Читайте также:
|
- Может) Спокойной ночи тогда.
- Спокойной ночи)
Я скинула взломщику свой e-mail и, выключив голограмму, поторопилась лечь спать. Завтра у меня ещё были дела с нашим должником из «Империи».
Почему-то сейчас, вспоминая слова того хакера, я невольно испытываю к нему чувство уважения. Этот человек точно знает, что говорит. Таких людей немного. Я усмехнулась: в первый раз встречаю задрота-философа.
* * *
Они кричат и каждый на своём языке. Вернее, язык-то остаётся русским, но их слова, их мнения, их взгляды разные. Вот только почему они все до сих пор в голове?
Меня окружает плотное, кроваво-красное марево. Я не вижу ничего, кроме этого багрового полотна. И лишь их крики разрезают тишину:
-Эй, выпусти меня уже, наконец! Людей мне, люде-е-е-е-ей! Скажи, как давно ты убивал?... Признай, ты же хочешь убить кого-нибудь! Неважно кого, но убить! Так давай, выпусти меня, пойдём вместе…
Псих. Он ненавидит человеческую расу, но обожает вид мёртвого человеческого тела.
-Не слушай этого идиота. Раз уж мы все здесь, то должны беречь друг друга. А он натворит бед, ему только волю дай, - молодой парень раздражённо цокнул языком и демонстративно заткнул уши.
Друг. Он поддерживает, говоря о единстве всех нас, как одного. Вот только Друг не знает, что одной личностью мы не станем никогда.
Мы больны.
-Где все остальные? - спрашиваю я, доставая из брюк карманные часы.
-Спят, - пожал плечами тот. – Как и тело, в принципе. Сегодня был непростой день.
-Да, - соглашаюсь я, тревожно разглядывая одиннадцать циферблатов. – Особенно разговор с тем хакером. Старик не на шутку разошёлся, выкрикивая в его адрес нелицеприятные вещи.
-Да и Умник отличился.
-Что он сказал?
-Сказал, что он – глупец, раз считает, что сильные всегда выживают.
-Как всегда: кратко и доказательно, - вздохнул я и косо посмотрел на Психа. Его длинное и худое тело согнулось над смятыми листком: он делал какие-то записи своими крючковатыми пальцами. Длинные волосы скрывали его обезображенное шрамами лицо, а чёрное пальто, порванное в разных местах, свисало грязной тряпкой.
-Чем он занят? – спросил я.
-Музыку пишет. Сказал, что хочет написать что-то экспрессивное.
-Ясно всё с ним, - я снова поглядел на часы: гравировка по краю состояла из непонятных символов.
-Кому ты отдашь их завтра? – заметив мой взгляд, поинтересовался Друг.
-Не знаю. Пусть пока полежат у меня. А тебе очень захотелось стать Хранителем? - я горько усмехнулся.
-Вряд ли отказался, - Друг предвкушающее цокнул языком и улыбнулся. – Я хочу получить больше власти.
-Тогда отбери их у меня. Прошу.
Их девять, я один. Мне не справиться, если я буду враждовать с ними. Но я так и не разобрался, кто они. Другие люди или часть меня? Нечасто проявляют себя в реальности, но всё равно накладывают сильный отпечаток на мою жизнь. Многие из них тут давно. Я даже посчитать не могу сколько. Просто знаю, что если не буду с ними, то они убьют то, что раньше было одной Личностью. Хотя я порой не уверен, была ли та Личность на самом деле? А вдруг это очередная иллюзия и нас всегда было так много? Псих, Друг, Старик, Умник, Боец, Трус, Ребёнок, Пессимист, Мудрец и я — Хранитель, так как чаще других доминирую над телом. И каждый из нас верит, что он — подлинное «Я» нашего тела. Что он настоящий, а не плод воображения. И мне, как и остальным, тоже хочется верить, что я — та самая, истинная Личность.
Я просыпаюсь в холодном поту. Опять. Снова они. Руками нащупываю кружку холодной воды. Руки дрожат, поэтому часть содержимого проливается на одеяло. Сквозь зубы чертыхаюсь и выпиваю остатки. Пытаюсь отдышаться и привести свою психику в порядок.
Они же вроде поутихли, так почему, почему, чёрт возьми?! Нас не должно быть десять. Зажимаю рот обеими руками, чтобы успокоить рвотные позывы из желудка. Из глаз текут слёзы, дыхание тяжёлое, пульс давит на виски. Это обычное состояние после таких снов. Потому что осознавать, что внутри тебя есть ещё кто-то - всегда страшно.
* * *
Выйдя из своего дома, я неспешным шагом побрела к институту. Над головой, по магнитным трассам, бесшумно рассекали воздух аэромобили. С тех пор, как весь транспорт подняли вверх, проблема плохих дорог была решена раз и навсегда. Но сейчас не об этом. Мысли поглощены тем, как я буду разбираться с должником. Это – самое важное на сегодня. А учёба…эх, я даже и не хотела поступать туда, если честно. Но нельзя так думать – Князь настоял, чтобы я пошла именно в институт психологии и психоанализа.
Проходящие мимо люди негромко переговариваются между собой на дежурные взрослые темы:
- Вроде бы премию обещали, но так, сукины дети, и не выдали, зажали, твари…У меня дочка – сущий кошмар, я тебе говорю! Дома появляется только под утро. Где гуляет – непонятно…Да-а, молодёжь нынче пошла!..
Скучно. Вся эта мелочность и бытовуха заставляет меня опустить руку в карман за микронаушниками. Я их не надену, конечно же. По правилам безопасности нам противопоказано использовать их в общественных местах: если враг на нас нападёт, – а это всегда может произойти, ведь наше агентство нелегально, - и мы его даже не услышим, то «Империя» потеряет ценного сотрудника и свои деньги. Да и мне как-то не хочется умирать из-за глупой неосторожности. По этой же причине я ношу с собой нож и парочку дротиков со снотворным. Я сжимаю наушники в кулак, хотя бы просто для душевного спокойствия.
-Блядь, ещё курсачи завтра сдавать…Я вряд ли успею вовремя, так что как бы с универа не попёрли…
А-а-а! Как же это давит на уши! Но придётся потерпеть эту тупую болтовню, пока я не дойду до института…Слабые дураки, погрязшие в примитивной работе, бытовом беспокойстве, пустой трате времени и квартирном вопросе! Вы жалкое подобие людей!
