Читайте также:
|
А потому уже через два года после женитьбы Гумилев заводит серьезный роман. Легкие увлечения случались у Гумилева и раньше, но в 1912 году Гумилев влюбился по-настоящему. Сразу после возвращения из Африки Гумилев посещает имение своей матери, где сталкивается со своей племянницей — молоденькой красавицей Машей Кузьминой-Караваевой. Чувство вспыхивает быстро, и оно не остается без ответа. Однако и эта любовь носит оттенок трагедии — Маша смертельно больна туберкулезом, и Гумилев опять входит в образ безнадежно влюбленного.
Ахматовой приходится несладко — она давно привыкла к тому, что является для Николая богиней, а потому ей тяжело быть свергнутой с пьедестала и осознавать, что муж способен испытывать такие же высокие чувства к другой женщине. Здоровье Машеньки быстро ухудшалось, и вскоре после начала их романа с Гумилевым Кузьмина-Караваева умерла. Правда, ее смерть не вернула Ахматовой былого обожания мужа. И тогда Анна Андреевна решается на отчаянный шаг и рожает Гумилеву сына Льва. Рождение ребенка Гумилев воспринял неоднозначно. Он тут же устраивает «демонстрацию независимости» и продолжает крутить романы на стороне. Впоследствии Ахматова скажет: «Николай Степанович всегда был холост. Я не представляю себе его женатым».
«О, вы же знаете, Анна Андреевна умела устроить этакое зрелище, особого порядка, - говорил Пунин об отношениях с Ахматовой уже после разрыва. – Чтобы рядом с ней оказался человек, у которого репутация «новатора, футуриста, грозы буржуазной обывательщины, первого в городе скандалиста, непримиримо-го». Он, конечно, льстил себе и, как всегда, старался принизить Ахматову. Многие не понимали, что могло связывать литератора средней руки, приверженца нового искусства, большевистского комиссара при Русском музее и Государственном Эрмитаже и великую русскую поэтессу, чей талант заслуженно приравнивается к пушкинскому. Ахматова никогда не отвечала Пунину на его выпады, считала ниже своего достоинства. Известно, что о Пунине вспоминать она вообще не любила. С удовольствием всегда говорила о Гумилёве, с неподдельной иронией – о востоковеде Шилейко, её «промежуточном муже», как она выражалась, и совсем неохотно – о Пунине.
Время жизни с Пуниным – одно из самых сложных в биографии Ахматовой. Время, когда она почти не писала стихов, жила в стеснённых бытовых и эмоционально некомфортных, как сейчас бы сказали, условиях. И всё-таки искренне не желала порвать эту связь. Николай Пунин, известный художественный критик, родился в Гельсингфорсе (Хельсинки) в 1888 году. Но с ранних лет его жизнь была связана с Царским Селом под Петербургом. Туда переехал вскоре его отец, военный врач. «Мы, должно быть, встречались ещё в колясочках, – шутила по этому поводу Ахматова, – на прогулке в Павловском парке». Это могло быть правдой. Когда Пунины поселились в Царском Селе и посещали Павловск, Анне Андреевне исполнилось несколько месяцев. Николай Пунин учился в Царскосельской Николаевской мужской гимназии, директором которой был поэт Иннокентий Анненский. Он был всего на два года младше Николая Гумилёва. Отца Николая Пунина знали все местные жители как практикующего врача. Сам он дружил со многими будущими литераторами, членами кружка Николая Гумилёва, часто бывал у Гумилёвых в гостях, но с Анной Ахматовой ни разу не встречался. А мог бы.
Впрочем, в то время Пунина больше всего привлекал дом Аренсов. Этот дом в Царском Селе был известен как «салон наук и искусств». Глава семейства генерал-лейтенант флота Евгений Иванович Аренс был начальником Царскосельского адмиралтейства, где находилась и его служебная квартира. Трёх дочерей генерала завсегдатаи называли «принцессами духа», а младшего брата Льва – «маленьким принцем». В 1917 году Николай Пунин женился на младшей из сестёр, Анне. В то время он уже знал о существовании Ахматовой. Впервые Пунин увидел Ахматову в царскосельском поезде, когда «поэт местного царскосельского значения», как в шутку называл Ахматову Гумилёв, возвращалась из Петербурга домой. «В чёрном котиковом пальто с меховым воротником и манжетами, в чёрной бархатной шляпе. Она странна и стройна. Худая, бледная, бессмертная и мистическая», – записывает Пунин в дневнике впечатления от встречи. «У неё длинное лицо с хорошо выраженным подбородком. Губы тонкие, немного провалившиеся, как у старухи или покойницы. Сильно развитые скулы и особенный нос с горбом, словно сломанный, как у Микеланджело. Серые глаза, быстрые, но недоумевающие, фигура… фигура истерички. Из-под шляпы пробивается прядь чёрных волос. Я слушал с восхищением, как она взволнованно выкрикивает слова с интонациями, вызывающими страх и любопытство».
