Я очутился в сумрачном саду.

Проходя мимо иностранных рабочих и строительных лесов, я замечаю большой зеленый квадрат, защищенный полуразваленный забором. Частица природы в пыльной стройке напомнила оазис в пустыне, я немедленно направился внутрь. Ботанический сад Спбгу встречает тишиной и умиротворением. Если пройти глубже, то складывается впечатление, будто я нахожусь в лесу, окруженный деревьями и кустарниками, вдалеке от шума города и раздражающих звуков стройки. Ни шороха вокруг, но к моему удивлению, за все время пребывания в саду, я встретил всего одного человека - молодую девушку, которая стояла рядом с дубом несколько минут, а затем удалилась. Фигура показалась мне примечательной, я даже придал встрече мистический характер, хотя дуб показался мне вполне обычным.

Мой дальнейший путь проходил вдоль тропинки к невысоким зданиям. Вокруг появлялись грядки, огороженные низеньким забором. Я ожидал увидеть студентов, изучающих растения, но увидел только одиноко висевшие замки. "Кто же следит за всем этим?"- этот вопрос появился в моей голове и я решил войти в здание, к которому вела тропинка. Мужчина средних лет, раздраженно кричит: "кто там пришел?". Пожалуй, гостеприимная встреча отменяется.

– Здравствуйте.
– Опять журналисты, что вам тут всем надо?
– У вас разве часто бывают журналисты?
– Постоянно тут ходят.
– Вы не могли бы помочь мне найти работников сада?
– Не думаю, что они захотят вам помогать.

Новый директор сада Александр Халлинг всё же решил мне помочь, при условии, что я приду на следующий день в условное время.

Второе посещение сада не многим отличалось от первого: с погодой не ладилось, внутри все также тихо. Как и в первый раз, я пошел по тропе к старому зданию. Александр узнал меня, указал путь и вдохновил уже знакомым напутствием: "не думаю, что они захотят вам помогать".

Облезлое здание. Надпись на двери: "курсы ландшафтного дизайна". Внутри также пустынно, как и снаружи. За дверью в углу слышу женские голоса. Одна из четырех пожилых женщин предлагает показать мне теплицу. Наталья Златогурская, сотрудник сада согласилась рассказать о своей работе и ответить на мои вопросы.

– Вот теплица. Заказываю все на свои деньги, финансирование никакого нет, платят голый оклад, причем небольшой, всего 7,800. Так как интересуюсь этим, покупаю растения и семена для коллекции.

– Отсутствие финансирования подвергает опасности сад?
– Все запущено, конечно, он в опасности. Во-первых, мы не справляемся, потому что нас мало, мы не можем содержать сад в хорошем состоянии. Дорожки заросли, удобрения и инвентарь не поставляют.

– В 2008 году был поднят вопрос о закрытии сада. Можете рассказать об этом поподробнее?
– Я не знаю наверняка, но слышала, что здесь хотели сделать рекреационную зону. Построить оранжерею для генетиков, устелить все газоном, в общем, сквер.

– На территории сада ведется научная деятельность?
– Научную деятельность у нас запретили с 2005 года. Но Мне кажется, что при желании здесь можно проводить какие-нибудь исследования, хотя бы для студентов.

– Значит, студентам тоже не разрешают здесь работать?
– Студенты приходят, но сейчас их мало. Раньше на первом курсе у ботаников была вводная экскурсия, сейчас они не ходят, по крайне мере ко мне.

– Люди, не связанные с ботаникой часто приходят поглазеть на растения?
– Совершенно никого не вижу. Иногда приходят преподаватели за материалом для занятий.

Новых кадров не прибавляется. Все ставки заняты. Работников заботит вопрос: кто же будет следить за садом после них. Они обеспокоены грядущей реконструкцией, ремонтные работы могут повредить ценные растения. Поломанный забор - подарок для воров, которые уже не раз раскрывали праздничную упаковку. Весь этот большой ящик, наполненный трудностями, лежит на плечах немногочисленных сотрудников, последней защиты сада.

Екатерина Аносова:

150 лет одиночества

-Здравствуйте, а не подскажите, как пройти в Ботанический сад СПБГУ?

-Прямо по тропинке и до забора. Вы его сразу узнаете.

Стройка. Рабочие машины. Рабочие инструменты. Рабочий мусор. Покосившийся забор. Через недостающую часть, что теперь образует вход в сад, виднеется бурная растительность. Сад кажется громоздким и неуместным. Растопыренная листва деревьев, вылезшие наружу корни резко выделяются на фоне стройных классических зданий университета. Ощущение, что сад неестественно засунули между ними, и они всё никак не могут ужиться друг с другом. Перед тем как войти, несколько раз думаю, он ли это. Пытаюсь разобрать тропинку и понять, куда вообще идти. Если главной идеей университета было создать непринужденную и естественную атмосферу леса, то у них это явно получилось. Ты даже боишься заблудиться. Наконец, за большим поваленным деревом виднеется несколько зданий и оранжерей. Дверь в одно из них закрыта на увесистый замок, другая, кажется, открыта. Внутри-пустые комнаты и тишина. Бряканье на 2 этаже. В этом здании работает директор сада. Его имя Александр Халлинг. Крепкий хмурый мужчина 60 лет выглядывает из низкой узкой комнаты. Глядит с недоверием и раздражением. Разговаривает также.