Внезапно вспомнился вчерашний разговор с хакером…
«-Сильнее не тот, кто использует. Если слабых оставить без поддержки, они умрут сами – просто сломаются под тяжестью жизненных проблем. А сильные …они и есть сильные. Они выживут в любой, даже в самой плачевной ситуации».
Так что ты же ты имел в виду, чёрт побери?!
Странно, ведь, наверное, меня впервые интересует подобная чушь. Однако он говорил это с такой серьёзностью, будто от понимания этих истин зависит жизнь человека.
Прохожу в холл института. Тихо. Значит, я опять опоздала. Не избежать мне внимания своих однокурсников, увы! Нахожу аудиторию и, вежливо постучав, вхожу. Я пропускаю мимо ушей возмущение лектора, я даже не смотрю на него – ведь стоит мне поднять голову, как я столкнусь взглядом глазами студентов. Я знаю, они сейчас смотрят на меня. Я чувствую их взгляды. Бормочу извинения, хотя сама не отдаю себе отчёт в том, что произносит мой рот.
Услышав спасительное «садись», я неспешным шагом прохожу на своё место – оно всегда пустует. Пока я поднималась по ступенькам вверх, я успела услышать тихие разговоры студентов, взгляды в мою спину и едва сдерживаемый смех. Кто-то из самых умных ставит мне подножку. Я не замечаю этого и громко падаю на ступеньки с грацией мешка картошки. Аудитория взрывается смехом. Однако меня радует то, что во время этого падения я удержала лежащий в кармане дротик. Если он выпадет – не избежать допросов лектора и дополнительных косых взглядов. Невозмутимо встаю и спокойно сажусь на своё место. Мне болит плечо правой руки. Видимо, неплохо я приложилась! Надо будет на перемене сгонять в туалет и посмотреть что там.
Я тщательно веду конспект – его мне нужно регулярно отсылать Князю, как доказательство того, что я не сплю на уроках. А жаль, порой так хочется проспать всю пару к чертям!
Я не заметила, как наступила пятиминутка. Я кладу голову на парту и закрываю глаза. Хоть пять минут…
Девушки, что сидят впереди меня, начинают громко обсуждать свой внешний вид.
-Алёна, ты сделала себя новый маникюр? Как красиво! Французский? Да-да, я знаю, он нынче моден!
Помолчите.
-Спасибки, моя родная!
Ну, пожалуйста, хотя бы тише немного. Всего на полтона, прошу…
-О, кстати, после этой пары – большая перемена. Сходим в буфет, а?
Ну, совсем немного. Не надо так громко.
-Нет, я на диете. Хочу похудеть. Я даже в спа-салон абонемент взяла! И на массаж.
Умник в моей голове не выдерживает и произносит фразу прежде, чем я успеваю её осознать:
-Такой корове, как ты, поможет либо жёсткое голодание а ля Поволжье, либо тренировки в спецназе. Ну, тайский бокс на худой конец. В спа-салон лучше не ходи. Результат недолговечный. Тем более, для тебя.
Девушки обернулись и неприязненно посмотрели на меня:
-По себе, небось, знаешь?
Какие догадливые.
-Нет, просто даю пару дельных советов.
-Обойдёмся. Ты бы оделась лучше. Ходишь, как чучело, только народ пугаешь. С таким внешним видом ты никогда не найдёшь себе парня.
-Мне хотя бы только приодеться надо. А вот ты, несмотря на весь модный гардероб, как была жирной коровой, так ею и остаёшься. Занялась бы, в конец концов, собой, ленивая задница, - сонно отвечаю я и шёпотом добавляю: - Ишь, в спа-салон она записалась…
Девушка глубоко задышала, пытаясь справиться с нахлынувшим гневом. Я подняла голову и посмотрела на неё: полные щёки раскраснелись и теперь кажутся ещё больше, губы надуты, маленькие глазки агрессивно блестят, а ноздри раздуваются от тяжёлого дыхания, как у быка на родео. Не самое приятное зрелище, скажу я вам честно. Одним французским маникюром и итальянскими тряпками её не спасёшь.
Она демонстративно отвернулась, а её подруга принялась выговарить мне всё, что она обо мне думает. Я морщусь от шума, но ничего не произношу. Опять. Они снова вырываются. Нельзя, нельзя привлекать к себе внимания. Чем тише Они будут, тем лучше для меня.
Прозвенел звонок на пару. Студентки были вынуждены повернуться к лектору и прервать нашу беседу. Я, в принципе, была и не против. Предстояла самостоятельная работа-тест.
-Студенты, откройте на рабочих сенсорах папку «Тест. Диссоциативное расстройство идентичности или “раздвоение личности”». Приступайте.
Хах, как вовремя!
Первый вопрос: как медики классифицируют диссоциативное расстройство идентичности?
Ну как, как? Как одно из проявлений шизофрении, понятно ведь.
Второй вопрос: Чем рискуют больные диссоциативным расстройством идентичности?
Ответ прост, как дважды два. Люди, у которых действительно наблюдается раздвоение личности, рискуют получить еще более сильное психическое расстройство, так как не могут найти примирения с самим собой. «Я» и второе «Я» человека никак не могут договориться, в результате чего у него возникает душевное беспокойство, нарушается сон, могут появиться головные боли и головокружения. Уж я –то это по себе хорошо знаю.
Третий вопрос: назовите основной симптом данного заболевания.
Ха, да проще простого!
В одинаковых ситуациях один и тот же человек может вести себя по-разному, принимать диаметрально противоположные решения, по-разному смотреть на одни и те же вещи в зависимости от того, какая личность доминирует в данный момент.
И так далее и тому подобное. В таком же духе было ещё десять вопросов.
Вот и всё. Легкотня, как всегда. Наверное это потому, что тема оказалась мне близка.
-Извините, - я подняла руку. – Можно мне уйти?
-А ты закончила? – строго глянул на меня преподаватель.
-Да.
-Тогда свободна. Как фамилия?
-Большакова.
-Ладно, иди.
Я сгребла вещи в сумку и поторопилась покинуть аудиторию, всё также не глядя на своих однокурсников.
* * *
Грязная вода из унитаза стекает по коротким русым волосам. Я стараюсь пропускать всю нелепую болтовню этой девчонки, с подругой которой я повздорила, мимо ушей. Однако она верещит так громко, что отдельные фразы всё же долетают до моего сознания.
-А ты не охуела ли гнать на мою лучшую подругу?! Знай своё место, тварь! – она пинает меня ногой в живот.
