового несчастия в бинокль из весьма удобного кресла, а затем уходил домой с сильным впечатлением, но в то же время вполне удовлетворенный”. Самою основною причиною пессимизма Шопенгауэра является не болезненная меланхолия, не внешние удары судьбы, а врожденная бедность альтруистических чувств. Из них впоследствии он приходит к этике сострадания.
Пессимизм Шопенгауэра относится к его идеализму, как причина к следствию. Мы склоны считать что ценно для нас и, наоборот, что не имеет для нас никакой положительной цены, но является источником величайших страданий (а таков чувственный мир по Шопенгауэру), то мы желали бы считать иллюзией, не настоящей, но лишь кажущейся действительностью.Если Шопенгауэр, как пессимист, не остался чужд влияния индийской философии, а как идеалист -- влияния “божественного Платона и изумительного Канта”, то эти влияния были лишь воздействиями на благодатную почву, Это явствует из юношеских размышлений Шопенгауэра о всеразрушающем характере времени. Учение об идеальности времени тесно связано с учением об идеальности всего временного всего мира. Поэтому всего естественнее предположить такую цепь мотивов в творчестве Шопенгауэра: дефект альтруистических чувств и врожденная меланхолия – пессимизм – мысль об идеальности временного – догматический идеализм. Что Шопенгауэр должен был прийти к самому радикальному догматическому идеализму, отрицающему не только трансцендентную реальность материи, но и Бога, и духов, и т.п., это явствует из того, что в противном случае для его пессимизма был бы выход, но он не желал этого выхода. Поэтому критический идеализм не удовлетворяет его ни своей теоретической, ни практической сторонами.
Эстетический мистицизм. Если мир есть “арена, усеянная пылающими угольями”, которую нам надлежит пройти, если правдивейшим его изображением служит дантовский ад, то причиною этому служит, как мы увидим, то, что “воля к жизни” непрестанно порождает в нас неосуществимые желания; являясь активными участниками жизни, мы становимся мучениками; единственным оазисом в пустыне жизни служит эстетическое созерцание: оно анестезирует, притупляет на время гнетущие нас волевые импульсы, мы, погружаясь в него, как бы освобождаемся от ярма гнетущих нас страстей и прозреваем в сокровенную сущность явлений. Прозрение это интуитивное иррациональное (сверхразумное), т.е. мистическое, но оно находит себе выражение и сообщается другим людям в форме артистической художественной концепции мира, которую дает гений. В этом смысле Шопенгауэр, признавая ценность за научной доказанностью в сфере теории познания, в то же время видит в эстетической интуиции гения высшую форму философского творчества: “Философия – это художественное произведение из понятий”. Философию так долго напрасно искали потому, что “ее искали на дороге науки, вместо того, чтобы искать ее на дороге искусства”. Такое значение, придаваемое Шопенгауэром эстетической интуиции и творчеству гения, объясняется: во-первых, высоким художественным дарованием Шопенгауэра выражать свои мысли с художественной яркостью, наглядностью и изяществом, во-вторых, тем,что Шопенгауэр в тот период и в той среде, когда царил “культ гения” и искусству придавали значение ключа к тайнам метафизики. Не следует ни преувеличивать ни преуменьшать роль эстетического иррационализма в системе Шопенгауэра.
Что этика Шопенгауэра есть этика сострадания, а не этика долга, не этика счастия, не этика пользы, не эволюционная прогрессивная этика и т.д. – это, очевидно, опять-таки результат его пессимизма, Этика долга требует веры в смысл жизни. Этика счастия, хотя бы в форме этики эгоизма, бессмысленна, ибо само счастие - иллюзия; оно сводится к простому отсутствию страдания; этика пользы и этика прогрессивная предполагают этику счастия, а так как счастие абсолютно недостижимо, то и эти формы морали не могут иметь места. Живя в эпоху политической реакции и не веря в политический и вообще социальный прогресс по разным основаниям, Шопенгауэр должен был остановиться на единственной форме этики - этике сострадания, ибо она сводится не к увеличению нереального блага, а к обоюдному ослаблению вполне реальных страданий и, следовательно, как и эстетическое созерцание, совместима с пессимизмом.
Почему метафизика Шопенгауэра приняла форму монистического волюнтаризма? То есть почему Шопенгауэр признал именно волю сокровенной сущностью вещей и почему всякая множественность индивидуальностей (множественность вещей и сознаний) представляется ему лишь видимым отображением единой мировой воли? ответ на первый вопрос можно получить из сопоставления личности Шопенгауэра с его метафизическим принципом. Дисгармония в волевой деятельности, мучительный разлад между жаждой жизни и в то же время полною неудовлетворенностью ее содержанием, - вот что было источником личной трагедии Шопенгауэра. Что же касается второго вопроса о монизме Шопенгауэра, то эта черта его системы представляет логически необходимое следствие его радикального идеализма. Впрочем Шопенгауэр вводит в понятие единой воли множественность потенций или Идей, в частности множественность “умопостигаемых характеров”, равных по числу множественности человеческих сознаний.
