Часть первая КАСПИЙ 25 страница

– Ежели твой каган рискнул отправить против нас своих ал-арсиев, значит, решил вцепиться в нас крепко и большого сражения с его воинством не избежать. Нам нападать на ворога первыми не с руки – пешие супротив вдвое превосходящих по числу конников! – а посему надобно готовиться к отражению неприятельского натиска. А случится это на переволоке из Итиль-реки на Саркел-реку, где нам, желаем мы того или нет, придется сойти на сушу. Будем надеяться, что боги не оставят своих внуков и мы сполна воздадим сыновьям Аллаха и Христа за их дерзость. А если ты, купец, получишь какие-либо новые известия о наших ворогах, немедля спеши ко мне в любое время. И не вздумай с нами хитрить, как твой каган,– он далеко, а ты в наших руках…

Первый отряд неприятеля показался перед русской флотилией на вторые сутки после этого разговора. На высокий берег реки вынеслись две-две с половиной сотни ал-арсиев, спустились к урезу воды. Покуда кони жадно пили воду, некоторые всадники прямо с седел принялись обстреливать ладьи из луков. Стрелы на излете долетели до ладей и впились в борта, однако воевода Асмус велел не отвечать на стрельбу и в дальнейшем не обращать на вражеских конников внимания. Но те не досаждали русичам. По-видимому, их военачальники понимали, что русичам и викингам вполне достаточно прошлых боев на Каспии и совершенно ни к чему новые, поэтому в бой они вступят лишь в случае, когда избежать его будет невозможно. А подобным образом обстоятельства могут сложиться не раньше, чем русичи и викинги достигнут места, где вынуждены будут покинуть ладьи, чтобы перетащить их волоком по суше из Итиль-реки в Саркел-реку. Так и двигались два войска: одно посреди реки на ладьях, приставая по мере надобности к левому берегу, и другое на лошадях по правобережью, не спуская глаз с плывших. Однажды утром русичи не увидели сопровождавших – на береговых откосах маячили лишь несколько немногочисленных дозоров.

– Ускакали к переволоке,– сообщил воевода Асмус великому князю.– Завтра там будем и мы. Вот хазары и хотят подготовить нам встречу.

– Пускай готовят,– лениво отозвался Игорь.– Впервой, что ли, схватываться со степняками на переволоках? На переволоке вокруг днепровских порогов печенеги наскакивают на нас чуть ли не ежегодно. Отобьемся!

Асмус хотел было растолковать великому князю разницу между стычками с печенегами на днепровской переволоке и большими сражениями с хазарами на длительном пути от Итиля до Саркела, но передумал. Зачем переводить попусту время, ежели великому князю не до его слов? Он уже мнит себя великим воителем наравне с князем Олегом и слишком рано принялся праздновать победы своего войска на Хвалынском море. Слава и вино вскружили Игорю голову настолько, что он не может понять, что дорогу к Саркел-реке им преградят отборные воины Хазарии и конные добровольцы, в большинстве своем состоящие из стражников-охранников купеческих караванов, мало в чем уступающие по выучке и боевому опыту ал-арсиям. На переволоке русичей и варягов ждут не наскоки разбойников-степняков, а ожесточенные бои с многочисленным хазарским войском. И они будут напряженнее и кровопролитнее, чем на Каспии, ибо сейчас русичам и варягам необходимо будет любой ценой проложить себе дорогу домой, а их противнику – не допустить этого и уничтожить возвращающихся победителей в степях между Итилем и Саркелом.