Псих на это лишь сдержанно усмехается, царапая изнутри себе путь наружу. Да, понимаю тебя, родной. Хочешь сказать, что били и больнее и такие побои для нас – милый пустячок? Хочешь отомстить? Да, я слышу, как ты оскаливаешься после каждой её фразы, чувствую твою ненависть к людям.
Но нельзя. Пока тут я.
-Что ты о себе возомнила, сучка? Думаешь ты – пуп земли, центр Вселенной? Отвечай, когда с тобой разговаривают!
Я привожу голос в порядок и тихо произношу:
-С кем…ты сейчас разговаривала?
Она оторопело смотрит на меня и говорит мне что-то уж очень матное и неприятное. Но в её голосе уже нет злости. Только удивление и какая-то неуверенность.
-Триста восемьдесят четыре, - отвечаю я, чтобы уже окончательно сбить её с толку.
-Что?..
-Пока ты окунала меня головой в этот унитаз, на пол с моих волос упало триста восемьдесят четыре капли.
Её глаза на миг расширились от удивления и непонимания:
-Тупая истеричка! - бросает она мне напоследок и быстрой походкой уходит из женского туалета.
Псих не выдерживает и начинает смеяться. Тело вторит ему, громко, безудержно, заливисто хохоча.
«От ведь дура! Боже, как же до меня раньше-то не дошло?» – произносит он. - Да они же меня бояться! Все, до одного!»
Он прав. Я тоже видела в её глазах этот глупый, детский, примитивный страх перед неизвестным. И да, на мгновение мне тоже показалось это дико смешным и забавным.
Я поднимаюсь с пола и подхожу к зеркалу. О, а она неплохо меня отделала! Как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой. Старательно, на пятёрочку.
Внезапно в моём левом предплечье раздаётся мелодия звонка. Я щёлкаю на сенсорный имплантат:
-Да?
-Юль, ты скоро? – это мой психолог, Александр Афанасьевич.
-Да, я скоро буду. Сейчас только из туалета выйду.
-О…ну, эмм, прости, что помешал.
-Не, ничего страшного, я как раз умывалась.
-Ну ладно, в любом случае я жду тебя. Пока.
-До скорого.
* * *
-О Господи, что это с тобой? – ошеломлённо смотрит на меня мой психолог.
-Умывалась, я ведь уже говорила, - сухо отвечаю я, кидая сумку на пол и бесцеремонно опускаясь в мягкое кресло.
-Или кто-то умыл? – иронично усмехнулся Александр Афанасьевич, доставая из шкафа плед и заботливо укрывая меня. – Чай будешь?
-Спасибо, - отозвалась я, - чёрный, если можно. Вы, как всегда, проницательны.
-Я давно тебя знаю, так что уже научился отличать твои психологические состояния, хоть поначалу это было и непросто. Ты была зажата в себе, как черепаха в панцире.
-Вам виднее.
-Ну, давай рассказывай, - он передаёт мне в руки чашку чая и усаживается напротив меня.
Пока я рассказывала ему сегодняшний инцидент, про себя невольно поражалась профессионализму этого человека. Ему всего двадцать три, а он уже так великолепно научился чувствовать людей. Может, это и есть талант?..
Александр Афанасьевич имеет очень приятные черты лица, добродушные (но всё же с некоторой хитринкой) светло-карие глаза, прямой нос, средней длины тёмно-каштановые волосы. Иногда, когда он очень внимательно слушает или о чём-то размышляет, его прямая чёлка, которую он обычно убирает назад, спадает на глаза, и он очень смешно морщится, сдувая её.
-И что ты ей на это ответила?
-Сказала, что пока она меня купала, на пол упало триста восемьдесят четыре капли.
Психолог с мгновение молчал, а потом разразился гневной тирадой:
-Блядь…да пошли эти ебланы нахуй! Так им и передай!
Боже, я его обожаю!
-Спасибо, - кивнула я. – Хотя мне немного неловко…
-В смысле?
-Я ведь соврала ей насчёт капель.
-Ну, это естественно…
- Вы правы. На самом-то деле их упало всего двести десять, но триста восемьдесят четыре звучит ведь более убедительно, верно?
Александр Афанасьевич помолчал, о чём-то раздумывая, тяжело вздохнул и ответил, сдувая чёлку с красивого лица:
-Возможно. Но…ты не считаешь, что ты много внимания уделяешь не тем вещам?
Сначала я не поняла, что он имеет в виду, поэтому сразу спросила:
-В смысле?
-Поясню: почему ты в тот момент думала о каплях, а не о том, как тебе неприятно такое обращение?
Ах, вот оно что!
-Ничего неприятного для себя я не нашла, - пожала плечами я. – Она просто защищала свою подругу. Глаз за глаз, так сказать. Я считаю, что её поведение довольно оправдано. А что насчёт вашего вопроса – мне ведь надо было о чём-то думать. В конце концов, приятнее считать капли на полу, чем сосредотачиваться на том, как ты глотаешь воду из унитаза, - я сдержанно усмехнулась.
-Но если ты предполагала, что такое может произойти, - Александр Афанасьевич сложил руки перед собой и внимательно посмотрел мне в глаза, - то почему не промолчала в тот момент, когда эти девочки разговаривали? Так ты могла избежать конфликта.
-Это была не я.
Брови психолога удивлённо поднялись вверх, после чего он лишь понимающе кивнул и тихо спросил:
-А разве мы не излечили твоё расстройство идентичности?
Я отрицательно покачала головой.
-Видимо, мы что-то упустили, Александр Афанасьевич.
Он резко поднялся с кресла и принялся ходить взад-вперёд по комнате.
-Расстройство сна было?
-Этой ночью. Видела двоих.
-Нехорошо. Давно стали появляться?
-Нет, начиная с этой ночи, - ответила я. - До этого я полгода спала спокойно.
-Стрессов не было никаких?
-Вроде бы нет…хотя нет, есть одно. Но это скорее мелкая неприятность, я не очень сильно переживала по этому поводу.
-Что именно? – психолог пропустил мои последние слова мимо ушей и теперь внимательно смотрел, ожидая рассказа. Ну что ж, придётся поведать ему об одном гениальном задроте-хакере.
Максим.
Утро выдалось нелёгким. Впрочем, это и неудивительно. Утро всё время было самым тяжёлым временем суток, начиная с детского сада и заканчивая работой. Для меня даже само слово расшифровывается примерно так:
«Я буду ебать тебя всю оставшуюся жизнь, пидрила».
Утро, ненавижу!
