Глава 22. Наступила осень

Наступила осень. На вершинах гор появился снег, но с моря дул все еще теплый ветерок. Налились урожаем виноградники и фруктовые сады, и воздух был напоен нежно-сладким ароматом их плодов.

Над последними в атом году цветками роились ленивые пчелы, а из сада дворца Лунного света доносились веселые детские голоса. Шесть маленьких мальчиков от семи до двух лет устроили между собой настоящую свалку.

– Сулейман! – позвала старшего красивая рыжеволосая женщина. – Береги младших братьев. Не забывай, мой львенок, они еще совсем маленькие.

– Хорошо, мама, – ответил ей высокий для своего возраста худенький темноволосый мальчик.

Сайра вновь обернулась к своим подругам.

– Порой он забывает, что Абдуле и Мураду всего два и три годика, – заметила она.

Зулейка рассмеялась.

– Абдула сам о себе позаботится, – сказала она. – Он такой толстый. Удивительно, как они до сих пор не догадались использовать его в своих играх вместо мяча.

– Мурад толще, – ответила Сайра. – Он даже не видит собственных ног. Не то что наши девочки, правда, Фирузи?

– Да, они просто красавицы. – Она с любовью оглянулась на своих дочерей, которым было по два года и которые как две капли воды походили на белокурую мать. Они сидели и играли тут же в траве. – Хорошо, что они двойняшки, – продолжала Фирузи. – Если бы родилась одна девочка, ей было бы одиноко. Мне кажется, Селим очень обрадовался им после шести сыновей. – Конечно, – заверила ее Сайра. – Он их так балует. Три молодые женщины переглянулись, и лица их осветили улыбки. Восемь лет уже прошло со времени их знакомства, и с тех пор они мало изменились. Впрочем, из робких тоненьких девушек они уже давно превратились в зрелых молодых женщин. Но ни одна из них не растолстела, несмотря на то что для турецких гаремов это было обычным явлением. А лица их будто стали еще краше, если это только было возможно, ибо они и раньше считались эталонами женской красоты и совершенства. Объяснение крылось в том, что все они нашли свое счастье.

Зулейку с детства учили, что она не будет единственной женой у своего мужа, а Фирузи и Сайра были так рано оторваны от своих семей, что довольно легко перенесли смену образа жизни и мировоззрения с европейского на восточное. И вот они сидели сейчас в саду перед собственным дворцом, вышивали, переговаривались, вокруг них играли их дети – идиллическая картина.

Драматические события произошли с тех пор, как они впервые приехали во дворец Лунного света. Две девушки гарема покинули своих подруг на черном верблюде смерти. У Ирис родился мертвый ребенок, и она не пережила родов, а Амара скончалась во вторую зиму от сильной простуды. Хрупкая индианка так и не смогла приспособиться к турецкому климату.

Радость же и счастье остальных омрачались, пожалуй, лишь тем обстоятельством, что у их общей подруги Сарины, которая отличалась острым языком и вместе с тем открытостью сердца, до сих пор не было детей. Она нередко делила ложе со своим господином, но никак не могла забеременеть. Все дети обожали ее, и она любила и баловала их в ответ. Ей было уже двадцать четыре года, но надежды стать матерью еще оставались.

– Отец! Отец! – закричали вдруг мальчишки, увидев Селима, который широким шагом направлялся к ним через лужайку.

Сыновья тут же обступили его со всех сторон. Младших он гладил по головам, старших легонько шлепал. Маленькие Гузель и Хале не могли пробиться к отцу сквозь толпу братьев, но принц Селим сам их заметил и поднял на руки.

– Ну как вы поживаете, мои маленькие гурии? – спросил он.

Девочки широко заулыбались и закрыли лица руками, робко глядя на отца в просветы между маленькими пальчиками. Подойдя к женам. Селим опустил девочек на землю.

– Они растут не по дням, а по часам и становятся все больше похожими на их соблазнительную мать. Фирузи покраснела. Принц повернулся к старшему сыну:

– Сулейман, поди сыщи тетю Сарину и скажи, чтобы она шла сюда. А потом возвращайся к занятиям.

Мальчик торжественно поклонился отцу и, преисполненный осознания важности поручения, бросился исполнять его.

– Мариан, – позвал Селим, и откуда ни возьмись перед ним оказалась служанка. – Забери детей в дом и передай учителям, чтобы они их пока не выпускали.

