ГЛАВА 11. «Смена кабинета»

«Смена кабинета»

Новые руководители Кемлагеря — Военный парад — Чекист-многоженец — Прежние злоупотребления продолжаются

Весной 1924 года на Поповом острове был заменен персонал. Члены же УСЛОНа (Управление Северными лагерями спе­циального назначения) и руководители монастыря остались на своих местах. Это как раз и было то, что заключенные про­звали «сменой кабинета».

Вместо Гладкова начальником Кемлагеря был назначен Иван Иванович Кириловский, бывший сержант одного из гвардей­ских полков. Как уже говорилось выше, он отказывался при­нять руководство лагерем, до тех пор, пока центральным пра­вительством не будет назначена специальная комиссия по про­верке лагерной документации. Когда комиссия обнаружила расточительство и мошенничество в невообразимых размерах, Гладкова приговорили к 5-летней ссылке за «мошенничество и халатное отношение к возложенным обязанностям». Мамо­нов, имевший непосредственное отношение к преступлению, не понес никакого наказания. И вероятно поэтому, сам Глад­ков через два дня после вынесения приговора был прощен и получил назначение в ГПУ города Калуги.

До прибытия Кириловского, по лагерю прошла молва, что он вполне приличный человек. Скоро представилась возмож­ность воочию убедиться в его «порядочности». Кириловский до сих пор стоит во главе лагеря, имея тех же помощников.

Его приезд оказался подходящим поводом для проведения прекрасно отрепетированной церемонии. Эйхманс (уже знако­мый читателю), чьей мечтой было превратить лагеря в воен­ные поселения аракчеевской эпохи [26], несколько дней подряд выстраивал голодных арестантов, включая женщин и детей, и заставлял их разучивать различные движения, подчиняться словам команды — и все это было пронизано военным духом.

Когда Кириловский приблизился к лагерю, нас выстроили в два ряда. «Внимание! Равнение направо!» Староста подошел к Кириловскому с рапортом: «Во вверенном мне трудовом полку все в порядке». То же самое проделали командиры трудовых рот. Затем Кириловский поприветствовал нас: «Добрый день!».

Этот пошлый фарс продолжался в течение часа. Под конец Кириловский спросил, имеет ли кто-нибудь просьбы или жалобы на администрацию. Конечно же, вопрос остался без ответа. Если бы кто-то и набрался дерзости высказать жалобу, то его в тот же день бросили бы на Секирку (место пыток) и забили бы до смерти «смоленскими палками».

Помощником Кириловского по административной части был, как я уже упоминал, Торопов, отпетый негодяй с вытара­щенными бараньими глазами. Первоначально он командовал взводом 95-й дивизии войск ГПУ, охраняющей Попов остров. Помимо безнадежной глупости, неотъемлемой чертой его характера является манера обзаводиться женой каждый раз по прибытии на новое место. На Поповом острове Торопов не удовольствовался гаремом из арестанток и в шестой раз женился на «трескоедке» («трескоеды» — название, придуман­ное для жителей рыбацких поселков в окрестностях лагеря, и чьей основной пищей является треска).

Помощником Кириловского по хозяйственной части был Николай Николаевич Попов. Он на удивление хорошо оде­вался и, как ни странно, не являлся ни чекистом, ни даже коммунистом. Это был очень загадочный субъект. Иногда Попов говорил, что некогда был гвардейским офицером, иногда — что служил в министерстве при царе, иногда — что являлся адъютантом Троцкого. Но в любом случае он производил впе­чатление хорошо образованного человека и внешне походил на поляка. Попов заикался. К контрреволюционерам он отно­сился со злобой и ожесточением. Когда заключенные, следуя на работу, проходили мимо него, он обращался к окружающим его чекистам нарочито громким голосом, чтобы услышали контрреволюционеры: «Это шайка уголовников. Вы слыши­те — уголовников. Они враги. Мы приструним эту свору!»

«Смена кабинета» мало изменила положение заключенных. Единственной переменой было то, что их «приструнили», а разворовывание администрацией казенных денег и арестант­ских, и без того скромных, пайков, стало еще более регуляр­ным, нежели раньше. Гладков крал не таясь, Кириловский же — прикрываясь своею «честностью».

Общая картина соловецкой жизни и порядков — печальный звон колокола, сзывающий на работу; репрессии, античелове­ческий характер деятельности персонала — осталась прежней.

Дата добавления: 2015-08-05