И вот уже чуть позже строки, исполненные глубокого чувства. «Целый день чувствовал в темноте и шуме Павловского парка тёмный её лик. В моей любви – благоговение. Больше всего боюсь причинить ей боль. И всё время желание повторять слова о её внешнем облике. О лице, о волосах, о руках, как она сидит, как смотрит. Она сидит, как девушка с кувшином в Царскосельском парке». А у него были голубые глаза. Однажды, в сентябре 1922 года, возвращаясь из Русского музея домой, он вдруг сбился с пути и с Симеоновского моста повернул налево, к дому 18, где Ахматова жила тогда у Ольги Глебовой-Судейкиной.
Для Пунина уход Анны Андреевны стал трагедией. «Я проснулся, – пишет Пунин в дневнике, – и установил, что Ан. нет. Она взяла все свои письма и телеграммы ко мне за все эти годы. А Лёва, судя по всему, тайно от меня, по её поручению взял из моего шкапа сафьяновую тетрадь, где Ан. писала стихи. Видимо, повёз их к Ан. От боли хочется выворотить грудную клетку. Ан. победила в этом пятнадцатилетнем бою…» Он и сам признавал, что это был бой.
После расставания с Пуниным Ахматова создаёт шедевр за шедевром. Плотину точно прорвало. Она не сожалеет. В 1940 году в разговоре с Чуковской о Пунине говорила даже раздражённо: «Представьте, Николай Николаевич нашёл теперь новый повод на меня обижаться. Почему я, когда мы были вместе, не писала, а теперь пишу очень много. Шесть лет я не могла писать. Меня так тяготила вся обстановка. Я теперь поняла. Идеалом жены для Николая Николаевича всегда была Анна Евгеньевна. Она служит, получает четыреста рублей жалованья, отличная хозяйка. И меня он упорно укладывал в это прокрустово ложе, а я и не хозяйка, и без жалованья. Если бы я дольше прожила с Владимиром Казимировичем (Шилейко. – Ред.), я бы тоже разучилась писать стихи».
Поэт от Бога, Ахматова вполне отдавала себе отчёт, что источники личного счастья и семейного благополучия и источники поэтического творчества – совершенно разные, даже противоположные. В этом она убедилась на собственном опыте. А что же профессор Пунин? Он влюбился ещё раз, и его женой стала Марта Андреевна Голубева – «голубка моя, тихий свет и утешение». Анна Евгеньевна умерла. В дни семейных праздников он всегда чувствовал её отсутствие. «С ней как-то всё было прочнее. Будущее темно. Страшно думать, что станет с Ирой, если я скоро умру или погибну как-нибудь иначе», – записал он в 1945 году.
Что же до романа Николая Николаевича Пунина с советской властью, то, как и следовало ожидать, он закончился трагически. После рокового постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград», ставшего, по сути, приговором Ахматовой как поэту, началась и травля Пунина в печати. Его обвиняют в пропаганде «развращённого» западного искусства, возвеличивании таких «упаднических отщепенцев», как Сезанн и Ван Гог. Пунин был арестован в августе 1949 года и приговорён к десяти годам лагерей в Воркуте. Из лагеря в Абезе пишет дочери: «Я осуждён не трибуналом, так как для суда материала не было, а особым совещанием; дело моё – 35-й год и космополитизм. Они долго затруднялись, как быть с освобождением 35-го года, пренебрегли; мне подпортил, не желая этого, Гумилёв (сын Ахматовой. – Ред.); меня пришили к его делу, хотя, видимо, он не содействовал этому. Сам он взят по старому делу. Акума висела на волоске. Вероятно, её спасли стихи в «Огоньке». Акума – так они называли Ахматову – означает «злой дух». Стихи в «Огоньке», которые её спасли, восхваляли Сталина. По этому поводу Пунин написал жене: «Стихи в «Огоньке» прочитал; я её любил и понимаю, какой должен быть ужас в её тёмном сердце». Акума иногда писала ему. Ирину он просил передать ей«земной поклон и благодарность за пасхальную посылку». Иногда из лагеря в письмах присылал стихи. Вот последнее:
Если б мог я из тела уйти своего
И другую орбиту найти,
Если б мог я в свет превратить его,
Распылить во всём бытии.