Когда с первыми лучами солнца на следующее утро русичи подплыли к своему постоянному месту переволоки ладей, Асмус убедился, что его самые мрачные предположения оправдались. В полуверсте от берега виднелись длинные плотные ряды хазарской конницы, готовые для встречи неприятеля со стороны реки. Сверкали длинные копья, ветер шевелил конские хвосты на их концах, перед строем застыли бин-беки(Бин-бек – начальник 1000 воинов (тюрк.).), впереди них высились каменными изваяниями трое тумен-тарханов(Тумен-тархан– командир тумена (10 тысяч воинов) (тюрк.).). Опытный глаз Асмуса сразу определил, что перед ним четко организованная, привыкшая к повиновению грозная воинская сила. Головная ладья с сотником Микулой причалила к берегу, дружинники высыпали на песок, с луками в руках растянулись жидкой линией лицом к хазарам. Вслед за первой ладьей к берегу пристали вторая, третья, четвертая, и все больше русских лучников были готовы встретить стрелами возможную атаку неприятеля. Но тот ничего не предпринимал, словно не замечал ни подплывавших ладей, ни высаживавшихся на сушу врагов. Это было плохим признаком – хазары даже сочли излишним направить к великому князю посланцев, чтобы предъявить требования, при соблюдении которых они согласились бы освободить дорогу к Саркел-реке. Из этого напрашивался вывод, что сражение предрешено и нет силы, способной заставить итильских мусульман и христиан отказаться от желания отомстить обидчикам их единоверцев на Кавказе и Хвалынском море.

– Три тумена,– произнес стоявший в группе воевод и ярлов на носу великокняжеской ладьи ярл Эрик.– Почти половина– ал-арсии. Я дважды сражался с ними при князе Олеге – хорошие воины.

– Да и ополченцы-добровольцы не хуже,– заметил воевода Бразд.– Все на добрых конях, в полном воинском до-спехе. Сразу видать, что не простые горожане, а купеческие воины-стражники. Непросто будет смести таких со своего пути. Много крови пролить придется, своей и чужой. Однако иного не дано.

– Лить кровь? Зачем? – удивился ярл Олаф.– Мне не нужна их кровь, им – моя. И почему иного не дано? Нужно узнать, что привело хазар сюда и на каких условиях они могли бы уйти. Наверное, жадный каган оставил их без полученной от нас половины добычи и они хотят силой заставить нас поделиться с ними тем, что у нас осталось. Может, разумнее будет отдать им…

– Что? – вскипел Эрик, даже не дослушав до конца Ола-фа.– Отдать им часть добычи? Я завладел ею мечом, оплатил кровью своих викингов и не намерен никому раздаривать! А кто хочет стать ее новым хозяином, пусть отнимет ее у меня! Отобьет мечом и прольет свою кровь! Я и мои викинги не отдадим никому ни одной монеты, ни единой вещи! Сыны Аллаха и Христа встали на нашем пути – значит, мы должны устлать этот путь их костями!

– Врагов не устроит часть нашей добычи,– сказал Асмус.– Она нужна им целиком… вместе с нашими жизнями.

– Тому, кто хотел бы узнать хазарские условия, могу ответить я,– вступил в разговор полоцкий князь Лют.– Вся наша добыча отправится отсюда либо с хазарами в Итиль-кел, либо продолжит путь с нами в Киев. Зависеть это будет от того, кто выиграет сражение на переволоке – мы или недруг.

– Мы много говорим, а ведь все ясно,– сказал Бразд.– Хазары явились сюда не для того, чтобы вести с нами какие-либо переговоры. Заняться этим они могли гораздо раньше, еще в устье Итиля. Каган ныне прослыл на Хвалынском море нашим пособником, вступившим в сговор с великим князем из-за половины добычи, и ему надобно доказать соседним народам, торговлей с коими живет Хазария, обратное. Однако он до поры до времени не желает портить отношения с Русью и потому науськал на нас своих якобы вышедших из повиновения ал-арсиев и взбунтовавшихся подданных – христиан. Посему не переговоры, а только меч решит, кому быть хозяином нашей добычи. А им станет тот, кто победит на этом берегу.

– Верно,– согласился с воеводой князь Лют.– Причем сражение надобно начинать немедля. К ворогам в любой миг может подойти подмога, а нам на нее нельзя рассчитывать ни сегодня, ни через месяц. Кто знает, может, к переволоке уже скачет сам каган с тургудами?