Однако я нашёл в себе силы встать и дойти до кухни. Там меня ждал мой спаситель - чай. Родной мой, спаси меня от этого раннего ублюдка.
Благо, сегодня суббота, поэтому на работу тащиться не приходиться. Уже приятно. Значит, я могу провести день с пользой для себя и моего измученного недосыпами организма.
Я хотел было позвонить своему другу, как меня опередил звонок коллеги по работе – Чернявского Гоши:
-Алло?
-Доброе, Макс.
-И тебе не хворать.
-Разбудил?
-Неа, но я только встал.
- Ты занят сегодня?
Так, а с чего это он интересуется? Если он хочет, чтобы я помог ему с работой – пусть идёт в баню, не хочу и не буду. Я и так бодрствовал двое суток, мне хватило, спасибо.
- Да, у меня уже есть планы.
-Нет, Максим, это не по работе, не волнуйся, - будто отгадав мои мысли, успокоил меня Гоша.
-А в чём дело?
-У меня есть одна программа. Ну, знаешь, балуюсь иногда… И мне бы хотелось, чтобы ты взглянул на неё, так сказать, своим глазом. Сам понимаешь, я ведь дилетант, всего могу не знать, а ты у нас парень талантливый…
-О, нет, Чернявский, давай не сегодня, - простонал я. Мне абсолютно не хотелось тратить свой выходной на какую-то мелкую игрушку.
-Ладно, а когда ты сможешь взглянуть на неё? – не унимался Гоша.
Вот приставучий.
-На той неделе, ладно? Честно, я сегодня ну никак…
-Хорошо, Макс. Замётано.
-Угу.
-Тогда пока.
-Давай.
И он отключился. Что ж, теперь, когда я уладил все косвенные дела, надо завершить начатое и я набрал своему старому школьному другу – Сашке Миронскому. Он, правда, сегодня на работе, но, думаю, это ненадолго – по субботам у него сокращёнка.
-Да? – отозвался на том конце бодрый голос моего друга. Он, в отличие от меня, недосыпами не страдает. Хули, жаворонок он…
-Здорова. Занят?
-Фролов, говори сразу, что нужно? – вздохнув, произнёс Миронский. – У меня работа.
-Сегодня идём гулять?
-Да…думаю, да. У меня клиент до часу, а потом я свободен. Хотя нет, у меня будет ещё одно дело – нужно отчёты в институт занести.
Вот так всегда. Вечно занятой.
-Сколько это займёт времени? – спросил я с надеждой.
-Это недолго. Думаю, от силы полчаса. Можешь съездить со мной, если не влом.
-Договорились. Я тогда сейчас выезжаю к тебе. К часу как раз успею.
-Хорошо, я жду тебя у себя. И…Фролов?
-Что?
-Не опаздывай.
Я улыбнулся.
-Угу. Постараюсь.
* * *
Мой друг работал в частном агентстве социальной помощи. У него, несмотря на его юный возраст, всегда много клиентов. Сколько его помню, он всегда обладал невероятной способностью устранять конфликты. Он будто сглаживает все острые углы, которые возникают во взаимоотношениях между людьми. Как у него это получается – одному Богу ведомо.
Я нашёл кабинет Миронского и, вежливо постучав, вошёл. Какого же было моё удивление, когда на кожаном кресле, напротив Сашки, сидела моя недавняя знакомая – Юля Большакова. Я так и замер на пороге, став столб столбом, дурак дураком. Юля, глянув на меня, немного сощурилась, но ничего не сказала. Конечно же, выдавать себя не хотелось, поэтому я, натянув на лицо маску безразличия, приветственно кивнул Сашке.
-О, ты уже? – отозвался он. – Проходи, мы уже закончили. Юль, я жду тебя во вторник после занятий, хорошо?
-Договорились, - она поднялась с кресла, сдержанно кивнула и, накинув на худые плечи сумку, уверенным шагом покинула кабинет. Я же, до сих пор не в силах справиться с совпадением, откровенно палил ей вслед.
-За такое посадить могут, педофил ты мой, - заметив мой взгляд, бросил мне Сашка, ехидно улыбаясь.
-Пошёл в жопу, сам педофил! – не остался в долгу я. – Просто я знаю её.
-Что, правда? – удивился Миронский. – Мир тесен… И давно?
-Я вчера ей аккаунт «Виртуали» взломал.
Надо было видеть его: рот открыт, глаза навыкате, руки выдают странные жесты, а голос подаёт нечленораздельные звуки.
-А…Эмм… Нуэ…Как…То есть, я хотел сказать…Так это был ты?
- О, так она рассказала тебе?- почему-то я не удивлён.
-Она читала мне вашу переписку.
-Ммм…прикольно. Что ещё говорила?
-Зачем ты это сделал? – вдруг каким-то не своим голосом просил меня Саша.
-Захотелось, - пожал плечами я. – А в чём проблема? Кстати, раз ты её психолог, то расскажи, почему она к тебе ходит? По общению вроде нормальная девчонка. Конечно, не моё дело, врачебная тайна и всё такое, но…
-Хорошо, я расскажу тебе, - согласился Сашка, и это меня уже насторожило. Он нечасто делился информацией о клиентах, а если и рассказывал что-то, то это были уникальные случаи. – У этой девочки целый букет психических заболеваний. И, если говорить по правде, с этим должен справляться психотерапевт, а не простой психолог, вроде меня. Но дело не в этом. Когда ей было десять, на её глазах убили отца. Застрелили, если быть точнее. Убийцу так и не нашли. Из-за шока она долго не могла общаться со сверстниками, как раньше, и те посчитали её странной и чудаковатой. С ней мало общались. Но если и говорили что-то, то она, как я понял, воспринимала всё слишком близко к сердцу. Один раз ей какой-то мальчик намекнул на то, что она толстая. Думаю, ты представляешь, во что это вылилось: через полгода её откачивали в реанимации – Юля пережила тяжёлую стадию анорексии.
Вот это новость. То-то мне она больно худой показалось.
- Но и это ещё не всё. На фоне комплекса неполноценности, затяжной депрессии и анорексии у неё развилось раздвоение личности…Ну как, раздвоение…Буду краток. Этих личностей у неё десять. Так вот, твой взлом, а точнее твои слова про сильных и слабых сильно задели её.
И личности, которые до этого уже более-менее утихомирились, снова стали проявлять себя. Сегодня она, например, поцапалась с однокашницей, и та искупала её в унитазе.
-И как это связано? – скептически изогнул бровь я.