Но я тихо брожу по дорогам зимы,
И следы потерялись в снегах,
Да и сам я забыл, откуда мы
И в каких живём временах.
Знал ли Пунин строки Пастернака, написанные в 1949-м?
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?
А ведь они были, были, были тогда ещё живыми! Обратно в Петербург Николай Николаевич уже не вернулся. Он скончался в лагере 21 августа 1953 года от внезапного сердечного приступа в возрасте 64 лет. Ахматова отозвалась на его смерть скорбными стихами.
И сердце то уже не отзовётся
На голос мой, ликуя и скорбя…
Всё кончено. И песнь моя несётся
В пустую ночь, где больше нет тебя.
В истории России есть черные станицы, которые невозможно перечитывать без слез возмущения, слез сострадания. Доносы, аресты, вечный страх, насилие над личностью, тюрьмы, расстрелы… Это тридцатые годы 20 века, «страшные годы ежовщины», когда люди не знали, есть ли «завтра» у их страны и есть ли вообще эта страна.
Молчание, леденящее душу, слова, застрявшие в горле. Но во все времена особым правом голоса обладали поэты. Голосом той эпохи можно назвать А. А. Ахматову. Созданная ею в 1935-1940 годах поэма «Реквием» - многоголосый плач «стомильонного» народа сталинской России. Создавая поэму, А.А. Ахматова боялась хранить рукопись, поэтому текст запоминался ею и её друзьями наизусть. Опубликован «Реквием» был лишь в 1987 году.
Приписанный в 1961 году эпиграф взят из стихотворения «Так не зря мы вместе бедовали»: «Я была тогда с моим народом…». Ахматова действительно была вместе с народом, была частью его, ведь безжалостное колесо репрессий прокатилось и по судьбе её семьи: муж и сын были осуждены. Но все же «Реквием» - это не только личная трагедия, это национальная драма целого народа, автобиографическое слилось здесь с гражданским.
В прозаическом прологе заключена жизненная основа поэмы. Женщина «с голубыми губами», на мгновение вышедшая из оцепенения в длинной тюремной очереди, - это собирательный образ матерей, жен, дочерей той страшной эпохи. Её душа выжжена пожарами страданий, она не способна говорить в полный голос, знакомые лица она не узнаёт, а, как на допросе, «опознаёт»… Ей, этой женщине, Ахматова сказала: «Могу». Она не имела права не сдержать слова. Поэтому «Реквием» - это исполнение долга перед всеми современницами, это дань памяти погибшим.
В главе «Посвящение» тема общей судьбы многих женщин звучит еще ярче. Кроме того, возникает реминисценция с творчеством А. С. Пушкина: «… «каторжные норы» и смертельная тоска». Проводится историческая параллель между современницами Ахматовой и женами декабристов: каторжники всех времен объединены словом «мы». Но каждая из них безумна одинока: «Приговор… И сразу слезы хлынут, ото всех уже отделена…». Услышав приговор, женщина чувствует, что рвется последняя ниточка надежды, которая «все поет вдали», в душе поселяется леденящая пустота, сердце рвется на части. Сколько их, таких судеб, сколько женщин, поднимавшихся на рассвете, «как к обедне ранней», для того, чтобы стоять в тюремном коридоре и ждать, ждать, ждать… Именно им, подругам «осатанелых лет», посвящен «Реквием».
Реалистические черты той черной эпохи выражены во «Вступлении». Гротеск «…улыбался только мертвый, спокойствию рад» призван показать, чем жил, что ощущал тогда народ. Тюрьмы, «осужденных полки», гудки паровоза - таковы признаки тех лет. Ленинград становится лишь «ненужным привеском» рядом с гигантской тюрьмой. Это уже не прежний Петербург, описанный в ранних стихах Ахматовой. Теперь этот город освещен «звездами смерти», заполонен «черными марусями». Страна залита слезами, вытоптана «кровавыми сапогами». Эта страна - «безвинная Русь». Может, вся поэма - это реквием по ушедшей, сгинувшей, растоптанной, скорчившейся Руси?
Фольклорные мотивы, возникающие в лирическом цикле поэмы, придают ей общеисторическое значение. Словно народный плач по покойнику, льются строки: «Уводили тебя на рассвете, за тобой, как на выносе шла». Героиня переживает арест сына. «Темная горница», «божница», «холод иконки» - вся обстановка подчеркивает связь времен. Героине предстоит «под кремлевскими башнями выть», как выли «стрелецкие женки» в 17 веке. Этот ужас невозможно забыть, это глубокая рана в сердце жен, матерей, Родины-матери. Недаром автор вводит символику желтого цвета - цвета нездоровья, сумасшествия, безумия: «желтый месяц входит в дом». Мыслимо ль это пережить? Личное горе словно растворяется в небесном пространстве, омывается водной стихией: «тихо льется тихий Дон».