Теория познания Шопенгауэра. Шопенгауэр анализирует “ закон достаточного основания ”, где появляется неясность в смешении логического основания и фактической причины. Чтобы устранить эти неясности, надо прежде всего указать на ту коренную особенность нашего сознания, которою определяются главные разновидности закона достаточного основания. Это свойство сознания, образующее “корень закона достаточного основания ”, есть неотделимость субъекта от объекта и объекта от субъекта: “Все наши представления суть объекты субъекта и все объекты субъекта суть наши представления. Отсюда вытекает что все наши представления находятся между собою в закономерной связи, которую можно определить a priori в том, что касается формы; в силу этой связи ничто изолированное и независимое, одиноко, особняком стоящее не может стать нашим объектом”. Из корня разветвляются четыре вида закона достаточного основания.
1) Закон достаточного основания “бывания”.
2) Закон достаточного основания познания.
3) Закон достаточного основания бытия.
4) Четвертый вид закона достаточного основания есть закон мотивации.
Метафизика Шопенгауэра. К только что изложенному учению Шопенгауэра примыкает его метафизическое воззрение на волю как сущность бытия. В 1813 году, когда Шопенгауэр заканчивал свою первую работу, его отношение к “ вещи в себе” вообще было сдержанным: он говорит о “ подозрительном” понятии “вещи в себе” и указывает на его противоречивый характер. В книге “Мир как воля и представление” оказывается, что этому понятию соответствует некоторое положительное содержание, Но, признавши причинность субъективной функцией интеллекта, невозможно без противоречия самому себе признать познаваемость вещи в себе, ибо в таком случае пришлось бы допустить причинное воздействие ее на познающий субъект, т.е. перенести закон причинности за пределы сознания. Шопенгауэр, однако, полагает, что он избег упрека в свой адрес, ибо, по его мнению, мы постигаем существование и природу вещи в себе алогистическим, интуитивным, непосредственным, мистическим путем. Для нашего интеллекта дан лишь мир-представление, но непосредственное чувство, сопровождающее “неясное разграничение субъекта и объекта”, внутренним путем вводит нас в сущность всякого бытия, в волю. Наше тело знакомит нас и с физическими, и с психическими переменами: в движениях его нам нередко дана причинность в форме и бывания, и мотивации. Вот тут-то в актах, совершаемых нами одновременно по механической причинности и по мотивам анм непосредственно становится очевидным, что общим корнем и физического, и психического является мировая воля. Очевидность эта есть самоочевидность – она не нуждается в логическом обосновании, тем не менее бесчисленное множество фактов, вся структура мира-представления убедительно говорит нашему чувству, что это так. Какими же чертами характеризуется мировая воля?
1) Она алогистична: ей чужды наши законы достаточного основания: пространство, время, причинность и подчиненность законам мысли. Ее независимость от законов мысли делает понятным, почему противоречивость этого понятия (воли –вещи в себе)не должна нас смущать.
2) Она бессознательна: раз сознание есть условие существования мира-представления, воля, как потусторонняя сущность мира, должна быть чем-то лежащим вне условий сознания, чем-то бессознательным.
3) Она едина: раз принципы индивидуальности (пространство и время) неприложимы к сущности явлений, последняя должна быть единой.
4) К ней, строго говоря, неприложимы и понятия и духовного, и материального – она представляет нечто возвышающееся над этими противоположностями, не поддающийся логически точному определению в области понятий: слепой стихийный побуд, движение и в то же время стремление к жизни, к бытию в индивидуальных чувственных формах.
