Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Карнавал

Читайте также:
  1. Великий Венецианский Карнавал
  2. И стероид обожает праздники, карнавалы, уличные шествия.
  3. Карнавал в Рио в честь закрытия Чемпионата Мира по футболу – 2014.
  4. Карнавал в Рио перед открытием Чемпионата Мира – 2014.
  5. Лотерея-карнавал
  6. Новогодний карнавал

 

С наступлением 1844 года при мадридском дворе начали устраиваться блестящие празднества.

Молодой, но уже отживший принц Франциско де Ассизи приехал из Неаполя к испанскому двору, и в его честь задавались беспрестанные балы и банкеты, стоившие огромных денег. Говорили, что молодой Бурбон имеет намерение посвататься за свою родственницу, прелестную королеву Изабеллу.

Мария Кристина, находившаяся под влиянием патера Маттео, который до своего приезда в Мадрид играл немаловажную роль при неаполитанском дворе и был горячим поклонником принца Франциско, была согласна на этот брак. Супруг королевы-матери, герцог Рианцарес, тоже подал свой голос в пользу этого плана, хотя наружность принца ему очень не нравилась.

И действительно, маленькая, жиденькая фигурка принца Ассизи напоминала куклу своей миниатюрностью. Черты лица его были правильные, красивые, но зато цвет кожи был грязно-желтый, щеки блеклые, а глаза так безжизненны, что неприятно было смотреть на молодого принца, уже совсем отжившего, одряхлевшего.

То же самое было и с его умственными способностями. Весь его интерес сосредоточивался на охоте и на молитве.

Когда принц Франциско был представлен молодой королеве Изабелле, он не мог даже поддержать разговора, и живая, словоохотливая королева, наконец, обратилась к Олоцаге и к Серрано, стоявшим тут же поблизости. Скоро она разговорилась с ними так оживленно, что Мария Кристина сжалилась над принцем и завела с ним беседу о их общей родине. После ухода гостей она спросила молодую королеву, отчего она так мало разговаривала с принцем. Изабелла расхохоталась и отвечала:

— Да ведь принц пищит, а не говорит. Такого голоса я еще не встречала ни у одного мужчины! Я отвернулась поскорее, чтобы не расхохотаться ему в лицо! Хоть бы умел извлекать возможную выгоду из этого забавного голоса, но ведь из него надо вытягивать слова — это уже не смешно, это скучно.

Изабелла была права. Голос принца Франциско был так высок, так неестествен для мужчины, что нельзя было слышать его без удивления и выносить его разговор.

В сравнении с дворянами королевской гвардии он играл весьма печальную роль, а потому никто не обвинил бы молодую королеву, что она охотнее разговаривала с ними, чем со своим скучным неаполитанским кузеном.

Прим, Серрано и Олоцага за усердие и храбрость были, по приказанию королевы Изабеллы, назначены командорами, а Топете — контр-адмиралом. Негр же получил из рук королевы драгоценную золотую цепочку с медальоном, в который был вделан ее портрет. Гектор чрезвычайно гордился этим подарком и гордо расхаживал с ним по улицам Мадрида, как будто каждому готовился закричать: «Смотрите-ка, это мне повесила на шею ваша королева!»

С того утра, когда Изабелла приняла четырех спасенных дворян и приветствовала их, не скрывая своей радости, она еще не имела случая поговорить отдельно с Серрано, хотя втайне сильно этого желала. Он часто бывал между гостями или в числе дежурных офицеров за столом Марии Кристины, но она не могла найти удобной минуты, чтобы завязать с ним интимный, откровенный разговор. Ее прекрасные глаза с восторгом следили за стройной фигурой Серрано, а юная головка уносилась в мечтах.

Серрано с изумлением заметил взоры молодой королевы, обращенные на него. Сначала он не знал, чем объяснить их, но потом у него мелькнула мысль, что эти взоры безмолвно говорили ему о тайной, только что зародившейся любви.

Любовь королевы, притом такой молодой и прекрасной, как Изабелла, имеет непонятную, всемогущую прелесть. Франциско Серрано чувствовал это каждый раз, когда видел ее.

До этого времени он не был к ней ближе чем все другие придворные офицеры, и между ними еще не было произнесено ни одного откровенного слова.

Франциско Серрано, и без того ослепленный блеском придворной жизни, совершенно поддался обаянию быть любимым и отличенным молодой прекрасной королевой. Он уже начал мало-помалу забывать, что его клятвы, его любовь принадлежали другому существу. Грациозная фигура Энрики, скорбно протягивавшая к нему руки, все более и более бледнела перед возникавшим образом прекрасной голубоглазой королевы. Иногда Энрика еще являлась ему во сне: она смотрела на него полными слез глазами, показывала ему своего ребенка и манила его к себе, уходя вдаль.

Но он обо всем забывал, как только приходил в покои Изабеллы, как только подмечал задумчивый взгляд королевы, любившей в первый раз.

— Дон Серрано, — сказала она ему однажды, когда приближалось время карнавала, — вы знаете, что в честь нашего кузена будет устроен во дворце маскарад. Вы в числе приглашенных, и мы надеемся увидеть вас.

