CIV. Вечерние сумерки

Вот вечер сладостный, всех преступлений друг.

Таясь, он близится, как сообщник; вокруг

Смыкает тихо ночь и завесы, и двери,

И люди, торопясь, становятся – как звери!

О вечер, милый брат, твоя желанна тень

Тому, кто мог сказать, не обманув: «Весь день

Работал нынче я». – Даешь ты утешенья

Тому, чей жадный ум томится от мученья;

Ты, как рабочему, бредущему уснуть,

Даешь мыслителю возможность отдохнуть…

Но злые демоны, раскрыв слепые очи,

Проснувшись, как дельцы, летают в сфере ночи,

Толкаясь крыльями у ставен и дверей.

И проституция вздымает меж огней,

Дрожащих на ветру, свой светоч ядовитый…

Как в муравейнике, все выходы открыты;

И, как коварный враг, который мраку рад,

Повсюду тайный путь творит себе Разврат.

Он, к груди города припав, неутомимо

Ее сосет. – Меж тем восходят клубы дыма

Из труб над кухнями; доносится порой

Театра тявканье, оркестра рев глухой.

В притонах для игры уже давно засели

Во фраках шулера, среди ночных камелий…

И скоро в темноте обыкновенный вор

Пойдет на промысл свой – ломать замки контор.

И кассы раскрывать, – чтоб можно было снова

Своей любовнице дать щегольнуть обновой.

Замри, моя душа, в тяжелый этот час!

Весь этот дикий бред пусть не дойдет до нас!

То – час, когда больных томительнее муки;

Берет за горло их глухая ночь; разлуки

Со всем, что в мире есть, приходит череда.

Больницы полнятся их стонами. – О да!

Не всем им суждено и завтра встретить взглядом

Благоуханный суп, с своей подругой рядом!

А впрочем, многие вовеки, может быть,

Не знали очага, не начинали жить![113]

CV. Игра

Вкруг ломберных столов – преклонных лет блудницы.

И камни, и металл – на шеях, на руках.

Жеманен тел изгиб, насурмлены ресницы.

Во взорах ласковых – безвыходность и страх.

Там, над колодой карт, лицо с бескровной кожей.

Безгубый рот мелькнул беззубой чернотой.

Тут пальцы теребят, сжимаясь в нервной дрожи,

То высохшую грудь, то кошелек пустой.

Под грязным потолком, от люстр, давно немытых,

Ложится желтый свет на груды серебра,

На сумрачные лбы поэтов знаменитых,

Которым в пот и кровь обходится игра.

Так предо мной прошли в угаре ночи душной

Картины черные, пока сидел я там,

Один, вдали от всех, безмолвный, равнодушный,

Почти завидуя и этим господам,

Еще сберегшим страсть, и старым проституткам,

Еще держащимся, как воин на посту,

Спешащим промотать, продать в веселье жутком

Одни – талант и честь, другие – красоту.

И в страхе думал я, смущенный чувством новым,

Что это зависть к ним, пьянящим кровь свою,

Идущим к пропасти, но предпочесть готовым

Страданье – гибели и ад – небытию.[114]

Дата добавления: 2015-08-18