Внимание и энергетическое тело. Магические эффекты усиленного осознания наяву

"Зеркал и снов у нас в распоряженье
Не счесть, и каждый день в своей банальной
Канве таит иной и нереальный
Мир, что сплетают наши отраженья."
Хорхе Луис Борхес

В этой главе мы коротко рассмотрим эффекты сталкинга и перепросмотра, выходящие за рамки стандартного описания (синхронистичности, влияния, перцептивные иллюзии).

Все, что так или иначе находится за границами привычной каузаль­ности, за пределами принятых последовательностей порядка мирового тоналя, не подлежит серьезному "научному" обсуждению. Естественные науки превратили слово магия в синоним мошенничества или галлюцинации. Первоначальное значение этого слова также не соответствует нашему предмету — ни с исторической, ни с антропологической точки зрения. Ибо толтекская дисциплина не имеет никакого отношения к вавилонско-шумерским верованиям (откуда происходит слово "маг"), а равно — к системе примитивных представлений о Богине-Матери, силах, душах и т. п., питавших магию во все века ее разнообразного существования.

И все же можно отметить внешние сходства между традиционной магией и "магией" древних толтеков. Разумеется, они касаются эффектов, а не механизмов их достижения. Так, во всех культурах и во все эпо­хи магов считали "мастерами иллюзий". И это можно полагать объективной закономерностью — поскольку сотворить иллюзию намного проще, чем осуществить самую незначительную трансформацию энергетической структуры, существующей независимо от наших органов чувств.

Когда о маге говорят, как о "владеющем искусством иллюзии", ни кто не подразумевает вульгарных фокусов — циркового "иллюзионизма", обманывающего наше восприятие при помощи ловкости или специальной аппаратуры. Обычно имеют в виду специфическое и непосредственное влияние на перцептивный аппарат наблюдателя.

К сфере подлинной (не "цирковой") магии долго относили гипноз Любопытно: когда механизм гипнотического воздействия удалось в не которой степени описать и применить его в медицине, гипноз перестал быть частью магии. Более того, гипноз стал одной из самых популярны: рационализации магии. ("Все эти магические штучки, — стали говорит] ученые, — объясняются обыкновенным гипнозом!") А ведь слово "гипноз" ничего не объяснило. Человек всего лишь научился некоторым методам изменения восприятия и разработал соответствующие обучающие программы — не более того. По сей день существует по меньшей мере несколько равноубедительных теорий (или лучше сказать — гипотез?), объясняющих возникновение гипнотического состояния. Ни одна из них не дает исчерпывающей интерпретации, поскольку гипноз то и дело сопровождается неясными феноменами — сверхчувствительность гипнотика, "телепатический" раппорт, необъяснимые типы наведения гипноза и мн. др.

Но "мастера иллюзий" не ограничиваются гипнозом (что бы ни понималось под этим таинственным словом). Магические влияния на восприятие разнообразны по качеству и по способу осуществления. Они могут повергнуть человека в растерянность и ужас, хотя в Реальности почти ничего не происходит. Мы так привыкли доверять своему восприятию, что любая манипуляция с этим фундаментальным процессом не может не вызвать трепет. (Вспомните, как бедный Карлос чуть не сошел с ума, пытаясь найти свой "пропавший" автомобиль! А его тело все это время знало, что автомобиль никуда не пропадал. В этом и заключе­на великая власть перцептивных иллюзий — мы больше доверяем восприятию, постоянно производящему галлюцинации, чем реальному чувству реального энергетического тела.)

Однако игры с восприятием — это лишь преддверие толтекской магии. Энергетические трансформации вызывают явления и процессы, обладающие реальностью, и в этом их ценность. Разумеется, сила магии в первом внимании ограничена. Нарушения каузальности, созданные магом потоки и структуры, обусловлены его энергетическим потенциалом. Ну а поскольку энергия разворачивается в первом внимании через пространственно-временной континуум, все феномены и эффекты сохраняются в непосредственной близости от источника (мага). Толтек в процессе работы создает некое поле, внутри которого исполняются его "команды". Он обретает способность трансформировать себя и влиять на участок эманации, связанных с его измененным энергообменом. Никому не дано трансформировать мир — впрочем, толтек в этом и не нуждается.