– Великий князь, дозволь начать высадку с ладей всему войску,– обратился Асмус к не проронившему до сих пор ни единого слова Игорю.

– Начинай. И не мешкай с началом сражения. Полоцкий князь прав – недруг может рассчитывать на подмогу, а мы нет. Да помогут тебе наши боги, главный воевода!

Игорь не принимал участия в разговоре своих военачальников потому, что решал другой вопрос – возглавить сегодняшнее сражение самому или поручить это Асмусу. Он понимал, что хазарам бесполезно предлагать часть добычи, нет смысла и начинать с ними какие-либо переговоры: у противника единственная цель – полный разгром русичей и варягов, и достижение этой цели сделает их владельцами всего, что сейчас имеется у неприятеля. Отдавал он вполне отчет и в том, что неизбежное сражение должно состояться именно здесь и желательно быстрей.

Конечно, ладьи могли хоть сейчас покинуть стоянку и поплыть куда пожелают, но рано или поздно им все равно пришлось бы возвратиться сюда – иного места для переволока в Саркел-реку не имелось. Здесь, где Итиль и Саркел приближались друг к другу на кратчайшее расстояние, брала начало единственная подготовленная для переволоки ладей дорога: с прорубленными в лесах просеками, с насыпями через овраги, с настилами-гатями в топких местах. Проложить путь домой на другом участке берега можно было только без ладей, но пеший поход от Итиля до Руси по степи, принадлежавшей враждебным русичам племенам, с тяжелым грузом и большим числом раненых в начале осени был бы самоубийством.

Поэтому сколько бы и где русичи и викинги ни плавали, в конце концов они вынуждены были бы возвратиться к нача-лу переволоки, где их по-прежнему поджидали бы хазары.

А может, и не только они. Князь Лют был совершенно прав, говоря, что к итильским мусульманам и христианам могла подойти из Хазарии подмога, в том числе сюда мог прибыть и сам каган, решивший самолично принять участие в разгроме русичей и викингов. Противник мог получить по-мощь и от других мусульманских народов, обитающих на бе-perax Итиль-реки. Правда, в последнее время хазары посто-янно враждовали с буртасами и итильскими булгарами, но ненависть к русичам могла их на краткий срок объединить. И тогда русичам и викингам пришлось бы иметь дело с куда более многочисленным врагом.

В том, что сражение следует начинать немедля, у Игоря (сомнений не возникало. Однако над тем, нужно ли возглавить его именно великому князю, стоило поразмыслить. Если предводительствуемое им войско разобьет хазар, прибавит ли это славы его имени, уже связанному с громкими победами на Хвалынском море? Пожалуй, нет. Зато если он потерпит неудачу, она перечеркнет все достигнутые прежде успехи, подведя окончательный итог всему походу.

Не принесет славы это сражение и Асмусу, если он возглавит войско. Ну разве можно сравнить его, например, с разгромом Игорем флота Дивдада у островов близ Нефатско-го побережья? Наверное, этот бой даже не назовут сражением. Мол, вооруженные итильские горожане и несколько ты-сяч ослушавшихся кагана ал-арсиев встали на пути победо-носного русского войска, и оно очистило от них дорогу. Но если сражение сложится не в пользу русичей, даже это обстоятельство можно будет обратить в пользу великого князя. Он-де еще раньше обратил внимание, что Асмус с возрастом стал уже не тем воеводой, что прежде, отчего и не поручал ему важных дел на Каспии. И оказалось, что Игорь был прав: стоило Асмусу доверить самостоятельно вести бой на пере-|волоке, и он не смог справиться даже с итильскими горожа– нами-добровольцами и ал-арсиями, которые недавно без помощи наемных аланов оказались не в состоянии победить мятежных асиев с их союзниками.

Без сомнения, он поступил правильно, передав сейчас командование войском главному воеводе.