-Какой же ты болван, Макс… - тяжко вздохнул мой друг. – Личность повлияла на обычное сознание Юли. Это удивляет, раздражает и задевает окружающих, которые уже свыклись с первоначальной линей поведения. Отсюда и поступок однокашницы. Она, может, и сама от себя не ожидала таких действий. Агрессия – типичная реакция людей на то, чего они не понимают. Если это непонятно, то наверняка опасно – элементарная логика любого живого существа. Биологию знать надо, - укоризненно постучал мне по макушке Сашка. – До людей просто не доходит, что Юля больна и больше всего мучаются не сами окружающие, а она сама: и от себя, и от реакции на себя. Не думаю, что после такого даже ты останешься целиком нормальным.
-Ну нифига ж себе наборчик … А с виду и не скажешь… - я не мог поверить в то, что только что услышал.
-А в мире всё не так, как кажется на первый взгляд, Макс, - ответил мне он. – Я работаю с ней уже четыре года. Конечно, за это время мы добились немалых результатов. Однако главную проблему – проблему раздвоение личности - мы не решили до сих пор. И, если честно, я порой сомневаюсь, что это можно как-то кардинально изменить. Кстати, ты хоть понял, ПОЧЕМУ я тебе это рассказываю?
-Нет, - честно ответил я.
-Идиота кусок, - только и сказал он.
Хм, обиделся.
-Ладно, говори уже, не томи.
-Ты уже наладил с ней контакт. Так что постарайся и дальше с ней переписываться, ладно? Я проведу анализ того, как она общается с другими людьми. Пусть это будет даже и в сети.
-Ты хочешь, чтобы я разговаривал с ней? Используя взломанный аккаунт? – уточнил я.
-Да, Максимка, да, тупорылое ты моё солнышко, - устало вздохнул Саша, сдувая с лица чёлку. – Переписку кидай мне по мейлу – Юля не всегда бывает откровенна со мной.
-Ладно, мне не сложно. Но…что мне за это будет?
-С меня сенсоры для твоего компа.
-Ура, договорились! - обрадовался я. Конечно же, мне было всё равно на сенсоры, однако пошантажировать было не лишним – это тебе в отместку за «тупорылое солнышко».
-Кстати, а она что, на театральном учится? – вдруг поинтересовался я.
-Нет, на психологическом, - настороженно ответил Сашка. – А ты это к чему?
-Ну, просто она мне написала что-то вроде «Моя жизнь – сплошной театр».
-Странно, она мне зачитывала вашу переписку, но этого сообщения я не помню.
-Видимо, она утаила это от тебя, - ответил я ему.
Затянулась пауза. Я отдумывал поступок этой девчонки. Что же у неё на уме?
-Переписывайся с ней, Макс. Пожалуйста, - только и сказал мне друг.
Полина.
-Полина, да что ты за чудовище такое?! На кой чёрт я тебя вообще рожала?!
-Так откажись от меня, и все проблемы! Я же та-а-а-акой мусор!
Громко хлопаю дверью и зло бросаю сумку на пол. Так, Полина, не плакать. Не плачь, я сказала!
Дрожащими руками включаю сенсор и быстро щёлкаю по иконке браузера. Мне сейчас нужно успокоиться, расслабиться, прийти в себя. Впрочем, мы всегда с ней ругаемся, так что мне не привыкать…но, разве к такому можно привыкнуть?
Никто не видит меня, никому не нужно Полина Деметьева. Чёрт, опять они душат, эти идиотские слёзы!
Сквозь пелену на глазах я вижу вкладку браузера - вот оно! Открываю страницу и быстро ввожу логин и пароль к сети Скан. Меня приветствует окошко и курсивная надпись «Здравствуй, Поля. Расскажи мне, что тебя тревожит?»
Конечно, расскажу, ведь только ты меня понимаешь.
В режиме настройке я выбираю «Музыка», а в раздела жанра кликаю по флажку «J-Rock». Скан принялся загружать программу, анализируя моё психическое состояние с помощью магнитных импульсов, исходящих от микронаушников. Через пару секунд загрузка была завершена и я наслаждалась треком, идеально подходящим мне. В нём была я. В этой музыке растворялась всё моё существо, не оставляя места злости и печали. Ласковые аккорды пробуждали желание жить дальше, улыбаться несмотря ни на что и двигаться вперёд. И пусть я впервые слышала эту мелодию, я уже знала её наизусть, поэтому тихонько мурлыкала про себя эту волшебную песенку…Я не знаю, чтобы я делала без Скан. Только благодаря ему и жива.
В разделе «Новости» появилось окошко:
«Хотели бы вы жить в Скан?».
Разумеется, они ещё спрашивают! Быстро нажимаю «да». Внезапно возник следующий вопрос:
«Что бы вы могли дать Скан? Ответ в комментарий».
Руки сами собой набрали «Да что угодно!»
В наушниках что-то зашумело, похожее на морской прибой, а потом так же и утихло.
-Полина! – услышала я голос матери из кухни. – Ешь иди!
Я нехотя вышла из сети и, вытащив микронаушники из ушей, побрела на кухню.
Всё-таки это было бы классно, если бы я смогла жить в своём собственном мире…Там всё такое родное.
Юля.
-Двое справа через двадцать метров. Практически не вооружены.
-Есть, - в наушнике громом раздался хлопок выстрела.
-Возвращайтесь на исходную позицию и охраняйте вход. И чтоб без лишнего шума.
-Есть!
Юля шумно выдохнула, отключила сенсор на руке и вылезла из вентиляционной трубы.
«Отлично. Теперь не отвертишься» - подумала девушка, быстрым шагом направляясь в ординаторскую.
Эту старую больницу власти грозились снести ещё два года назад, но так и не выполнили обещанное. Финансирование прекратили, поэтому здание пустовало. Сейчас, в вечернем полумраке, оно казалось ещё более пустующим и зловещим, нежели днём.
Юля опустилась на четвереньки и резко толкнула дверь: над головой тотчас пролетели пули.
-Как невежливо, - сморщилась девушка и спряталась за старым письменным столом. – Разве так положено встречать гостей?
Рыжеволосый мужчина c огромным шрамом через всю переносицу недовольно поморщился, перезарядил оружие и сразу же нажал на курок. Вышла осечка. Девушка, воспользовавшись замешательством, метнула дротик в должника, попав в глаз.
Мужчина закричал и рухнул на холодный пол, сквозь крики произнося ругательства. Юля отобрала оружие и приставила дуло к виску должника.