Титаническая борьба сил в неорганической природе, вечное зарождение новой жизни, жадное, непрерывное, безмерно-изобильное в природе (гибель бесчисленного множества зародышей) – все это свидетельствует о непрестанном распадении ил воплощении единой воли в множестве индивидуальностей. Хотя мировая воля едина, но мире-представлении ее воплощения образуют рад ступеней объективации. Низшей ступенью объективации является костная материя: тяжесть, толчок, движение и т.д. представляют аналог влечениям – в основе их, как внутреннее ядро так называемых материальных явлений, лежит воля, единая сущность мира. Органические формы растительные и животные возникли из низших видов материи, но их происхождение не сводимо к физико-химическим процессам: вся природа образует устойчивую иерархию сущностей; этим ступеням воплощения воли соответствует мир неподвижных образцов для воплощения воли, мир Идей в платоновском смысле слова. Этот мир Идей является как бы третьею промежуточной областью между единою мировою волею и миром-представлением. Шопенгауэр был трансформистом, т.е. предполагал происхождение высших животных форм из низших, а последних из костной материи. Сознание появилось в мире только с появлением животных, Его нет у минералов, у растений есть лишь квази-сознание, лишенное познания. Как объяснить существование досознательного бытия? Шопенгауэр дает следующий ответ: “Предшествовавшие всякой жизни на земле геологические перевороты не существовали ни в чьем сознании, ни в собственном, которого у них нет, ни в чужом, ибо его тогда не было”. Так же он горит: “Оно (объективное существование) в сущности гипотетично, т.е. если бы в то первоисконное время существовало сознание, то в нем изображались бы такие процессы. К этому приводит казуальный регресс явлений, следовательно в вещи в себе заключалась необходимость изображаться в таких процессах”.Значит, вся эволюция досознательного мира обладает эмпирической реальность. В человеческих индивидуумах воля находит себе окончательное и полное воплощение:не человечеству, как роду, но каждому человеку соответствует особая идея или потенция в мировой воле; следовательно в человеке воля индивидуализируется во множественности единичных “умопостигаемых характеров”. Самое первичное, исконное, коренное в человеке – то, чем характеризуется его сущность, это – воля (чувствования и страсти Шопенгауэр включает в понятие воли, в противоположность познавательным процессам). Интеллект – другая основная психическая способность – играет по отношению к воле служебную роль. Нами постоянно руководит воля – она всячески влияет на интеллект, когда он расходится с ее стремлениями. Господство воли над интеллектом и ее вечная неудовлетворенность являются источником того, что жизнь человека есть непрерывный ряд страданий. Важнейшие его доводы сводятся к указанию на непрочность, мимолетность наслаждений и на их иллюзорный характер.Как только желание достигнуто нами, снова возникает неудовлетворенность, и мы вечно переходим от страдания к скуке и обратно через кратковременные промежутки неполного удовлетворения. К этому следует добавить всю ту массу зла, которую вносит в мир несчастный случай, человеческие эгоизм, глупость и злоба. Единственными оазисами в земном существовании служат философия наука и искусство а так же сострадание другим живым существам. Шопенгауэр в значительной степени смягчает свой пессимизм указанием на моральное значение мира. По Шопенгауэру, распадение воли на множественность индивидуальных существований – утверждение воли к жизни есть вина, и искупление ее должно заключаться в обратном процессе – в отрицании воли к жизни. В связи с этим у Шопенгауэра своеобразное воззрение на половую любовь. В этом явлении прослеживается метафизическая основа жизни Любовь есть неудержимый инстинкт, могучее стихийное влечение к продолжению рода. Влюбленный не имеет себе равного по безумию в идеализации любимого существа, а между тем все это “военная хитрость” гения рода, в руках которого любящий является слепым орудием, игрушкою. Такой взгляд на любовь между полами делает женщину главной виновницей зла в мире, ибо через нее происходит постоянное новое и новое утверждение воли к жизни. “ Узкоплечий, широкобедрый, низкорослый пол” лишен всякой истинной оригинальности духа, женщины не создали ничего истинно великого, они легкомысленны и безнравственны. Благодаря их мотовству и стремлению к роскоши, происходит 9/10 экономических бедствий человечества. В конце концов Шопенгауэр смог сказать вместе с Пшибышевским, что женщина – это та веревка, на которой черти тащат души грешников в ад. Итак, подтверждение воли к жизни ведет человечество лишь к бедствиям, и только обратный процесс отрицания воли к жизни ведет к облегчению. Кроме философского познания, есть три стороны в жизни человека, смягчающие тягостность существования и содействующие облегчению благодатного процесса искупления,- это эстетическое созерцание, мораль сострадания и аскетический “квиетив воли”.
Эстетика Шопенгауэра. С раннего детства Шопенгауэр, имея возможность путешествовать, мог развивать свой эстетический вкус, а чувство красоты пробудилось в нем с особенной силой при знакомстве с классическим миром.Сущность искусства сводится к наслаждению безвольным созерцанием вечно совершенных Архетипов-Идей и мировой воли – идей, поскольку последние находят себе выражение в образах чувственной красоты. Самые идеи вневременны и внепространственны, но искусство, пробуждая в нас чувство красоты в прекрасных образах, дает нам возможность прозревать сверхразумным мистическим путем сокровенную сущность мира. Отдельные искусства и их роды соответствуют преимущественно отображению определенной ступени объективации мировой воли. Высоко ценя трагическое в искусстве, Шопенгауэр отводит надлежащее место и комическому, предлагая особую теорию смешного. В своей эстетике Шопенгауэр ограничивается преимущественно указанием метафизического содержания искусства, сравнительно меньше он останавливается на формальных условиях красоты.
Этика Шопенгауэра. Кроме художественного прозрения в сущность мира, есть еще другой путь к освобождению себя от страданий, это – углубление в моральный смысл бытия. Моральную проблему Шопенгауэр тесно связывает с вопросом о свободе воли. Воля едина, но, как сказано, она включает в себя мистическим образом множественность потенций объективации в виде Идей и некоторую множественность “умопостигаемых характеров”, численно равную числу человеческих индивидуумов в опыте. Характер каждого человека в опыте строго подчинен законам достаточного основания, строго детерминирован. Ему свойственны следующие черты:
1) он прирожден, мы появляемся на свет, наследуя строго определенный характер от отца и умственные способности от матери.