— На таких больших маскарадах трудно быть замеченным, ваше величество, — отвечал Франциско, — трудно всех рассмотреть и кого-либо найти.

— О нет, можно найти того, кого желаешь видеть! Какой цвет вы любите больше всех, дон Серрано? Извините за мой вопрос и отвечайте скорее! Мой скучный кузен идет к нам!

— Голубой цвет ваших прекрасных глаз кажется мне самым очаровательным! — прошептал Франциско, кланяясь королеве, которая теперь с улыбкой встала навстречу принцу де Ассизи и, поклонившись Серрано, приняла предложенную ей руку унылого кузена.

— Высокая кузина, — сказал возбужденный шампанским и потому более разговорчивый, чем всегда, маленький, тщедушный принц, — через восемь дней состоится прелестное увеселение — маскарад, потому позволю себе предложить вам вопрос, за который прошу извинения: какой цвет более всех нравится моей кузине?

Изабелла улыбнулась забавному случаю.

— Если вы хотите, чтоб я сказала откровенно, принц…

— О, дорогая кузина, умоляю вас!

— То я должна сознаться, что мой любимый цвет зеленый, ярко-зеленый! Неужели вы этого еще не заметили? О, так я должна упрекнуть вас в невнимательности!

— Напротив, я это заметил, ведь диадема у вас с зелеными листьями. Пора бы вам, однако, перестать бранить меня, высокая кузина! В обществе прекрасных дам необходимо научиться обращать внимание на все!

— И все хорошенько запоминать, принц! Благодарю за вашу руку, будьте здоровы и не скучайте до маскарада!

Изабелла раскланялась, чтобы уйти с маркизой де Бевилль в свои комнаты. Принц Франциско поцеловал маленькую, хорошенькую ручку своей улыбавшейся кузины и еще что-то шепнул ей про зеленый цвет.

Когда портьера задвинулась и принц, убежденный, что сегодня он произвел особенно благоприятное впечатление на молодую королеву, возвратился в залу, Изабелла от души расхохоталась.

— Если вы увидите на балу зеленого карлика, маркиза… ха! ха! ха!.. то будьте уверены, что это мой высокочтимый кузен из Неаполя. Зеленый цвет вдруг оказался и его любимым цветом чуть не с колыбели! О, как весело будет на этом маскараде!

По улицам Мадрида волновалась пестрая толпа. Наступил карнавал с разнообразными увеселениями и его праздновали с той необузданной, беспечной веселостью, которая свойственна всем народам юга. На Пуэрто-дель-Соль, как и на Прадо, с утра до вечера делали тысячу глупостей, самых резвых и удальских, в которых принимал участие не только простой народ, но и мадридская аристократия, скрытая под маской. Надевались самые фантастические костюмы и чем они были забавнее, тем больше возбуждали смеха. Тут колдунья разъезжала по улицам на плечах рыцаря, там дон Кихот сидел верхом на палке вместо Россинанта. Султан шествовал с гаремом, состоявшим из переодетых в женское платье мужчин, бородатые лица которых были весьма каррикатурны; далее шли козел и портной, который деревянными ножницами, оклеенными серебряной бумагой, щипал обнаженные руки замаскированных донн, в то время как козел его становился в самые забавные позы и делал неистовые прыжки.

Пестрая толпа и восторженные крики наполняли все улицы и площади. Даже Пласо Педро забыла теперь свое древнее назначение, даже на ней теснился веселящийся народ, хотя менее роскошно одетый, чем на Пуэрто-дель-Соль, вокруг балаганов, где «черный великан», при звуках крайне фальшивой музыки, пожирал маленьких детей, а «доктор Фауст» показывал свои необъяснимые фокусы.

Старый и малый, богатый и бедный, забыв все различия классов, все заботы, полностью отдались веселью.

Мадридцы праздновали карнавал даже в самые тяжелые, самые несчастные свои годины: поэзия этого веселья развлекала народ и заставляла его забывать, хотя бы только на неделю, его позор, его бедствия, деспотизм духовенства, тяготевший над ним, точно роковое проклятие. Он плясал и скрывал свое озабоченное, бледное от голода и изнеможения лицо под толстой румяной маской.

Этот раз карнавал праздновался со здоровым юмором, с невозмутимой беспечностью. Опасности последних нескольких лет были забыты — войска карлистов были далеко, они ведь и сами праздновали карнавал в горах. Чужой принц, гостивший при дворе, велел бросать в народ золотые монеты и разносить ему печенье и фрукты. Молодая королева, разъезжая по Прадо, дарила разные красивые безделушки женщинам и девушкам, теснившимся вокруг ее экипажа, а мужчинам из простонародья, принимавшим ее с восторженными, громкими криками «виват», приветливо кланялась. Ни один форейтор не расчищал дорогу впереди, ни один солдат не конвоировал открытого экипажа. Молодой хорошенькой королеве не угрожало ничего, кроме бесчисленного множества летевших на нее цветов и букетов, которыми она, мать ее, Мария Кристина, и младшая сестра Луиза были почти засыпаны. Только у самых дверец экипажа, вежливо и осторожно, давая место теснившейся толпе, ехали два высокопоставленных офицера, дон Франциско Серрано справа, подле королевы Изабеллы, и дон Жуан Прим на другой стороне, возле королевы-матери.