Противник не препятствовал высадке русичей и викингов, хотя легко мог сорвать ее. Но зачем? Если напасть в момент высадки, русичи и викинги могут возвратиться под прикрытием своих лучников в ладьи, а сорви хазары высадку несколько раз, они могли отсюда уплыть. И кто знает, может, им удалось бы договориться с буртасами или итильскими булгарами, чтобы те за часть добычи на Каспии пропустили их на Русь через свои земли, заодно выгодно продав им часть своих табунов. А добровольцы и ал-арсии прибыли сюда не для того, чтобы отогаать русичей и викингов от переволоки, а, наоборот, навязать им решительный бой и уничтожить. Поэтому, замерев в боевых порядках, хазары позволили неприятелю произвести высадку на берег и выстроиться к бою.

Игорь ступил на берег одним из последних и, присмотрев высокий пригорок невдалеке от реки, поднялся на него с Микулой и охраной из великокняжеских гридней. От предшественника Олега он усвоил, что правильная оценка и использование местности, на которой происходит сражение, играли в достижении победы не меньшую роль, чем численность и состояние своих и чужих войск. Поэтому Игорь уделял всегда большое значение выбору места предстоящего сражения, если сам давал его противнику, или до мельчайших подробностей стремился постичь, отчего именно эту местность выбрал для боя враг, если сражение навязывалось Игорю. Сегодня он был вынужден изменить своему правилу: поле боя не выбиралось ни одной из противоборствующих сторон, он должен был произойти в том единственном месте, где для этого имелась возможность.

Последние пятьдесят-шестьдесят верст до переволоки с правой стороны вздымались высокие, заросшие вековым лесом берега, и только здесь, на участке длиной чуть больше версты, берег резко понижался и к самой воде подступала степь, стиснутая справа и слева лесными дебрями. В одном месте уже человеческими руками берег был еще больше сглажен, в нем была прорыта ложбина-дорога, по которой прямо из воды можно было волочить ладьи наверх, на один уровень с лесом и степью. Но это было только начало переволоки, а чтобы продолжить путь к Саркел-реке, следовало вытащить ладьи в настоящую степь, миновав ее участок, зажатый у реки между двумя лесными урочищами. Вот этот выход на степной простор и стерегли хазары, растянув свою конницу рядами от одного леса до другого и перерезав переволоку в самом ее начале.

На этом пространстве между рекой и выходом в степь, ограниченном справа и слева непроходимыми дебрями, и должно было состояться сражение. Русичам нужно было проложить себе дорогу от реки в степь, а хазарам не допустить этого. Сбей их русичи и викинги с занятой позиции, и дорога к Саркел-реке оказалась бы для них открыта. И пусть большая часть переволоки проходила по открытой степи, нападения врага им были уже не страшны: дорога пересекала степь не только по кратчайшему пути между Итилем и Сар-келом, но и с учетом возможных нападений степняков. Поэтому при ее прокладке обязательно использовались все защитные свойства местности, могущие служить преградой или существенно затруднять действия конницы: овраги, болотистые места, перелески, степные речушки с топкими берегами. Да и сами движущиеся на деревянных катках ладьи в случае опасности превращались в надежные защитные сооружения, из-за которых можно было успешно поражать стрелами врага.

Ничего нового нельзя было ожидать и в способах ведения боя: расположение войск, упиравшихся флангами в непроходимые леса, не позволяло ни одному из них совершить обход противника, чтобы нанести ему удар в спину или окружить. Поэтому предстояли лобовые столкновения конницы с пехотой, где нападающей стороной, скорее всего, окажется более многочисленная конница, а обороняющейся – пехота. Полный разгром какой-либо из сторон был маловероятен, та и другая имели возможность при неблагоприятно складывающихся обстоятельствах отступить и стать недоступной для врага: хазары – ускакать в степь, где их не смогут преследовать пешие русичи и викинги, а последние – отплыть на ладьях от берега и стать недосягаемыми для конницы.