2) он эмпиричен, т.е. по мере нашего развития мы постепенно узнаем его и иногда против собственного ожидания открываем в себе известные присущие нам черты характера.
3) он постоянен. В своих существенных чертах характер неизменно сопровождает человека от колыбели до могилы.
Поэтому нравственное воспитание, с точки зрения Шопенгауэра, невозможно. Воля человека, как эмпирической личности, строго детерминирована. Но та сторона воли, которая кроется в “умопостигаемом характере” человека и пренадлежит воле как вещи в себе, внепричинна и свободна. Шопенгауэр пишет: “Свобода - это такая мысль, которая, хотя, мы ее и высказываем и отводим ей известное место, на самом деле не может быть нами отчетливо мыслима. Следовательно, учение о свободе мистично”.
Человеческой деятельностью руководят три главных мотива: злоба, эгоизм и сострадание, Из них только последний есть мотив моральный. Признание сострадания единственным мотивом моральной деятельности Шопенгауэр обосновывает психологически и метафизически. Раз счастье – химера, то и эгоизм, как стремление к призрачному благу не может быть моральным двигателем. Раз мир лежит во зле и человеческая жизнь преисполнена страданий, остается лишь стремиться к облегчению этих страданий путем сострадания. Но и с метафизической точки зрения сострадание есть единственный моральный мотив поведения. В акте сострадания мы мистическим образом прозреваем в единую сущность мира, в одну волю, лежащую в основе призрачной множественности сознаний. С указанием на сострадание, как на путь к отрицанию воли к жизни, Шопенгауэр соединяет проповедь аскезы. Аскеза, т.е. пренебрежение всем, привязывающим нас к плотскому, земному, приводит человека к святости.
Значение философии Шопенгауэра.
Оно заключается не в том влиянии, которое Шопенгауэр оказал на ближайших учеников и последователей своего учения, как Фрауэнштедт, Дейссен, Майнлендер, Бильгарц и другие. эти ученики были лишь полезными комментаторами учения своего учителя. Огромное значение философии Шопенгауэра заключается в ее влиянии на общий ход философской мысли, на образование новых систем и направлений. Новокантиантство в известной степени обязано своим успехом философии Шопенгауэра: Либман находится под влиянием Канта в шопенгауэровском освещении (особенно в вопросе об отношении интуиции к понятию). Гельмгольц также является кантианцем в духе Шопенгауэра (учение о врожденности закона причинности, теории зрения), А. Ланге подобно Шопенгауэру, сочетает в и непримиренной форме материализм и идеализм. Из слияния шопенгауэровских идей с другими мыслями зародились новые системы; так, гегельянство, скомбинированное с шопенгауэровским учением и другими элементами, породило “Философию бессознательного” Гартмана, дарвинизм и шопенгауэровские идеи вошли в состав философии Ницше, учение о”ценности жизни” Дюринга выросло по контрасту из шопенгауэровского пессимизма. Косвенным образом навеяны Шопенгауэровским учением о наследственности исследования по этому вопросу Рибо, учение Ломброзо о “ прирожденном преступнике” и сенсационный памфлет о “ вырождении ” Нордау. Влияние Шопенгауэра на Владимира Соловьева (мораль в “ Критике отвлеченных начал ”) и Льва Толстого также несомненно.
Философская концепция Артура Шопенгауэра.
В 1818 году Шопенгауэр написал книгу «Мир как воля и представление», особенно популярной она стала на рубеже XIX - XX столетий. Отталкиваясь от кантовской идеи о примате практического разума, важнейшим компонентом которого была свободная, «автономная» воля, Шопенгауэр затем стал отстаивать примат воли по отношению к разуму, то есть начал двигаться скорее в антикантовском, антиклассическом направлении. На этом пути он развил немало интересных и здравых идей относительно специфики волютивных (связанных с волей) и эмотивных (связанных с эмоциями) сторон человеческого духа, их роли в жизни людей. Например, он критиковал классический рационализм за противоречащее реальной жизни превращение воли в простой придаток разума. На деле же, рассуждал Шопенгауэр, воля, то есть мотивы, желания человека, побуждения к действию и сами процессы совершения его специфичны, относительно самостоятельны и в значительной степени определяют направленность, результаты разумного познания. «Разум»», как его понимала классическая философия, Шопенгауэр объявлял фикцией и резко критиковал традиционный рационализм. На место разума и должна быть, по Шопенгауэру, поставлена воля. Но чтобы воля могла «померяться силами»с «всемогущим» разумом, каким его сделали философы-классики, Шопенгауэр, во-первых, в своем толковании представлял волю независимой от контроля со стороны разума, превратил ее в «абсолютно свободное хотение», которое якобы не имеет ни причин ни оснований. Во-вторых, воля была им как бы опрокинута на мир, вселенную: Шопенгауэр объявил, что человеческая воля родственна «неисповедимым силам» вселенной, неким ее «волевым порывам». Итак, воля была превращена в первоначало и абсолют - мир в изображении Шопенгауэра стал «волей и представлением». Идеализм рационализма, «мифология разума» классической философии уступили место идеалистической «мифологии воли». Односторонностям рационализма были противопоставлены крайности волюнтаризма [2].