Такое отличие доставалось только самым высшим грандам и фаворитам; поэтому народ узнал, что дон Серрано и дон Прим, пользовавшиеся милостью королевы, быстро подвигались к почестям. Иногда их сменяли дон Олоцага и дон Топете. Кроме того, молва о их необыкновенных приключениях во время погони за карлистами уже разнеслась по всему городу и не замедлила доставить им популярность, имевшую чрезвычайно важное значение.

Настал день большого придворного праздника.

Нетерпеливее всех ожидала его четырнадцатилетняя Изабелла, которая имела большую склонность к романтическим приключениям. Маскарад предоставлял ей прекрасный случай устраивать встречи и сцены по своему желанию при содействии фантастической, обворожительно роскошной обстановки, полной блеска красок и поэзии.

У главного портала, куда должны были подъезжать экипажи с гостями, были расставлены канделябры в виде светящихся деревьев. Кругом, на террасах, горели плошки. Ракеты без шума, пестрыми шарами взлетали в воздух, возвещая начало праздника.

Экипажи подъезжали длинными вереницами, поворачивали к подъезду и останавливались у лестницы, залитой светом, которая вела в приемные залы королевы.

Широкая мраморная лестница, покрытая коврами, оживилась. Вдоль золотых перил на каждой ступени стояли слуги, ожидавшие приказаний гостей.

Там, где эта лестница, ведущая в парадные залы, разветвляется, стояли по обе стороны два колоссальных льва, на одного из которых Наполеон, въезжая в Мадрид, положил руку и сказал: «Теперь ты в моей власти, кастильский лев!» У этого места мужчины и дамы расходились в разные стороны, чтобы потом, пройдя через множество передних, встретиться в волшебных громадных комнатах, откуда уже раздавалась музыка.

Для того чтобы незванные, под прикрытием маски, не очутились на придворном балу, генерал-интендант дворца отдал приказание слугам каждого экипажа при въезде в портал называть по имени сидящих в экипаже приглашенных.

Таким образом, в числе других высоких имен, называемых со всеми титулами, слышались и те, которые особенно интересуют нас: дон Серрано, дон Топете, принц Франциско де Ассизи, дон Олоцага, дон Жуан Прим. И, наконец, лакей, сидящий подле кучера в богатой обшитой галунами ливрее, шепотом произнес: «Его преподобие, патер Маттео!» — камердинеры поклонились, и экипаж покатился под колонны.

Лакеи, отворяющие дверцы, не знают, кто сидит в карете; если бы они даже знали, то не удивились бы тому, что патер королевы-матери в маске посещал бал.

Выйдя из кареты, патер помог сойти приехавшей вместе с ним донне, царственная фигура которой обращала на себя внимание. Замаскированная донна, патер и другие неузнаваемые гости поднялись наверх, в парадные залы, где уже волновалась блестящая толпа и кипела фантастическая, веселая жизнь.

Главная зала с зеркальными стенами, кажущаяся неизмеримой, ослепительно освещена четырьмя люстрами, усеянными огнями, и множеством канделябров. Посреди этой залы, которая вмещала более четырехсот человек, был устроен высоко бьющий фонтан, распространяющий аромат и прохладу, а по углам залы раскинуты великолепно убранные шелковые палатки, в которых столы сервированы шоколадом, мороженым, шампанским и конфетами.

К этой большой зале, называемой залой Филиппа, примыкает другая, маленькая и круглая, так называемая приемная гостиная, откуда отворенная настежь дверь ведет на широкую лестницу, спускавшуюся под открытым небом прямо в парк и освещенную для сегодняшнего бала бесчисленным множеством огней.

С другой стороны Филипповой залы находится ротонда из раковин, обширная, слабо освещенная комната, разделенная коридором на две половины, образующие два полукруга. Каждый из этих полукругов, несколько продолговатых, образует восхитительный грот из раковин, посреди которого, между группой мраморных наяд, плещет фонтан. Садовые стулья и спрятанные в искусственном камыше мягкие скамейки соблазнительно манили отдохнуть. Сверху падал матовый блеск, точно лунный свет в летний вечер. Но как ни пленительны оба грота, они для посвященного человека имеют отталкивающее свойство: их устройство таково, что в одном из гротов явственно можно расслышать все, что чуть заметно шепчется в другом, хотя они отделены широким коридором и портьерами.

К одной из этих прелестных комнат приближалась теперь та донна, которая приехала с патером Маттео. На ней красивая шелковая накидка, падающая на плечи пышными складками и покрывающая голову так, что оставляет на виду только ее лицо в черной атласной маске, из-под которой блестели ее темные глаза.