Магические эффекты сталкинга в первом внимании:

• прогностические (предвидение)

• влияние на внутренний диалог

• выход за пределы воспринимаемого (воздействие на внимание)

• синхронистичности и их использование

• безмолвное знание и знание тела в проблемной ситуации

Магические эффекты сталкинга во втором внимании:

• стабильность сновидения

• сновидение наяву

• Сталкинг неорганических существ

Интегративные эффекты сталкинга:

• выделение дубля

Область энергетического тела вместе с областью "двойника" ("дубля") ярче всего демонстрирует акаузальность (нарушение причинноследственных связей) в случае специального привлечения произвольного внимания (в нашем случае, тотального сталкинга). Во-первых, тело само по себе — мощный пакет волновых формаций, переполненный энергией. Во-вторых, тело — это именно та часть Мира, которая естественным образом привязана к психическому (перцептивному) аппарату.

Вышеперечисленные эффекты сталкинга, перепросмотра, безупречности и сновидения (базовых дисциплин толтекского знания) относятся, как легко заметить, к телу (энергетическому кокону) и "дублю" ("второму телу" — полево-энергетической формации, присущей любой природе, наделенной структурированным осознанием — тоналем и точкой сборки).

О "двойнике" коротко было сказано в предыдущей главе. Это — суть магии, источник "сверхъестественного", того, что нарушает фундаментальные идеи описания. Древние маги называли его "вторым", а толтеки считали его средоточием собственной Силы (ведь Сила проявляла себя через "второго" наяву, безо всяких трансов и сновидений), а потому называли его нагуалем. Эффекты воздействия "второго" настолько впечатляют, что, как правило, даже не нуждаются в фиксации приборами. Как я уже сказал, это — подлинная магия.

"Второй" может одним своим присутствием нарушать физические законы — ведь его активность отрицает картину мира, его энергообмен за пределами инвентаризационного списка, следовательно, любой акт "дубля" не просто нефизичен, он еще и не синхронизируется с перцептивными актами тоналя, находящегося в положении первого внимания. Таким образом, "второй" оставляет очень странное впечатление.

Физика и перцепция связаны между собой гораздо теснее, чем ка­жется стандартному тоналю. Дубль дона Хуана может "летать, подобно воздушному змею", дубль дона Хенаро может гулять по стволам эвкалипта — но в обоих случаях наблюдатель будет испытывать странные переживания "сноподобия" и общей неуверенности в воспринимаемом. И что куда хуже — кинокамера или фотоаппарат будут вести себя так же "неуверенно"! Мы не сможем получить объективных свидетельств, а значит, никогда не докажем постороннему, что наблюдали что-то менее тривиальное, чем галлюцинация.

Правда, пленка может показать что-то удивительное и непонятное — огни, светящиеся пятна, блики в тех местах, где бликов быть не может, необъяснимые дефекты оптики, даже шаровые молнии... Можно исследовать микроструктуру фото- или киноматериала. Окажется, что она разрушена, была подвергнута излучению неясной природы. Словом, зафиксировано нечто, но идентифицировать это нечто не представляется возможным.

Такова фиксируемая природа "второго". Неуверенность перцепции и нарушение законов описания мира — его характерные признаки. Схожие явления встречаются, когда маг демонстрирует явные изменения в энергообмене с внешним полем. Например, сталкера трудно зафиксировать в качестве "социальной персоны", исполняющей принятую в группе или коллективе общественную роль. Например, если сталкер не культивирует такого намерения, иногда бывает затруднительно сделать его четкую фотографию. То же самое случается со сновидящим, глубоко остановившим внутренний диалог.

Вообще, надо отметить, что связь фотоизображения и психоэнергетического состояния снятого субъекта — самая непосредственная. У тренированного сталкера "второй" частично отделен от "первого". Это создает ряд визуальных эффектов, которые незаметны глазу, но фиксируются пленкой. Кажется, будто фотографируемый окружен "гало" из неясного света. Чаще всего блики попадают на лицо и верхнюю часть груди. Все эти световые феномены — из разряда легко объяснимых, а потому не вытесняются нашим перцептивным вниманием.

Бывают ситуации куда более странные — они служат поводом для сенсационных статей в бульварных журналах. Это редкие случаи, когда "второе тело" ("двойник") по причине всплеска энергообменной активности отделяется от основного кокона (физического тела) и успевает попасть в кадр. Тогда происходит необыкновенное — неподалеку от фотографируемого лица появляется нечто вроде "призрака". Часто подобные снимки — фальшивка, но мы говорим не о таких случаях.