Шопенгауэр известен преимущественно как один из главных представителей пессимистического направления в философии. Шопенгауэр считает одной из величайших ошибок почти всех метафизических систем то, что они считают зло чем-то отрицательным; напротив, оно есть нечто положительное, нечто дающее себя чувствовать. Зло, по его мнению, неизбежно, как следствие утверждения желания жить. Существует не только утверждение желания жить, но и отрицании, даже полное упразднение его: в этом последнем случае являются совершенно иной мир, совершенно иное существование, о котором мы, правда, не имеем понятия и которое кажется нам ничем, но ничем не абсолютным, а лишь относительным. Шопенгауэр считает освобождение от мирового зла возможным, хотя, правда, лишь путем радикального лечения, полного возрождения и обновления. Шопенгауэр находит утешение против существующей в мире массы зла в росте познания.
Сущность взгляда Шопенгауэра на историю, в том виде, в каком она изложена в его «Мире как воля и представление», заключается приблизительн приблизительно в следующем. История не есть наука, так как ей недостает основного характера науки, - взаимных причинностей трактуемых его явлений, - вместо которой она представляет одно только соотношение; поэтому и не может существовать никакой системы истории, между тем как существуют системы всякой иной науки. История - знание а не наука. История, имея постоянно в виду лишь единичные, индивидуальные факты, считая только факты чем-то исключительно реальным, представляет собой, по мнению Шопенгауэра, прямую противоположность философии. Истории недостает единства, целостности, логической связи.
В связи со взглядами Шопенгауэра на историю, на ее роль и значение, находятся и взгляды его на современные ему политические и социальные порядки. Из изучения истории он пришел к тому убеждению, что в очень редких случаях торжество остается на стороне правого дела, что правое дело чаще всего само себя компрометирует и гибнет в следствии избытка принципиальности. По мнению Шопенгауэра, правовое государство есть не что иное, как фикция: политика, чем яснее она сознает свою задачу, тем скорее становится наукой, имеющей в виду прежде всего ближайшие потребности. Он, с одной стороны, отрицает за каким либо смертным право властвовать над народом против воли последнего, но, с другой стороны, называет этот самый народ «вечно несовершеннолетним державцем», который постоянно должен находится под опекой [1].
Сам Шопенгауэр без всякой ложной скромности был очень высокого мнения о своем уме. С другой стороны, будучи высокого мнения о своем уме, Шопенгауэр признавал в то же время, что ум и вообще интеллект как нечто физическое, как мозговая деятельность органического тела, может цвести лишь сравнительно непродолжительное время, что достигнув кульминационного пункта, ум идет на уклон, - и это сознание Шопенгауэр переносит и на свой ум [1].
А. Шопенгауэр: жизнь философа и философия жизни
Начнем с двух цитат. Первая — из письма Л.Н. Толстого к А.А. Фету от 30 августа 1869 года:«Знаете-ли, что было для меня настоящее лето? — Непрестающий восторг перед Шопенгауэром и ряд духовных наслаждений, которых я никогда не испытывал. Я выписал все его сочинения, и читал, и читаю (прочел и Канта). И, верно, ни один студент в свой курс не учился так много и столь много не узнал, как я в нынешнее лето. Не знаю, переменю ли я когда мнение, но теперь я уверен, что Шопенгауэр — гениальнейший из людей. Вы говорите, что он так себе, кое-что писал о философских предметах. Как кое-что? Это весь мир в невероятно-ясном и красивом отражении. Я начал переводить его. Не возьметесь ли и вы за перевод его? Мы бы издали его вместе. Читая его, мне непостижимо, каким образом может оставаться его имя неизвестным? Объяснение только одно — то самое, которое он так часто повторяет, — «что кроме идиотов на свете почти никого нет».
Стало быть, читать Шопенгауэра необходимо.
Вторая цитата — из самого Шопенгауэра: «Люди, которые, вместо того, чтобы изучать мысли философа, стараются ознакомиться с его биографией, походят на тех, которые, вместо того, чтобы заниматься картиной, стали бы заниматься рамкой картины, оценивая достоинства резьбы и стоимость ее позолоты. Но это еще — с полбеды; а вот беда, когда биографы начнут копаться в вашей частной жизни и вылавливать в ней разные мелочи, не имеющие ни малейшего отношения к научной деятельности человека».
Итак, читать Шопенгауэра необходимо. Но стоит ли тратить время на изучение его биографии? И действительно: насколько прилично и полезно копаться в частной жизни «гениальнейшего из людей»?