Вслед за ней отделился от толпы и прошел туда маленький господин в живописном костюме неаполитанских рыбаков. В сетке, украшающей его голову, продернута изумрудно-зеленая лента, зелеными бантами завязаны его короткие штаны. На плечах и на рукавах зеленая серебристая вышивка, а лицо его покрыто черной маской.

В то время как донна в красной шелковой накидке и зеленый рыбак вошли в один грот, в другой тихонько прокрадывался не замеченный ими доктор в большом белом парике, с карикатурной маской и с огромной тростью. Он очень обрадовался, что этот грот еще не занят, следовательно, он беспрепятственно может подслушивать, о чем будут говорить в другой половине маски, за которыми он следил.

Рыбак догнал донну и дотронулся до ее плеча.

— Зачем ты убегаешь от меня, гадальщица? — сказал он. — Мне бы хотелось показать тебе руку, чтоб узнать от тебя будущее!

— Я не убегаю от тебя, маска, я только на минуту пришла прохладиться в этот грот.

— Так отдохнем здесь вместе. Твоя фигура и твой голос, несмотря на маску, мне так знакомы, что я попросил бы тебя побыть со мной несколько минут. Мне хочется узнать наверное, кто ты такая.

— Ты не должен узнавать этого, маска!

— Ах, ты напомнила мне, что… вот возьми мою руку и погадай мне!

Зеленый рыбак быстро снял белую перчатку и подал гадальщице левую руку, сверкавшую дорогими перстнями.

— Ты привык повелевать, как я вижу, а будущее твое готовит тебе престол… ха, ха, ха, принц Франциско, не правда ли, я отлично гадаю? Вы забываете вашу рыбачку небесно-голубого цвета! А заметили ли вы, что между гостями есть также голубое домино? Ну, ступайте же, не медлите, оставьте гадальщицу заниматься своим ремеслом.

— Юлия! Возможно ли? Божественная женщина, так это ты? — прошептал принц Франциско и хотел подвести донну к одной из мягких скамеек.

— Потише, принц. Помните, что мы с вами не в неаполитанском дворце, да к тому же то время, когда вы были у моих ног, уже давно прошло, так давно, что можно… забыть его!

— Юлия, что ты говоришь? Как я могу забыть эти счастливые дни, в которые я узнал жизнь и ее радости? Если ты забыла меня, то никогда меня не любила, значит ты давала ложные клятвы!

— О, принц, клятвы любви не следует понимать так буквально: видите, я великодушнее чем вы, и отдаю вам назад все ваши, поскольку вижу, что вы любите королеву и будете осчастливлены браком с ней! Покорно благодарю за сладкие оковы, принц! Графиня генуэзская вам клянется!… Ха, ха, ха!..

Ая быстро вывернулась из 'рук маленького принца, чтоб возвратиться в залу, и при этом необыкновенно ловко и расчетливо спустила темно-красный плащ, до этого покрывавший густыми складками ее прекрасные, роскошные формы. Под ним на графине генуэзской было чешуйчатое трико, плотно облегавшее ее всю от груди до ног и блестевшее свинцовым, серо-голубым цветом. Сверху развевалась белая легкая юбочка с голубой отделкой.

Этот костюм так резко обозначал пластичные формы ее прекрасного тела, что принц на минуту онемел, пристально глядя на нее. Он вспомнил чарующее влияние, которое всегда имела на него графиня генуэзская.

Франциско де Ассизи побледнел, руки его, которыми он старался удержать прекрасную Юлию, дрожали.

— Только тебя люблю я, останься! Еще минуту доставь мне наслаждение полюбоваться твоей красотой, — воскликнул он и упал на колени, — ведь я так долго был лишен тебя!

— Принц у ног преступницы, осужденной на галеры! Знает ли его высочество, что жизнь иногда так смешна, так жалка, что того и гляди решишься на самоубийство!

— Ради всех святых, неужели ты, прекраснейшая из женщин, на которую с восхищением обращены все взоры, неужели ты можешь ненавидеть жизнь? За то, что ты на улице пронзила кинжалом свою соперницу, раздраженный народ предал тебя суду! Я бы, напротив, превознес тебя за это: ведь поступок твой был явным доказательством твоей любви!

— Графиню генуэзскую присудили к галерам, народ пришел бы в неистовство, если бы этот приговор не был объявлен публично!

— У тебя были покровители, доставившие тебе возможность бежать, но друг твой, измученный тоской Франциско, напрасно ждал твоего возвращения, любви от тебя, известия, привета!

— Графиня генуэзская была изгнанница, принц, могла ли она думать, что Франциско, которого она любила, который почтил ее своей привязанностью, еще удостоит ее ласковым взглядом?

— Юлия, душа моя принадлежит тебе! Не покидай меня больше, будь моей!

— О, какое счастье, принц, слышать эти слова! — сказала она с невыразимой прелестью своего голоса. Ая, в мыслях смеявшаяся над ним, отодвинула свой плащ в сторону, — но я не могу более быть у вас, оставьте меня!.. Скажу вам только, что желая еще один раз увидеться с вами, я решилась проникнуть сюда, в мадридский дворец, где живет ваша невеста, и не пожалела для этого никаких усилий, преодолела все трудности, пренебрегла всеми опасностями! Да, принц, еще один только раз пришла я взглянуть на вас, а теперь прощайте.