-Где?
-Пошла на хуй!
Девушка тяжело вздохнула и, не медля, выстрелила мужчине в ногу.
-Где деньги, сука? – с нажимом повторила она.
Бьющийся в конвульсиях указал на книжную полку. Юля подошла к стеллажу и холодным взглядом принялась разгребать полки. Когда она увидела за книгами заветный свёрток из грубой ткани, девушка удовлетворённо кивнула и принялась пересчитывать сумму.
-Где остальное? – спросила она. – Тут не хватает ещё трети.
-Ушли, - сквозь стоны боли прорычал мужчина.
-Куда думали спустить остатки? На спуф, да?
Пауза.
-Что, твоя банда бросила тебя?
-Сучка, - было ей ответом.
Юля усмехнулась.
-Ну ладно, - сказала она и выстрелила должнику в голову.
Запихнув свёрток с валютой за пазуху, она поторопилась выйти из злополучной больницы. По пути проверила себя на наличие ран и повреждений. К счастью, таких не оказалось, не считая нескольких ушибов, синяков и царапин.
- Свободны, - сообщила она в мини-рацию.
-Есть. Рады служить Графу.
Девушка тихонько рассмеялась. Эта помпезность где-то ей даже нравилась, хоть от неё веяло театральной фальшью.
Она включила функцию сотовой связи на имплантанте и быстрыми шагами скрылась за поворотом старого здания.
-Что вам угодно, Граф? – раздался в наушнике голос Лекаря.
-Дело сделано. Нужно убрать трупы и почистить там всё, - ответил Юля, включив функцию механического голоса. Это тоже было одно из правил безопасности «Империи». Члены организации мало что знали друг о друге и не имели права собираться все в одном месте.
-Как скажете.
-Сумма возвращена. Не хватает трети. Я считаю, они планировали потрать всё на спуф. Сегодня они должны были встретиться с наркоторговцем и произвести последний обмен, но наркоторговцы сдали их нам. Оставшиеся деньги у них. Они перечислят их на наш счёт. Проследи и за этим тоже.
- Это уже не моя работа, а Придворной Дамы. Но…Браво, Граф, я в восхищении. Право, я уже и испугался за вас: вы были так рассеяны во время собрания…
-Не пустословь понапрасну, - огрызнулась девушка. – Доделай остатки. Это твоя работа, как-никак.
-Как прикажете, Граф, - почтительно ответили на том конце, однако в голосе Лекаря Юля уловила едва различимый смешок.
Она сморщилась и отключила связь. Хоть члены «Империи» ничего не знают друг о друге, но Юлю не покидало сомнение, что Лекарь в курсе, кто она. Ведь неспроста он позволяет себе несколько фамильярное отношение к Графу.
Дойдя до многолюдного бульвара, Юля позволила себе расслабиться. Уже сидя в аэробусе, девушка увидела мелькающую поверхность сенсора: пришло сообщение из «Империи».
Юля открыла панель и принялась читать, на ходу расшифровывая послание:
“Ваше сиятельство, Граф, просим Вас принять участие в совещании всей «Империи», которое пройдёт через сутки в 22.00 по московскому времени. Заранее благодарствуем”.
«Как всегда, добровольно-принудительно. Если нас собирают всех вместе, значит, пришёл важный заказ. Чтобы же это могло быть?» - принялась гадать девушка, уставившись в окно и наблюдая за мелькающими внизу огнями высоток, остановок аэробусов и неоновых рекламных голограмм.
* * *
-Юльчик, Тёма пришёл! – крикнула мне мама из прихожей. Я вздохнула, убрала учебник по психологии и потёрла виски, которые немилосердно болели.
Через минуту в комнату ворвался мой друг, сосед и одноклассник – Артём Соловьёв.
-Здарова, - кинул он мне свою дежурную улыбку и бесцеремонно уселся в кресло.
-И тебе привет, - мрачно отозвалась я, хмуро глядя в тёмные глаза друга. – Чего хочу?
-Тебя, - бесцеремонно отозвался он и игриво подмигнул мне.
-Ага, разбежалась и прыгнула. Кончай шутить, Соловьёв, - сморщилась я. – И без тебя забот по горло.
-Какая ты вся занятая, - Артём кинул взгляд на учебник. – Строишь из себя примерную ученицу в то время, как разбираешься с должниками? Кстати, ты как, разобралась уже?
Я недовольно прикрыла глаза. Терпеть не могу, когда он так легко упоминает о работе в агентстве. Более того, меня бесит тот факт, что первым вычислил меня именно он. Как он это сделал – непонятно до сих пор. Почему я не убила этого человека сразу же, как только поняла, что меня раскрыли? Не знаю. Может, рука дрогнула, а может, знак свыше.
-Да, разобралась. Только что оттуда.
-Не поранили? – участливо спросил он, чуть склоняя голов набок. Это его почти детская привычка делает его милее, хоть и не соответствует статусу агента «Империи».
-Пара царапин, - отмахнулась я. – А ты как?
-Зацепили, - со вздохом ответил он. – Наложили несколько швов на спину.
-Тебе не привыкать. Ты всегда берёшь самые шумные задания.
-Я не виноват. Какие дают, такие и беру. Задания распределяет Глашатай, я просто исполнитель.
-Но из всей «Империи» ты – единственный, кто ходит на задания с противодроновым пулемётом за плечами, - с улыбкой замечаю я.
-Ну да, пошуметь люблю, - улыбнулся он. – Да и остальные не прочь побаловаться. Только ты и Лекарь тихо себя ведёте.
-Как знать, - пожала плечами я и снова раскрыла учебник.
-Ты же уже читала сообщение? Послезавтра сбор.
-Помню.
-Как думаешь, что на этот раз?
-Соловьев, отвянь! Мне-то откуда знать? Не видишь, я учить пытаюсь!
Артём демонстративно закатил глаза.
Некоторое время мы сидели молча. Я пыталась сконцентрироваться на тексте в то время, как сосед прожигал меня взглядом.
-Вы просверлите во мне дырку, уважаемый, - сказала я, не отрываясь от чтения.
-Да вот просто думаю: ты сегодня злая, потому что задание выполняла или это ПМС?
Я с рычанием запустила в него подушкой. Артём засмеялся и, перехватив кинутый атрибут сна, закинул себе за голову и бесцеремонно улёгся мне на колени.
-Хорош шутить! – не выдержала я, с гневом глядя на друга.