-Здравствуйте, не подскажите, где я могу найти работника сада?

-А вам это зачем?

-Хочу написать материал. И помочь, если понадобится.

-Снова журналисты. Сходи, но тебе там никто ничего не расскажет.

Захожу в следующее здание. В маленькой серой каморке на подобии комнаты, сидят 4 женщины. Одна из них­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­–Наталья Златогурская, женщина 50 лет с добрым улыбающимся лицом. Ловко накидывает кофту на плечи и проводит меня в оранжерею. Начинает говорить с глубокого вздоха:

-Сад, у нас, конечно, сейчас запущен. Финансирование нет никакого: только на зарплату работникам. Голый оклад– 7800. Семена, яд, инвентарь-всё приходится покупать на свои деньги. Скидываться, закупаться, привозить. Выжить самим то на эти деньги невозможно. Приходиться всем «подхалтуривать» на выходных: кто как может. А у нас ведь в этом году юбилей– 150 лет. Только об этом даже и не знает никто. – Наталья Златогурская по-родному обводит взглядом пышную оранжерею.

-Посетители у нас – большая редкость. Разве что Максим Палыч с кафедры приходит со студентами. Даже штатное расписание появилось совсем недавно. Всем составом писали заявление, не то совсем бардак был.

– Что ждёт сад в будущем? Я не знаю. Мы все задаёмся этим вопросом. Молодым здесь делать нечего: зарплата–маленькая, работа–тяжёлая. Для сада есть и более близкие угрозы. Говорят, что в планах университета масштабное реставрирование. Слышала о том, что хотят сделать рекреационную зону, эту оранжерею заменить объектом для генетиков и физиологов. Вместо сада сделать сквер. И больше всего страшно за растения. Сад у нас богатый: множество редких, необычных растений, которые собирались многими людьми долгое время. И что-то в связи с реконструкцией мы точно потеряем. Я понимаю, что есть новые технологии, но ведь нужно что-то брать и из прошлого. Ведь каждое поколение вкладывало в этот сад что-то своё. И всё это, я считаю, должно быть совмещено.

Наталья Златогурская показывает мне декоративную часть сада, которую они сделали полностью своими руками: и солнечные часы, и розовый садик, и небольшой фонтан.

Но цветы уже медленно опускают свои лепестки, отдаваясь осеннему сну, деревья наигрывают шелестящую мелодию, а Наталья возвращается к своим обязанностям: сделать всё возможное, чтобы этот сад не заснул окончательно.

Аносова Екатерина

Ксения Сидорова:

100 шагов от центра города и ты на даче.

Главный вход Санкт-Петербургского Государственно Университета. Дежурный охранник спрашивает, куда я иду:

- Ботанический сад? У нас нет. Ботанический сад СПбГУ? - Смеется. - У нас есть теплицы, но если вы это так называете – идите. А вы знаете куда идти?

Показывает на карте расположение сада и теплиц.

За разрушающимся зданием, еще притягивающим к себе внимание остатками былой красоты, находится железная ограда, сквозь которую рвется наружу кусочек природы из центра Петербурга. Растения прорастают сквозь цемент, обвивают покосившиеся пики забора.

За воротами начинается тропинка, как отголосок разрушенной цивилизации, она будто еще борется с завоеванием природы – высокая трава еще далеко, однако маленькая, низкая, все же почти скрывает землю.

Ходя по саду, делаю несколько заметок.

Пункт первый – растения не подписаны.

Пункт второй – пропалывают их явно редко, возможно потому, что это не все-таки дача, где добрая милая бабушка старательно ухаживает за своими растениями, а ботанический сад, где обычные студенты, не всегда желающие следить за своей травой.

Пункт третий – растут между плитками.

В конце каменной дорожки – старая теплица с грязными стеклами, протертыми когда-то в середине, где теперь пыли не так много и можно рассмотреть то, что находится внутри. Длинные столы, уставленные горшочками и баночками. Лейки, ведра. Только проросшие молодые растения, взрослые и старые, запущенные, разной степени засущенности. В одном из горшков – ближе к стеклу – кто-то вырастил крапиву. Очень плохой студент или очень хороший? Сложно понять, - это случайно запущенный случай или, наоборот, заботливо сохраняемая жизнь.

Чувствую себя ребенком, когда хожу по дикому ботаническому саду СПБГУ, и никто не следит за тем, кто я и что я здесь делаю. Когда можно аккуратно пробираться сквозь кустики, захватившие дорожки, и заглядывать в окошки теплиц. Когда даже создается ощущение некого единения с природой. Когда забывается, что паре сотен метров – оживленное движение машин, множество пешеходов и тихая, блестящая на солнце, Нева.

Посередине Сада, напротив главной, высокой теплицы, стоит кошка, запертая в железном треугольнике солнечных часов. Она окружена цветами и показывает время достаточно точно. Около «Шести» из осколков посуды выложена разноцветная надпись «Еще не поздно».

Слышатся перекрикивания ворон.

Главная тропинка Сада продолжается до дырки в заборе. За ним бегают собаки, вызывающие сильнейшее желание убежать обратно на территорию сада.

Поют птицы.

Дата добавления: 2015-08-13