Невозможно вообразить, что человек может вынести такие муки, они превращают его в подобие человека, в тень, горе кажется нереальным: «Нет, это не я, это кто-то другой страдает». Словно стук останавливающегося сердца, рвется нерифмованная строка в третьей части лирического цикла: «И пусть унесут фонари…». Наверное, лишь в этом спасение - в попытке взглянуть на себя со стороны. Героиня видит, как из «царскосельской веселой грешницы» превратилась в «трехсотую, с передачею». Это личная судьба Ахматовой, переплетающаяся с другими такими же судьбами там, где «тюремный тополь качается», где кончается тысячи «неповинных жизней».
«Семнадцать месяцев» ожидания, оцепенения и - крушение традиционной иерархии жизненных ценностей, традиционной картины мира: «все перепуталось навек». Осталось лишь ожидание казни сына и собственной смерти, которую сулит «огромная звезда». И вот - приговор. «Каменное слово», безжалостное и жестокое, нож, режущий по живому. Но героиня была готова к этому, она научилась преодолевать страдания и, проходя через жизненные испытания, учится жить заново. Это можно сделать, лишь если «память до конца убить». Все, что происходит вокруг, перестает тревожить бедное сердце матери, «светлый день» не для неё. Её удел - «опустелый дом», ставший символом одиночества и разрушенного мира.
Жить трудно, жить невозможно. Призывая смерть, героиня видит в ней избавление для себя. А уж если остаться на этой земле, то под крылом спасительного безумия, которое позволит забыть «сына страшные глаза», «час тюремного свиданья», «слова последних утешений». Милые картины прошлого мелькают, как в бреду, суетятся, словно призраки. Попытки избежать того, что предначертано судьбой, будут бесплодными.
В стихотворении «Распятие» - прямое обращение к евангельскому сюжету. Ахматова проводит параллель с самым страшным преступлением человечества - распятием Христа. Это - поэтико-философский центр всей поэмы. Приговор сына - это личная трагедия, но она становится воплощением мировой катастрофы, подобной распятию Христа.
Страдание Матери невыразимо, она уже не способна даже рыдать, как Магдалина, она молчит. Героиня осознает своё страдальческое предназначение, готова вытерпеть муки всех матерей, видевших смерть своих детей не кресте.
Богоматерь - заступница всех людей. «Эпилог» поэмы пронизывает мотив заступничества. Героиня ощущает свое единство с народом, со всеми, «кто там стоял» «под красною, ослепшею стеною». Она молится обо всех этих людях, о спасении их безвинных душ.
«Сюда прихожу, как домой», - эти слова на самом деле произнесла одна из тех, кто стоял в тех очередях. Сколько их было, что с ними сталось? У каждой своя судьба, но…у всех одна судьба - «Хотелось бы всех поименно назвать!» Эти люди, прошедшие через ужас тоталитаризма, достойны того, чтобы им поставили памятник.
Этот памятник должен стоять именно там, где провели они «триста часов». Это должен быть памятник всему народу, который «кричит», вещает устами поэта. «О них не забуду я в новой беде», - заклинает героиня, потому что такую величайшую трагедию невозможно забыть: «Забыть громыхание черных марусь, \ Забыть, как постылая хлопала дверь \ И выла старуха, как раненый зверь».
«Реквием»… Показав свою личную трагедию, Ахматова тем самым отразила все правду того ужасного времени. Это взгляд изнутри. Это плач по судьбе близких, по своей изломанной жизни, наконец, по страшной судьбе страны. Это просьба о покое. Это невыплаканные слезы, подавленные стоны миллионов. Это предостережение живущим и будущим поколениям.
В последнее десятилетие жизни Ахматовой ее стихи постепенно, преодолевая сопротивление партийных бюрократов, боязливость редакторов, приходят к новому поколению читателей. В 1965 издан итоговый сборник "Бег времени". На закате дней Ахматовой было позволено принять итальянскую литературную премию Этна-Таормина (1964) и звание почетного доктора Оксфордского университета (1965). 5 марта 1966 года в Домодедово (под Москвой) Анна Андреевна Ахматова скончалась. Сам факт существования Ахматовой был определяющим моментом в духовной жизни многих людей, а ее смерть означала обрыв последней живой связи с ушедшей эпохой.
Дата добавления: 2015-08-05; просмотров: 146 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Основные правила формулировки вопросов | | | Стихотворения |