-Я Шут. Это моя работа, - всё с такой же улыбкой отвечает он мне. – Если я не буду шутить, то кто займётся этим кроме меня? Ты? Князь? Или, может быть, Лекарь?
-Как же ты его не любишь, - заметила я.
-Темнит много. Мне это не нравится, - мрачно ответил Шут. – Слишком он…тихий, что ли? Порой я даже забываю, что он существует. И это, знаешь, пугает меня больше всего. Такие всадят нож в спину и скажу, что так и было.
-Он просто делает свою работу. Пока он за нас, он не представляет угрозы, - отвечаю я, силой спихивая Соловьёва с коленей. – Готова поспорить, тоже самое он может сказать и о тебе. Вы категорически отказываетесь принимать методы работы друг друга. Ты его считаешь серой мышью, он тебя – выскочкой. Всё логично.
-Злая ты, - недовольно бормочет он и поднимается с дивана. Немного зашипев от боли, парень заковылял к выходу. – Уйду я от тебя.
-Стой, - кинула я ему и Артём послушно обернулся.
-Чего?
-Спину покажи, - обычно я не интересуюсь травмами Шута, так как раз за разом он получает всё новые и новые, поэтому я даже не успеваю уследить за их количеством. Но сейчас мне стало интересно: что же такое сделали Артёму, что он до сих пор не оклемался?
-Не, не надо, испугаешься ещё, - улыбается он мне, однако в его взгляде я прочитала тревогу. Он что, боится? Даже смешно.
Не слушая возражений, я подошла к Шуту со спины и сама потянула вверх края тёмно-синей футболки.
-Чего ты творишь?! – взвился парень, пытаясь вырваться.
-Тише.
Я схватила одной рукой Шута за плечи, чтобы он не дёргался, а второй рассматривала тонкие длинные полоски шрамов с безобразными кровавыми швами. Шрамов были три: один проходил через всю спину, от лопаток до ягодиц, второй извился кривой полоской на правом боку, а третий выходил от шеи и лопаток и вёл куда-то к груди.
«Какие красивые», - услышала я тихое мурлыканье Психа. – Хочу потрогать.
Он вырвался всего на мгновение и, пользуясь моментом, прошёлся свободной рукой по спине Шута, вокруг полосок, вдоль ряда тонких швов. Потом он приложил ладонь к сильной спине, не спеша обводя контуры шрамов. Сквозь пелену сознания я услышала его довольный смех. Артём издал сдавленное шипение.
«Довольно», - приказал Боец.
-Прости, - я тотчас отдёрнула руку и отошла на пару шагов назад. – Сильно больно было?
-Терпимо, - как-то глухо ответил он, не поворачиваясь ко мне. – Я, наверное, пойду. Встретимся на собрании. И…провожать не нужно.
Я виновато следила за тем, как Артём покинул мою комнату и скрылся в прихожей. То ли Артём не любил, когда к нему прикасаются, то ли просто ему было больно от ранений? Я это, к сожалению, спросить не решилась, поэтому, недовольно поморщившись, углубилась в чтение, стараясь отвлечься от пугающих мыслей о своём раздвоении личности.
Артём.
Я закрыл дверь за собой и прислонился к ней спиной, приводя дыхание в порядок. Ощущение прохладных тонких пальцев осталось на спине, вызывая непривычную дрожь в теле. Я снова прокрутил этот момент в своей голове: она перехватывает рукой плечи, чтобы как-то умерить моё сопротивление, а вторая рука уже задирает майку и почти по-хозяйски обследует спину. Я чувствую, как внимательно она смотрит на шрамы, как осторожно касается…
Незаметно сам для себя я издал сдавленный стон и, поразившись развратности этого звука, стыдливо прикрыл рот ладонью и поспешил зайти в свою квартиру. Пока я приводил себя в норму под контрастным душем, невольно вспоминались картинки из прошлого.
Я сирота. Мои родители, как я узнал позже, бросили меня из-за нехватки денежных средств. Всё своё детство я провёл в интернате. Конечно, жизнь в детдоме не сахар, но куда деваться? У меня не было желания сбежать оттуда. Я не дурак и прекрасно понимал, что со мной будет, покинь я стены этого маленького, но по-своему любимого мира. Прелесть детдомов в том, что там ты учишься находить язык со всеми типами людей, стоять за себя и – что немаловажно! - не брать на себя лишнюю ответственность.
Я встретил её где-то в классе третьем. Меня исключили из прошлой школы за драку с ребятами младше меня. Тогда Юля Большакова была уверенным в себе, весёлым и очень наивным ребёнком. Она сказала мне в тот день, когда мы с ней поцапались из-за конфеты: «О, классно дерёшься! Меня научишь?»
Её отец, как сейчас помню, был водителем аэробуса. Именно был. Через пару лет после нашего знакомства с Юлей, его убили. Как я узнал позже, он стал жертвой местных бандитских разборок. С тех пор Юля стала нелюдимой и замкнутой. Каждый раз, когда у неё спрашивали «А где твой папа?», она принималась плакать. Мне этого не понять и сейчас - у меня ведь с самого начала не было родителей, так что я не представляю себе, какого это: потерять близкого человека? И, если честно, иногда мне казалось, что лучше уж не иметь никого, чем испытывать боль от потери.
Я продолжал наблюдать и общаться с ней. Меня поражал тот контраст, который возник после смерти её родителя. Первое время мне даже казалось, что это не Юля, а её двойник или сестра-близнец, на худой конец. Я ждал, когда же Большакова вернётся в своё обычное состояние.
Но шло время, а состояние Ю только ухудшалось. В одиннадцать ей прописали навещать психолога – Юля стала смеяться на уроках без повода или принималась кричать что-то совсем несуразное, а нередко и нецензурное, влезала в драки по поводу и без. Один раз, на английской литературе, она, на вопрос «Какова проблематика этого романа?» спокойно ответила «Все бывают кем-то биты». Не знаю, что натолкнуло тринадцатилетнюю девчонку на эту фразу, но, честно сказать, я испугался. Наверное, именно с этого момента начались издевательства над Ю.