Кажется, в последние восемьдесят лет российские историки философии были солидарны с точкой зрения Шопенгауэра. Во всяком случае, в его частную жизнь они особенно не вникали. Более академичные авторы сразу принимались за анализ философии, едва сказав пару слов о биографии. Менее академичные занимались, по удачному выражению В.В. Харитонова, «классовым психоанализом» — выясняли, какие позывы, определяемые социальным происхождением мыслителя, но им самим не осознаваемые, на самом деле выражаются в его философии.
Другое дело — западные историки философии. У них сегодня считается просто дурным тоном не обсудить тончайших эротических переживаний мыслителя в детском возрасте, не проникнуть с помощью психоанализа в его взаимоотношения с родителями, с семьей, со всем жизненным окружением. Увлечение это порой заводит столь далеко, что «взрослый», сознательный компонент в творчестве философа, его способность «воспарять над суетой», отрешаться от житейских дрязг вообще отходит на задний план. В результате все тонкости его метафизической доктрины напрямую выводятся из чего угодно, кроме свободной активности разума мыслителя.
Как бы то ни было, ясно одно: у каждой философии должно быть свое, неповторимое человеческое лицо. Она, философия, создается человеком, индивидуальность которого выражается в ней ничуть не меньше, чем общий уровень современной ему науки, культуры, промышленности, чем накал политических и интеллектуальных битв. Все, что влияет на философию, влияет на нее только через глубоко личные, индивидуальные, интимные переживания ее создателя: это должно быть пережито, обдумано, прочувствовано им на свой неповторимый лад. Такой индивидуальный способ переживать мир формируется с детства. То же самое играющее дитя, повзрослев, говорит о себе в своей философии. Вот почему знать о жизни великих философов просто необходимо.
Публикации дореволюционных российских и зарубежных историков философии позволяют воссоздать биографию Артура Шопенгауэра в достаточно полном виде, не укладывая ее на прокрустово ложе фрейдистских схем. Его предки были знатными гражданами вольного ганзейского города Данцига. Прадед по отцовской линии, Андрей Шопенгауэр, будучи одним из самых зажиточных и уважаемых граждан этого города, имел честь принимать у себя в доме Петра I и его супругу Екатерину во время их путешествия по Германии. Отец философа, Генрих-Флорис Шопенгауэр, унаследовал большую часть семейного состояния и значительно приумножил его благодаря способностям к коммерции. Он был верен традициям старинной ганзейской республики, ее представлениям о справедливости и свободе. Когда в 1793 году, вследствие второго раздела Речи Посполитой, Данциг был присоединен к Пруссии, отец Артура демонстративно ликвидировал в течение суток все свои торговые дела в городе — естественно, понеся финансовые потери из-за срочности — и переселился в ганзейскую же республику Гамбург, сохранявшую независимость.
Генрих-Флорис Шопенгауэр был очень образованным человеком и ценителем европейской культуры. Он часто ездил по торговым делам в Англию, во Францию и хорошо познакомился с литературой этих стран. Его любимым писателем стал Вольтер. Англия же настолько завоевала его сердце своими демократическими традициями, что он некоторое время собирался переселиться туда. Хотя переселения не случилось, Генрих-Флорис устроил свой дом на английский манер, сам ежедневно прочитывал «Таймс» от первой до последней страницы и приучил к этому с детства сына. Философ остался верен этой привычке всю жизнь. Даже имя сына — Артур — отец специально выбрал так, чтобы оно не было исключительно немецким, а произносилось совершенно одинаково и на немецком, и на английском, и на французских языках.
Внешностью и характером Артур Шопенгауэр пошел в отца. Тот был среднего роста, коренастый, широколицый, по натуре — вспыльчивый и упрямый. Мать Артура, Анна-Генриетта, по характеру была полной противоположностью отцу. Генрих-Флорис женился на ней, восемьнадцатилетней, в тридцать восемь лет. Анна-Генриетта не делала тайны из того, что она выходит замуж по расчету, надеясь таким образом вырваться из родительского дома и повидать свет. Это была миниатюрная, грациозная, голубоглазая, светлорусая девушка. Она получила скудное домашнее образование (впрочем, иных возможностей не было даже у девушек из высшего общества), но компенсировала недостаток знаний живостью ума и обаянием, а также чтением книг из великолепной библиотеки мужа. Юная жена коммерсанта страстно желала жизни светской, общения с творческими людьми, поскольку сама хотела стать писательницей.
Родился Артур Шопенгауэр 22 февраля 1788 года в Данциге, спустя несколько дней после возвращения родителей из трудного путешествия по Европе. Маршрут долгого свадебного путешествия был таков: Берлин, Ганновер, Франкфурт-на-Майне, Бельгия, Париж, Англия. Отец выбрал его намеренно: он хотел, чтобы его первенец родился в Англии и обрел тем самым право на английское гражданство. К сожалению или к счастью, но затея не удалась. Вообще говоря, тяга к странствиям была необычайно сильной в этой семье. Она постоянно путешествовала, оставаясь по нескольку месяцев, а то и лет, в различных городах и странах. Из-за такой кочевой жизни Артур получил весьма необычное образование. Девятилетним мальчиком отец увез его во Францию и оставил в Гавре на два года в семье хорошего знакомого. Артур вместе с его сыном обучался у лучших учителей города. Генрих-Флорис сделал это специально для того, чтобы сын «офранцузился» — изучил язык и перенял некоторую легкость французского характера: отец остро ненавидел немецкого филистера с его постоянной убийственной серьезностью. По возвращении на родину Артур обнаружил, что почти забыл немецкий язык.