Женщина повиновалась. Селим слыл добрым хозяином, но и он мог рассердиться, если видел, что его приказы исполняются с опозданием.

Тем временем к трем кадинам присоединилась Сарина, и Селим выговорил:

– До нас дошел слух, что Бесме наконец удалось достичь первой своей цели. Мой брат Ахмед вернулся в Константинополь, и отец обещал больше не отпускать его от себя. Ему отвели большую часть дворца под собственный двор и подарили двенадцать девственниц из султанского гарема.

– Двенадцать! – пораженно воскликнула Сайра.

– Да, это камешек в мой огород, любовь моя. Мне как младшему сыну разрешили взять только шесть, а Ахмед все-таки наследник и потому получил целых двенадцать.

– Да поможет им Аллах… – пробормотала Зулейка.

– Верно, моя восточная роза. Помощь Всевышнего им не помешает, но я пришел сказать не только об этом. Завтра вечером сюда приедет Ахмед. Пока рабочие переделывают его покои в Эскисерале, он решил нанести мне короткий визит.

– Кого мы должны благодарить за то, что нам ниспослано это великое счастье? – кривя губы, спросила Сайра.

– Басму, разумеется. Она, верно, хочет пробудить в своем сыне зависть ко мне. Для того и присылает, чтобы он увидел, как мы тут живем, чтобы посмотрел на моих сыновей, каждый из которых будет иметь в будущем преимущество перед теми детьми, которые, возможно, еще появятся у Ахмеда. По праву старшинства.

– Что нам делать, мой господин?

– Ничего, Сайра. Не надо ничего менять из-за этого визита. Ахмед всегда мне завидовал. Помню, однажды он отнял у меня игрушку, которую подарил мне отец, хотя к тому времени он уже вышел из того возраста, когда играют в игрушки. Он будет завидовать мне в любом случае, что бы вы ни делали и как бы себя ни повели. Об одном прошу: постарайтесь поменьше попадаться ему на глаза. А при неизбежных встречах будьте с ним приветливы.

Кадины и Сарина согласно кивнули принцу.

– У него будет право свободно перемещаться по дворцу, мой господин?

– Да, но вход в гарем будет для него закрыт. Сайра.

– У Сулеймана и Мухаммеда уже свои собственные покои. Не причинит ли Ахмед им вреда? Всем известно, какое пристрастие он питает к маленьким мальчикам.

– Все будет хорошо, любовь моя. Я уже наказал Арслану охранять твоего сына и сына Фирузи. И вообще всей страже строго наказано не терять бдительности во время визита моего братца.

– Благодарим тебя, наш господин.

– У вас много дел. Приготовьте дворец к приему высокого гостя и выберите себе соответствующие наряды.

Поклонившись принцу, они оставили его в саду одного.

– Ну что ж, каша, похоже, начинает завариваться… – задумчиво проговорил Селим. – Посмотрим, кто из нас окажется более ловким поваром, братец. Пока наслаждайся моим гостеприимством. Придет время, когда я угощу тебя своим мечом.

На следующий день во дворец Селима прибыл наследник со свитой. Внешне отношения между братьями всегда были сердечны. Бесма неустанно нашептывала на ухо сыну клеветнические измышления в адрес Селима, но Ахмед все же был не дурак. Селим ни разу не демонстрировал открыто своих честолюбивых замыслов и враждебного отношения к старшему брату. И когда Ахмеду удавалось на время отделаться от матери, он чувствовал, что Селим ему даже нравится. Со своей стороны, младший брат прилагал все усилия к тому, чтобы старший ничего не заподозрил.

Вечером братья сидели в ярко освещенном обеденном зале дворца Лунного света, красоту которого подчеркивали куполовидный потолок и колонны. Медный, до блеска начищенный очаг, топившийся углем, быстро разогнал сентябрьскую прохладу. В углу зала уселись музыканты и тихо наигрывали веселую мелодию. В центре на мраморном полу исполняла красивый танец юная танцовщица. Сидя на мягких подушках за невысоким столиком, принц Селим вовсю развлекал старшего брата. Вместе с ними была госпожа Рефет. Она заслужила право находиться рядом с принцами – всем была известна ее преданность.

Танцовщица исполнила танец, низко поклонилась и выбежала из зала. Рабы убрали последние блюда со стола и принесли братьям кальяны.