Но это наверняка знали главный воевода Асмус и противостоящий ему хазарский военачальник, и если оба приняли решение вступить в решительное сражение, значит, каждый надеялся на победу.

Сражение началось, как и предполагал Игорь, нападением хазар. Причем это было не подобие атаки, когда противники стараются оценить силы и возможности противоборствующей стороны и нащупать уязвимые места в его боевых порядках, а стремительный удар многотысячной конной массой с решительными целями. Впрочем, сегодня предварительной пробы сил и не требовалось: хазары и русичи с варягами хорошо знали друг друга, а построения войск были на виду на всю их глубину и не таили неожиданностей. Воевода Асмус поставил в центре своего войска все русские дружины, справа от них выстроились три тысячи викингов под предводительством ярла Эрика, слева – примерно столько же викингов ярла Олафа и воинов из дружин других варяжских военачальников. Во вражеском войске также можно было рассмотреть три части: против викингов Эрика сгруппировались ал-арсии, русичам противостояли добровольцы-мусульмане и половина итильских христиан, остальные христиане-добровольцы были выстроены против отряда варягов ярла Олафа.

Первая атака, предпринятая против ярла Эрика, была без труда отбита. Три тысячи лучших лучников, выстроившихся в две линии за шеренгами своих копьеносцев, встретили атакующих ливнем метких стрел, заставив их развернуть коней, не доскакав до щетины русских и варяжских копий. Хорошо подготовленный, опытный лучник мог прицельно выпустить в течение минуты двенадцать стрел и посылал их на дальность в триста пятьдесят шагов, поэтому вал атакующих хазар был засыпан стрелами. Когда он откатился назад, земля оказалась густо усеяна конскими трупами и человеческими телами. Но тут же последовала вторая атака, третья, причем опять на русичей и викингов ярла Эрика.

Такому поведению неприятеля Игорь быстро нашел объяснение. Наверное, ал-арсии атаковали викингов Эрика потому, что именно те отличились особой свирепостью при разгроме и грабеже Мазендарана и других участков Каспийского побережья с мусульманским населением. Христиане же нападали на русичей оттого, что дружина воеводы Асмуса глубже всех проникла в горы, где сражалась с христианами, и даже достигла земель кавказской Албании, бывшей столицы кавказских христиан, в которой и ныне, при владычестве персов, большинство населения составляли христиане. Викинги ярла Олафа покуда не атаковывались потому, что стоявшие против них ополченцы-христиане являлись хазарским резервом, одновременно отвлекающим на себя часть вражеских сил, а может, потому, что итильские христиане не желали сражаться со своими братьями по вере, ибо в отряде Олафа две трети воинов составляли викинги-христиане и над ними реял стяг с ликом Христа.

Русичи и викинги ярла Эрика отразили стрелами пять конных атак, а на шестой хазарам удалось врубиться в боевые порядки русских дружин. После короткой и яростной рукопашной схватки вклинившиеся враги были частью перебиты, остальные сумели пробиться обратно и ускакать к товарищам. Русичи едва успели заполнить пробитую брешь дружинниками из задних шеренг, как в это же место последовала новая мощная атака, и хазарам снова удалось прорваться сквозь дождь стрел и нанести таранный удар по русским копьеносцам. Вот прорвана первая их шеренга, смята вторая, вот в рукопашный бой вступили третья и четвертая, вот, метнув во всадников копья, встретила хазар мечами и боевыми топорами пятая шеренга. Пробитая в русских боевых рядах брешь углублялась, раздавалась вширь, в нее вливались все новые сотни врагов. Прорыв достиг уже половины глубины русского строя, и, ободренные успехом, хазары услили натиск.