— Юлия!

— Вы забываете, принц, где мы находимся! Голубая рыбачка может внезапно прийти сюда, в этот грот, и будет неблаговидно, если она застанет зеленого рыбака на коленях перед незнакомой гадальщицей, а не перед ней!

— Я оставлю Мадрид сегодня же ночью, если ты потребуешь!

— Куда же вы отправитесь, принц Франциско? Бежать надо мне, изгнаннице, а не вам, жениху королевы!

— Останься, никто не посмеет до тебя дотронуться и похитить у меня! Если я подведу к алтарю королеву Испании, это будет делом политики, а не влечением сердца! Сердце мое принадлежит тебе, Юлия! Клянусь!

— Не клянитесь, принц! Уйдите!

— Ни на шаг не уйду, сядем лучше на эту скамейку, ее скрывает камыш и фонтан, насладимся нашим свиданием.

— Вы взволнованы!

— Был ли я когда-нибудь спокоен в, твоем присутствии?

— Сюда идут, прощайте, принц! Графиня генуэзская любит вас всей душой!

— Волшебница, ты должна быть моей, хотя бы это стоило мне жизни!..

Если бы в эту минуту сняли маску с лица поспешно удалявшейся Аи, то увидели бы ее торжествующую, насмешливую улыбку. Но она знала, что черная маска надежно скрывала ее смеющиеся черты.

Принц вскочил, услышав голоса за гротом, и поспешил к двери. Юлия исчезла в толпе главной залы, а мимо принца прошла турчанка, которую вел под руку виноградарь. Из второго грота осторожно выходил доктор.

— Она победила! — пробормотал патер Маттео и поспешил за гадальщицей в красном плаще, чтобы выразить ей свое одобрение.

Турчанка коснулась своей изящной, маленькой ручкой до руки виноградаря, когда изумрудно-зеленый рыбак проходил мимо них.

— Принц Франциско! — шепнула она.

— Ах, какая прелесть этот грот! Не угодно ли вам отдохнуть здесь немного на свежем воздухе, маркиза?

— Охотно, дон Олоцага, но… надо быть настороже, если желаешь мечтать при этом лунном свете!

— Вовремя напомнили, маркиза, благодарю вас! Я чуть не забыл, что здесь легко можно разболтать свои тайны!

— А что, дон Олоцага, если бы вы сели вон у того камыша, а я бы пошла в другой грот? Тогда никто не мог бы подслушать нас, кроме нас самих, а между тем ваши слова непременно долетали бы до моего уха так же, как и мои ответы до вашего!

— Презабавная мысль, маркиза! Одно только я могу возразить против нее: я был бы лишен вашего присутствия, а это для меня ужасно!

— Вы чрезвычайно опасны, дон Салюстиан, горе женскому сердцу, которое целиком поверит вам!

— О, маркиза, неужели вы не доверяете мне? Знаете, я придумал лучший план чем вы — не пойти ли нам вместе в грот отдохнуть?

— Вы намерены сидеть молча?

— Маркиза, можно говорить и без слов!

— Вы мечтатель, дон Олоцага!

— В пожатии руки, во взгляде скрывается иногда глубокий смысл, я желал бы поговорить с вами теперь таким образом!.. О, маркиза, отдайтесь чарующей прелести бала, забудьте пустую церемонность и согласитесь на мою просьбу. Ведь согласилась же перед этим королева на просьбу принца!

— Вы думаете? Ну, если вы удовольствуетесь таким согласием, дон Олоцага, то можете получить его!

— Как, вы думаете, что королева…

— Любезничает с высоким кузеном, — маркиза оглянулась по сторонам, — и дурачит его! Вы желаете, стало быть, того же? — Смотрите, вон идут рыцарь дон Прим и геркулесовский Пират, дон Топете, который везде сам выдает себя. Присоединимся к ним!

— Вы очень горды и холодны, маркиза!

— Но не так, как вы думаете! — воскликнула шаловливая, обворожительная турчанка. Она была в коротенькой юбке с тяжелой отделкой и в легкой, пышной дымке, волновавшейся на груди, которая из-под нее казалась еще пленительнее. Кокетливо надетый на голову тюрбан с бриллиантами довершал оригинальный костюм миловидной маркизы де Бевилль. Она подошла теперь к Топете и нарисовала ему на ладони Т, а потом расхохоталась его удивлению, так как, по ее мнению, каждый должен сразу был узнать его.

В Филипповой зале взад и вперед двигались маски.

Час тому назад королева Изабелла незаметно вошла в залу и смешалась с толпой гостей. Мария Кристина, одетая в дорогой костюм странницы, остановилась у ароматного фонтана, рядом с герцогом Рианцаресом, к статной фигуре которого чрезвычайно шел великолепный охотничий костюм. Она окинула взорами всю залу.