В одиннадцать лет будущий философ был отдан в частную гимназию Рунге, где обучались сыновья самых знатных граждан, готовясь к занятиям коммерцией. Отец хотел сделать из старшего сына купца, а потому очень расстроился, обнаружив, что его душа не лежит к торговле. Артур неоднократно просил перевести его в другую гимназию, где изучались основы отвлеченных наук. Чтобы развеять его тоску, родители взяли мальчика в очередное путешествие — в 1803 году семья отправилась в Бельгию, затем — в Англию, где прожила почти полгода. Здесь Артур учился в Уимблдоне, неподалеку от Лондона. В школе, наряду с общеобразовательными предметами, он осваивал игру на флейте, пение, рисование, верховую езду, фехтование и танцы. И все равно в письмах родителям из школы он жаловался на скуку и отсутствие развлечений. Родители убеждали его в том, что программа школы необычайно интересна, и советовали совершенствоваться в английском языке.
После долгих странствий по Европе Шопенгауэры осели в Гамбурге. Здесь в январе 1805 года Артур по желанию отца начал работать в конторе торговой компании. Но весной того же года случилась трагедия, перевернувшая жизнь семьи. Отец погиб при загадочных обстоятельствах: упал из окна чердака в канал и утонул. Смерть вызвала много пересудов в городе. Одни считали это самоубийством: старый Генрих-Флорис в последние годы стал быстро глохнуть, отчего сделался еще более раздражительным и способным на самые безрассудные поступки. Другие вспоминали, что в роду Шопенгауэров были довольно часты случаи безумия, что мать и старший брат покойного сошли с ума, и намекали, что тот бросился в воду тоже в припадке сумасшествия. Третьи говорили о несчастном случае. Смерть отца была для Артура тяжким ударом. Отнюдь не склонный с н, далекий от чувствительности и сентиментальности по натуре своей, до глубокой старости говорил об отце с удивительной теплотой и посвятил ему свой главный труд «Мир как воля и представление»: «….Тем, что силы, дарованные мне природою, я могу развить и употребить на то, к чему они были предназначены; тем, что, последовав прирожденному влечению, я мог без помехи работать в то время, когда мне никто не оказывал содействия — всем этим я обязан тебе, мой отец: твоей деятельности, твоему уму, твоей бережливости и заботливости о будущем… Да сделает моя благодарность то единственное, что в состоянии сделать для тебя я, которого ты создал: да разнесется имя твое так далеко, как только в состоянии будет разнестись мое имя».
После смерти мужа Анна-Генриетта почувствовала, что может, наконец, вести тот образ жизни, к которому стремилась всю жизнь. Она бросила купеческий Гамбург и с восьмилетней дочерью отправилась в Ваймар. Обаяние и талант общения позволили ей в краткое время познакомиться и подружиться со всеми знаменитыми ваймарскими служителями муз. В ее доме, поставленном на широкую ногу, по два раза в неделю собирались Гете, Виланд, Гримм, братья Шлегели. Она даже добилась расположения ваймарского двора и пользовались дружбой герцога Карла-Августа и его супруги, герцогов Саксен-Кобургских, наследного принца Мекленбург-Шверинского. Несколько лет спустя она сама решилась выступить на литературном поприще — и не без успеха.
Сын же Артур некоторое время после смерти отца из уважения к его памяти продолжал ненавистную ему работу в торговой конторе, хотя и почитывал тайно, обложившись конторскими гроссбухами, книгу Галля о френологии или что-нибудь подобное. Но однажды Фернов, друг семьи Шопенгауэров, живший в Ваймаре, показал матери Артура его письмо, где тот жаловался на свои мучения. Мать позволила ему бросить коммерцию и поступать в университет. Получив это письмо, Артур заплакал от радости. Готовиться к поступлению он приехал в Ваймар, но мать решила, что девятнадцатилетний юноша будет жить отдельно.
Ее послание по этому поводу одинаково красноречиво говорит и о характере сына, и о литературных способностях матери:«Для моего счастья необходимо знать, что ты счастлив; но мы можем оба быть счастливыми, и живя врозь. Я не раз говорила тебе, что с тобой очень трудно жить, и чем больше я в тебя всматриваюсь, тем эта трудность становится для меня очевиднее. Не скрою от тебя того, что пока ты останешься таким, каким ты есть, я готова решиться скорее на всякую иную жертву, чем на эту. Я не отрицаю твоих хороших качеств; меня отдаляют от тебя не твои внутренние качества, а твои внешние манеры, твои привычки, взгляды и суждения; словом, я не могу сойтись с тобою ни в чем, что касается внешнего мира. На меня производят также поистине подавляющее действие твое вечное недовольство, твои вечные жалобы на то, что неизбежно, твой мрачный вид, твои странные суждения, высказываемые тобою точно изречения оракула; все это гнетет меня, но нимало не убеждает. Твои бесконечные споры, твои вечные жалобы на глупость мира и на ничтожество человека мешают мне спать по ночам и давят меня точно кошмар».