Игорь с усмешкой наблюдал за происходящим. Неужели атакующие попались на эту нехитрую приманку и позволят завязнуть острию своего ударного клина в глубине русских оборонительных порядков? Неужто они не видят, что по краям пробитой бреши русские дружинники стоят непоколебимо, не отступив назад ни на шаг, а к месту рукопашного боя стягиваются лучники, прикрывавшие прежде викингов ярлов– Эрика и Олафа. Заметив это, ал-арсии усилим натиск на отряд Эрика, а ополченцы-христиане впервые напали на варягов-единоверцев, но, наткнувшись на частокол копий, поражаемые стрелами оставшихся лучников, повернули коней обратно.

Между тем продвижение хазар, прорвавшихся в глубину русских боевых порядков, начало замедляться, а вскоре и вовсе прекратилось. Противнику оставалось прорубить всего пять или шесть шеренг дружинников, чтобы рассечь надвое русско-варяжское войско и выйти ему в тыл, но это оказалось для него непосильной задачей. Напрасно всадники поднимали на дыбы коней и бросали их грудью на выставленные навстречу копья, стремясь ударами копыт либо тяжестью рухнувших лошадиных тел нарушить монолитность стены русских щитов, чтобы вклиниться в них и завершить свой прорыв до конца. Но ни хазарские копья и мечи, ни удары конских копыт и подминающие под себя дружинников туши валившихся лошадей не могли сдвинуть с места ряды русичей – они прогибались, меняли очертания, но стояли непоколебимо!

А вот случилось и то, для чего воевода Асмус позволил атакующим вначале врубиться в свои боевые порядки, а затем пробить их чуть ли не насквозь. Над полем боя взлетели в небо три стрелы с дымным следом, и картина событий в центре сражения тут же изменилась. Лучники, которых к этому времени скопилось позади русских дружин не меньше двух тысяч, принялись засыпать стрелами врагов у основания вбитого в русские боевые порядки клина. В течение нескольких минут у начала пробитой бреши не осталось в живых ни одного всадника, а новая атака в этом месте стала невозможной из-за высокого вала человеческих и лошадиных трупов, преградившего путь к русичам.

И тогда вверх взмыли две стрелы с черными хвостами. Они не успели еще изогнуться дугой, как нападавшие и оборонявшиеся поменялись местами. Дружинники, находившиеся у основания пробитой неприятелем бреши, ринулись с двух сторон навстречу друг другу и, сметя задние ряды хазарского живого клина, соединились, отрезав врагам путь возвращения в степь. Одновременно с этим русичи, стоявшие по бокам хазарского клина и прежде только защищавшиеся, тоже двинулись вперед. Всего несколько мгновений – и атакующие очутились в кольце чужих копий!

Сразу оценив возникшую угрозу, хазары прекратили напор на непрерванные русские шеренги и сами заняли круговую оборону, надеясь на помощь оставшихся в степи товарищей. Когда три атаки извне были отражены русскими лучниками, окруженные сами предприняли попытку вырваться из ловушки, но она закончилась неудачей. Если до этого хазары имели дело с русскими лучниками и копьеносцами, то теперь им пришлось познакомиться с мастерством метателей сулиц. Летевшие из-за спин копьеносцев сулицы вышибали всадников из седел, поражали лошадей, заставляли хазар не столько сражаться, сколько прятаться за щитами. Да и лучники, отбив очередную атаку со стороны степи, принимались обстреливать окруженных. Их число таяло с каждой минутой, и когда три-четыре сотни уцелевших оказались стиснутыми на крошечном пятачке, нападавшие со всех сторон русичи без труда покончили с ними.

И опять небо над полем битвы прочертили стрелы с дымным следом: вначале две, затем еще одна. И все русско-варяжское войско двинулось вперед. Пешие наступали на конных. Но это были пешие, только что одержавшие пусть не решающую, но победу, а перед ними были конники, не добившиеся после многочисленных атак никаких результатов. Лучники, не отставая от копьеносцев, ни на миг не прекращали стрельбы. Их стрелы поражали те разрозненные теперь отряды хазар, которые пытались остановить наступавших. Но это были только ал-арсии. Мусульмане-ополченцы после гибели значительного числа своих товарищей в устроенной им Асмусом западне были уже не способны к решительным действиям, а христиане-добровольцы тем более не рвались в бой.