Это и есть знаменитый "призрак живых", о котором когда-то писали сомнительные книги. Конечно, все эти фотосъемки не сравнить с подлинной активностью тела сновидения у хорошо развитого сталкера. Ибо по мере развития "второго тела", его контролируемости и уплотнения, останется мало видов "парапсихологической активности", для него недоступных.

Надо лишь помнить, что могущество "дубля" — побочный эффект Трансформации. Что бы ни делал толтек со своим энергетическим телом (будь то сновидение, безупречность или сталкинг), мы говорим только об одной стороне кокона (во время сновидения — это активность левой стороны, во время сталкинга — правой). И все эффекты, с которыми мы сталкиваемся в процессе практики, — побочные. Главная и единственная цель толтекского знания — целостность и интеграция кокона, предпосылкой чего является безупречность.

Можно сказать, практически любое проявление парапсихологичес­кой активности — результат определенного типа интеграции тоналя и нагуаля, правой и левой стороны кокона. Надо лишь указать, в какой именно области наиболее интенсивным образом активизируются поля. Так, временная ось проходит через зрительное поле и связана с эманациями кокона, расположенными перед лицом. Здесь же находятся поля, отвечающие за раскрытие удаленных воспоминаний и прогностическую функцию. Почему кокон устроен именно так? Этому есть как энергетические, так и психологические пояснения.

Прежде всего, мы психологически направлены лицом к наступающему времени (именно так мы воспринимаем темпоральную ситуацию, хотя толтекская психология говорит об обратном, т. е. мы созерцаем уходящее от нас прошлое). Точно так же мы автоматически предполагаем, что центр нашего восприятия расположен внутри черепа. Перцеп­тивный центр проецируется туда, где организм имеет наибольшее число нервных структур (головной мозг). Таким образом, формируется "ось" — условное прошлое в нижней левой части визуального поля — условное настоящее перед глазами — условное будущее в верхнем пра­вом углу. (Моделирующая сила тоналя, доминирующего в правой части кокона, формирует воображаемое будущее; сенсорно-эмоциональный опыт тела в прошлом не столько моделируется, сколько переживается, и потому связан с левой половиной перцептивного пузыря — нагуалем. Настоящее проходит перед лицом. Оно связано с эманациями условной точки отсчета, расположенной в голове.) Но внутри психологической реальности каждая из описанных условностей имеет силу. И невоспринимаемые поля кокона следуют за схемами распределения внимания, а вовсе не за абстрактными течениями энергетических эманации.

Конечно, самый удобный центр ощущения Времени на лице — лоб и межбровье. Здесь мало нервных окончаний, а потому нет конкурирующих кинестетических сигналов. Проще говоря, здесь нет практически ничего, кроме невоспринимаемых полей, ибо тактильные ощущения незначительны, а в описании мира этой точке не соответствует ни один сенсорный канал.

Задняя проекция этого района (затылок) — область, потенциально имеющая широкую чувствительность. Она может быть связана не толь­ко с темпоральной осью, но и с бессознательным — хотя бы потому, что психологически "прошлое — вытесненное — бессознательное" представляют собой цепочку глубинных ассоциаций. Кроме того, затылок есть не что иное, как продолжение центра страха, или "центра Неведомого" (о чем еще будет сказано).

Затылок,как и вся задняя поверхность кокона, тесно связан с той частью внешнего поля, которая плохо идентифицируется тоналем. Внимание расфокусировано на этой половине перцептивного пузыря, что, с одной стороны, позволяет ожидать угрозу, "врага", "противника", обладающего максимально неопределенными свойствами, и этим подготовиться к оптимальному отражению возможной атаки, с другой — обеспечить психологическую установку на быстрое и достаточно радикальное изменение некоторых идей описания мира. Та часть кокона, что расположена за спиной физического тела, с большей легкостью поддается метаморфозам. Психологически именно там находится Неведомое — то, к чему нельзя подготовиться заранее.

Даже энергетически задняя пластина кокона — наиболее уязвима. Здесь нет "щитов" или "пластин" — только открытая точка сборки и центр страха, который способен увлечь перцептивный центр вправо и вниз, практически не встречая сопротивления.