Два года напряженного труда было отдано подготовке к университету, занятиям с лучшими ваймарскими преподавателями — образование, наконец, приобрело систематичность и завершенность. В двадцать один год Шопенгауэр поступил в славившийся тогда Геттингенский университет, где вначале записался на медицинский факультет, а затем перешел на философский. Здесь, в Геттингене, Шопенгауэр прожил с 1809 по 1811 год, сторонясь шумного студенческого общества и усердно штудируя Платона и Канта. Он был нелюдим по натуре, и круг его знакомых составляли всего несколько человек, лишь один из которых добился впоследствии известности: американец Астор, ставший мультимиллионером. Зато в доме матери Артур познакомился с Гете, который весьма благосклонно отнесся к юноше. Тот ответил на это страстным обожанием и благоговением, называя Гете величайшим человеком германского народа — вопреки своей традиционной иронии и скепсису.
В 1811 году, в двадцать три года Шопенгауэр переселился из Ваймара в Берлин. Его привлекла слава Фихте, гремевшая в то время. Но у молодого философа к этому моменту уже сложился вполне самостоятельный замысел капитального труда о Воле. Вблизи Фихте отнюдь не показался Шопенгауэру гением. Он прилежно ходил на лекции, хотя находил в них склонность к софистике, спорил с мэтром на коллоквиумах и все больше разочаровывался в нем. В конце концов, Фихте был ядовито высмеян им, и подвергнут презрению. Шопенгауэр замыслил масштабное философское полотно: его онтология должна была представить весь мир. Потому, наряду с философией, он штудировал естественные науки — физику, химию, астрономию, геологию, физиологию, анатомию, зоологию. Кроме того, он изучал классические языки, слушал лекции Шляйермахера по истории средневековой философии, читал скандинавскую поэзию и, наконец, наслаждался произведениями Монтеня и Рабле, созвучными его ироническому складу ума.
В 24 года университет г. Йена, куда Шопенгауэр прислал свою диссертацию, заочно провозгласил его доктором философии. Зимой Артур приехал к матери, и здесь несходство их характеров привело к значительному охлаждению меж ними, а затем — к разрыву. Мать по-прежнему держала сына на дистанции: «Я полагаю, что ты найдешь для нас обоих полезным, если взаимные отношения наши установятся так, чтобы обоюдная наша независимость не подверглась ущербу и чтобы я в частности сохранила непринужденное, мирное и независимое спокойствие, которое вносит в мою жизнь отраду. Итак, Артур, устраивай свое существование так, как будто бы меня здесь вовсе не было, за исключением того, что между часом и тремя ты ежедневно будешь приходить ко мне обедать. Вечера каждый из нас будет проводить как вздумается, кроме двух часов в неделю, когда у меня собирается общество: в эти вечера, само собой разумеется, ты будешь приходить, проводить время с гостями, и, если захочешь, оставайся хоть целый вечер и ужинай; в остальные дни недели ужинать и чай пить ты будешь у себя дома. Так оно будет лучше, милый Артур, для нас обоих: этим способом мы сохраним теперешние наши взаимные отношения… Ты окажешься единственным совсем молодым человеком в нашем обществе; но интерес находиться в одной среде с Гете вознаградит тебя, нужно полагать, за веселие, которого ты, быть может, у меня не найдешь…».
Угрюмый юноша, в свою очередь, очень скептически смотрел на материнский салон, не без основания усматривая в нем способ выбрасывания на ветер унаследованных от отца денег, а еще более скептически — на литературные опыты матери. Биографы Шопенгауэра описывают стычку матери и сына по этому поводу. В 1813 году Шопенгауэр издал за свой счет первый философский труд «О четверояком корне закона достаточного основания». Его восторженно оценили некоторые профессора, но продать не удалось — в той военно-политической ситуации, которая сложилась тогда в Германии, тема книги показалась публике не самой актуальной. Шопенгауэр понес значительные убытки, но тем трепетнее относился к своему первому детищу. Когда он преподнес один экземпляр книги своей матери, та, прочитав заглавие, имела неосторожность пошутить: «О, да тут что-то про корешки! Видать, фармацевтическая книга!» Выведенный из себя насмешкой Артур заявил, что его сочинения будут изучать и тогда, когда о беллетристических опытах Анны Шопенгауэр мир давно позабудет.
Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 158 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
Философия жизни как философское течение | | | Артур Шопенгауэр - О ничтожестве и горестях жизни |