– Ты показал себя воистину гостеприимным хозяином, дорого? Селим, но я все еще не лицезрел твоего гарема, который, говорят, наполнен редкими красавицами.

– Сладости, мой дорогой брат, всегда подаются после еды. Принц Ахмед рассмеялся:

– Неплохо сказано. Селим! Упрек твой понял, и он вполне заслужен. Вот всегда я тороплюсь. Мать говорит, что у меня дурные манеры.

Селим кивнул евнуху и обернулся к брату:

– Пойдем на возвышение, Ахмед, и я покажу тебе своих женщин. Они пересели на мраморное возвышение, устланное подушками. Госпожа Рефет опустилась чуть в стороне на обтянутый кожей низкий стульчик. Вскоре двери в зал распахнулись, и на пороге появилась закрытая вуалью женщина в расшитом золотом салатовом шерстяном кафтане, сопровождаемая двумя рабами. Она, будто лебедь, подплыла к возвышению, где один из рабов снял с ее плеч кафтан. Шаровары ее были украшены широкими золотистыми и зелеными лентами, золотистый лиф закрывал прозрачную белую блузу, а ноги были обуты в зеленые шелковые туфельки. Золотисто-рыжие волосы струились по плечам и спине, они излучали блеск и буквально горели на свету огнем. На шее у нее красовалось изумрудное ожерелье, а в ушах поблескивали изумрудные сережки. Упав перед Селимом на колени, она приложила полу его халата сначала ко лбу, а затем к губам.

– Поднимись, – приказал он. – Ахмед, это моя бас-кадина госпожа Сайра. Ты можешь снять свою вуаль перед моим братом, любовь моя.

Тонкая рука, увенчанная перстнями, изящно подняла вуаль с лица.

– Добро пожаловать во дворец Лунного света, принц Ахмед. Желаю тебе приятно провести время.

Ахмед долго смотрел в холодные и неподвижные зеленые глаза молодой женщины, затем медленно оглядел ее всю с ног до головы.

– Брат Селим… я отдал бы все свое наследство за то, чтобы провести с ней ночь.

Селим весело рассмеялся.

– Спасибо за предложение, брат Ахмед, – сказал он, – но я вполне доволен своим положением. Твоему трону ничто не угрожает. Сядь рядом. Сайра.

Тем временем на пороге зала показалась еще одна стройная фигура. На женщине тоже был расшитый золотом шерстяной кафтан, но не салатовый, а синий. Когда раб снял его с нее. Селим увидел, что ее костюм идентичен наряду Сайры, только цвета были другие – золотистый и синий. Серебристо-светлые волосы, собранные на затылке в высокой прическе, делали их обладательницу выше ростом. На ней было ожерелье из сапфиров. Опустившие» перед возвышением на колени, она поцеловала полу халата своего господина и очаровательно улыбнулась принцу Ахмеду, – Моя вторая кадина госпожа Фирузи.

– Она прелестна, – пробормотал принц-наследник. Фирузи опустилась рядом с Сайрой, а в это время в зале показалась Зулейка. Остановившись перед возвышением, она дала рабу снять с нее расшитый золотом алый шерстяной кафтан. На ней были золотисто-алые шаровары, украшенный золотым шитьем лиф, прозрачная белая блуза и алые шелковые туфельки. Редкой красоты ожерелье из горящих на свету рубинов покоилось на тонкой шее. Блестящие иссиня-черные волосы были заплетены в толстую и длинную косу, спускавшуюся по спине.

Селим еще раз оглядел наряды всех своих трех жен и усмехнулся:

– Моя третья кадина госпожа Зулейка. Зулейка открыла свое лицо, холодно взглянула на Ахмеда и заняла свое место рядом с Сайрой и Фирузи.

– Первые три жены просто ослепительны, брат. Если остальные три столь же прекрасны, я буду мучиться завистью.

– У меня только три кадины и одна икбал, брат Ахмед. Остальные две девушки умерли.

В это время в зал вошла четвертая женщина в расшитом золотом белом шерстяном кафтане.

– А, Сарина, подойди сюда.