Домино и монахи, индусы и китайцы, полишинели и матросы, продавщицы цветов и королевы — все это мелькало перед глазами и сливалось в одну пеструю массу. Бриллианты и дорогие камни всех цветов сияли вокруг, роскошь нарядов донн говорила о богатстве аристократии.

Мария Кристина не могла потихоньку не заметить этого герцогу, который отвечал ей, как всегда, сухо и вполголоса:

— Значит они будут в состоянии заплатить лишние налоги, если этого потребует война!

В эту минуту прошел мимо регентши доктор с гадальщицей.

Мария Кристина пристально посмотрела на первого. Она узнала патера Маттео, своего духовника, который оживленно беседовал с донной.

— Ваше вступление было прекрасно и как нельзя лучше удалось, — шептал доктор, — я теперь не сомневаюсь, что вы опять достигнете вашего прежнего всемогущего влияния! Все что возможно будет сделать, чтоб поддержать вас, мы сделаем. Ведь договор наш не уничтожится при новых обстоятельствах и при новой обстановке?

— Вы знаете, Маттео, что я предана иезуитам, вы знаете, что я всегда поддерживала это общество своим влиянием…

— И не в ущерб себе, умная женщина!

— Положим, что выгода была обоюдная!

— Без сомнения, иначе братия не стала бы рисковать своей головой, чтоб…

— Чтобы спасти меня! Преподобный отец, вы ошибаетесь, если думаете, что я обязана своим спасением вашему обществу! — надменно и с суровой сухостью прошептала Ая. — Цепи мои уже были разорваны, когда братия нашла дорогу ко мне в тюрьму! Графиня сама сумела превратить своих тюремщиков в орудие своей воли!

— Полмира превозносит неотразимые прелести прекрасной Юлии. Не думайте, чтоб я на минуту сомневался в могуществе вашей красоты! Вы только что дали самое сильное доказательство…

— Оставьте лесть. Видите ли вон там рыбачку с голубыми бантами?

— Это королева!

— Один из голубых домино, которых здесь немало, идет рядом с ней в приемную гостиную. Мне перед этим показалось, будто голубая рыбачка назвала дона Серрано, но она прошептала это так тихо, что я едва могла разобрать…

— Вы правы, графиня, подле королевы действительно идет дон Франциско Серрано.

Глаза Аи заблестели. Когда она несколько минут назад вдруг подслушала это имя и увидела того, кого искала, она решилась пойти за ним вслед, но она хотела сперва удостовериться, действительно ли Франциско Серрано брат того Жозэ, с которым она говорила несколько дней тому назад. Теперь она узнала, что напала на верный след.

— Вы знаете дона Серрано, графиня? — спросил Маттео.

— Я сегодня хочу познакомиться с ним.

— Вы, кажется, намерены завоевать всех прекрасных мужчин, гордая Юлия!

— Мы с вами в этом отношении сходимся, ведь вы тоже с необузданной жадностью хотите завоевать и подчинить себе все души. Патер и женщина — есть ли более могущественные властелины на земле?

— Вы опять все та же гордая, надменная графиня генуэзская, не знающая никаких пределов и законов. Короткий перерыв вашего блистательного поприща пропал бесследно!

— Бесследно?

Ая незаметно под широким плащом ухватилась за левую руку, которая была тщательно прикрыта, как и всегда. При слове «бесследно» холодная, гордая графиня невольно дотронулась до известного места на руке. Мраморное прекрасное лицо ее сделалось под маской еще холоднее. Маленький рот с обольстительными пухлыми губами злобно передернулся. Казалось, что под этими прекрасными чертами таился смертельный яд.

Рука ее опустилась от невольно тронутого ею места, сатанинская улыбка мрачно задрожала на ее устах: так луч солнца блестит сквозь грозовые, свинцовые тучи. Взоры Аи следили за голубой рыбачкой и за домино.

Франциско Серрано был удивлен и испуган, когда заметил, что королева Изабелла одета тоже в голубой цвет. Он понимал, как неосторожно поступала она, надев его цвет, тогда как принц Франциско был в зеленом костюме, сиял изумрудным убранством! Что если Мария Кристина заметит сходство их костюмов. Что если оно бросится в глаза принцу?

Серрано обрадовался, когда увидел, что между гостями было еще несколько голубых домино, кроме него, но потом ему пришло в голову, что именно вследствие этого Изабелла не могла узнать его.

Тогда он начал следить за ней так пристально, как только позволяла толпа масок и скоро отделился от своих друзей, Прима и Топете, бывших до сих пор вместе с ним.

Королева шла под руку со своим кузеном, но должно быть, беседа их не была оживленной, потому что она начала оглядывать всю толпу. Вдруг она как будто нашла, кого искала, подошла к фонтану, вблизи которого стояла королева-мать, отпустила принца и остановилась на минуту в ожидании. Голубое домино подошло к прелестной рыбачке.

— Ты носишь один цвет со мной, прекрасная маска, — прошептал Серрано, притворяясь, что не узнает королеву, — позволь мне поэтому предложить тебе руку!