Не замедляя своего мерного движения, останавливаясь лишь для отражения очередного нападения ал-арсиев, которые метались от одного края леса к другому и наскакивали то на русичей, то на викингов, русско-варяжские шеренги вытеснили хазар в степь.

Достигнув конца прохода от реки в открытую степь, русско-варяжские шеренги остановились, выровнялись, уплотнились, за ними, как и прежде, растянулись линии лучников. Русичи и викинги были готовы продолжить сражение. Однако хазары не делали попыток отбить утерянные позиции. Выстроившись напротив боевых порядков противника и время от времени засыпая их стрелами, они с закатом солнца снялись с места. По-видимому, считая сегодняшнее сражение завершившимся, они отправились на ночлег. Но долго ли им вновь появиться из степи, тем более что ал-арсии всегда ходили в походы с запасными лошадьми? Поэтому русичи и викинги продолжали стоять в боевом строю, позволив себе лишь поставить щиты на землю и опустить копья. Однако степь перед ними оставалась пустынной, а вскоре на горизонте потянулось в небо множество столбов дыма.

– Вороги устроились на ночлег,– заметил Микула.– Значит, завтра быть новому сражению.

– Сражению? – с наигранным удивлением спросил Игорь.– Какое может быть сражение с итильским сбродом, возжелавшим нашей добычи? Воевода Асмус хорошенько проучил его сегодня, и ежели сей урок не пошел впрок, он преподаст его еще раз. Завтра главное не вражьи наскоки, а подготовка ладей к волоку по степи…

– Купец, твое угощение прошлый раз было щедрым,– прозвучал знакомый голос.– Не проявишь ли свою любовь к убогому и голодному единоверцу и сегодня?

Хозрой, только что проснувшийся и высунувший голову из шатра посмотреть, какова погода, от неожиданности вздрогнул. В нескольких шагах от него стоял, опираясь на клюку, приходивший к нему недавно мнимый бродяга. На его лице читалось нетерпение, голос звучал требовательно, и Хозрой подумал, что, не встань на его пути круглосуточно охранявший шатер здоровенный раб с увесистой дубиной в руках, бродяга наверняка поднял бы Хозроя с постели задолго до рассвета.

– Ты назойлив, бродяга,– сказал Хозрой.– Я не люблю таких.

– Зато твоя щедрость и доброта снова привели меня к тебе,– прогнусавил тот.– Не оттолкни руку голодного и просящего.

– Найди и принеси ему что-либо поесть,– приказал Хозрой рабу.– А ты,– повернулся он к гостю,– заходи в шатер. Еще холодно, и я не намерен мерзнуть.

В шатре бродяга встал у неплотно прикрытого входа и, наблюдая за рабом, отправившимся на принадлежавшую Хоз-рою большую речную лодку, спросил:

– Ты, конечно, видел, что произошло вчера у реки?

– Да.

– Что же там произошло?

– Русам удалось открыть себе дорогу в степь.

– А теперь слушай, что случилось вчера на самом деле, го не русы и варяги открыли себе дорогу в степь, а мы за-гавили их занять место, где они будут уничтожены. Думаешь, нам неизвестен прием заманивания, который использо-вал воевода Асмус? Но мы его перехитрили. Уверовав, что именно его хитрость и воинское умение обратили нас в паническое бегство и заставили спасаться в степи, неприятель по собственной воле оказался на заранее выбранном нами рубеже, где мы нанесем по нему сокрушительный удар.