Нам было страшно. Один взгляд суровых серых глаз любого вводил в дрожь. Иногда её избивали, иногда писали угрожающие послания на её парте, нередко устраивали бойкот. Чего греха таить, я тоже приложил к этому руку. Многие шалости были моей задумкой, что способствовало росту моей популярности, чему я, ребёнок из детдома, не знавший ласки и похвалы, был несказанно рад. Не одну ночь провёл я в размышлениях: «Что же такое придумать для Большаковой в следующий раз?». А придумывалось много чего. Теперь даже не хочу вспоминать. От одной мысли, что я был причиной её страданий, сводит всё внутри и в горле поднимается тошнотворная волна отвращения к самому себе. Эта резкая перемена произошла, когда я, задержавшись после уроков, нашёл её плачущей в пустом кабинете. Она обернулась ко мне и, испугавшись, спряталась под парту, не переставая реветь ни на секунду. Я стоял в ступоре несколько минут. Только тогда до меня дошло, что она самая обычная девчонка, самая, чёрт возьми, обычная, забитая лохами-одноклассниками девка, а никак не корень зла, которым мы все дружно её считали. Раздражение и обида за неё подкатили к горлу острым комком. Я не выдержал и со всей силы ударил по пустой парте кулаком. Затем ещё раз. Я бил и бил несчастный кусок фанеры, пока на нём не стали появляться кровавые разводы. Даже сейчас помню, как болела моя рука. Юля всё это время сидела под партой и испуганно смотрела на меня. В её глазах я видел лишь мольбу «Уйди, оставь меня в покое». Этот взгляд разозлил меня ещё больше и я, сорвавшись окончательно, подлетел к её парте и двумя руками опрокинул к чертям.
- Чего ты добьёшься, сидя тут?! – мой голос звучал слишком громко, чем следовало бы.
Она сжала губы, но ничего не ответила.
На следующий день я поговорил с ребятами и попросил отстать от Большаковой. Они, как не странно, прониклись просьбой. Всё же круто, когда в классе ты – авторитет. С тех пор Юлю больше не трогали, но и особой любви тоже не питали. Я же впервые попытался наладить с ней контакт, узнать, кто она такая. Сначала она неохотно шла навстречу, а потом разговорилась. Конечно, болтливой её назвать было сложно, но и молчаливой занудой тоже не была. К своему удивлению я обнаружил, что она знает много всякой интересной всячины. Я вытаскивал её гулять на улицу, она заставляла меня обращать внимание на всякие мелочи, которые в общении очень пригодились: как смотрит собеседник, как широко распахнуты глаза, в каком положении руки, как он дышит – не проскользнёт ли где в нечаянном вздохе недовольство или, наоборот, облегчение? Я поражался тому, как много она знает. Ребята в классе эту дружбу не одобряли, но и против ничего не имели. Я и сам не заметил, как стал отдаляться от класса. И, что самое главное, я не успел понять, когда она начала мне нравится? Однако сама мысль об этом так меня смущала, что я не смел себе что-то нафантазировать или попытаться как-то показать свои чувства.
К четырнадцати годам она перестала есть, и вскоре угодила в реанимацию с диагнозом «анорексия». Я не понимал причину этой перемены, да и она неохотно рассказывала о себе. Я навещал её иногда и, скажу честно, это она представляла собой жалкое зрелище: выпирающие отовсюду кости, блуждающий взгляд глаз, словно в лихорадке, слабое дыхание, еле слышный голос, безразличие ко всему - это был не человек.
Вышла из больницы она только через полтора года. Однако когда она зашла в класс, я ахнул от удивления: эта нелюдимая девчонка с угловатой фигурой превратилась в уверенную и симпатичную девушку. Говорила по существу, не любила пафоса и ненавидела все, как она выражалась, «девчачье-розовое». Она ни разу не попыталась найти себе парня, не заводила друзей. Со мной она общалась вполне приветливо, хоть и не упускала шанса поязвить. И вроде бы всё вполне хорошо и мило закончилось, если бы не одно «но».
Впервые я встретил Короля через год после возвращения Юли из больницы. В принципе, я и раньше видел, как он приходил в больницу навещать Большакову. Он предложил мне подзаработать, я согласился. Тем более, работка казалась мне весьма специфической и интересной. Я не знаю, что именно Король нашёл во мне, но вскоре в «Империи» появился Шут. Поначалу мне нравилась работа там. Всё воспринималось, как весёлое приключение. Я ощущал себя крутым парнем. Но так было до первой серьёзной травмы: тогда меня подловила кучка гопников и здорово отметелила. Сам виноват – нехуй лезть, куда не просят. Перелом ключицы – отвратное воспоминание для подростка.
-Как неосмотрительно, Шут, -сказал по этому поводу Князь на общем собрании.
-Главное, что жив остался. Если не совсем кретин, то урок усвоит, - ответил Граф. – Все бывают кем-то биты.
И тут я понял.
Граф и Большакова – одно лицо. Даже интонации одинаковые – механизированный голос не мог этого скрыть. Как только я сказал ей это на следующий день, она сначала ошарашенно смотрела на меня, а потом спросила:
-Откуда?
Я лишь хитро ухмыльнулся. Мне было интересно, как же она теперь поступит: по правилам должна убить, хоть я и агент «Империи». Но она не убила. Более того, даже не попыталась. Это льстило мне: значит, я не так уж ей безразличен? Так ведь,?
Я лишь усмехнулся своим мыслям и выключил воду. Завернувшись в мягкое полотенце, я вышел из душа. С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, я переехал сюда, поближе к своей знакомой и к универу. Даже на тот же этаж. Как же я смеялся, когда она, выйдя на балкон, увидела меня. Балконы находятся достаточно близко, так что соседи могут спокойно разговаривать между собой. Такого потерянного лица у неё я не видел с младшей школы.
-Э…а…как?
Я улыбнулся своим воспоминаниям и довольно потянулся. Спина дала о себе знать режущей болью. Скривившись, я стал искать аптечку, чтобы вколоть обезболивающее. Сенсор на моей левой руке противно запищал. Звонили из агентства. Я нехотя включил функцию механизированного голоса и нажал «ответить»:
-Да.
-Есть работа. Забери у поставщиков оставшуюся часть оружия.
-Ммм…и когда?
-В три тридцать ночи они улетают в Барселону. Забери до того, как они сядут в самолёт. Справишься?
-Не вопрос. Надеюсь, ничего страшного не будет, если с самолётом внезапно что-то случится? – я издал сдавленный смешок.
-Без лишних жертв, Шут. Не сильно увлекайся.
-Там уж как мне захочется, Глашатай, - я вновь улыбнулся. –Ты знаешь мой метод работы.
Агент недовольно хмыкнул и отключился. Обожаю его злить.
В десять, значит? Что ж, не видать моему преподу реферата по технологиям, как собственных ушей.
Максим.
Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 115 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Бывшая территория России. 2745 год. | | | Зови меня Максим. |