Конечно, в этой слабости есть и своя сила. Центр страха — один из самых мощных регуляторов излучения энергии кокона. Активность этого центра не может не влиять на позицию точки сборки. В том случае, если толтек намерен сместить точку сборки вниз (например, чтобы приобрести "мрачный и угрожающий вид" или заняться "оборотничеством" — перцептивным либо даже целостным), он неминуемо активизи­рует центр страха как вихрь притягивающих полей.

Хочу напомнить, что я говорю о высшем мастерстве сталкинга. Невозможно использовать силу тех или иных энергоструктур кокона, не владея сталкингом в совершенстве. В этой главе мы еще будем рассматривать различные полевые формации и каналы. Каждый из них — результат длительной эволюции и носитель вполне определенного типа энергообмена. Нельзя использовать их энергию, не овладев самым высоким уровнем осознания и контроля. Это чревато неожиданными и крайне неприятными последствиями.

Например, канал межбровья, о котором уже было сказано, позволяет не только "видеть будущее", но вызывает кошмарные видения, галлюцинации, продуцирует параноидальные идеи, нарушает естественный ритм сна и вызывает приступы иррационального страха. Его чрезмерная активизация может сопровождаться весьма неприятной соматикой — тахикардией, аритмией, резким повышением кровяного давления. Лишь полноценный сталкинг может прекратить эти энергетические флуктуации.

Каждый канал и каждая область кокона имеет свою патологическую специфику. Поразительное легкомыслие, например, демонстрируют те сторонники тенсегрити, что концентрируют свое внимание на активи­зации горлового центра (Центр Принятия Решений). Общее возраста­ние энергетического тонуса и повышение активности (которое, конеч­но, можно наблюдать в результате этой практики) вряд ли стоят нарастающей гипоманиакальности, гипертензии и общего возбуждения тех структур, которые должны быть уравновешены. Уж не говорю о возрастающем количестве гистамина в крови, ведущем к покраснениям кожи, повышенной раздраженности, склонности к аллергии.

Иные практики, пытаясь улучшить свой энергообмен с планетарным полем, обращаются к каналу промежности, пренебрегая тотальным сталкингом как условием тренинга. Никто не спорит — канал промежности действительно может усилить ваш энергообмен в десятки раз, но эволюционно (внутри организма) он предназначен вовсе не для таких экзотических целей. В результате — вместо Трансформации — практик получает гипертрофию или опухоль предстательной железы, нарушение работы надпочечников, энергетический и психологический дисбаланс всей системы. А женщины страдают еще больше, так как зарабатывают дисфункции яичников, болезни матки и соответствующую этим болезням психопатологию.

Тотальный сталкинг — единственное условие, при котором вы можете верно использовать энергию своего кокона.

Здесь также следует указать на использование инертных информационно-полевых структур и каналов, т. е. тех частей энергетического тела человека, которые способны извлекать информацию из внешней среды помимо привычной сенсорной системы и стандартной системы интерпретаций. Почему же они инертны?

Мы постоянно контактируем с фрагментами мира первого внимания, которые по ряду причин (прежде всего, эволюционно обусловленных) находятся вне обычной схемы распределения внимания. Почему и как это происходит? Сначала надо вспомнить о самом тривиальном — тональ недаром переводится как "день", "судьба", "дневная сторона" человека. Это не просто система отношений, конвенциональностей и толкований, принятых нами для удобства. Это — восприятие в определенных условиях. Например, в ряд перцептивных условий (принятых и привычных) входит уровень освещенности. В свою очередь, уровень освещенности (дневной, т. к. мы ведем дневной образ жизни) обусловливает яркость представленности образов, их преимущественно визуальный характер, цвета и формы, удаленность теней на второй план внимания (что часто оказывает решающее влияние на сам гештальт "объект — фон"). Далее, следуя за визуальным вниманием, требующим света и перспективы, мы попадаем в систему координат, сплетенных для оптимальной работы нашего внимания в предложенной среде. И вот выясняется, что прямо здесь, в мире первого внимания, есть области, обременные вечно существовать на периферии внимания — почти на гра­ни осознания (ибо одно без другого не работает).