Хозрой слушал собеседника с нарастающей тревогой. Он сразу обратил внимание, что, если при первой встрече ал-ар-сиев и итильских добровольцев бродяга называл ослушниками воли кагана и смутьянами, теперь он открыто олицетворял себя с ними: «мы заставили их занять место», «мы нанесем по нему сокрушительный удар». Но поскольку собеседник был для Хозроя начальником, значит, они оба являлись тайными помощниками ал-арсиев и их союзников. И прибыл бродяга вовсе не для того, чтобы поставить Хозроя об этом в известность, а чтобы отдать ему какой-то приказ. Какой? В чем он будет заключаться? Насколько окажется опасным?

– Ты не хочешь узнать, как мы собираемся нанести этот удар? – поинтересовался собеседник, когда Хозрой ничем не выразил своего отношения к его сообщению.

– Я -купец, а не воин,-ответил Хозрой.-Поэтому всегда был далек от воинских дел и полей брани.

– Ты и сейчас будешь далек от них… по крайней мере от поля брани,– усмехнулся собеседник.– А вот для того, чтобы события на поле брани сложились так, как нужно кагану, тебе придется кое-что сделать. Вначале выслушай, как был задуман наш план сражения с русами и викингами у переволоки и почему возникла потребность в твоей помощи.

Хозроя, поеживавшегося от проникавшей в шатер через наполовину прикрытый вход утренней прохлады, бросило в жар. Так и есть, бродяга явился к нему с недобрыми вестями. Замысленный хазарскими военачальниками план нападения на русов в чем-то не удался, и Хозрою предстоит исправлять допущенные ими просчеты в плане или совершенные уже в ходе сражения ошибки.

– Разбить русов нужно здесь, у реки, ибо дать им дорогу в открытую степь – значит упустить их,– звучал голос собеседника.– Стоит им поставить вытащенные из воды ладьи на катки и поволочь их к Саркел-реке, ладьи превратятся в передвижные крепости, которые еще никому не удавалось взять приступом. Но разбить русов у реки нельзя, поскольку при неудачном для них исходе сражения они могут отступить к ладьям и попросту уплыть. Выходит, для полного разгрома русов необходимо не допустить их отхода к ладьям, создать преграду между ними и рекой. Но прорвать нашими силами их железный строй невозможно, зайти им в спину через лес – тоже. Ты ведь знаешь, какой здесь лес…

– Знаю,– подтвердил Хозрой.– Именно начала волоков на берегах Итиля и Саркела самые удобные и потому излюбленные места для устройства разбойничьих засад, отчего купцы приложили много сил, чтобы сделать подходы туда через лес недоступными для человека. Помню, как мои рабы строили запруды на лесных ручьях, чтобы превратить поляны в болота, и валили деревья для устройства засек. Зато теперь лес из нашего врага стал союзником, став преградой между караванами и разбойниками.

– Мы тоже сделали лес своим союзником,– сообщил собеседник.– Прибыв сюда раньше русов, мы проложили в лесу сквозь болота и засеки неприметную тайную тропу, которая выводит к реке у волока. Начало тропы в версте отсюда, на границе леса и степи, конец – недалеко от выхода волока в открытую степь. Вот почему нам пришлось клюнуть на уловку воеводы Асмуса и, заплатив жизнями нескольких тысяч своих воинов, заставить русов оказаться в том месте, где наша тайная тропа будет у них за спиной. Однако случилось то, чего мы не могли предугадать. Сразу после нашего отступления в степь воевода Бразд начал выставлять в лесу свои дозоры и обнаружил нашу тропу. У него прямо-таки звериный нюх! Тропа прорублена в засеке у самой земли, по ней можно передвигаться только ползком, к тому же мы завалили ее снаружи хворостом, однако древлянский воевода не только приметил ее, но и выставил напротив дозор. Поэтому мы не смогли воспользоваться тропой этой ночью и выйти в спину русам, устроившимся на ночлег у выхода волока в степь. Но то, что не удалось минувшей ночью, должно свершиться сегодняшней. Тебе надлежит сделать тропу доступной для наших воинов.

Дата добавления: 2015-08-05