— Сперва дайте мне вашу ладонь! — отвечала королева вполголоса и нарисовала Ф и С на руке Серрано.

Франциско, как будто придумывая и соображая, отвернулся от прелестной Изабеллы, голубые глаза которой с обожанием смотрели на него. Она взяла его под руку и теперь в восхищении шла рядом с молодым, прекрасным дворянином, которому принадлежало ее сердце.

Через несколько минут Франциско медленно и взволнованно взял маленькую ручку своей донны и нарисовал на ней К и И.

Изабелла кивнула головой, точно обрадовавшись, что Серрано теперь узнал ее.

— Я узнала вас тот же час, а вы должны были несколько времени ходить и говорить со мной! — шептала она.

— Не мог поверить счастью, что королева выбрала один цвет со мной!

— Этот знак моей милости был необходим и для меня же самой! Как бы вы нашли меня иначе в толпе масок… как бы я вас узнала? А ведь я хотела поговорить с вами! — прошептала прелестная Изабелла и вдруг, опомнившись, покраснела под маской.

Франциско обомлел от восторга.

— О, зачем не могу я упасть на колени перед вами и покрыть вашу королевскую руку поцелуями? — сказал он, взволнованный, и забывшись пожал руку Изабеллы. Он с испугом заметил, что она отвечала на его пожатие — не ошибся ли он? Нет! Молодая, расцветающая, очаровательная королева любила его.

— Здесь, в зале, очень жарко дон Серрано, — шепнула она.

— Позволите ли вы мне провести вас через приемную гостиную на террасу?

— Да, пройдемте незаметно в парк. Помните, дон Серрано, я с вами уже раз шла по парку.

— В ту ночь, когда вы с маркизой захотели посетить улицу Толедо…

— И когда алхимик сказал мне такие ужасные вещи. Каждое слово его запечатлелось в моей памяти! А знаете ли вы также, дон Серрано, что с тех пор я много думала о вас, что я испытывала за вас страх и беспокойство, что я радовалась, когда вы въезжали во двор? Нет, вы этого ничего не знаете!

— А амулет ваш, спасший мне жизнь? О, королева, как благодарен я вам за все!

Рыбачка и домино одинакового цвета пошли на освещенную матовыми, разноцветными огнями террасу, по которой тут и там попарно ходили маски.

В аллеях парка также были гости, преимущественно вблизи великолепно освещенного фонтана, водяная пыль которого искрилась и блестела миллионами бриллиантов.

— Пойдемте лучше вот в эту аллею, она менее оживлена, дон Серрано, а после шума и толкотни в зале приятно насладиться минутой спокойствия.

— Как вам угодно, королева, — прошептал Франциско и, огибая душистую рощу, посреди которой возвышались тенистые сосны, повел счастливую, влюбленную Изабеллу сперва вниз, по освещенной террасе, потом в более темную аллею парка, где направо и налево виднелись слабо освещенные беседки.

Франциско был взволнован, сердце его сильно и громко стучало, он в эту минуту чувствовал только то, что под руку с ним шла недавно расцветшая, чудная женщина, что эта женщина была королева, молодая, прекрасная, любившая его.

Кто устоял бы в эту минуту против наслаждения вести под руку эту страстную молодую королеву?

Франциско Серрано забыл все, что связывало его с прошедшим, забыл свою прежнюю, когда-то столь пламенную, любовь, забыл и своего ребенка…

Бедная Энрика! Жестокая женщина похитила у тебя твое дитя, а прекрасная юная королева отняла у тебя Франциско.

В ту минуту, когда дон Серрано упав на колени, покрывая поцелуями трепетавшую ручку Изабеллы, в аллее послышались шаги.

— Сюда идут! Дон Серрано, прошу вас, уйдите!

— О, королева, за минуту такого счастья можно перенести все!

— Идут маски! Ради всех святых, встаньте и скорее ступайте в эту темную боковую аллею!

— Вы приказываете, я повинуюсь с тяжелым сердцем! Но дайте мне надежду, что в другой раз я буду иметь счастье быть у ваших ног! — быстро прошептал Франциско.

Изабелла отколола розу с груди и подала Франциско. Он прижал ее к губам и скрылся в темной сосновой аллее.

Королева медленно направилась к террасе. Со стороны рощи к ней приближались две маски, доктор и гадальщица.

— Он исчез, он ускользнул от нас! — тихо прошептала гадальщица доктору и повернула в освещенную аллею, ведшую к фонтану. Патер Маттео подошел к королеве и выразил удивление, что она одна в парке.

— В зале так душно, — с досадой ответила Изабелла, — я сошла в парк, чтобы отдохнуть.

— И совершенно одна? Не взяли с собой никакой статс-дамы? Вы легко могли простудиться вечером в парке, ваше величество!

— Я сейчас возвращусь в залу! А у статс-дам сегодня слишком много хлопот и для самих себя!

В то время как Изабелла с патером приближались к террасе, дон Франциско Серрано вышел из лабиринта садовых аллей к фонтану, чтобы также возвратиться в зал.