Селим не удивился, когда обнаружил под ее кафтаном такой же, как и у других жен, костюм, только тут преобладал белый цвет. На ней были простые золотые украшения, ибо ожерелья с драгоценными камнями на Сайре, Фирузи и Зулейке были подарками Селима к рождению сыновей. Сарина опустилась на колени, и ее роскошные каштановые волосы красиво заструились по лицу и плечам. Потом она поднялась и открыла лицо.

– Моя икбал госпожа Сарина.

– Почему ты к простой икбал обращаешься «госпожа», брат Селим? Разве так принято? – удивился Ахмед.

– Да, брат, у нас так принято, – несколько резковато ответил Селим. – И хотя Аллах пока не осчастливил ее ребенком, Сарина незаменима. Без нее мое счастье нельзя было бы назвать полным.

Сарина бросила на своего господина взгляд, исполненный горячей благодарности и любви, и отошла к остальным.

– Когда завтра ты посетишь мой сад, вспомни о Сарине, брат мой, – продолжал Селим. – Это она растила его с того самого времени, как мы только приехали сюда. Мой сад ныне гордость всей провинции.

– Скажи, как далеко простираются границы твоего невиданного гостеприимства, брат Селим? Может быть, ты пришлешь одну из этих жемчужин сегодня ночью ко мне, чтобы согреть мое ложе?

На лице госпожи Рефет отразились смятение и шок. Жены Селима также были потрясены наглостью этой просьбы. При атом от внимания Сайры не укрылось, как на лице ее господина промелькнула на мгновение темная недобрая тень. Но он тут же взял себя в руки и, улыбнувшись, проговорил:

– Ты, конечно, шутишь, брат Ахмед. Как будущий султан, ты не можешь не знать, что по законам Ислама подобное невозможно. Однако я позаботился о том, чтобы ты хорошо провел у меня время, и попросил Хаджи-бея прислать из Константинополя трех твоих девственниц. Они ждут тебя в твоих покоях, и ты увидишь их, как только придешь туда.

– Ты так предусмотрителен, брат Селим! У меня просто нет слов! Тот криво усмехнулся.

– Но прежде чем мы удалимся на покой, брат, я хотел бы, чтобы ты познакомился со своими племянниками и племянницами.

С этими словами принц Селим подал знак старшему евнуху, который удалился из зала через боковую дверь и уже через минуту вернулся, ведя за собой восьмерых детей.

Приблизившись к возвышению, они низко поклонились отцу и своим матерям. Мальчики были одеты в длинные желтые халаты принцев, а на девочках были маленькие зеленые кафтанчики. Они выстроились перед Селимом в ряд по старшинству.

– Старший сын моей бас-кадины Сулейман, ему семь лет.

– Ага… – буркнул Ахмед. – Мой наследник. Тебе известно, племянник, что однажды ты будешь султаном?

– На все воля Аллаха, мой господин, да продлятся твои славные дни тысячу лет!

Ахмед с любопытством уставился на мальчика. Сулейман не моргнув глазом выдержал взгляд.

– Мой второй сын, Мухаммед. Он от Фирузи. Ему шесть с половиной. – Мальчик поклонился. – Сын Зулейки Омар, ему пять. А эта маленькая вертлявая обезьянка – сын Сайры Казим, ему четыре года. Второй сын Зулейки, трехлетний Абдула, и, наконец, мой самый младший, Мурад, третий сын Сайры, ему всего два годика.

– Твой выводок произвел на меня глубокое впечатление, брат Селим. У тебя очень красивые сыновья, и я рад сознавать, что славная династия Османов не прервется. – Ахмед повернулся к девочкам-двойняшкам. – А это что за красавицы?

– Дочери Фирузи Хале и Гузель.

– Хале значит «нимб вокруг Луны», а Гузель – «красивая». Прелестно… – пробормотал Ахмед. – Подите сюда, малышки. Посидите у своего дяди на коленях.

Хале топнула маленькой ножкой и крикнула:

– Нет!

К счастью, Ахмед не обиделся. После сытного обеда он находился в прекрасном расположении духа.

– Меня отвергли, брат Селим! Твоя маленькая дочурка ранила меня в самое сердце. Что ж, удаляюсь с позором. – С этими словами он тяжело поднялся со своего места, поклонился госпоже Рефет, гарему своего брата и в сопровождении личных рабов покинул зал.

Хале взобралась к отцу на колени и устроилась поудобнее.

– Мне не нравится дядя Ахмед, – объявила она. – Он про-

Дата добавления: 2015-08-05