Легче всего вообразить визуальную периферию, но в ней мы вряд ли обнаружим что-то стоящее. Зрительно мы слишком бдительные существа — проскользнувшая на окраине визуального поля тень часто становится поводом для галлюцинации, нечто мелькнувшее под ногами становится предметом перцептивного искажения. Иными словами, это область иллюзий — здесь чаще всего появляются мыши, тараканы, змеи и т. п. Разумеется, это не значит, что на границе визуального поля никогда не возникает реальных сигналов. Просто мы чересчур внимательны и слишком готовы превратить непонятный сигнал в "узнаваемого" зверька.

Аудиальное и кинестетическое поле намного любопытнее. Мало того, что они по самой природе своей находятся на окраине произвольного внимания, здесь меняется природа поступающих сигналов — они менее дискретны, они не всегда имеют семантическое наполнение (особенно столь многофакторное и детальное, как зрительное впечатление). Аудиальные и — особенно — кинестетические сигналы часто бывают аморфны, подчиняются любому произвольному перемещению внимания, что позволяет формировать "блоки" или "пучки" по собственному усмотрению. Более того, их относительно легко превратить в общий неразличимый фон, где информация вообще отсутствует (не осознается).

Тотальный сталкинг, обратившись к удаленным фрагментам мира первого внимания, извлекает из них знание, которое может казаться чуть ли не "сверхъестественным". Я вовсе не имею в виду "сверхнаблю­дательность", которую с такой готовностью демонстрируют мастера НЛП. Точно так же я не имею в виду "бдительность разведчика", способ­ного заметить малейшие признаки своего "провала" или блеск оптики снайпера, притаившегося на крыше противоположного здания.

Речь идет о знании, которое принципиально не передается традиционными методами. Например, уплотнение энергообмена в области "центра страха" или кратковременный спазм в районе солнечного сплетения. Улучшение прогностической функции позволяет распознать источник приближающихся нолей, степень их активности и характер. Терминологически неверно было бы назвать такое знание "безмолвным", ибо оно все-таки опирается на сенсорные данные, полученные обычным перцептивным аппаратом из мира первого внимания. Это — "знание сталкера". Оно позволяет быть оптимальным в разнообразных и непредсказуемых ситуациях. На практике оно приводит к простым, но весьма полезным вещам — вы не встретитесь с человеком, которого не хотите видеть, вы окажетесь в нужном месте и в нужное время, вы "недосягаемы", но при этом ни от кого специально не прячетесь.

Настоящие сталкеры пользуются этим мастерством блестяще, непрерывно выслеживая чувство собственной важности. Они владеют вниманием окружающих, не мистифицируя их и не устраивая бессмысленных розыгрышей. Если сталкеру нужно незаметно уйти, он уходит — и никто не обратит на это специального внимания. Если сталкеру нужно познакомиться с конкретным человеком или просто встретиться с ним, он устраивает это естественным образом. Подобная магия не впечатляет и не должна впечатлять, ибо ее суть — само человеческое внимание. А то, что мы не замечаем, как известно, для нас просто не существует.

Поскольку сталкер живет и работает в мире первого внимания, он по большей части вовсе не нуждается в парапсихических феноменах, в безмолвном знании или в союзниках. Все это предметы для демонстрации или обучения. Повседневность прекрасно укладывается в то, что я назвал "знанием сталкера". В конце концов, из чего состоит наша тональная судьба? Из знакомств, встреч, поступков, совершенных в нуж­ный момент, из симпатий и антипатий и т. д., — а все это и составляет массу сенсорных впечатлений первого внимания. Просто одни замечают и учитывают, другие — не замечают и упускают. Отличие сталкера как раз и состоит в том, чтобы заметить. Обстоятельства совсем не нуждаются в том, чтобы их кто-то специально изменял, а совпадения не нуждаются в том, чтобы их кто-то устраивал. Все изначально дано нам в универсальной ткани судьбы. И "знание сталкера" — один маленький плюс, который мы можем приобрести, чтобы сделать нашу обычную судьбу удивительно счастливой.

Наконец, когда сталкер вступает в игру с полями второго внимания, он вынужден обратиться к знанию подлинно "безмолвному". И тут начинается настоящая толтекская магия. Ибо здесь сталкер не может оставаться пассивным наблюдателем, исследователем собственных психоэнергетических закономерностей. Путь сталкера ведет его через:

Дата добавления: 2015-08-05