Несколько пар масок, шутя и болтая, ходили взад и вперед по широкой главной аллее. Франциско прошел мимо них.

Вдруг он почувствовал, что кто-то слегка дотронулся до его плеча; но он не обратил внимания, всецело занятый молодой, очаровательной королевой, от которой его так грубо оторвали.

— Дон Серрано! — явственно прошептала незнакомая маска, закутанная красным плащом.

Он остановился и оглянулся в изумлении.

— Дон Франциско Серрано, подождите минуту! Или ваша новая любовь влечет вас так неодолимо, что вы не только совершенно забыли про первую, но даже не можете остановиться на минуту?

— Кто ты такая, маска, что знаешь меня? — спросил Франциско, удивленный и испуганный.

— Гадальщица, как видишь!

— Ты, кажется, умеешь прочитывать на масках имена гостей?

— Если вам угодно, умею! Вашу руку, дон Серрано!

— К сожалению, я спешу, прекрасная маска.

— Вы любите королеву и не можете вынести ни минуты разлуки с ней!

— Кто осмеливается говорить это? Я хочу знать, кто ты такая!

— Женщина, довольно с вас! Вспомните об Энрике! Франциско вздрогнул. В ту самую минуту, когда он,

полный страсти, спешил вслед за Изабеллой, к нему вдруг подошла маска с упреком, с напоминанием, глубоко поразившим душу его.

— Энрика ищет вас! С искренней любовью и с трогательной верностью разузнает она о вас повсюду! Все искушения, которые манили ее, она оттолкнула твердо и сознательно, душа ее принадлежит одному вам, вы являетесь ей во сне, к вам стремятся все ее желания! Возвратиться к вам, найти вас, быть принятой вами с прежней горячей, несказанной любовью — вот единственная цель ее жизни! — шептала Ая своим задушевным голосом, по ее воле глубоко проникавшим в сердце всякого, кто ее слушал.

— Кто ты такая, маска, что напоминаешь мне теперь об Энрике? — спросил Франциско.

— Не старайтесь узнать, дон Серрано, никогда не узнаете! Довольно с вас того, что я говорила вам: Энрика ищет вас! С окровавленными ногами, раздирая платья о колючие кусты, идет она по вашим следам. Она не знает, где вы находитесь, она не знает, что вы таете у ног королевы!

Франциско вздрогнул, лицо его вспыхнуло под маской.

— Я должен знать, кто ты, маска, что осмеливаешься…

— Говорить правду? Не подымайте вашей руки, дон Серрано, чтоб отдернуть мою маску! Вы совсем забыли бедную Энрику, но если ее образ исчезает перед блеском, манящим вас, то вспомните, по крайней мере, вашего ребенка…

Гадальщица знала все. Она одним словом могла погубить его. Франциско убедился в этом с изумлением и ужасом.

Кто была эта непонятная женщина?

Он в раздумье стоял на одном месте, в сердце его начал оживать образ бедной, ищущей его Энрики. Он видел, как блуждал, стараясь рассмотреть его, ее прелестный кроткий взгляд. Он видел, как краснели от слез те самые глаза, про которые он, бывало, полный горячей любви, говорил, что солнце сияет, когда Энрика откроет их.

— Где она, где мое дитя? Я должен увидеть их обеих!

— Я с часу на час жду известия о них, подожди, скоро узнаешь!

— Кто ты, всемогущая женщина! Напрасно стараюсь я припомнить тебя, напрасно я смотрю на твою высокую, царственную фигуру, которую ты стараешься согнуть, и прислушиваюсь к незнакомому звуку твоего голоса.

— Не припоминай, не прислушивайся! Подумай об Энрике, подумай о твоем ребенке!

— Если ты женщина из плоти и крови, то… — Франциско, не помня себя от волнения и любопытства, хотел сорвать черную маску с лица, но она ловким движением уклонилась от него.

В эту минуту, когда голубое домино хотело пуститься за быстро удалявшейся гадальщицей, ему заслонил дорогу длиннорукий Пьеро, преследуя прекрасную Коломбину, убегавшую от него. Потом его окружила целая толпа масок, так что он должен был отказаться от своего преследования незнакомой гадальщицы. Он издали еще раз увидел ее в толпе, она насмешливо кивала ему, и ему показалось, что до него доносились слова:

— Подумай об Энрике, подумай о вашем ребенке! Потом она внезапно скрылась у него из глаз.

 


Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 69 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: МОЛОДАЯ КОРОЛЕВА | ТЕНЬ КОРОЛЯ | АЛХИМИК ЗАНТИЛЬО | НАПАДЕНИЕ | ПОМОЩЬ В БЕДЕ | БЫСТРАЯ ПОГОНЯ ЧЕРЕЗ ИСПАНИЮ | СЕРРАНО В ПЕРВОМ СРАЖЕНИИ | УЕДИНЕННЫЙ ДОМ | КОРОЛЕВА И НЕГР | ПОСТАВЩИЦА АНГЕЛОВ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ЭНРИКА И АЦЦО| ДВОРЕЦ САНТА МАДРЕ

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.045 сек.)